<<
>>

Глава 2 Право на компенсацию морального вреда

Хотя человек претерпевает страдания во множестве случаев, в том числе и в результате неправомерных действий других лиц, это не означает, что он во всех случаях приобретает право на компенсацию морального вреда.

Такое право возникает при наличии предусмотренных законом условий, или оснований ответственности за причинение морального вреда.

Обязательство по компенсации морального вреда в общем случае возникает при наличии одновременно следующих условий:

1. Претерпевание морального вреда.

2. Неправомерное действие причинителя вреда.

3. Причинная связь между неправомерным действием и моральным вредом.

4. Вина причинителя вреда.

Рассмотрим более подробно каждое из этих условий. Первым условием является наличие морального вреда, то есть наличие негативных изменений в психической сфере человека, выражающихся в претерпевании последним физических и нравственных страданий.

Одной из важнейших специфических особенностей морального вреда является то, что сами негативные изменения происходят в сознании потерпевшего и форма, в которой эти изменения выражаются вовне (если они вообще находят доступное внешнему восприятию выражение), имеет сильную зависимость от особенностей психики субъекта.

Например, слезотечение является одной из наиболее распространенных реакций на причинение боли, состояние горя, но факт появления слез может явиться только косвенным доказательством причинения морального вреда, обильность же слезотечения трудно рекомендовать к принятию даже в качестве косвенного доказательства размера причиненного морального вреда. Законодатель обоснованно устанавливает только неправомерные действия в качестве условия ответственности за причинение морального вреда. Должен действовать принцип «презумпции морального вреда», содержание которого можно сформулировать следующим образом: «Любое физическое лицо, в отношении которого совершено неправомерное деяние (действие или бездействие), признается потерпевшим моральный вред, если совершивший деяние не докажет обратное».
Это существенно упрощает позицию потерпевшего. В то же время совершивший деяние может опровергнуть эту презумпцию. Например, клеветник вправе ссылаться на неспособность потерпевшего осознавать позорящий характер распространяемых о нем сведений (допустим, вследствие слабоумия), и, доказав это обстоятельство, будет освобожден от ответственности за причинение морального вреда.

Специфика дел о клевете в аспекте возмещения морального вреда (так же как и дел о защите чести и достоинства) заключается в том, что порочащий характер распространяемых сведений является обязательным элементом состава правонарушения, и в то же время именно порочащий характер сведений обязывает презюмировать наличие у потерпевшего морального вреда, причиненного их распространением. Следует заметить, что презумпция морального вреда прямо не следует из российского законодательства. Скорее наоборот, поскольку гражданское процессуальное законодательство в ч. 1 ст. 50 ГПК РСФСР предусматривает, что «Каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений». Поскольку для доказывания факта причинения вреда, в отличие от доказывания вины, гражданское законодательство не устанавливает каких-либо особых правил, принцип ст. 50 ГПК РСФСР должен применяться в полном объеме, и, таким образом, с точки зрения буквы российского закона потерпевший должен был бы доказать факт причинения ему морального вреда, чтобы суд решил дело о компенсации в его пользу. Обзор практики российских судов показывает, что суды фактически применяют презумпцию морального вреда и, установив факт совершения неправомерного действия, предполагают моральный вред причиненным, и далее рассматривают вопрос о размере его компенсации в денежной форме. Несмотря на изложенное выше, такая практика даже при сегодняшнем состоянии гражданского законодательства не может быть признана не имеющей законных оснований. В соответствии со ст. 49 ГПК РСФСР, средствами доказывания в гражданском процессе являются: объяснения сторон и третьих лиц, показания свидетелей, письменные доказательства, вещественные доказательства, заключения эксперта.

Объяснение истца о том, что он претерпел физические или нравственные страдания, является прямым доказательством факта причинения морального вреда. Причем прямых доказательств противоположного ответчик представить не может. Показания свидетелей могут являться лишь косвенными доказательствами причинения морального вреда (например, свидетель видел, как потерпевший плакал, слышал, как потерпевший стонал и т. п.). Заключения эксперта также могут являться косвенными доказательствами причинения морального вреда. Такая практика уже применяется российскими судами. Например, судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ, рассмотрев дело по кассационной жалобе ответчика по иску о возмещении морального вреда, оставила решение в силе, указав следующее1:

«... суммы в возмещение морального вреда суд взыскал правильно. Определяя размер морального вреда, суд обоснованно учел конкретные обстоятельства по делу, что истец длительное время (более года) добивался от ответчика выполнения работ по ремонту телевизора, неоднократно обращался по вопросу ремонта телевизора к работникам завода и за помощью к другим организациям, более года Б. и его семья не могли пользоваться телевизором по вине ответчика. Суд также учел, что работники предприятия допустили неуважительное отношение к истцу. Такого рода поведение лиц, обслуживающих население, стало причиной нравственных страданий Б. Этот вывод суда мотивирован и подтвержден имеющимися в деле доказательствами, в том числе заключением эксперта-психолога, которым суд дал надлежащую оценку...» В данном случае в решении указан вид морального вреда, причиненного потерпевшему, имеется ссылка на доказательства, подтверждающие факт причинения морального вреда.

Анализ судебных решений показывает, что суды фактически применяют презумпцию морального вреда, и этот подход представляется правильным. Однако следовало бы закрепить эту презумпцию законодательно. В настоящее время суды должны руководствоваться при рассмотрении дел, связанных с компенсацией морального вреда, указаниями, данными Пленумом Верховного суда в Постановлении № 10 от 20 декабря 1994 г.: «Суду необходимо также выяснить, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя вреда, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме или иной материальной форме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора».

Здесь суд определил предмет доказывания по спорам, связанным с компенсацией морального вреда.

Рассмотрим второе условие ответственности за причинение морального вреда — противоправность. Противоправность деяний заключается в их противоречии нормам объективного права. Учитывая недостаточную юридическую грамотность населения,

________________

1 БВС РФ. 1993. № 11. С. 7 - 8.

можно предположить, что во многих случаях правонарушитель избегает ответственности за причинение морального вреда только потому, что потерпевший не в состоянии квалифицировать происшедшее как правонарушение и не предъявляет соответствующий иск. Например, далеко не всегда пресекаются незаконные действия административных органов, связанные с отказом в предоставлении информации, которую согласно закону они обязаны предоставлять любому заинтересованному лицу. Так, например, согласно п. 2 ст. 24 Конституции РФ, органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом.

Относительно видов действий, совершение которых порождает право потерпевшего на компенсацию морального вреда, следует указать, что необходимым признаком этих действий является нарушение ими неимущественных прав и благ гражданина. Поскольку такие права и блага не отчуждаемы и не передаваемы иным способом, они не могут являться предметом сделок, в связи с чем обязательства из причинения морального вреда в большинстве случаев возникают при отсутствии между сторонами гражданско-правовых договорных отношений. Между тем, возможны случаи, когда и при наличии таких отношений возникает право на компенсацию морального вреда — например, если в процессе исполнения авторского договора об издании произведения издатель нарушает личные неимущественные права автора (например, право автора на имя или на неприкосновенность произведения). В период действия Основ институт возмещения морального вреда, исходя из расположения ст.

131 Основ, обоснованно рассматривался как применяемый в случае возникновения обязательств из деликта. В новом ГК РФ законодатель, поместив ст. 151 в раздел I «Общие положения», переместил акцент на вид нарушаемых неправомерным действием прав, установив, тем самым, принцип неограниченной (то есть не требующей специального установления в нормативных актах) защиты личных неимущественных прав и благ путем компенсации морального вреда, и ограниченной (в вышеуказанном смысле) защиты этим способом имущественных прав.

Если неправомерное действие нарушает имущественные права гражданина, то, хотя бы такое действие и причинило моральный вред, право на его компенсацию возникает только в случаях, специально предусмотренных законом. Единственным пока примером в российском законодательстве является Закон РФ «О защите прав потребителей», в ст. 13 которого указывается, что моральный вред, причиненный потребителю вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом) его прав, предусмотренных законодательством о защите прав потребителей, подлежит возмещению причинителем вреда при наличии его вины. Таким образом, при нарушении имущественных прав гражданина моральный вред возмещению в настоящее время не подлежит, за исключением отношений, регулируемых Законом РФ «О защите прав потребителей». Аналогичный подход к институту морального вреда наблюдается в англо-американском праве и праве стран континентальной Европы.

Дискуссионным долгое время являлся вопрос о возможности компенсации морального вреда при нарушении трудовых прав граждан. В большинстве случаев судебных отказов в компенсации морального вреда, причиненного незаконным увольнением, незаконным применением дисциплинарного взыскания, незаконным переводом на другую работу и т. п., в качестве мотива отказа суды ссылались на то, что действующий Кодекс законов о труде РСФСР (КЗОТ) не содержит норм, предусматривающих возможность компенсации морального вреда. Подобная позиция не имела законных оснований ни в период действия Основ гражданского законодательства, ни в настоящее время — в период действия ГК РФ.

Незаконность этой позиции в период действия Основ объяснялась ее противоречием п. 3 ст. 1 Основ, предусматривавшей применение норм гражданского права к трудовым отношениям в случаях, когда эти отношения не урегулированы трудовым законодательством. Действующий ГК безусловно допускает применение компенсации морального вреда в случаях нарушения личных неимущественных прав работника, что вытекает как из содержания ст. 151, так и п. 2 ст. 2 ГК, устанавливающей, что неотчуждаемые права и свободы человека и другие нематериальные блага (следовательно, и право на труд, которое нарушается при незаконном увольнении, и право на хорошую репутацию и доброе имя работника, которое нарушается при незаконном применении дисциплинарного взыскания и т. п.) защищаются гражданским законодательством, если иное не вытекает из существа этих нематериальных благ. В настоящее время суды в подавляющем большинстве случаев присуждают компенсацию морального вреда при рассмотрении дел о нарушении работодателями личных неимущественных прав работников. Более подробно вопросы компенсации морального вреда при нарушении трудовых прав работников будут рассмотрены в § 8 главы 4 этой книги.

Третье условие ответственности за причинение морального вреда — причинная связь между противоправным действием и моральным вредом. Противоправное действие должно быть необходимым условием наступления негативных последствий в виде физических или нравственных страданий. Таким образом, содержание причинной связи заключается в том, что совершенное неправомерное деяние должно быть главной причиной, с неизбежностью влекущей причинение морального вреда. Наличие причинной связи не всегда легко установить. Так, в случае компенсации морального вреда, причиненного повреждением здоровья в виде специфического заболевания, вызванного неблагоприятным воздействием окружающей среды, требуется прежде всего установить наличие причинной связи между заболеванием и неблагоприятным воздействием. Для этого «необходимо решить следующие частные проблемы: установить вредное вещество, вызвавшее заболевание или иное расстройство здоровья, и медицинские аспекты его действия; определить возможные пути и момент проникновения его в организм; определить принадлежность этого вещества какому-то источнику эмиссии».1

Ответственность за причинение морального вреда в общем случае возникает при наличии вины причинителя вреда — это четвертое условие. Вина, то есть психическое отношение причинителя вреда к своим противоправным действиям и их последствиям, может проявляться как в форме умысла, так и неосторожности. Под умыслом понимается предвидение вредных последствий противоправного поведения и желание (прямой умысел) или сознательное допущение их наступления (косвенный умысел). Следует заметить, что правильное определение вида умысла является существенным лишь для целей определения размера компенсации за причиненный моральный вред. Что касается неосторожности, она может выражаться в виде самонадеянности или небрежности. Различие между этими видами неосторожности заключается в том, что в случае самонадеянности правонарушитель предвидит возможные вредные последствия своего противоправного поведения, но легкомысленно рассчитывает на их предотвращение, в то время как в случае небрежности он не предвидит этих последствий, хотя должен и может их предвидеть. Несмотря на то, что гражданское законодательство не подразделяет неосторожность на ее виды, оно предусматривает наступление разных правовых последствий в зависимости от формы неосторожности — простой или грубой неосторожности.

__________________

1 Законность. 1994. № 7. С. 30.

Законодательство не всегда определяет вину в качестве необходимого условия ответственности за причинение морального вреда. Статья 1100 ГК РФ устанавливает, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда: вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности; вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ; вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию; в иных случаях, предусмотренных законом. Владельцы источников повышенной опасности солидарно несут ответственность за вред, причиненный третьим лицам в результате взаимодействия этих источников (столкновение транспортных средств и т. п.). Вред, причиненный в результате взаимодействия источников повышенной опасности их владельцам, возмещается на общих основаниях (п. 3 ст. 1079 ГК РФ). Из это следует, что выплата компенсации морального вреда пострадавшему владельцу источника повышенной опасности может бы возложена только на другого виновного владельца источника повышенной опасности. Под источником повышенной опасности понимает деятельность граждан и юридических лиц, связанная с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т. п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности и др.).

В отношении оснований ответственности за причинение морального вреда особый интерес представляет применение п. 1 ст. 1070 ГК РФ, то есть компенсация морального вреда, причиненного незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ. Относительно аналогичной нормы Основ (п. 2 ст. 127) гражданского законодательства высказывались суждения, охотно поддерживаемые судебной практикой, что действовавшее ранее законодательство не давало оснований для возмещения морального вреда, причиненного этими действиями. Мотивировались такие суждения следующим образом: п. 2 ст. 127 - специальная норма, она отсылает к Положению о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (далее - Положение), утвержденному Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 r.1 (иного подзаконного акта по этому вопросу не существует), которое не предусматривает возмещения морального вреда, следовательно ст. 131 Основ о возмещении морального вреда в этом случае применена быть не может. Анализ этой проблемы позволяет сделать вывод о неверности таких суждений, что будет показано ниже.

Рассмотрим, действительно ли в период действия Основ не было законных оснований для компенсации морального вреда, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов. Этот вопрос весьма актуален и сегодня, так как от его решения в значительной степени зависит судьба требований о компенсации морального вреда, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов в период действия Основ. Согласно п. 2 ст. 127 Основ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, подлежал возмещению независимо от вины должностных лиц соответствующих органов в порядке, установленном законодательными актами. Заметим, что ст. 127 не требовала «специального порядка» или «порядка, специально установленного законодательством», а требовала лишь, чтобы соблюдался тот порядок, который установлен законодательными актами. Однако, именно требование о соблюдении установленного порядка и составляло основу критикуемых автором суждений.

Начнем с того, что п. 1 Положения предусматривает возмещение имущественного ущерба, восстановление различных прав и возмещение иного ущерба, хотя последующие пункты Положения устанавливают порядок возмещения только имущественного ущерба и восстановление прав. Пункт 1 Положения в части возмещения иного, то есть неимущественного ущерба, имел резервный характер, так как существовавшее на момент утверждения Положения законодательство не предусматривало возможность возмещения морального вреда. Таким образом, само Положение содержало указание на потенциальную возможность такого возмещения.

______________

1 БВС СССР. 1981. № 21. Ст. 741.

Далее, рассмотрим, что представлял собой порядок рассмотрения имущественного ущерба, установленный Положением:

а) возмещение производится из средств госбюджета (п. 3 Положения);

б) гражданин обращается с требованием о возмещении ущерба в соответствующие органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры или в суд, которые в месячный срок определяют размер ущерба, о чем выносят постановление (определение).

Был ли установлен в период действия Основ законодательства порядок возмещения морального вреда? Да, такой порядок существовал и он предусматривал:

а) возмещение производится государством из средств государственной казны (п. 2 ст. 127, п. 3 ст. 25 Основ);

б) гражданин обращается в суд с требованием (иском) о возмещении морального вреда в соответствии с нормами ГПК РСФСР, суд в установленные этим же кодексом сроки определяет размер возмещения морального вреда в денежной форме (ст. 131 Основ), о чем выносит решение (ГПК РСФСР).

Таким образом, требования ст. 127 Основ выполнялись. Мог бы возникнуть резонный вопрос: поскольку для возмещения морального вреда по п. 2 ст. 127 предполагается общий исковый порядок, для чего же законодатель употребил слова «в порядке, установленном законодательством»? Законодатель сделал это именно потому, что для возмещения имущественного ущерба Положением предусмотрен несудебный порядок, или судебный, но не в порядке гражданского судопроизводства, а в порядке ст. 369 УПК РСФСР. Поэтому, чтобы сохранить основание для применения Положения в случае возмещения имущественного ущерба, законодатель изложил п. 2 ст. 127 Основ именно в приведенной редакции. Таким образом, и в случае применения этой нормы моральный вред подлежал возмещению в денежной форме. Этот вывод наиболее полно согласуется со ст. 53 Конституции РФ, предусматривающей право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Какие-либо изъятия для отдельных видов вреда Конституцией РФ не предусмотрены. Однако, как было указано выше судебная практика придерживалась противоположного взгляда по данному вопросу. Вот примеры судебных постановлений связанных с этой проблемой:

«Полуситов по постановлению народного судьи Ужурского районного народного суда Красноярского края был привлечен к административной ответственности по ст. 5 Закона СССР «Об ответственности за неуважение к суду» и подвергнут наказанию в виде административного ареста на 5 суток. Административный арест Полуситов отбыл полностью. В соответствии с постановлением председателя Красноярского краевого суда постановление народного судьи отменено и производство по делу об административном нарушении прекращено. Полуситов обратился в суд с иском к управлению юстиции администрации Красноярского края о взыскании в его пользу 5 млн. руб. в возмещение морального вреда, причиненного неправомерным арестом, и опровержении порочащих его честь и достоинство сведений об аресте.

Судебная коллегия по гражданским делам Красноярского краевого суда в иске Полуситову отказала. В кассационной жалобе Полуситов просил об отмене решения, ссылаясь на необоснованный отказ в иске. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ решение суда оставила без изменения, указав следующее.

Суд первой инстанции обоснованно сослался в решении, что в соответствии с п. 2 ст. 127 Основ гражданского законодательства вред, причиненный гражданину в результате незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, возмещается государством независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, устанавливаемом законодательными актами.

Законодательным актом — Положением о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину..., не предусмотрено возмещение гражданину морального вреда в случае незаконного наложения административного взыскания в виде ареста. Поэтому судом сделан обоснованный вывод об отказе в этой части исковых требований. Положения ст. 131 Основ гражданского законодательства к данному случаю неприменимы».'

Вывод суда очевидно неправомерен. Разве не являются ст. 131 Основ в совокупности с гражданским процессуальным законодательством законодательными актами, регулирующими порядок возмещения морального вреда, поскольку Положением порядок возмещения этого вида вреда не предусмотрен?

Пример другого решения Верховного суда РФ по данному вопросу:

«Степановская обратилась в Астраханский областной суд с иском к Астраханской областной прокуратуре и Управлению финансов Астраханской области в возмещении морального вреда, сославшись на то, что необоснованно привлекалась к уголов-

______________

1 БВС РФ. 1995. № 6. С. 2.

ной ответственности по ст. 15, ч. 1 ст. 93 и ст. 175 УК. Приговором суда она оправдана.

Решением суда в иске отказано. В кассационной жалобе истица просила решение суда отменить...

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ, рассмотрев дело, оставила решение без изменения, указав следующее. Принимая решение об отказе в иске, суд исходил из того, что действующим на территории РФ Положением... не предусмотрена возможность возмещения морального вреда в связи с необоснованным привлечением к уголовной ответственности. Такой вывод суда является правомерным.

Согласно п. 2 ст. 127 Основ гражданского законодательства вред, причиненный гражданину в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности, применения в качестве меры пресечения заключения под стражу, возмещается государством независимо от вины должностных лиц органов дознания, следствия прокуратуры и суда в порядке, установленном законодательными актами.

Таким образом, специальный нормой закона определено, что вред, причиненный указанными выше незаконными действиями прокуратуры, может быть возмещен в порядке и в пределах, предусмотренных законодательством.

В Положении не содержится норм, предусматривающих возможность возмещения морального вреда в связи с незаконными действиями указанных органов.

Общее правило о возмещении морального вреда, содержащееся в ст. 131 Основ..., не подлежит применению, если специальной нормой (п. 2 ст. 127 Основ) вопрос об условиях и пределах возмещения вреда разрешен по-иному».1

Выводы суда по данному делу полностью совпадают с выводами в первом примере, однако мотивировочная часть изложена более полно, что в еще большей степени раскрывает неправильность этих выводов. Прежде всего, в решении ошибочно указывается, что «специальной нормой определено, что вред может быть возмещен в порядке и пределах...», в то время как в п. 2 ст. 127 Основ упоминается только о порядке, но не о пределах возмещения вреда. Видимо, это не случайная ошибка, так как понятие «пределы возмещения вреда» связано с понятием «объем возмещения вреда», и высказывались взгляды2, что возмещение морального вреда входит в общий объем рассмотрения вреда.

________________

1 БВС РФ. 1995. № 1. С. 13.

2 Жуйков В. Возмещение морального вреда. БВС РФ. 1994. № 11. С. 9.

Отметим, что законодатель счел возможным придать этой норме отсылочный характер только в отношении порядка возмещения вреда, но не в отношении пределов, объема или условий (оснований) возмещения вреда. Положение, как один из таких законодательных актов, в свете ст. 127 Основ, как это было и в свете ст. 447 ГК РСФСР (в редакции 1987 г.), могло быть признано регулирующим лишь порядок возмещения указанных в нем видов вреда, но ни в коем случае не устанавливающим пределы его возмещения. Считать его таковым, то есть устанавливающим пределы, действительно могла давать основания только ст. 447 ГК РСФСР в редакции до 1987 г., поскольку в ней указывалось, что вред возмещается лишь в «случаях и пределах, специально предусмотренных законодательством». После изменения редакции ст. 447 в 1987 г. эти основания отпали. Требования ст. 127 Основ выполняются, если для возмещения вреда в законодательстве установлен какой-либо порядок. Такой порядок, как было показано выше, в законодательстве установлен. Основное определение термина «порядок», согласно словарю русского языка:

«Порядок - правильное, налаженное состояние, расположение чего-нибудь, последовательность выполнения действий»1. И, завершая рассмотрение этого вопроса, обратим внимание, что занятие судебными органами такой, противоречащей смыслу гражданского законодательства и Конституции РФ позиции в отношении последствий ошибок правоохранительных (в том числе и судебных) органов влекло освобождение государства от имущественной ответственности за неправомерные действия этих органов, нарушавшие конституционные права и свободы гражданина - весьма характерный пример совпадения интересов разных ветвей власти.

Однако этот вопрос и сегодня, с позиций нового Гражданского кодекса РФ может порождать определенные неясности, на которых целесообразно остановиться. Согласно п. 1 ст. 1070 и ст. 1100 ГК РФ, моральный вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения ареста или исправительных работ подлежит компенсации независимо от вины должностных лиц соответствующих органов в порядке, установленном законом. Ведь в Положении по-прежнему отсутствуют слова «моральный вред» и, соответственно, не указан порядок его возмещения, что может породить разные мнения о возможности компенсации морально-

__________________________

1 Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990. С. 565.

го вреда в указанных случаях. Вопрос о том, обязано ли государство возместить моральный вред, в принципе уже отпал: ст. 1100 ГК РФ прямо указывает на наличие такой обязанности. Между тем, вопрос о порядке осуществления гражданином права на компенсацию и исполнения государством своей обязанности остается не вполне ясным. Согласно ст. 1101, размер компенсации морального вреда определяется судом. Ниже будет более подробно показано, что действительного размера компенсации морального вреда не существует до тех пор, пока суд его не определил. Во всех иных случаях, даже в случае согласия причинителя вреда с мнением потерпевшего о желаемом размере компенсации, это будет не более чем мнением о размере компенсации, но не ее действительным размером в смысле ГК РФ. Таким образом, органы дознания и предварительного следствия не могут определять размер компенсации, поскольку это является прерогативой суда. Определение размера компенсации судом в порядке ст. 369 УПК РСФСР представляется более соответствующим требованиям закона, хотя здесь возникает ряд сомнений процессуального характера. Разумеется, необходимо приведение указанного Положения в соответствие с ГК РФ.

Некоторые авторы-комментаторы1 считают, что не подлежит применению правило ст. 2 Указа о том, что ущерб не подлежит возмещению, если гражданин в процессе дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства путем самооговора препятствовал установлению истины и тем самым способствовал наступлению ущерба (речь в данном случае идет, как устанавливает п. 3 Инструкции от 2 марта 1982 г.2 по применению указанного Положения, о самооговоре, не являющемся результатом применения к гражданину насилия, угроз и иных незаконных мер). Такую позицию комментаторы обосновывают тем, что ст. 53 Конституции РФ и ст. 1070 ГК не содержат подобных ограничений, а самооговор не снимает ответственности с органа дознания, следователя, прокурора и суда за незаконное привлечение к уголовной ответственности и осуждение невиновного, поскольку на них лежит обязанность принять все предусмотренные законом меры для полного, объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела и не рассматривать признание обвиняемым своей вины в качестве основания обвинения, если оно не подкреплено всей совокупностью имеющихся по делу до-

__________________

1 Конституция Российской Федерации. Комментарий (Под ред. Б.Н. Tопорнина). М., 1994. С. 281; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (Части второй) / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1996. С. 664.

2 БНА СССР. 1984. № 3. С. 3.

казательств (ст. 20, 77 УПК РСФСР). Отмеченная позиция и ее обоснование, если их смысл сводится к недопустимости отказа в возмещении вреда при наличии самооговора, представляются не бесспорными и требуют некоторых комментариев.

Судебная практика, как следует из Постановления Пленума Верховного суда СССР от 23 декабря 1988 г. № 15 «О некоторых вопросах применения, в судебной практике Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей»1, под самооговором понимает заведомо ложные показания подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, данные с целью убедить органы предварительного расследования и суд в том, что именно им совершено преступление, которого он в действительности не совершал. В период действия ГК РСФСР в ст. 2 Указа был конкретизирован применительно к данному случаю вытекавший из смысла ст. 458 ГК РСФСР вывод о том, что если умысел потерпевшего содействовал возникновению или увеличению вреда, то в возмещении вреда должно быть отказано (хотя прямо ст. 458 ГК РСФСР устанавливала в качестве основания для уменьшения размера возмещения или отказа в таковом грубую неосторожность потерпевшего). В настоящее время п. 1 ст. 1083 ГК прямо устанавливает, что вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит. Применимо ли это правило к случаю самооговора? Представляется, что применимо, если под вредом понимать тот вред, который возник вследствие самооговора, то есть самооговор является причиной или одной из причин возникновения или увеличения вреда.

Собственно говоря, если вред возникает вследствие умысла потерпевшего, то действия потерпевшего являются в этом случае косвенной причиной возникновения вреда, и сам потерпевший является одновременно и причинителем этого вреда. Как было отмечено выше, самооговор является неправомерным умышленным действием, препятствующим нормальной деятельности правоохранительных органов по выполнению установленных в ст. 2 УПК РСФСР задач уголовного судопроизводства - быстрому и полному раскрытию преступлений с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности. Показания, содержащие самооговор, имеют в уголовном судопроизводстве не большее, но и не меньшее значе-

__________________

1 БВС СССР. 1989. № 1. С. 10.

ние, чем другие виды доказательств. Закон запрещает основывать на признании обвиняемого обвинительное заключение и обвинительный приговор в случае, если оно не подтверждается совокупностью имеющихся по делу доказательств. Эта совокупность формируется в стадии дознания и предварительного следствия, и нередко дополняется в стадии судебного следствия. К моменту вынесения обвинительного приговора собранные по делу доказательства не должны оставлять сомнений в виновности подсудимого. Между тем, показания, содержащие самооговор, как и любые другие доказательства, требуют проверки и, следовательно, определенного времени. Самооговор может повлечь применение меры пресечения или увеличение его продолжительности, являясь в этом случае хотя и косвенной, но главной причиной возникшего вследствие применения меры пресечения вреда. Безусловно, вред вообще не будет иметь причинной связи с самооговором в случае, если прямо нарушены требования ст. 77 УПК РСФСР, то есть признание обвиняемого положено в основу обвинения, не будучи подкреплено совокупностью собранных по делу доказательств.

Таким образом, в случае самооговора следует применять п. 1 ст. 1083 ГК как общую норму, устанавливающую основания отказа в возмещении вреда или уменьшения его размера, в совокупности с правилами ст. 1070 ГК, и, отказывать в возмещении того вреда, главной причиной которого является самооговор. В таком подходе нет ограничений права на возмещение вреда, установленного в ст. 53 Конституции РФ, которая гарантирует предоставление гражданину возможности осуществления этого права,. а условия его осуществления конкретизируются в гражданском законодательстве. Иной подход к этому вопросу заставлял бы предположить наличие противоречия между ст. 53 Конституции РФ и ст. 1069 ГК. Ведь в ст. 53 в отличие от ст. 1069 ГК, вина не фигурирует в качестве одного из оснований ответственности, что также можно было бы квалифицировать как ограничение применения ст. 53 Конституции РФ. Однако наличие общего состава оснований ответственности в ст. 1069 не вызывает сомнений в юридической литературе1.

Рассмотрим отдельную ситуацию, связанную с причинением морального вреда незаконным продлением срока применения меры пресечения в виде содержания обвиняемого под стражей, представляющую интерес с точки зрения практического применения.

_______________

1 Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (Части второй) / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1996. С. 662.

13 июня 1996 года Конституционный Суд РФ рассмотрел дело о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и принял Постановление № 14-П, в котором признал эту норму не соответствующей Конституции РФ и объявил ее утрачивающей силу по истечении шести месяцев с момента провозглашения Постановления. Одновременно Конституционный Суд предложил Федеральному собранию РФ в течение этих же шести месяцев решить вопрос об изменении уголовно-процессуального закона в части обеспечения гарантий конституционного права каждого человека на свободу при применении ареста и содержании под стражей в качестве меры пресечения.

Федеральное собрание не отреагировало на это предложение принятием каких-либо законодательных актов. Шесть месяцев истекли 13 декабря 1996 года, и 14 декабря ч. 5 ст. 97 УПК РСФСР утратила силу. Несколько слов о ст. 97 и ее пятой части. Статья 97 УПК РСФСР устанавливает правила продления сроков содержания обвиняемых под стражей при расследовании преступлений и определяет предельный срок содержания под стражей на этой стадии уголовного процесса — полтора года. Дальнейшее продление срока не допускается, и содержащийся под стражей обвиняемый подлежит немедленному освобождению (ч. 3 ст. 97 УПК). Невыполнение этого требования закона противоправно и при определенных условиях может образовывать состав должностного преступления. Часть 5 ст. 97 устанавливала, что время ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела, которые должны предъявляться им не позднее чем за месяц до истечения предельного срока содержания под стражей, не учитывается при исчислении срока содержания под стражей на стадии дознания и предварительного следствия. Таким образом, действительный срок содержания под стражей мог превысить полтора года, если обвиняемому или его защитнику требовалось более месяца на ознакомление с материалами дела. То есть фактически предельный срок нахождения под стражей зависел не только от истечения определенного времени (полутора лет), но и от действий самого обвиняемого и его защитника, если им требовалось более месяца на ознакомление с материалами дела. Это положение и было признано Конституционным Судом не соответствующим Конституции. Какие правовые последствия наступают в связи с упомянутым Постановлением Конституционного Суда?

Некоторые средства массовой информации обращали внимание на приближение «судного дня» — 14 декабря 1996 года, связывая с ним освобождение значительного количества заключенных, но при этом в таких сообщениях ощущалась надежда, что этого не произойдет, что правоприменитель как-нибудь «вывернется», как если бы Конституционный Суд сказал нечто вроде «содержать под стражей нельзя освободить», не поставив необходимый знак препинания, и требовалось бы чье-то разъяснение или указание, как это понимать и что делать дальше. Но подобная надежда неосновательна (в рамках правового государства). Согласно ст. 79 Закона «О Конституционном Суде РФ», если решение действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами. Право разъяснения решения принадлежит лишь самому Конституционному Суду и может быть осуществлено им лишь в том случае, если за разъяснением обратятся с соответствующим ходатайством органы и лица, имеющие право обращения в Конституционный Суд РФ. С ходатайством о разъяснении рассматриваемого Постановления, похоже, никто из этих органов и лиц не обратился, что не удивительно, поскольку вердикт Конституционного Суда в отношении ч. 5 ст. 97 УПК РФ достаточно ясен — она утрачивает силу в установленный этим Судом срок. Действительно, в связи с принятием Постановления, как отметил сам Конституционный Суд, возможны негативные социальные последствия и нарушение баланса интересов правосудия и прав граждан на свободу и личную неприкосновенность (отсюда предоставление шестимесячного срока Федеральному собранию для корректировки законодательства), но в правовом государстве это — не основание для неисполнения решения Конституционного Суда.

Итак, с 14 декабря 1996 года следователь или прокурор, определяя, не истек ли предельный срок содержания под стражей, вправе руководствоваться лишь календарем, не задаваясь вопросом, что делал обвиняемый в течение предельных полутора лет — закон уже не связывает с этим наступление правовых последствий, касающихся срока содержания под стражей. Статья 11 УПК РСФСР прямо обязывает прокурора немедленно освободить всякого незаконно лишенного свободы или содержащегося под стражей свыше срока, предусмотренного законом или судебным приговором. Строго говоря, указание на непосредственное действие решения Конституционного Суда означает, что с ноля часов 14 декабря 1996 г. у обвиняемого возникает право покинуть место содержания под стражей, и любое лицо, препятствующее осуществлению обвиняемым этого права, совершает правонарушение. Определенные в законе должностные лица (следователь, прокурор) обязаны не только не препятствовать, но и всемерно содействовать немедленному освобождению обвиняемого.

Допустим невероятное — такое правонарушение совершается. Незаконное содержание под стражей влечет целый комплекс правовых последствий: наступает ответственность должностных лиц, виновных в допущенном нарушении; как отмечалось в юридической литературе, не образует состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 188 УК РСФСР и ст. 313 нового УК РФ, самовольное оставление места заключений лицом, незаконно содержащимся под стражей1; другие последствия, на которых мы остановимся ниже.

Каковы же средства правового реагирования незаконно содержащегося под стражей обвиняемого на допущенное правонарушение? Представляется, прежде всего ему целесообразно подать заявление администрации места содержания под стражей с изъявлением желания в связи с истечением предельного срока содержания под стражей выйти на свободу и требованием не чинить препятствий в исполнении этого желания, сославшись на Постановление Конституционного Суда РФ по этому вопросу. Аналогичное заявление следует направить и прокурору, требуя от него надлежащего исполнения обязанностей, предусмотренных ст. 11 УПК РФ. Если, несмотря на принятые меры, правонарушение не прекращается, необходимо через администрацию места содержания под стражей подать в суд в порядке ст. 220.1 УПК РСФСР жалобу на содержание под стражей свыше установленного ст. 97 УПК РСФСР предельного срока. Жалоба рассматривается единолично судьей, который по результатам рассмотрения выносит постановление об освобождении из-под стражи или об оставлении жалобы без удовлетворения. Это постановление обжалованию и опротестованию не подлежит.

Поскольку процедура судебного обжалования может занять до четырех суток (при условии точного соблюдения процессуальных сроков вышеуказанными должностными лицами), обвиняемый приобретает право на возмещение вреда, причиненного ему в результате незаконного содержания под стражей, причем этот вред подлежит возмещению независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (ст. 1070 Гражданского кодекса РФ). Заметим, что для возмещения этого вреда неприменим порядок, предусмотренный Положением о порядке возмещения ущерба, причиненного незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, утвержденного Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 года, поскольку этот

_______________

1 Комментарий к УК РСФСР. М., 1984. С. 386; Комментарий к УК РФ. М., Юристъ. 1996. С. 733.

порядок установлен только для случаев постановления оправдательного приговора или прекращения уголовного дела за отсутствием события или состава преступления, или за недоказанностью участия гражданина в совершении преступления. В соответствии со ст. 53 Конституции РФ, гарантирующей право на возмещение всякого вреда, причиненного органами государственной власти и их должностными лицами, в рассматриваемом случае применяется порядок, установленный гражданским процессуальным законодательством, то есть предъявляется иск к Российской Федерации, поскольку вред подлежит возмещению за счет казны РФ.

Компенсации в денежной форме будет подлежать и моральный вред (то есть физические и нравственные страдания), причиненные в период незаконного содержания под стражей после истечения предельного срока. Вряд ли кто-либо усомнится, что нарушение конституционного права на свободу путем незаконного содержания под стражей причиняет по крайней мере нравственные страдания.

В связи с официальным опубликованием 4 января 1997 г. Закона РФ «О внесении изменений и дополнений в статьи 26, 97, 133 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР» законодательная ситуация в части рассматриваемой проблемы приобрела завершенный характер1.

Прежде всего отметим, что вышеупомянутый Закон был принят Госдумой 11 декабря 1996 г., то есть за два дня до вступления в силу Постановления Конституционного Суда. После этого Закон должен был быть передан Совету Федерации РФ для одобрения и, далее, Президенту РФ для подписания и обнародования. Эта процедура заняла три недели, что поставило правоохранительные органы в нелегкую ситуацию, поскольку с 14 декабря 1996 г. по 4 января 1997 г. включительно (21 сутки) обвиняемые, у которых полуторагодовой срок содержания под стражей истек к 14 декабря 1996 г. или позднее, продолжали, как можно судить по публикациям в печати, незаконно содержаться под стражей. В связи со вступлением в силу Закона, с 5 декабря 1997 г. пребывание этих обвиняемых под стражей вновь узаконено. Трехнедельный период, когда обвиняемый должен был быть освобожден в силу отсутствия закона, дозволяющего содержать его под стражей, истек. В соответствии с новой редакцией ст. 97 УПК РСФСР, продление срока содержания под стражей обвиняемого, знакомящегося с материалами дела, производится судом на ос-

_________________

1 Российская газета. 1997. 4 янв.

новании ходатайства следователя. Таким образом претворены в законодательство предложения Конституционного Суда РФ.

То, как правоохранительным органам удалось «выстоять» в этой непростой ситуации, наводит на размышления. С одной стороны, освобождение обвиняемых действительно могло повлечь отрицательные последствия, отмеченные Конституционным Судом. С другой стороны, правоохранительные органы поставили себя выше закона, проявив готовность действовать вопреки закону во имя целесообразности. Хорошо это или плохо, предоставим судить каждому читателю, ибо именно российский читатель имеет богатый исторический опыт для размышлений над этой темой...

Каждый обвиняемый, оказавшийся в такой ситуации, на основании ст. 151, 1099, 1100 и п. 1 ст. 1070 ГК приобрел право на компенсацию морального вреда (нравственных и физических страданий), причиненного незаконным содержанием под стражей в вышеуказанный период. Моральный вред причинен вследствие незаконного бездействия органов прокуратуры, выразившемся в неисполнении обязанности, возложенной на прокурора в ст. 11 УПК РСФСР — немедленно освободить всякого, незаконно содержащегося под стражей свыше срока, предусмотренного законом или судебным приговором. Указанным бездействием нарушено конституционное право граждан на личную свободу и неприкосновенность личности. Возмещению подлежит также имущественный вред в виде утраченного за этот период заработка (дохода). Иск следует предъявлять к Российской Федерации как ответчику, указывая в качестве органа, действующего от ее имени, Министерство финансов РФ (ст. 16, 1071 ГК РФ). Предъявлять иск по выбору истца можно по месту нахождения Минфина РФ или по месту содержания под стражей как месту причинения вреда (ст. 118 ГПК РСФСР). Что касается размера компенсации морального вреда, то истец вправе выразить свое мнение по этому поводу в исковом заявлении. В соответствии с разработанной автором методикой, на которой мы более подробно остановимся в главе 4, размер компенсации презюмируемого (заранее предполагаемого) морального вреда за одни сутки незаконного содержания под стражей составляет 288 МЗП (МЗП — минимальная заработная плата), что по состоянию на январь 1997 г. составляло 24045120 руб., а за 21 сутки — 504947520 руб. Фактические обстоятельства дела могут увеличить этот размер (например, незаконное содержание под стражей в период новогоднего праздника).

С 1997 года институт компенсации морального вреда появляется в уголовном законодательстве. Введенный в действие с 1 января 1997 г., новый УК РФ (далее – УК) содержит норму, связывающую определенные правовые последствия с возмещением морального вреда — ст. 61 УК «Обстоятельства, смягчающие наказание». Согласно п. 1. к) упомянутой статьи к числу обстоятельств, смягчающих наказание, относится добровольное возмещение преступник ком имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления. Поскольку возмещение морального вреда в смысле ст. 61 УК имеет некоторые особенности по сравнению с гражданско-правовым институтом компенсации морального вреда (что может вызвать трудности в правоприменительной практике в части правильного установления судами наличия обстоятельств, смягчающих наказание) целесообразно проанализировать эти особенности.

Прежде всего следует отметить, что содержание понятия «моральный вред» в уголовном праве является тем же, что и в гражданском праве, то есть под моральным вредом следует понимать нравственные и физические страдания, перенесенные потерпевшим. Что касается возмещения морального вреда, то здесь дело обстоит несколько сложнее. Так, поскольку имущественный ущерб поддается точной оценке, то вынести суждение о его полном или частичном возмещении достаточно несложно ввиду возможности осуществления стоимостной оценки самого ущерба, и определения эквивалентного размера его возмещения. Причем такую оценку может сделать сам преступник, добровольно возмещая имущественный ущерб. Страдания (моральный вред) сами по себе не имеют стоимостного эквивалента, и компенсация морального вреда является денежной суммой, предназначенной сгладить негативное воздействие на психику потерпевшего, которое вызвали перенесенные страдания, «вознаградить» потерпевшего за эти страдания, причем определение размера компенсации отнесено законодателем к компенсации суда (ст. 151, 1101 Гражданского кодекса РФ, далее - ГК), то есть размера компенсации морального вреда в точном смысле закона не существует до того момента, пока суд не определил этот размер. Отсюда следует, что преступник, добровольно возмещая моральный вред, не имеет представления о действительном, то есть таком, который мог бы быть определен судом, размере компенсации (проблемы, связанные с определением действительного размера компенсации, подробно рассматриваются в главе 4). Возникает вопрос: имеет ли правовое значение для применения ст. 61 УК действительный размер компенсации морального вреда? По нашему мнению - не имеет. Как следует из смысла ст. 61 УК, возмещение морального вреда поставлено здесь законодателем в один ряд с такими действиями как оказание медицинской и иной помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления, а также совершением иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему. То есть для учета в качестве смягчающего обстоятельства, доказывающего деятельное раскаяние преступника, значимым обстоятельством является направленность его действий на заглаживание причиненного вреда, даже если желаемый результат не наступил по независящим от воли преступника обстоятельствам. Поэтому, как представляется, если по уголовному делу не предъявлен гражданский иск о компенсации морального вреда, определение размера компенсации морального вреда не входит в обязанности суда. Размер компенсации морального вреда не входит в предмет доказывания по уголовному делу, определенный в ст. 68 УПК, в отличие от размера имущественного ущерба. Доказыванию могут подлежать лишь сам факт причинения морального вреда, а право потерпевшего на определенный размер компенсации порождается лишь судебным решением при рассмотрении иска о компенсации морального вреда. Этим определяется существенное различие, которое должно проявляться в подходе судов к учету в качестве смягчающих наказание обстоятельств добровольного возмещения имущественного ущерба, с одной стороны, и возмещения морального вреда, с другой. В то время как размер причиненного имущественного ущерба входит в предмет доказывания по уголовному делу, и полнота устранения вредных последствий имущественного ущерба должна учитываться при определении наказания, в отношении возмещения морального вреда подобный подход неприменим. В отсутствие гражданского иска о компенсации морального вреда суду при установлении смягчающих наказание обстоятельств не следует касаться определения размера компенсации и полноты возмещения морального вреда.

Далее необходимо остановиться на форме, в которой может быть произведено добровольное возмещение морального вреда. Пункт 1 ст. 1101 ГК, развивая положения ст. 151 ГК, устанавливает, что компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Однако применительно к добровольному возмещению морального вреда в смысле ст. 61 УК это условие не является обязательным. Такое возмещение может производиться путем передачи имущества, а также совершением любых иных действий, направленных на сглаживание физических и нравственных страданий (например, уход за потерпевшим, травмированным в результате преступления). Как отмечалось выше, важна сама направленность совершаемых действий на сглаживание последствий перенесенных страданий.

Следующим существенным обстоятельством, на которое следует обратить внимание, является соотношение оснований гражданско-правовой ответственности за причинение морального вреда и условий применения ст. 61 УК.

Гражданский иск о компенсации морального вреда может быть удовлетворен только в том случае, если он причинен действиями, нарушающими личные неимущественные права или посягающими на другие нематериальные блага, принадлежащие потерпевшему (примерами преступных деяний такого рода являются клевета, оскорбление, нарушение тайны переписки, изнасилование, незаконное лишение свободы и т. п.). Право на компенсацию морального вреда, причиненного иными действиями, может возникнуть у потерпевшего лишь в случаях, специально предусмотренных законом (единственным примером такого рода закона в настоящее время является Закон РФ «О защите прав потребителей»). В то же время вполне очевидно, что любое преступление, нарушающее любые права потерпевшего, причиняет последнему по крайней мере нравственные страдания, если он способен осознавать происшедшее нарушение его прав. Однако, как следует из изложенного выше, далеко не любое преступление порождает право потерпевшего на компенсацию морального вреда, причиненного этим преступлением. Преступления, объектом которых являются только имущественные права потерпевшего (например, кража, мошенничество), хотя в подавляющем большинстве случаев и причиняют нравственные страдания потерпевшему, не влекут возникновение у него субъективного права на компенсацию морального вреда, а у преступника, соответственно, не возникнет гражданско-правовая обязанность возместить причиненный моральный вред. Таким образом, в некоторых случаях добровольное возмещение причиненного преступлением морального вреда может оказаться исполнением не юридической обязанности, а нравственного долга. Не исключен вопрос: должно ли добровольное возмещение морального вреда учитываться в качестве смягчающего наказание обстоятельства, если потерпевший не имеет субъективного гражданского права на компенсацию морального вреда, и если должно, то каким образом?

По нашему мнению, отсутствие у потерпевшего права на компенсацию морального вреда не может оказывать отрицательное влияние на учет добровольного возмещения морального вреда в качестве смягчающего наказание обстоятельства. Более того, акцент на добровольность возмещения морального вреда, который делает законодатель, позволяет предположить большую значимость для смягчения наказания добровольного возмещения причиненного морального вреда в случае отсутствия у потерпевшего возможности использования мер государственного принуждения для реализации такого требования. В этом проявляется принцип основной значимости для учета добровольного возмещения вреда в качестве смягчающего наказание обстоятельства субъективной стороны поведения преступника после совершения им преступного деяния. Поэтому существенными обстоятельствами для решения вопроса о смягчении наказания и степени такого смягчения являются время, прошедшее с момента совершения преступления до совершения действий, свидетельствующих о возникновении у преступника решимости возместить причиненный моральный вред, а также наличие или отсутствие какого-либо внешнего воздействия на его волю, которое способствовало бы принятию такого решения.

<< | >>
Источник: Эрделевский А. М.. МОРАЛЬНЫЙ ВРЕД И КОМПЕНСАЦИЯ ЗА СТРАДАНИЯ. Научно-практическое пособие. М.: Издательство ВЕК, 1998, — 188 с.. 1998

Еще по теме Глава 2 Право на компенсацию морального вреда:

  1. Глава 3 Компенсация морального вреда в российской судебной практике
  2. Глава 4 Как определить размер компенсации морального вреда
  3. 76. Компенсация морального вреда
  4. Глава 5 Компенсация морального вреда в зарубежном законодательстве и судебной практике
  5. Соглашение о добровольной компенсации морального вреда
  6. При определении размеров компенсации морального вреда
  7. § 1. Компенсация морального вреда в странах англосаксонского права
  8. § 2. Особенности компенсации морального вреда в США
  9. Исковое заявление о компенсации морального вреда
  10. § 8. Компенсация морального вреда при нарушении трудовых прав граждан
  11. § 1. Методика определения размера компенсации морального вреда
  12. § 3. Компенсация морального вреда при посягательствах на честь, достоинство и деловую репутацию
  13. § 6. Компенсация морального вреда при нарушении авторских прав
  14. Исковое заявление о защите чести и достоинства и компенсации морального вреда
  15. § 2. Компенсация морального вреда при посягательствах на жизнь и здоровье