Глава 2 ПРАВОВОЙ УРОВЕНЬ СТРУКТУРЫ ЛИЧНОСТИ
1. Личность на правовом уровне существования (функционирования, развития) сохраняет свои сущностно» содержательные свойства, родовые качества, не пред[69] ставляя нового, собственно-юридического определения человека.
Нельзя согласиться с тем, что многоплановость проблемы личности объясняет невозможность ее «универсального» определения1. «Универсально», в. целостности личность исследуется на философском уровне8. Частнонаучный анализ осуществляется на вторичных уровнях структурирования личности и не преследует цели интегрировать разнородные знания о человеке в единое определение.На правовом уровне сущностно-содержательные качества человека преобразуются^ создается юридическая модель личности как фиксация системы ее качеств, обеспечивающих возможность включения человека в государственно-правовую сферу общественной жизни (наподобие homo politicus у Аристотеля, выделяющего личность, включенную в систему политических отношений).
Государственные функции, указывает К.
Маркс, «не что иное, как способы существования и действия соци» альных качеств человека». Все сферы деятельности государства связаны «с индивидами (государство является действенным только через (посредство индивидов), но с индивидом не в качестве физического, а. в качестве государственного индивида, они связаны с государственным качеством «индивида... через существенное качество этой личности. Они — естественное действие ее существенного качества»1. Остальные качества на этом уровне личности «несущественны, вернее, не являются объектом государственно-правового воздействия, предметом юридического анализа.Современная наука, обратившись к специальному исследованию правовых аспектов личности, использует традиционно-юридический (имеющий истоки в древнеримской юриспруденции) подход к человеку—носителю прав и обязанностей.
Личность рассматривается в качестве субъекта права, физического лица, гражданин на или более конкретно — в качестве истца, правонарушителя, арендатора, продавца и т. п. Фундаментальная разработка проблемы правового положения личности[70] [71] привела в последнее время к формированию системы категорий, отражающих этот юридический феномен общественной жизни. Наряду с обычными представле-НИЯМИ о правовом положении личности как совокупно* сти прав и обязанностей было предложено включить в правовое положение также гарантии прав — обязанно* стей (А. И. Лепешкин), общую (статутную) ответственность личности перед государством и обществом (Н. И. Матузов), а в правовой статус — гражданство* правоспособность, принципы (Л. Д. Воеводин), интересы личности (Н. В. Витрук). Предприняты попытки разграничить правовое положение и правовой статус, конкретизировать эти понятия в правовом модусе личности (В. А. Патюлин)1. Н. В. Витрук соотносит правовой статус, правовой модус, конкретное правовое положение личности как общее, особенное и единичное. Правовой статус — система прав—обязанностей я законных интересов личности. Правовой модус—совокупность прав-обязанностей определенной группы лиц (выделенной по социально-классовым, профессиональным, семейным и другим признакам). Конкретное (индивидуальное) правовое положение личности динамично и зависит от характера правовых связей с другими субъектами права[72] [73] [74] [75]. Однако в общем виде правовое положение личности представляется автору обобщающей категорией, охватывающей все стороны закрепленного в праве положения личности в обществе. Здесь позиция Н. В. Витрука сближается со взглядами ученых, считающих правовое положение (статус) обобщающей, собирательной категорией. Правовой статус, пишет Н. И. Матузов, понятие, которое «охватывает по существу всю сферу юридических связей и отношений между личностью и обществом»8. Но в этом случае категория пра- вового положения личности снимает и целом проблему соотношения личности и права. А юридическое бытие личности определяется посредством понятий, отражающих ее права и обязанности (в статическом или динамическом состояниях). Подобным образом нередко определяется весь объем индивидуальной формы юридического бытия человека. В правоведении, пишет Е. А. Ануфриев, «признание человека личностью связано с (наличием у человека определенных прав и обязанностей,’закрепленных в законах»[76]. Права и обязанности, несомненно, важное условие существования личности на правовом уровне. Но это не дает оснований ограничивать содержание правового уровня существования личности конструкцией «прав- обязанностей», которая является производной, специально-правовой и обусловлена более. фундаментальной, родовой (для данного уровня) системой личностных качеств. Эти качества (в отличие от множества иных) являются структурообразующими, они определяют возможность характеристики личности в различных позициях на одном (правовом) уровне, они необходимы и достаточны для данного уровня. Например, осуществление служебных функций государственного служащего основано на оптимальном сси четании прав и обязанностей, но решающим образом опосредовано его интра- и интериндивидуальной характеристикой (правильным представлением правовой действительности, способностью к осуществлению своих функций, возможностью совмещения служебной роли с профессиональными, общественно-политическими, семейными и другими ролями, совместимостью его личностной характеристики с другими членами рабочей группы в процессе общения, соподчинения, взаимодействия). Другим примером является отношение юридической пауки к особенностям личности преступника. И. И. Кар- пец считает, что в условиях социализма нет оснований «для определения личности преступника в общем плане... вполне достаточно традиционного и очень точного по своему содержанию понятия субъекта преступления»2. Н. С. Лейкина, напротив, доказывает, что характеристика личности преступника «не может быть іисчфїіана теми обстоятельствами, которые относятся к составу преступления», «личность (преступника 'представлена в составе не только в виде признаков, характеризующих субъекта преступления». Личность преступника, следовательно, не может быть отождествлена с субъектом преступления, «преступник как личность отличается •от других людей»*. В действительности на философском и общеправовом уровне все структурные элементы личности сохраняются независимо от образа жизни личности, ее правового положения и отношения к правовой действительности, Правовой негативизм или инфантилизм правонарушителя не свидетельствует об отсутствии у него личностных качеств,' в частности правосознания. Нельзя отрицать личностную характеристику человека, который не обладает какими-либо положительными качествами, не ведет образ жизни, соответствующий идеалам его эпохи или класса[77] [78]. В этом отношении интересны рассуждения Ч. Дарвина о «нравственном существе», для которого обязательным условием является способность сопоставлять и оценивать свои поступки и побуждения. Преступник в этом нравственном и правовом смысле не отличается от других людей, в структуре его личности не существует «вакуума» личностных свойств, и именно в этом отношении следует согласиться с А. М. Яковлевым, что «преступной личности не существует»[79]. На специально-правовом криминологическом уровне обосновано выделение «криминогенного комплекса», качественных признаков личности преступника, «присущих ему антиобщественных взглядов, отрицательного отношения к общественным интересам»1. Возможны и иные специально-правовые уровни анализа личности в юридической науке и практике. Например, уголовноправовой — с выделением такого качества личности, как ее «общественная опасность, которая «появляется еще до совершения преступления»[80] [81]; криминалистический — с выделением идентификационных свойств личности; гражданско-правовой—с выделением правосубъектности; государственно-правовой—«с выделением качественных особенностей правового статуса гражданина и т. д. Естественно, что перечень этих уровней не является исчерпывающим, как и «комплекс» свойств личности, на каждом данном уровне. Но такой подход соответствует современному состоянию научного знания, в котором создаются свои макро- и микроэтажи (уровни), прикладные и метанаучные разделы[82]. Теоретически это плодотворно, ибо дает возможность фиксирования и анализа личности на различных уровнях. Практически поуровне- вый анализ способствует выявлению общеправовых и отраслевых возможностей в процессе правового воздействия на личность1. 2. В процессе, обусловливающем формирование личности и ее существование на правовом уровне, первым ( в общем ряду родовых для данного уровня признаков) является сознательное отношение к правовой действительности, соотнесение в сознании потребностей, путей и средств их осуществления с интересами общества (социальной группы) и его членов, опосредованных правом. Сознание — не только функция человеческого мозга, оно — свойство, атрибут личности. Сколь верно утверждение С. Л. Рубинштейна о том, что вне сознания, вне способности занять определенную позицию нет личности, столь обоснованно считать личностью в правовой сфере человека, имеющего правовое сознание, способно- го сознательно определить свою позицию в системе правовых связей общества. Следовательно, не реальные отношения, цели, сред* ства, а их субъективное отражение в сознании представляет данный элемент структуры личности. Представления людей, пишут К. Маркс и Ф. Энгельс, «являются сознательным выражением, — действительным или иллюзорным,— их действительных отношений и деятельности, их производства, их обращения, их общественной и политической организации». «Сознание [das BewufJt- sein] никогда не может быть чём-либо иным, как осознанным бытием»1. По предмету отражения правовое осознание действительности не отличается от иных форм общественного сознания, но по характеру представляет познание правовых реальностей, представление о своем месте в государственно-правовой жизни, ценностную ориентировку в объективной социальной необходимости, опосредованной правом, включая предвидение — «опережающее отражение» юридических последствий социальной деятельности. Это верно не только для характеристики предмета отражения правового сознания в его массовндном (общественно-групповом) аспекте, но и для личностной (индивидуальной) характеристики как! элемента правового уровня структуры личности. Человеческое сознание вообще «существует только как индивидуальное мышление многих миллиардов прошедших, настоящих ,и будущих людей»[83] [84]. Оно не «рядоположанная сфера» в отношении индивидуального, а форма его существования[85]. Это особенно четко выступает в области правового сознания, которое является более индивидуальным и конкретным (единичным) в сравнении с другими элементами политике-(правовой надстройки[86]. Люди познают мир и самих себя, соотносят свои знания со своими потребностями и доступными средствами их удовлетворения в условиях данной необходимо- сти. Но, используя накопленные знания и опыт других людей, их общностей, самосознание личности всегда об* щественно обусловлено. В качестве определяющего фак* тора этой обусловленности выступает социальная типология личности, принадлежность личности к социальной группе, малым и большим социальным общностям. Наряду с общественной обусловленностью характер осознания действительности, степень адекватности ее отражения личностью (индивидуальным сознанием) определяется индивидуальными особенностями структуры ■личности, ее мировоззрением, жизненным опытом, социально-нравственными и другими установками, т. е. по содержанию отражение остается объективным на любом уровне, по форме оно субъективно, ибо связано с познающим субъектом. Это, однако, не дает оснований отождествлять индивидуальное правовое сознание и ' обыденное сознание, охарактеризованное К. Марксом как «ходячие формы мышления». Индивидуальное правосознание, так же как классовое, групповое и т. д., возможно на разных уровнях — обыденном и научном с расчленением последнего на два самостоятельных уровня — эмпирический и теоретический. Индивидуальное сознание наряду с классовым и социально-групповым не только отражает действительность, но оказывает на нее обратное воздействие, способствуя утверждению новых форм общественной жизни. Ф. Энгельс, подчеркивая ошибочность для всей предшествующей история взгляда, «согласно которому будто бы идеями и представлениями людей созданы условия их жизни», указывал, что в будущем «люди будут заранее знать необходимость изменения общественного строя (sit venia verbo), вызванную изменением отношений, и пожелают этого изменения, прежде чем оно будет навязано им помимо их сознания и воли. — Это применимо и к представлениям о праве...»[87]. Эта (возможность основана на человеческих способностях не только отражать объективное, но объективировать субъективное посредством деятельности, активности. И потому обоснованно среди функций правосознания выделить практическую функцию, содержанием которой является то, что правосознание — идейный источник права, фактор идеологического и психологического воздействия на деятельность людей1. Но само идеальное отражение дейстаителвюости в любых условиях ничего создавать, творить не может, оно должно проявиться через деятельность людей. «Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осуществления идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу»[88] [89]. Связь осознания, отражения мира н деятельности человека является двусторонней: человек отражает мир, действует в соответствии с осознанием мира, и в его деятельности выражается то, как он отражает мир. Правосознание, таким образом, в структуре личности не только обеспечивает познание правовой действительности, ио приобретает роль источника деятельности, активности человека[90] — важного индикатора человеческой индивидуальности, в котором воплощаются, реализуются все возможности, свойства человека. . 3. В отличие от сознания активность является атри бутом любой формы' развития, материи — от неживой природы до социальной ступени ее организации, усложняясь и приобретая в каждой форме новые качества. Если активность неорганичёской природы заключается .в реакции на внешние воздействия, которая не содер- жит своей собственной независимой причины, то живая природа отличается ярко выраженной активностью. Социальная активность — высшая форма проявления активности, заключающаяся в сознательной, целенаправленной деятельности личности, включенной в систему социальных связей, и характеризующая интенсивность, степень .развития, меру этой деятельности. Личности представляют «из себя несомненно деятелей»[91], и потому *исходной точкой» для марксизма «являются действительно деятельные люди»1. В этом смысле активность присуща самой природе человека, выступает, «с одной стороны, как реализующаяся способность социального субъекта к социальному действию, а с другой, как его общественное качество, черта личности», «личность есть персонифицированная деятельность»[92] [93]. Практический, реальный гуманизм марксизма-ленинизма определил значимость социальной активности людей в теории и практике социализма[94]. Роль социальной активности в жизни общества и каждого человека, интенсивное действие в условиях зрелого социализма всеобщего закона возрастания активности[95], повышение ценности индивидуальной формы бытия этого феномена обусловили появление в последнее время серьезных философских, социологических исследований проблемы социальной активности (особенно работы конца 60-х — начала 70-к годов: Е. А. Ануфриева, Г. С. Арефьевой, В. X. Беленького, Ю. Ф. Бухалова, М. С. Кагана, А. С. Капто, Т. С. Лапиной, Л, В. Сохань, Е. А. Якубы и др.). Юридическая наука этой проблемой специально не занималась. В структуре социальной активности выделяются производственная, общественная, политическая активность. Логически следовало ожидать выделения и специального исследования правовой активности. Однако эта категория признается и используется обычно только в качестве основания классификации форм осуществления права, определения степени «участия субъектов в «работе» ■механизма правового регулирования» или в связи с формированием правосознания личности[96] [97] [98] [99], В результате даже исследования, отличающиеся широкомасштабным подходом к личностной проблематике, ограничиваются постулированием важности социальной активности как Одного «из главных качеств нового человека» и значимо[100] [101] сти воздействия права на это . качество, определяемое как «стремление отдать свои силы и способности делу построения коммунистического общества»1. Так, практически категория активности выпадает из проблематики юридической науки, воспринимается как исключительно философски-социологическая и политическая. Учитывая, что правовая активность проявляется не только в предметной (деятельной) форме, но и в образной, идеальной форме (мыслительная активность, правовое осознание действительности), обусловливающей 'решающим образом характер (наполнение) предметной активности, теоретически корректно использовать м а ret- риалы дискуссии о самостоятельности правового сознания. В центре полемики оказалось высказанное И. Є. Фарбером мнение о том, что правосознание потому является самостоятельным в отношении политики, что оно есть знание «о правах и обязанностях членов общества, а эти последние не сводимы только к политическим правам и обязанностям»2. Замечая, что «признание политического содержания, политического характера правосознания и права вовсе не тождественно растворению правосознания и права в политике», Г. С. Остроумов занимает крайнюю позицию, включая правосознание «непосредственно... в состав политических взглядов»2. Ю. Я- Баскин и И. А. Чудинов, обращаясь к анализу взглядов Г. С. Остроумова, убедительно доказывают, что право несводимо к политике, хотя включает ее эле-. менты, правосознание вплетается в пслитическое н на[102] оборот. Право и политика как феномены реальной об* щественной жизни отражаются в самостоятельных формах общественного сознания: «Если принять точку зрения Г. С. Остроумова, — заключают авторы, — то придется либо признать, что правосознание, не являясь самостоятельной формой (видом) общественного сознания, представляет собой совокупность элементов политического и морального сознания, либо прийти к формально-логическому противоречию»1. Эти доводы могут быть использованы и для доказательства самостоятельности формы (вида) социальной активности, опосредованной правом и правосознанием.— правовой активности. Действительно, какие есть основания для того, чтобы, признавая самостоятельность социальной активности людей в области политических отношений, отрицать качественную определенность социальной активности личности, включенной в систему правовых связей и отношений? Логически признание относительной самостоятельности правосознания и права2 необходимо ведет к выделению в структуре социальной активности правовой активности личности. Теорети-. чески эта категория представляет одну из важнейших в системе социалистической юридической науки, которая «призвана все в большей степени становиться наукой о социальном поведении человека в общественной жизни, регулируемой правом»3. 4. «Поведенческая» проблематика правоведения должна разрабатываться в свете теооии социально-правовой активности личности. Это обеспечит возможность не только определения действенности правовых соедств, степени достижения целей законодателя, но даст более полное представление о личности как деятеле, субъекте правовой деятельности, о механизме правового воздействия на личность, социальном и личностном потенциале права и эффективности его социального действия на различных стадиях развертывания правовой активности ( в процессе принятия решения, осуществления право[103] вого действия, его правовой оценки). На этой основе возможно теоретическое и конкретно-социологическое изучение интенсивности правовой деятельности личности, определение ее меры, степени в условиях демокра* тического политико-правового режима, разработка рекомендаций по интенсификации этой деятельности. В лексике теории права и юридической практики понятие активности и связанные с ним понятия деятельности и поведения применяются редко, а в случаях их прим-анания смысловое их назначение смещается к более известным, уС'ГОЯіВШіИМ-СЯ в юридическом языке понятиям действия, бездействия, деяния, (поступка, проступка. Правовая активность' и деятельность как самостоятельные категории не обсуждались в юридической науке. Против категории «поведение» по существу было высказано возражение, видимо, только С. Ф. Кечекья- ном, обратившим внимание на недостаточную согласованность этого понятия с действиями юридических лиц, государственных органов1. С. Ф. Кечекьян, безусловно, прав в том смысле, что в общественной науке и -практике это понятие носит личностный характер, и более точен, чем те ученые, которые склонны определять в качестве поведения действия коллективных лиц. 'Но при этом следует учитывать, что право, регулируя функционирование коллективных лиц, непосредственное воздействие оказывает не на материальные предметы, вещи, процессы, а на людей, занимающих определенное ролевое положение в системе коллективного лица. Предельность, потенциальные возможности правового воздействия рассчитываются не непосредственно на процессы функционирования субъектов права всех видов, не на внешние поведенческие акты (за исключением физического принуждения человека), а на внутреннюю «поведенческую» структуру, иа свойства личности, её внутренние функциональные характеристики, предопределяющие ее поведение. Право непосредственно воздействует на процесс перевода внешнего (нормы права) во внутреннее (интериоризация правовых предписаний) и далее—внутреннего (сложившаяся «поее- денческая» структура личности) во внешнее (поведение человека). Конкретное единство внутреннего и внешнего, доступное научному познанию, постепенно становится главным предметом в этой области правоведения. .Также как в современной психологии произошел отказ от ограничения предмета исследования исключительно внутренними процессами — движением представлений, их ассоциацией в сознании, их генерализацией, внутренними переживаниями, в юридической науке и практике происходит переориентация на углубленное философско-правовое, юридико-социологическое и психологическое исследование активности личности, ее внешних проявлений и внутренней, личностной структуры активности. Это имеет не только теоретическое, но и практическое значение, соответствует требованиям закона. Например, одна из основополагающих идей социалистического уголовного права, закрепленная нормативно,—индивидуализация наказания — не может быть реализована вне теоретического изучения и практического анализа внутренней структуры поведенческих актов — действия, бездействия лица. Суд при определении наказания не может ограничиваться познанием, оценкой лишь объективных (объективированных) признаков преступного поведения (предмет или лицо, на которое совершено посягательство, способы и средства преступления и т. д.), но обязан выяснить его внутренние . характеристики (.мотив, цель, воина и т. д.), учесть, как, в каких формах 'эти характеристики проявились вавке, стали объектам судебного познания1. В литературе обычно указывается на внешнюю сторону поведения лица, действие как внешнее проявление поведения и структуру поведения, включающую его внутренние детерминанты. В работах М. С. Кагана, специально посвященных человеческой деятельности, признается неточным использование термина «поведение» к активности животных н предлагается система онтологических категорий, определяющая место деятельности в объективном мире. В фундаменте этой системы находится «движение» материи, «активность» жизни, «оюизнедея- тельность» животного, а венчает систему «деятельность» человека. Предполагается (возможным применение по* нятий более, низкого уровня для определения форм движения более высоких уровней как частных случаев форм, расположенных ниже. На этом основании «деятельность» интерпретируется как наиболее адекватно отражающая активность человека, которая призвана обеспечить его биологическую жизнедеятельность и его социальную жизнь1. Последнее время встречаются также представления о поведении как внешнем проявлении активности личности и деятельности, отражающей «активность более всеобъемлюще», охватывающей «как внутреннее состояние системы, так и вовне проявляемую ею активность, выраженную в соответствующих действиях (или бездействиях)»[104] [105]. Это в целом соответствует широкому марксистскому пониманию деятельности[106], обеспечивает соотносимость деятельности с активностью человека, не противоречит в принципе смыслу содержания этой категории в некоторых специальных «(поведенческих» науках[107], способствует большей терминологической определенности. Используя эти. представления и учитывая особенности предмета правоведения, социально-правовую активность можно определить как реализацию способности функционирования личности в правовой сфере и степень интенсивности правовой деятельности, а эту последнюю интерпретировать как социально целеполагающую активность, направленную на достижение опосредованного правом (с положительной или отрицательной оценкой) результата. Это дает основания для критического отношения к определению И. Ф. Покровским правовой активности как активной деятельности по реализации правовых требований[108] [109]. Во-первых, степень интенсивности деятельности не является критерием для определения ее правовой природы. Во-вторых, правовая актий- ность включает не только деятельность по осуществлению требований права, ио и деятельность, не соответствующего правовым предписаниям. Например, в психолого-правовом исследовании сектора судебной психологии института Прокуратуры CCGP контрольная группа в отношении «активно-противоправной» выделялась как «активно-правовая» (законопослушные граждане)1. 'Здесь лишь следует уточнить, что «противоправная» деятельность также является правовой. Поэтому более точным представляется выделение в правовой деятельности правомерной (основанной на праве, соответствующей требованиям права) и неправомерной (опосредованной, урегулированной правом, но не соответствующей правовым предписаниям). Независимо от характера правовой деятельности она проявляется в отдельных юридически значимых действиях, поведенческих актах.* В этой связи с активностью познавательные функции категории, «поведения» ограничиваются определением внешней стороны правовой деятельности, проявлений вовне правовой активности личности[110] [111]. Таким образом, правовое поведение — внешнее проявление активности личности, урегулированное правом, оцениваемое по социально-правовой программе ’(общественная полезность, правомерность), осуществляемое деллктоспособным лицом. Оно состоит из отдельных поведенческих актов[112], в которых объективируется сознание и воля человека, проявляется свобода воли при выборе направления правовой, активности. При этом поведение включает не только «активное» проявление активности, но и воздержание от активных действий (бездействие). В праве бездействие не отождествляется с пассивностью, и урегулированное правом бездействие также получает поведенческую характеристику. С этих позиций необходимо решать ряд научно-практических вопросов о соотношении, взаимодействии правовой активности — действия — деяния — акта—поведения-поступка[113]. Практически деяние в праве должно рассматриваться не как отдельное действие (бездействие), а как поведенческий акт в аспекте его практического содержания и достигнутого результата, в качестве единства Действия и результата, хотя и отличного от последствий этих действий. Деяние включает объективно совершенные человеком и /произведенные им изменения в социальной (природной) действительности. Последствия же относятся к состоянию этой действительности после завершения действий. Поведение—это только действия (бездействия) безотносительно к результатам и последствиям проявления активности. Поведенческая характеристика правовой активности в этих случаях достаточна для определения вида правового поведения (правомерное, неправомерное). В других формах проявления активности юридическая характеристика действительности требует оценки -не только поведенческих актов, но и последствий действий лица. Особенности правовой характеристики активности личности обнаруживаются не только в соотношении действия, деяния, поведения, но и при сопоставлении этих явлений (проявлений активности) с поступком (проступком) личности. Юридический поступок—это правомерное действие, порождающее правовые последствия независимо от направленности активности личности на эти последствия. Психическое отношение к правовым последствиям своих действий (внутренняя характеристика правовой деятельности) в данном случае безразлично для права, правовое значение имеет только внешнее проявление активности. Личность, поступая определен? ным образом, не преследует никаких юридических целей (не намерена своими действиями вызвать юридические последствия). Здесь цель деятельности имеет неюридическую характеристику, а действие и его 'результат приобретают Юридическое значение. Таким образом, правовая активность обладает особенностями, дающими возможность рассматривать ее как вид социальной активности, самостоятельное, качественно определенное свойство личности на правовом уровне ее существования. 5. Но эта самостоятельность является относительной, так как правовая активность в ее мыслительной и предметной формах органически связана и решающим образом обусловлена политическим сознанием, и политической активностью. В этом смысл марксистского положения о том, что «все юридическое в основе своей имеет политическую природу»1. Ф. М. Бурлацкий, определяя содержание политической активности как объекта научного исследования, указывает на политическую социализацию в механизме распределения граждан по политическим ролям, соотношение ситуаций и политического поведения, переоценку ценностей как основу революционной активности, формы и виды политической активности (партийная деятельность, участие в избирательных кампаниях и процедурах, политическое лидерство, политический конформизм и нонконформизм) и др.[114] [115]. В социалистическом обществе политическая активность означает не «присутствие», нахождение в политической сфере общества, а деятельное участие личности в политической жизни, в определении политики общества и государства, общественно-пол итического строя и государственного устройства. Социалистический демократизм соэдаетнеобходимые условия для .развития политической активности (а не только привлечения масс и каждого гражданина к управлению обществом и государством), решающего участия масс в политике, инициативного и эффективного политического поведения каждой личнос- ти. В. И. Ленин непосредственно после Октябрьской революции определил цель партии и государства в поголовном вовлечении трудящихся в практическую деятельность по управлению страной, в поголовном обучении всех трудящихся управлению государством, обучении не книжном, а практически, «чтобы каждый мог испытать свою способность взяться за это дело». Эта работа, считал В. И. Ленин, «подсильна и рядовому рабочему и крестьянину, обладающему грамотностью, знанием людей, практическим опытом»1. Ленинские идеи о развитии политической инициативы каждого члена общества нашли отражение в программных документах правящих коммунистических партий, законодательной деятельности социалистических государств. В условиях развитого социализма задача развертывания демократизма включает создание такой социально-политической обстановки, в которой личность чувствует «себя гражданином в полном смысле этого слова, заинтересованным в общенародном деле и несущим за него свою долю ответственности»[116] [117]. Демократическая основа политической активности личности непосредственно связана с правовой системой социализма и правовой активностью личности. «Каждому человеку важно сознание того, что он равен в правах с другими членами общества, всегда может рассчитывать на справедливое, уважительное к себе отношение, на заботу государства...—говорил Л. И. Брежнев.— Каждый человек заинтересован в том, чтобы активно участвовать в делах своего предприятия я учреждения, в делах своего государства»[118]. Демократия обеспечивает простор не только для активного участия в общественно-политической жизни, но и для развертывания содержания правового положения личности, ее прав, гарантий этих прав, возможностей деятельного поведения личности в правовой сфере. В условиях социализма «правовая активность участников социалистических общественных отношений, наряду с государственно-властной «энергией», служит определяющим фактором в существовании я функционировании механизма правового регулирования»1. • Так демократический политико-правовой режим взаимодействует с правовой активностью личности, определяет этот вид социальной активности объемом (содержанием) свободы личности на каждом данном историческом этапе развития политической организации общества и правовой системы социализма. 6. Марксизм понимает свободу как способность и возможность действовать на основе познанной естественной и социальной необкюдимости. Отсюда следует, что степень активности личности обусловлена прежде всего познанием естественных и общественных закономерностей: чем глубже эти знания, тем больше возможностей для проявления личностной активности. В правовом аспекте свобода означает, с одной стороны, соответствие правотворческой деятельности объективным закономер» ностям природы и общества, правовой системы — естественной и социальной необходимости. С другой стороны, соответствие социальной деятельности личности правовым предписаниям, которые не воспроизводят идеально все варианты возможного поведения, а дают ориентиры должного поведения, рамки варьирования поведения личности. Но свобода — не только «использование» личностью природной и социальной, в том числе правовой, действительности. Правотворческая и правореалнзующая деятельность людей является одновременно адаптационной в отношении среды. В качестве примера можно указать на возрастание в условиях научно-технрческой революции технических норм, получивших санкцию государства и направленных на то, чтобы человек, познавая природу, преобразуя ее, сам был приспособлен к имеющимся условиям жизнедеятельности. Например, в действующих УК советских республик предусмотрено в шесть раз больше составов преступлений, связанных с правилами использования техники, чем в уголовных кодексах 20-х годов. Осуществляя свободу правовой деятельности, личность 'субъективирует свое содержание на правовом уровне, присваивает правовые ценности, относится к «им как к личностным ценностям, давая им положительную ил,и отрицательную оценку, в зависимости от этой оценки выбирает вариант правового поведения. И этот выбор обусловливает ответственность личности перед обществом и государством. В этом смысле ответственность не только социально-правовой фактор, связывающий человека с правопорядком и стимулирующий его правовую активность, но « личностный признак1, относящийся к содержанию правовой активности как свойству личности, Но осуществление свободы проявлений активности одновременно характеризует процесс рбъективирования личности, ее адаптации в социальной действительности. Способность и возможность действовать свободно, осуществлять выбор варианта поведения, имеющего наибольшую социальную ценность для личности, и нести ответственность за этот выбор, деятельное участие личности в правовой сфере по реализаций субъективных прав и исполнению юридических обязанностей, правовая защита личностью своих интересов и интересов общества, коллектива, других социальных общностей—одна из важнейших характеристик правового уровня структуры личности социалистического общества» Таким образом, социально-правовая активность определяется объективно — по степени соответствия правового поведения личности юридическим предписаниям и субъективно — по личностным возможностям, способностям деятельного участия в правовой сфере. В связи с этим активность личности нельзя определять только по степени правовой «любознательности» (первая ступень формирования мыслительной активности) или по степени интенсивности реализации субъективных прав (тем более что государство не всегда заинтересовано в реализации этих прав, например права на расторжение брака), а усиление или уменьшение активности — по количественным показателям (например, обращения в Суд или участия в охране общественного порядка). Так, индивидуальные физические особенности личности могут исключить возможность ее активного участия в работе народной дружины, возраст личности может ограничить ее возможности в проявлении правовой активности по формальным основаниям (ограничения, предусмотрен* ные законом) и в силу ее неподготовленности к серь* езной правовой деятельности (особенно в условиях сое* ременной акселерации, ускоренном интеллектуальном и физиологическом развитии при более поздней социальной зрелости). Следует учитывать также повышение требований к подготовке личности к участию в правовой деятельности: постепенно главным становится глубокое знание дела, умение организовать его, добиться практических результатов, проявить деловитость1. Но во всех случаях определяющим является законность деятельности личности, соответствие ее поведения требованиям права. В этом отношении наибольшую значимость представляет не столько знание требований права, восприятия их, сколько точное следование правовым предписаниям. При возможности рассогласования в сознании человека триединой формулы «знать — принимать—следовать» главным индикатором его положения в правовой сфере и отношения к праву является последняя часть этой формулы. Интересный материал в подтверждение этого вывода дают конкретно-социологические исследования. Так, Б. М. Блегвард (Дания), докладывая на VII Международном конгрессе социологов результаты изучения связи: знание норм права — отношение к ним — поведение людей,—указывала на данные, свидетельствующие, что определенные типы правовых норм (® частности, обязывающие) соблюдаются и при негативном к ним отношении. С другой стороны, изменившееся поведение влечет за собой и изменение отношения к норме права[119] [120] [121]. На этих основаниях можно заключить, что конечной целью воздействия права является социально-правовое управление сознательной, волевой деятельностью людей, проявлениями их правовой активности. 7. Социально-правовая активность в структуре личности связана с взаимодействием, взаимоотношением, взаимосвязью между людьми, социально-правовым общением. В литературе нередки представления о сощиаль- ном общении как виде, стороне, коммуникативном типе деятельности1. Действительно, вне общения иавоаможна никакая человеческая деятельность, даже непосредственно внешнеизолированная от деятельности других людей, ибо уже «мое собственное бытие есть общественная деятельность»[122] [123]. Социальное общение — жизненно необходимый исторический процесс развития общества, форм его организации. «Общество, какова бы ній была его форма», указывал К. Маркс, есть «продукт взаимодействия людей», оно «выражает сумму тех связей и отношений», в которых находятся люди[124]. Основой всех форм общения является производственное общение. Производство обусловливает форму ЭТОГО общения и само «предполагает общение (Verkehr) индивидов между собой»[125]. На этой основе складываются разнообразные формы общения, различающиеся по предмету, средствам и характеру общения людей. По этим же признакам возможно выделение его самостоятельной формы — правового общения. Общение—ие только обш(есоциальный феномен, предпосылка и результат исторического развития общества. Оно является специфически личностным свойством[126], одновременно выступая в качестве обязательного условия труда, познания, любых личностных проявлений человека, его самовыражения, его активности. В юридической действительности содержательная характеристика общения зависит от уровня индивидуального правового осознания действительности, направленноеги и интенсивности активности личности, в целом —от ориентации человека в мире правовых и иных социальных ценностей, личностных 'возможностей и способностей к избирательности по отношению к этим ценностям в каждой данной ситуации. Как процесс и свойство личности общение может быть рассмотрено на уровнях физическом и психическом, материальном и духовном с выделением философского, психологического и других аспектов анализа.. В юридическом аспекте, подобно другим, содержатся различные стороны, начала феномена общения—информативное, эмоционально-действенное, регулятивное. Но эти стороны по-разному субординированы, каждая из них доминирует применительно к аспекту анализа. В социальноправовом общении такой доминантой является регулятивная сторона, которой подчинены другие стороны общения людей в государственно-правовой сфере общественной жизни. Юридическая информация, которую получает личность, эмоциональные состояния, связанные с восприятием и переработкой этой информации в различной степени, но всегда связаны, обусловлены регулятивным началом в социально-правовом общении. Информативное воздействие права, на личность й восприятие личностью правовой информации осуществляется прежде всего в процессе функционирования права как регулятора поведения людей. Например, уголовно-процессуальный закон связывает обязанность должностных лиц по разъяснению (информации) прав участников процесса с их обязанностью обеспечить осуществление этих прав (ст. 53 УПК УССР). Еще более последовательно это выражено в ст. 8 Закона от 19 июля 1973 г. «О государственном нотариате», где содействие нотариусов в осуществлении прав и защите законных интересов граждан связано с обязанностью нотариусов «разъяснять права и обязанности, предупреждать о последствиях совершаемых нотариальных действий с тем, чтобы юридическая неосведомленность и другие подобные обстоятельства не могли быть использованы им во вред»[127]. Информация о праве органически вплетается таким образом в механизм реализации права, в котором обнаруживается его регулятивная функция. А информативное начало в условиях лравореали- зующего йроцесса оказывается производным от регулятивного. Это не означает, что информационное действие нрава в отличие от регулятивного не является специфически правовым или содержит «мало особой специфики»1. Естественно, что информационно-правовое воздействие на личность подчиняется общим законам психологии и информации, но лишь в той степени, в которой проявляются отражательные свойства права, способность права выражать идеологические и теоретические формы нашего знания, быть средством познания и элементом общего. коммуникативного процесса передачи, восприятия, переработки в сознании личности социальной информации. Но свойства правовой материи — нормативность, формальная определенность, системность, принудительность, характер правовой информации, заключенной в «языковой форме права» (А. А. Ушаков), обусловливают особенности информативного правового воздействия. «Общие теоретические посылки о циркулировании информации в обществе,—верно отмечает В. И. Никитинский,— не могут быть механически использованы для характеристики прохождения информации о содержании правовых норм»[128] [129]. Отличие информативного действия права от регулятивного связано не с отсутствием юридических особенностей, специфики первой формы действия, обнаружения права в личности. Это отличие следует искать в особенностях непосредственного объекта воздействия права и уровне достижения целей правового воздействия. Информативное действие направлено на сознание личности, обеспечение присвоения ею правовой программы, осознание социального и личностного значения права. Но уровень достижения конечной цели права — обеспечения правомерного поведения человека, достижения юридической действительности, запрограммированной нормой права,—не является обязательным условием осуществления (завершения) информативного действия права. Регулятивное действие права направлено на подчинение воли личности, активной стороны ее сознания, на обеспечение повиновения правовым предписаниям. Это не исключает задачи достижения положительного сознательного и эмоционально-действенного отношения к праву, но решение этой задачи в процессе регулятивного 'действия права не всегда выполнимо, а подчинение праву является обязательным условием законности и правопорядка в стране. Поэтому информативно-идеологическое воздействие права не связано с применением конкретных мер, направленных на подчинение воли,— непосредственного регулятора поведения человека, а реализация норм права (в которой проявляется его регулятивное действие) всегда предполагает применение конкретных мер в отношении личности (правообеспечительных, правовосстановительных или правоохранительных) с целью добиться правомерного поведения (независимо от сознательно-эмоционального отношения личности к праву). Таким образом, несмотря на важность информативного действия права, решающее значение для обеспечения законности, достижения целей права имеет его регулятивное действие. По типу регулирования оно всегда нормативно н уже в силу этого предполагает связь, корреспонденцию прав- обязанностей. Основываясь на логической теории человеческого взаимодействия, А. А. Ивин доказывает возможность представления всякой нормы как связи двух и более субъектов. Связывающими звеньями при этом выступают типы деятельности: требование, предоставление, причинение и принятие. Требование — выражение желания, чтобы другое лицо выполнило определенное действие в пользу лица, предъявившего это требование. Выполнение или невыполнение этих действий определяет состояние предоставления. Причинение—осуществление действий, ограничивающих свободу другого лица, «навязывание одним лицом другому определенного состояния». Ответом на причинение является принятие (или непринятие) «навязываемого» ограничения[130]. Автор в своих рассуждениях и аргументации не случайно использует модели правовых связей. В праве выделенные типы деятельности четко определены (в силу синтеза нормативности и формальной определенности правовых норм) и опосредованы правомочиями и обязанностями субъектов в правовых отношениях. Но этим не исчерпывается содержание человеческого общения в правовой сфере, и автор, следуя юридической традиции, Оперируя правоотношениями в их «классическом» смысле, не использует всех возможностей приведенной конструкции. ' 8. В юридической литературе правовое общение как свойство личности обычно укладывается в рамки правовых отношений. Личность в связи с этим «предстает прежде всего со стороны своих особых политико-юридических качеств, проявляющихся в сфере правовых отношений»[131]. Небезынтересно отметить, что правоотношение вообще признается исходным, ключевым понятием правоведения, центральной его категорией, аккумулирующей «все основные проявления права», «все элементы механизма правового регулирования». И. Сабо считает, что «марксистская теория права есть в конечном счете теория правовых отношений» (при этом понимая право как статическое выражение общих абстрактных динамических правоотношений)2. Не касаясь сложного и важного методологического вопроса о системе категорий общетеоретического правоведения и определения исходной категории3, следует, однако, признать, что правоотношение не может быть признано таким исходным началом для построения категориального аппарата юридической науки. Правоотношение не является предельно элементарной я наиболее всеобщей категорией. Оно опосредовано правовыми нормами. При этом движение правоотношений связано не непосредственно с объективным правом, а с его конкретизацией в субъективном праве, реализация Которого ведет к правомочию субъекта и корреспондирующей ему обязанности. Сами правовые отношения достаточно сложны, при структурировании допускают возможность выделения более элементарных и общих категорий. Одновременно эти отношения недостаточно всеобщи, так как являются одной из возможных форм правового общения. Наконец, эти отношения складываются из актов правового поведения людей, в этом поведении (а не в правоотношении) находят завершение процессы функционирования права. Однако и категория правового поведения не удовлетворяет требованиям всеобщности и универсальности. Она относится к теории правового воздействия и не имеет методологического значения в теории правотворчества. Правовое поведение детерминировано правовой свободой, имеющей бдлыпие основания для центральной позиции в системе категорий правоведения. Кроме-того, «категории так же мало являются вечными, как и те отношения, выражением которых они являются»[132]. На определенных этапах развития науки действительность может быть объяснена в рамках существующих понятий. Развитие общества, правовых систем приводит к необходимости расширения смысла этих понятий, введения новых категорий или даже к ломке сложившейся системы категорий. В последнем случае необходимо не только расширение (изменение) смысловых границ традиционных категорий и формулирование новых понятий, но и определение связи, координации и субординации, взаимопереходов категорий внутри складывающейся системности. Марксова идея об историческом развитии форм общественной связи, об общений как свойстве человеческой личности имеет не только широко социологический смысл, но и юридическое значение. Формы связи человека с социальным окружением, опосредованные правом, выражаются в качестве различных проявлений правового общения—свойства личности на правовом уровне ее существования. И чем более развитым является общество, чем более всеобщим выступают общественные связи, тем более многообразны пути проникновения права в жизнь человека, формы правового общения личности. Это действительно существующая тенденция в развитии права, естественно, отражается в юридических теориях. Если на ранних этапах социалистического правоведения единственным путем (формой) действия права признавались правоотношения, то в настоящее время юридическая наука фиксирует ряд путей, (форм, способов, средств) действия права, особенности стадий конкретизации и реализации права. Развитие теории социального действия права, потребности практики государственно-правового строительства привели к требованию преодоления узкотрадиционного понимания правоотношения, разносторонней их дифференциации и конструированию: абсолютных правоотношений, в которых «управомоченному лицу противостоит неопределенное множество пассивно обязанных субъектов»1; эвентуальных отношений, не требующих для своего возникновения определенных юридических фактов (таким фактом является нормотворческий акт)[133] [134]; всеобъемлющих (И. Ф. Рябко), общих (Н. И. Матузов), общерегулятивных (С. С. Алексеев) правоотношений, для возникновения которых «не требуется иных обстоятельств (юридических фактов), кроме существования самого объекта—носителя общего права или общей обязанности»[135]; «особых общественных отношений» (А. В. Мицкевич), представляющих юридическое выражение правового- статуса граждан и организаций[136]; системы «слоев» правоотношений и типов правовых связей, включающих отношения, складывающиеся непосредственно на основе правовой нормы и не требующих для своего возникновения и развития юридических фактов1. 9. Все эти конструкции отражают действительно назревшую необходимость «четко различать два общественно-юридических явления — правоотношения в собственном смысле слова и более общую категорию—все общественные отношения, так или иначе урегулированные правом»[137] [138]. В этих последних отношениях акцент переносится на связи, существующие не между субъектами права (индивидуальными или коллективными), а между «ими и обществом, государством. Рассматривать эти связи в пределах теории правоотношений вряд ли возможно, ибо они, как верно отмечает Л. Д. Воеводин, «так существенно отличаются от традиционного представления о правоотношениях, что о них, как о таковых, можно говорить лишь весьма условно»[139]. Такой условный допуск оказывается необходимым для придания правоотношениям универсального, всеобъемлющего характера. Эта потребность особенно наблюдается в государственном и уголовном праве. Так, в дискуссии, о юридической природе конституционных прав[140] отрицательное мнение по поводу их субъективности обосновывалось тем, что субъективные права существуют только в правоотношениях, вне правоотношений эти права—ничто, «социальный нуль». Доказывая субъективный характер конституционных прав, ученые, придерживающиеся этой позиции, исходят из того, что субъективное право, немыслимо в отрыве и за пределами правоотношений, а «всякие юридические права и обязанности находятся в рамках правовых отношений», «существуют только в правоотношениях»[141]. Здесь для доказательства теоретического вывода используются доводы, сами требующие дополнительной аргументации. В частности, представление о субъективном праве исключительно как элементе правоотношений ведет к тому, что обычным состоянием этого аспекта существования права признается его реализация. Так фактически снимается (проблема реализации субъективного права, она растворяется в самом его состоянии, обладании, наличии. Но, как верно отметил И. Е. Середа, правовая возможность не всегда «превращается в реальное ее осуществление», элементы субъективного права мопут находиться в состоянии возможности и в состоянии ее осуществления1. Практически очевидно, что обладание правом не всегда предполагает его реализацию и отказ от реализации определенного субъективного права не может вести к отказу от самого права личности. Ошибочным следует признать встречающуюся оценку отказа от использования права (например, права на жилплощадь при расторжении брака) в качестве отказа от самого права. Советский закон признает недействительной сделку, направленную на ограничение правоспособности (ст. 12 ГК УССР), ибо эти ограничения ведут к сужению свободы общения в правовой сфере, свободы выбора правовых средств при осуществлении правового общения, нарушают равенство возможностей субъектов общения, гарантированное государством. Поэтому проблема субъективного права не укладывается в теории правоотношений, выходят вообще за пределы теории осуществления права. Субъективное право—один из аспектов существования права, конкретизация, индивидуализация другого аспекта—объекн тивного права. Это—единство обоих аспектов существования права. Субъективное и объективное право не соединяются в одном понятии (А. А. Пионтковский), не противополагаются (Н. И. Матузов), не представляют отношений по реализации —объективного в субъективном (И. Е. Фарбер)[142] [143]. Объективное конкретизируется, персонифлцируется в субъективном. В объективном праве непосредственно отражена правоспособ-. ность—субъективное право в потенции1. Это не дает оснований для отрицания разграничения субъективного права и правоспособности[144] [145] [146], наоборот, подчеркивает их различие. Праівоспособность, как известно, эта способность быть носителем субъективного права (ст. 8 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик), в правоспособности существо заключается ,не в «праве», а в «способности». Это общественно-правовое свойство субъекта права, качество личности, позволяющее ей быть «участником, субъектом правового общения»[147], или, точнее, свойство личности, представляющее обязательное условие обнаружения ее структурообразующих элементов на правовом уровне— правовой активности и правового общения. Субъективное право — гарантированная законом возможность пользоваться правами, возможность определенного поведения личности в правовом общении. В составе правового статуса личности субъективное право существует,, принадлежит субъекту как «наличное, существующее право» (Ц. А. Ямпольская). Правомочие—реализуемое в правоотношении субъективное право, это—гарантированное законом и возможностью требование определенных действий (бездействия) от других лиц, поведение управомоченного лица. На этой стадии реализации субъективного права, в условиях осуществляемого правомочия, вступает в действие (может вступить) механизм государственного принуждения для обеспечения беспрепятственного проявления правовой активности личности, направленной на достижение правомерной цели, приобретение личностных ценностей, социальных благ. Отсюда следует, .что эти ценности, блага не являются содержанием субъективного права или правомочия1. Присвоение в результате травомерного поведения социальных, личностных блат—цель субъективного права, и в этой связи право выступает как средство достижения этой (в целом или чисти) неправовой, выходящей за пределы юридической действительности, цели[148] [149]. Так, на основе использования идеи стадийности развития субъективного права[150] обеспечивается отражение движения субъективного права от абстрактной возможности поведения к реальной и от нее к юридической действительности, выполняющей роль средства, способа достижения целей личности, действующей в правовом общении. Стадийный анализ развертывания содержания субъективного права, последовательности его развитии оказался вообще весьма плодотворным в теоретическом отношении. Этот анализ способствовал раскрытию содержания правовых ситуаций, складывающихся в правовом общении людей. Наряду с известными конструкциями «вертикальных» и «горизонтальных» связей личности с государством и другими субъектами правового общения (Л. Д. Воеводин, В. М. Манохин, Н. И. Матузов, Г. И. Петров, Л. С. Явич), разно- порядковости общих правоотношений, связанных с конкретными посредством субъективного права «в стадии непосредственной реализации», выделения стадии готовности к реализации, соответствующей субъективным правам в рамках общих правоотношений второго порядка, этот анализ послужил основанием для обобщения формализации всего многообразия «юридических связей, где одной из сторон выступает личность»1. Идея стадийности обнаружения субъективного права обеспечивает углубление знаний о механизме действия права и имеет, следовательно, научно-практическое значение. Однако в литературе последних лет эта идея используется в распространенных конструкциях, включающих субъективное право в общие правоотношения, постоянно существующие отношения между государством и. гражданами, а также между отдельны? мн гражданами (С. С. Алексеев, Л. Д. Воеводин, Н. И, Матузов, В. А. Патюлин, И. Ф. Рябко, Т. Н. Радь- ко, И. Е. Фарбер и др.). При этом все общественные отношения, связи субъектов в государственно-правовой сфере заключаются в рамки правоотношений. В резуль[151] тате эта категория теряет свою определенность, она фактически охватывает все юридическое в его идеальной или предметной формах. Показательно, что сторонники общих правоотношений при их характеристике подчеркивают, что эти отношения и связи вызваны к жизни социально-политической принадлежностью гражданина к народу, осуществляющему суверенитет. Личность в этих отношениях выступает как «член социально-политической общности», «ассоциированный носитель суверенитета» (Л. Д. Воеводин). В этой ситуации естественной является «жесткая» привязка субъективного права к правоотношениям, ибо права, как указывал К. Маркс, могут осуществляться «лишь, в сообществе с другими людьми». Но здесь К-Маркс имел в виду не правоотношения в их традиционном смысле, а политическое, государственно-правовое общение, взаимодействие людей вообще в «политической общности, в государстве»1. Субъективное право и в этом случае проявляется «в сообществе» с субъектами права. Но характер правового общения, взаимополагания субъектов изменяется. Например, право собственности как субъективное право личности существует до и вне возможных правоотношений по поводу имущества. Но это ее исключает широкого круга обязанностей других лиц, которые таким образом обеспечивают возможность существования и реализации субъективного права собственника в правовом общении. Это еще один из аргументов в пользу необходимости разработки проблемы субъективного права не в рамках правоотношений, а более широко, в свете теории правового общения. 10. В литературе, посвященной этой проблеме, все чаще появляются термины «общность», «правовое общение», «правовое состояние» и другие, которые призваны уточнить содержание общих правоотношений. Однако эти термины не обладают еще достаточной смысловой определенностью и потому не вошли прочно в юридическую лексику. Наибольшее внимание вызвало понятие «правовое состояние», под которым обычно подразумевают урегу- лироваяие правом отношения между государством и гражданами. Правовое состояние—не правоотношения, а их основание, и в этом качестве правовое состояние может служить основанием для различных правоотношений1. Эти конструкции чаще всего используются для характеристики одной из разновидностей государственно-правовых отношений и вряд ли могут быть приме* нимы как общетеоретические. В общей теории права состояния либо относят к юридическим фактам, либо выражают посредством этой категории положение лич* ности по отношению к другим лицам, обществу и государству[152] [153], т. е. правовое положение личности в самом широком его понимании. Таким образом, безусловно плодотворный в своих исходных началах теоретический поиск, заключающийся в стремлении выйти за пределы традиционных, узких ДЛЯ современного СОСТОЯНИЯ науки СМЫСЛОВЫХ границ правоотношения, привел к растворению правоотношений в других юридических категориях (.например, правовое положение личности) или обобщениях очень высокого класса (все общественные отношения, опосредованные правом). Эта «подмена» категорий на различных уровнях обобщения и отсутствие в общетеоретическом правоведении фундаментальной разработки теории связей в свою очередь обусловили появление ныне укоренившегося в юридической литературе мнения о тождестве правовых отношений й связей, об отношениях как виде, типе, форме правовых связей[154] [155] [156] [157] [158] [159] [160]» Но связь—это общность явлений, а отношение—это одновременно относительная самостоятельность явлений, их взаимодействие и взаимовлияние[161]. Кроме того, . в личностном аспекте отношение «имеет • характер потенциальный, выражающий вероятность реализации избирательной активности» личности2, и это при определении ее свойств на правовом уровне приобретает самостоятельное значение и смысловую связь с правовой активностью человека. Связь, и отношение, следовательно, характеризуют разные стороны явлений и их взаимополагания, отношение—более многообразно по содержанию, но не содержит все возможные социальные, в том числе правовые, связи и иные формы социально-правового общения. В юридической действительности эти формы общения личности на правовом уровне ее существовании включают: 1) правовые отношения в их традиционном понимании (например, договорные отношения); 2) правовые связи, отражающие общность правовых интересов личности и других субъектов, не являющихся сторонами правоотношений и проявляющиеся в стремлении к общей цели с использованием различных или одинаковых правовых средств (например, деятельность работников милиции и представителей общественности по охране общественного порядка); 3) правовую обусловленность как необходимость взаимоограничений правовой активности личности содержанием правового статуса (прежде всего абсолютных прав) других субъектов правового общения (например, совместное проживание в коммунальной квартире с жильцом, проводящим музыкальные занятия). При этом правовое общение личности и государства выступает как наиболее общее, политическое по существу. Оно определяет положение личности в политической организации общества, в механизме государственной власти, взаимодействие между государством и личностью. Независимо от социально-правовой роли личности в государстве она постоянно связана с государством посредством политического ее свойства— «принадлежности» к государству (Б. Спасов) или, как образно назвал его И. Сабо, «вынужденного членства» (которое не следует ограничивать только гражданством)[162]. Юридическим выражением этого политического свойства личности является правовое положение. Его содержание включает нрава и обязанности личности, характеристику личности, находящейся на «пересечении» прав-обязанностей, ответственность личности перед обществом, государством, другими людьми и их общностями за избранный вариант поведения в данной правовой ситуации. Но это—одна сторона правового взаимодействия: личность—государство. Другой не менее важной стороной является гарантированность осуществления прав и исполнения обязанностей государством, для которого обеспечение этих гарантий является обязанностью перед личностью. Это можно проиллюстрировать на социалистическом представлении о действии, развитии, укреплении законности. Являясь' одним из важнейших принципов социалистического государственно-правового строительства, организации взаимодействия государства и личности, законность предполагает не только строжайшее соблюдение каждым человеком законов, в которых закреплены его обязанности, правил общественного порядка, но и строжайшую охрану прав граждан, недопущение проявлений произвола со стороны должностных лиц государства2. В политическом отношении личность в социалистическом обществе является участником суверенной власти, активно участвует в процессе осуществления власти государства. «Демократия,—писал К. Маркс,— исходит из человека и превращает государство в объективированного человека»3. И в этом смысле личность «выступает в некотором роде как «государство»4. Она—не субъект власти и «е субъект политической организации общества[163]. Социалистический демократизм обеспечивает не отождествление, слияние государства, общества, личности, а их взаимодействие, в котором государство переводит «социальное в правовое» (И. Сабо), служит посредником между обществом и личностью. Юридической стороной этого взаимодействия являются взаимные права и обязанности, взаимная ответственность социалистического государства и личности2.
Еще по теме Глава 2 ПРАВОВОЙ УРОВЕНЬ СТРУКТУРЫ ЛИЧНОСТИ:
- 33 ПРАВО И ЛИЧНОСТЬ ПРАВОВОЙ СТАТУС ЛИЧНОСТИ: ПОНЯТИЕ, СТРУКТУРА, ВИДЫ
- 73. Правовой статус личности: понятие и структура
- § 1. Правовой статус личности: понятие, структура, виды
- Глава 9 ГОСУДАРСТВО И ЛИЧНОСТЬ. ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЛИЧНОСТИ
- §1. Правовой статус личности: понятиﺍе, структура, принципы
- Правовое государство, основные признаки. Соотношение государства правового и полицейского, тоталитарного - авторитарного и m.n. Гражданское общество, его свойства, структура. Личность, ее правовой статус. Общество рыночное - общество традиционное.
- Понятие и структура конституционно-правового статуса личности в Российской Федерации
- 2.Структура личности. Типы личности
- Глава 5 МЕХАНИЗМ ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ЛИЧНОСТЬ
- «Правовой статус» личности и «правовое положение» личности
- Глава 5. ОСНОВЫ ПРАВОВОГО СТАТУСА ЛИЧНОСТИ В РФ
- ГЛАВА 4. ПОНЯТИЕ, СОДЕРЖАНИЕ, ПРИНЦИПЫ ПРАВОВОГО СТАТУСА ЛИЧНОСТИ
- ВВЕДЕНИЕ .............................................................................. 5 ГЛАВА I. ОБЩИЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ГРАВДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ 9 § X. Понятие и содержание методологии науки гравданского права.................................................................... 9 § 2. Понятие и структура социальной ответственности как общие методологические основания исследования гражданско-правовой ответственности 16 § 3. Понятие и структура правовой ответс
- 2. Структура личности преступника
- Глава 1. Понятие, признаки и структура правовых норм.
- Понятие личности и ее структура
- Глава 1. новая методолоГия исследования личности. личность в ценностно-смысловой интерПретации
- 2.6. Понятие и структура личности