<<
>>

3.1. Социально-философское понятие глобализации

Еще в начале 90-х глобализация едва ли тематизировалась как проблема.[1] В конце 90-х эта тема уже претендовала на прочное лидерство в социальной науке и общественной дискуссии.

В названиях научных конференций и заголовках публикаций слово «глобализация» занимает сегодня, возможно, наибольший удельный вес. Ничто не может лучше свидетельствовать о существовании и актуальности феномена. Тем не менее, взгляды на глобализацию очень разнятся, а оценки зачастую носят взаимоисключающий характер: на настоящий момент нет единой точки зрения о том, несет ли она новые возможности или, напротив, опасности, в чем ее сущность и проявления, следует ли глобализации способствовать или ей сопротивляться. Единство наблюдается лишь в одном: глобализация неостановима.

На фоне потока литературы о глобализации бросается в глаза дефицит философско-теоретических работ, в которых присутствует серьезный научный анализ. «Господствующие экономические и социальные теории не анализируют процесс глобализации, – отмечает латиноамериканский автор Ф.

Хинкельамерт, – они превозносят его».[2] Справедливости ради следует отметить, что как раз со стороны экономической и социологической науки этот дефицит заполняется появлением серьезных исследований,[3] в философской области подобных исследований значительно меньше.[4] В настоящий момент трудно назвать автора, исследования которого были бы концептуально доминирующими в данной области.

Сколь оригинален тот процесс, который именуется глобализацией? На наш взгляд, как раз в этом пункте наименьше ясности, поскольку схожие процессы углубления международной интеграции наблюдались с середины XIX в. уже несколько раз, но каждый раз были останавливаемы глубокими кризисными явлениями.[5] Вера в то обстоятельство, что процессы глобализации не являются слепым развитием событий, а поощряются или предотвращаются коллективной политической волей, создает пространство для активных дискуссий.

Обсуждение того, какими должны быть формы нового мирового порядка, переводит эту дискуссию из сферы фактичности в область нормативного, составляющего прерогативу философии. Поэтому в значительной части точки зрения, высказываемые по поводу глобализации экономистами, политиками, социологами, имеют социально-этическую природу.[6]

В этой связи перед философами стоит насущная задача создать теоретический фундамент для дискуссий о глобализации. Несмотря на то, что явления глобализации носят эмпирический характер, существует потребность концептуального осмысления понятийной базы этих процессов. Глобализация, несомненно, вносит коррективы в фундаментальные теории общества, а в ряде случаев может даже привести к их пересмотру.[7] Вместе с тем, глобализация не носит такого самостоятельного и целостного характера, чтобы можно было говорить о возникновении «теории глобализации». Скорее социологические наблюдения и философские обобщения в этой области призваны обогатить теории среднего уровня, прежде всего, теории социально-экономического развития – «постиндустриального», «информационного» обществ и т.д. Внесение этического, нормативного измерения в соответствующий научный дискурс составляет одну из основных задач философии.

О глобализации стремятся говорить не как о явлении, а как о процессе, т.е. ряде легко узнаваемых тенденций (как говорил Несбит, «менатенденций»[8]). При этом в вопросах определения характерных черт глобализации и, следовательно, самой ее дефиниции царит вполне устойчивое единомыслие. В качестве примера стандартного определения можно процитировать результаты исследовательского проекта университета Бремен, в котором под глобализацией понимается «рост интенсивности и охвата переходящих границы отношений обмена и интеракций, будь это экономические трансакции, культурные и неформальные процессы обмена или циркуляция загрязняющих окружающую среду материалов».[9] Другое определение, М. Кастельса, подчеркивает обретение человеческой деятельностью планетарного характера: «Под глобальной экономикой мы понимаем экономику, которая работает сообща в реальном времени в планетарном масштабе.

Это экономика, в которой потоки капиталов, рынков труда, информации, сырья, менеджмента и организации интернационализируются и становятся полностью взаимозависимыми».[10]

В настоящее время, помимо множества эмпирических наблюдений относительно процессов глобализации и их политических оценок, сформировалось несколько методологических подходов систематического изучения глобализации. Каждый из них восходит к определенному философскому видению сущности этих процессов.

1. Эпоха глобального экономического роста.

Первый из подходов определяет результат нового качества экономических отношений в мире. Это в целом оптимистическое видение вещей опирается на позитивную оценку происходящих изменений и представлено рядом ведущих ученых и политиков: Р. Дарендорфом, Ф. Нушелером, О. Лафонтеном, Б. Клинтоном, Б. Гейтсом и др.[11] Глобализация, согласно этой точке зрения, есть интенсификация экономического развития, позитивно воздействующая на все прочие сферы общества. Новой оказалась тенденция к сжиманию и концентрации времени и пространства, действующую как революционизирующий экономику фактор производительности. Иначе говоря, глобализация есть новый уровень процветания. Ключевыми для понимания глобализации с этой точки зрения видятся конструктивные качественные изменения в смысле научно-технического прогресса, укрепления демократии во всем мире, повышения благосостояния людей и их культурного уровня и т.д. Глобализация дает возможность ликвидировать казавшиеся прежде непреодолимыми проблемы человечества: сократить количество международных конфликтов, включить в процесс технологического развития развивающиеся страны, победить бедность. Глобализация дает шансы, о которых человечество прежде не могло мечтать.[12] Благодаря ей жизнь человечества в целом становится более управляемой и гармоничной. Проблемы же, которые она несет, будут устранены с ее же помощью благодаря разумной социальной инженерии, т.е. активного воздействия на рамочный порядок общества.

Уже из изложения этих тезисов очевидны как чрезмерно оптимистическая оценка, так и односторонний подход к анализу процессов глобализации.

Хотя экономика является мотором глобализационных процессов, из ее перспективы никак нельзя оценить всех последствий, инициированных ею в других подсистемах общества. Ограничен и теоретический потенциал этих концепций, исходящих, как правило, из панэкономических установок неолиберализма. Другие подходы отмечены скорее беспокойством, чем оптимизмом.

2. Эпоха глобального мультикультурного общества.

С позиций другого подхода, глобализация представляет собой особое качество межкультурных и геополитических отношений. Она означает новый этап истории, сменивший порядок фрагментации колониальных держав в довоенное время и эпоху мирового противостояния во времена холодной войны. Новые проблемы, которые она несет, не проще, чем прежде. Глобализация стирает культурные границы, которые устанавливались тысячелетиями. Глобализация разрушает идентичность, которая будет восстановлена другим путем. Ярким представителем этой линии анализа является С. Хантингтон. Глобализация означает для него, главным образом, рост конфликтности в мире: мир становится ареной конфликтов более мелких систем – культурно-этнических цивилизаций (Хантингтон насчитывает их восемь).[13] Экономическое развитие в ходе глобализации изменяет геополитическую карту, что чревато множеством новых конфликтов, главный из которых лежит на границе между западной и незападной цивилизациями. Большое значение придается в этом подходе проблемам распределения ресурсов в условиях их недостатка, проблемам передела власти и т.д. Множество приверженцев этого направления концентрируются на анализе возникших геополитических конфигураций: однополюсного мира, геополитического треугольника, многополюсного мирового порядка и т.д.[14] Спор идет во многом относительно того, будет ли новый порядок конфликтным или мирным. Понятия цивилизационного конфликта и нового политического порядка являются здесь доминирующими.

Очевидно, что этот подход, внимательно отслеживающий реальные последствия глобализации, мало рефлектирует над ее источниками.

Представители этого направления – и это относится не только к Хантингтону – опираются на традиционный категориальный аппарат, что сильно обедняет прогностические возможности их концепций. Очевидно, что этот подход также страдает односторонностью и несет отчетливо консервативный оттенок.

3. Глобализация как системная трансформация социума.

С точки зрения третьего подхода глобализация является разрушением традиционного системно-политического порядка, базирующегося на принципах государственного суверенитета и национально-культурной интеграции. Представителей этого направления более всего беспокоит стремительное ослабление традиционных инструментов политического управления и возникающий отсюда вакуум власти. В результате мир начинает развиваться сам по себе, «ускользая» от попыток его разумно упорядочить и направить. Так, популярный в Германии социолог У. Бек в рамках своей концепции «общества риска» характеризует глобализацию как процесс деполитизации и дерегулирования обществ.[15] Власть в новых условиях разрушения традиционного политического пространства получают совершенно новые исторические актеры, такие как транснациональные корпорации, международные и неправительственные организации, интересы и действия которых очень часто не могут быть поставлены под общественный контроль. Уходят в небытие основные достижения западной цивилизации – «социальное государство», «общество благосостояния», на основе которых достигнута консолидация обществ первого мира. Очевидно, что представители данного направления наиболее чутко реагируют на изменения в политической области. Глобализация ассоциируется у них с новыми угрозами, такими как экологический кризис, проблема третьего мира и т.д. В рамках этого подхода, представленного весьма авторитетными учеными,[16] предмет наибольшего интереса составляет определение и установление «границ глобализации», вне которых глобализация может стать саморазрушением человечества. Они ищут «пределы роста», в рамках которых глобализация несет конструктивный характер и позитивный потенциал.

Впрочем, доминирующей темой в кругу этих идей являются деструктивные процессы глобализации и возможности политического воздействия на этот ход.

4. Глобализация как разрушение культур и традиций.

С позиций четвертого подхода глобализация видится в крайне негативном свете. Это точка зрения решительных противников глобализации.[17] Она в особенности присуща представителям наиболее фундаменталистски и экстремистски настроенных кругов. Но недооценивать ее нельзя, учитывая что антиглобалистское движение питается преимущественно из этого источника. Эта позиция успешно доводится до общего сведения с помощью свойственных этим силам экстремистских методов.[18] В основании такой позиции лежит архаическая идентификация культурной традиции и религиозно-космического порядка. В процессах глобализации видится никак не меньше, чем рука разрушителя божественного устройства. Перераспределение сил и ресурсов в мире, встреча с чужими культурами воспринимается как результат заговора мировой закулисы, как прямое пришествие в мир сил зла. Соответственно, для борьбы с ними позволены все средства, включая террористические. Важно иметь в виду, что наступление глобализации рисуется в апокалиптических тонах не только маргиналам-террористам, но и самым широким слоям населения различных, в том числе цивилизованных, стран, тем, кого глобализация задевает своими разрушительными последствиями и кто воспринимает ее как неведомую, но легко – вплоть до персоналий – идентифицируемую силу.

Перечисленные позиции доминируют в интеллектуальном поле общественной дискуссии по глобализации, хотя далеко не исчерпывают весь спектр мнений по данному вопросу. Несмотря на совершенно разную оценку глобализации и ее последствий, для всех этих позиций характерно то, что в ее основу они кладут критерии, по которым оценивались предшествующие эпохи. И экономические процессы, и геополитические констелляции, и социальные кризисы, и даже крушение божественного мироустройства – все это уже было, уже ожидалось. Разумно предположить, что то, что вызвало в глобализации всеобщий, шокообразный интерес, на самом деле является новым и неожиданным, тем, чего нельзя вывести из прежних эпох. Дискуссиям о глобализации часто не хватает видения будущего, определенной доли интеллектуального обновления. Соответственно, это видение должно быть положено в основу осмысления сущности глобализации. На наш взгляд, ценность теоретических воззрений К.-О. Апеля и Ю. Хабермаса в значительной степени обусловлена тем, что вместе с масштабом планетарной этики в их концепции трансцендентальной и универсальной прагматики предлагаются новые интеллектуальные ресурсы для осмысления процессов глобализации.

Определяющим для характера оценки глобализации является то, какой социальный идеал положен в основу этой оценки. В той мере, в какой глобализация приближает или отдаляет от этого идеала, она предстает в позитивном или негативном свете. Очевидно, экономическая интеграция приближает мир к идеальной модели оптимального состояния экономики (по Парето), в которой сокращается стоимость трансакций, информация становится более доступной для всех участников рынка, реализуется потенциал возможных интеракций.[19] Столь же хорошо в глобализации узнается антиидеал «царства Антихриста», который, по преданию, должен объединить под своей властью весь мир и все религии.[20] Тем не менее, глобализация с точки зрения этих идеальных представлений – не более, чем случайная историческая констелляция. И в надежде на «шансы», и в тревоге об «угрозах» речь, как правило, идет – в инструментальном смысле – о последствиях глобализации, но не о ее сущности. Гораздо более интересны те концепции социального идеала, в самом осуществлении которых узнается идея глобализации.[21] С этой точки зрения, например, актуально учение Канта о «всеобщем мире».[22]

Идея возможности мирного сосуществования государств, не отмеченного угрозой разрушительных войн, не так уж часто посещала воображение философов. Произведение И. Канта «К вечному миру» неизменно вызывало к себе интерес, но лишь в последние десятилетия его идеи перестали восприниматься как шутка философа или утопия. Опыт мировых войн и угроза еще более ужасающей ядерной войны de facto привели ведущие державы мира к отказу от войны как средства решения конфликтов между собой. Тесная экономическая интеграция, например, в ЕС, послужила другим источником приближения к ситуации «вечного мира». Оба эти фактора назывались Кантом. Но суть жизнеспособности идеи Канта заключалась не в отдельных аргументах «за» и «против» мира или войны, а в заложенном здесь представлении об идеальном международном порядке. По мысли Канта, ни люди, ни народы, коль скоро они ставят целью совместное общежитие, не должны находится в «естественном состоянии», но должны устанавливать гражданско-правовое состояние между собой. Тем, что некто вступает в гражданско-правовое состояние, т.е. обязуется не нарушать чужих прав, он дает гарантии безопасности, которые вправе требовать и от другого. По отношению к государствам такое состояние означало бы существование союза народов, который Кант обозначает как федерацию свободных государств, отличая его от устройства государства народов. «Этот союз имеет целью не завоевание власти для какого-либо государства, а исключительно лишь поддержание и обеспечение свободы государства для него самого и в то же время для других союзных государств, что, однако (как это относится и к людям в естественном состоянии), не вынуждает их подчиняться публичным законам и обусловленным ими принуждениям».[23] Не скрепленное силовыми санкциями, это состояние, тем не менее, полностью бы отвечало идее права, которая, по Канту, заключается в добровольном, исходящим из свободы согласия на подчинение закону. Идеал вечного мирного союза предполагает, собственно, лишь то, что государства находятся на такой высоте правового сознания, когда ни одно из них добровольно не выходит из гражданско-правового состояния, т.е. все вместе они образуют «суррогат гражданского общественного союза».[24]

Кант усилил тезисы Гуго Гроция о нормах международного правового порядка и рядом с понятием международного права поставил право всемирного гражданства. Это право вытекает из того, что люди и государства могут рассматривать себя как принадлежащие всему человечеству и «граждане общечеловеческого государства». Это право Кант конкретизирует (и ограничивает) лишь обязательством гостеприимства, которое, вписываясь в традиционные неписанные правила человеческого поведения, способствуют развитию сношений людей между собой и впоследствии будут «все более и более приближать род человеческий к всемирно-гражданскому устройству».[25] Но это дополнение (обязательства гостеприимства) не является несущественным: оно исходит из представления о высшем достоинстве и свободе человека как исходном пункте правового порядка.

Кант подчеркивает, что всеобщая приверженность всемирно-гражданскому праву является необходимым условием возможности союза государств, направленного к вечному миру, ибо «нарушение права в одном месте чувствуется во всех других».[26] Только при обеспечении универсальности этого принципа такое состояние становится реальным. Другая предпосылка – наличие в государствах республиканского устройства, под которым Кант (противопоставляя его демократии) понимает реализацию принципов свободы и равенства граждан в государстве, а также осуществление разделения властей. Поскольку философ практически отождествляет республиканское устройство с правовым (конституционным), постольку очевидно, что вне полной реализации правового устройства внутри обществ (правовой общественный договор граждан) недостижимо правовое состояние между обществами (правовой федеративный союз между государствами).[27]

Таким образом, представление об универсализме гражданско-правового состояния во всемирном масштабе, лежащее в основании идеи о вечном мире, вполне может служить идеалом, с которым ассоциируется понятие глобализации. История последних десятилетий неожиданно подтвердила прозрения Канта хотя бы в тенденции: с того момента, когда костяк культурных государств приобрел демократическое устройство (здесь взгляды Канта должны быть скорректированы), когда интенсивные взаимодействия привели эти государства к большей степени взаимной интеграции и вызвали укрепление международного правового порядка, когда традиционный кодекс международного права был дополнен представлениями о правах человека как высшем правовом основании всемирно-гражданского права, – с этого момента мирное сотрудничество народов, отвергающих возможность взаимной войны, становится все большей и большей реальностью.

К концепциям, в которых идея глобализации узнается в наиболее чистом виде, бесспорно, принадлежит учение Апеля о «неограниченном коммуникативном сообществе». В самом понятии такого сообщества имплицитно заложены черты и процесса, и результата, и целей глобализации. Рассмотрим эти черты.

1. Планетарная этика. К конститутивным определениям коммуникативного сообщества принадлежит то, что оно является единым и, соответственно, планетарно глобальным. В нем становится возможным единый глобальный мега-дискурс, конкретизированный в бесчисленных иерархиях практических дискурсов общественности. Существенной чертой при этом является то, что это человеческое сообщество в идеале является неограниченным, то есть в нем преодолеваются все реальные – временные, пространственные, физические, институциональные и пр. – помехи коммуникации.[28]

2. Универсальная этика. Каждый возможный участник становится тем самым полноценным участником дискурса, интересами которого невозможно пренебречь. Тем самым создается методологическая основа для решения проблемы партикуляризма, которой в философской дискуссии о глобализации отводится важное место. Уже было сказано о том, что идеал «неограниченного коммуникативного сообщества» выполняет функцию «предельного понятия», какую в платонизме, например, играет идея Блага, а в марксизме – идея совершенного бесклассового общества. Идеал совершенного коммуникативного сообщества имеет ту особенность, что критерием совершенства здесь не является объективное субстанциальное (= партикулярное) статичное состояние, которым может быть, например, гармоничность общественных отношений (в марксизме), завершенность автопоэтической системы (Луман) и т.д. Сообщество является коммуникационным только при том условии, если его члены являются – в динамическом смысле – полноценно коммуницирующими личностями, если их интересы могут быть свободно выражены и принимаются во внимание в совместном дискурсе.

3. Этика достоинства и прав личности. Выдвигая требованием равенство всех в коммуникации, Апель, тем самым, ставит во главу угла личность, ее права и интересы. Институциональная система коммуникативного сообщества имеет при этом служебное значение: она должна обеспечивать беспрепятственное осуществление дискурсов и выполнять служебную цель удовлетворения коммуникационных потребностей личности. Аппроксимативное приближение к идеалу коммуникативного сообщества означает все большую модификацию системно-институциональных факторов в направлении утверждения ценности человеческой личности и ее свободы в равенстве коммуникации.

4. Это не означает ограничение компетенций институциональных субъектов международного дискурса, т.е. коллективных представителей граждан, таких как государства, организации, сообщества. В той мере, в какой институты организуют дискурсы внутри охватываемых ими сообществ и представляют их результаты через каналы институциональных дискурсов, для них открываются возможности создания иерархии дискурсов на международном уровне, где уже может реализовываться представление о справедливости в отношениях между народами. Императив дискурсивной этики: каждый народ имеет право на собственную культуру (Апель), каждый народ должен иметь в международном диалоге равное право голоса, составляет основу этики планетарного коммуникативного сообщества.

Вследствие перечисленных особенностей концепция коммуникативного сообщества открывает возможность такой этической интерпретации процессов глобализации, подобной которой не дают иные системные концепции: речь в ней идет не о меркантильных выгодах и упущениях, к чему часто сводятся разговоры о глобализации, а о нормах справедливости. Улучшая условия коммуникации и ликвидируя существовавшие прежде барьеры, глобализация, с этой точки зрения, служит реализации духовного потенциала личности и устранению обусловленного случайными дистрибутивными факторами неравенства людей. Уважая право народов на собственную культуру и судьбу, она позволяет установить в отношении между ними универсальные этические масштабы, пронизанные заботой о культуре и выживании человечества как целого. Говоря словами Апеля, путем глобализации сокращается расстояние между идеальным и реальным коммуникативным сообществом, осуществляется комплекс мер, укрепляющих основания постконвенциональной морали. Таким образом, глобализация получает позитивное этическое значение как в смысле основополагающего «дискурсивного принципа», так и в смысле «принципа дополнительности». Это открывает путь к осмыслению этики глобализации не из внешней позиции полагания «границ глобализации», а из внутренней перспективы окончательного обоснования этики.

Расхождение между идеальным и реальным коммуникативным сообществом становится, таким образом, основным критерием оценки глобализационных процессов, а анализ искажений коммуникации или способов приближения к нормам идеального коммуникативного сообщества является основным инструментом теоретического анализа. Очевидно, что не только теоретический инструментарий дискурсивной этики представляет интерес для анализа глобализационных процессов, существует и обратное отношение: процессы глобализации исключительно интересны для самой дискурсивной этики. Учитывая, что процессы глобализации определяют не периферийный сегмент становящегося коммуникационного порядка, а его содержание и сущность, глобализация претендует на статус одного из центральных объектов исследования в структуре прикладной части дискурсивной этики в апелевском понимании, части Б. Без преувеличения можно сказать, что возможность становления планетарной этики ответственности человечества самым непосредственным образом связана с судьбами глобализации.

Перспектива дискурсивной этики позволяет не только диагностировать позитивные и негативные тенденции в ходе глобализации, но и осуществлять в порядке саморефлексии человечества конструктивную самокоррекцию глобального развития. Поскольку из этой перспективы можно судить об этическом смысле процессов глобализации, указанная самокоррекция опирается не на произвольный (системный и стратегический), а на этический масштаб: процесс глобализации должен протекать так, чтобы посредством ее укреплялся, а не ослаблялся этический порядок человеческого общежития.[29] Этот подход не мешает признать, что в ходе процесса глобализации могут возникать глубокие кризисы, но он дает одновременно ориентиры, как решать эти проблемы, не сходя с верного, этически обоснованного пути. Он позволяет оценивать, какие из кризисов несут в себе угрозы, а какие обусловлены неадекватной реакцией на новые тенденции.

Выбор концепции «коммуникативного сообщества» в качестве фундамента «этики глобализации» предполагает особую интерпретацию процессов глобализации. Ключевым в этой интерпретации должен стать анализ процессов информатизации и коммуникации в глобализирующемся обществе. Говоря о глобализации, нужно попытаться преодолеть односторонность имеющихся подходов и по мере возможности синтезировать различные подходы, имея в виду, что глобализация – результат целого комплекса инновационных факторов, вызывающих фундаментальный цивилизационный поворот в истории человечества.

[1] В 1980 г. Ruigrok (Ruigrok W., Tulder R. v., The Logic of International Restructuring. London/N.Y., 1995. С. 139) насчитал в ведущих экономических журналах лишь 50 публикаций с понятием глобализации. В 1990 их уже было 670. В 1999 в книжном Интернет-магазине поиск выводил под словом Globalization 415 книг. См. Altvater E., Mahnkopf B., Grenzen der Globalisierung, Münster 1996. С. 20.

[2] Hinkelammert F., Globalisierung und Ausschluß aus lateinamerikanischer Sicht. // Fornet-Betancourt R. (Hrsg.), Armut im Spannungsfeld zwischen Globalisierung und dem Recht auf eigene Kultur. Frankfurt a.M., 1998. С. 92.

[3] См. Hauchler I. (Hrsg.), 1995: Globale Trends. Frankfurt/M., 1996; Opitz, P. J. (Hrsg.) Weltprobleme. 4. Aufl., München, 1995; Kaiser K., Schwarz H-P., Weltpolitik im neuen Jahrhundert. Bonn, 2000; Menzel U., Globalisierung versus Fragmentierung. Frankfurt a.M., 1998; Baldwin R., Two waves of Globalisation. Boston, 1999; Streeten P., Globalisation. N.Y., 2000; Robertson R., Globalisation. Social Theory and Global Culture. London, 1992; Hoogvelt A., Globalisation and the postcolonial World. London, 1997; Worthington R., Rethinking Globalisation. N.Y., 2000; Henderson J., The Globalisation of High Technologz Prodaction. London, 1989; Яковец Ю.В., Глобализация и взаимодействие цивилизаций. М., 2001. Наиболее серьезным и всеобъемлющим исследованием о глобализации, на наш взгляд, является книга Альтфатера.

[4] См. Beck U., Was ist Globalisierung? Frankfurt a.M., 1999; Beck U. (Hrsg.), Politik der Globalisierung. Frankfurt a.M., 1998; Betancourt R. (Hrsg.), Armut im Spannungsfeld zwischen Globalisierung und dem Recht auf eigene Kultur. Frankfurt a.M., 1998; Huntington S., The Clash of Civilisation. N.Y., 1996; Münch R., Offene Räume. Frankfurt a.M., 2001.

[5] Международная интеграция начала ХХ в. была остановлена первой мировой войной, интенсивное развитие международной торговли в 20-е гг. – Великой депрессией 1929-1933 г. и второй мировой войной.

[6] См. Homann K., Gereke U., Ethik der Globalisierung: Zur Rolle der multinationalen Unternehmen in der Etablierung moralischer Standarts. München, 1999; Zürn M., Regieren jenseits des Nationalstaats. Globalisierung und Denationalisie­rung als Chance. Frankfurt a. M. 1998; Bauman Z., Globalisation: The Human Consequences. Cambridge, 1998.

[7] Пример своевременной реакции на новые теоретические тенденции дает концепция Луманна, в которой автору удалось преобразить укорененную в естественных науках системную теорию так, чтобы она могла давать ответы на вызовы информационной и коммуникационной революции, экологического кризиса, глобализации. См. Luhmann N., Okologische Kommunikation. Opladen, 1986.

[8] Naisbitt J., Megatrends. N.Y., 1982.

[9] „Gesellschaftliche Bestimmungsfaktoren von politischer Integration und politischer Fragmentierung in der OECD-Welt” («Общественные факторы политической интеграции и политической фрагментации в странах ОЕСД”). Цит. по Schmidt H., Take I., Demokratischer und besser? // Aus Politik und Zeitgeschichte. 17.10.1997. С. 13.

[10] Castells M., European Cities, the Informational Society and the Global Economy. // Tijdschrift voor Economische en Sociale Geografie, London, 1993 (84). С. 249.

[11] Darendorf R., Quadrare il cerchio. Benessere economico, coesione sociale e liberta politiche. Rom/Bari, 1995; Nuscheler F., Entwicklung und Frieden im Zeichen der Globalisierung. Bonn, 2000; Lafonten O., Globalisierung und nationale Zusammenarbeit. // Beck U. (Hrsg.), Politik der Globalisierung. Frankfurt, 1998. С. 254-263; Clinton B., The Struggle for the Soul of the 21st Century. // Richard Dimberly Lecture. 07.01.02. http://www.bbc.co.uk/arts/news_comment/dimbleby/print_clinton.shtml

[12] Hasse R. Globalisierung: Chancen oder Gefährdungen. // Mensen B. (Hrsg.), Globalisierung. St. Augustin, 1998. С. 9-23

[13] Huntington S., The Clash of Civilisation. N.Y., 1996;

[14] Бжезинский З., Великая шахматная доска. М., 1998; Яковец Ю.В., Глобализация и взаимодействие цивилизаций. М., 2001.

[15] Beck U., Was ist Globalisierung? Frankfurt a.M., 1999. С. 33-48.

[16] Altvater E., Mahnkopf B., Grenzen der Globalisierung, Münster, 1996; Rodrik D., Grenzen der Globalisierung. Okonomische Integration und soziale Desintegraton. Frankfurt/N.Y., 2000.

[17] Мартин Г.-П., Шуманн Х., Западня глобализации: Атака на процветание и демократию. М., 2001; Голанский М.М., Взлет и падение глобальной экономики. // Ученые записки Института Африки РАН. Вып. 6., М., 1999; Chomski N., Dietrich H., Globalisierung im Cyberspace. Globale Gesellschaft, Märkte, Demokratie und Erziehung. Bonn, 1999; Ritter M., Zeiter K., Armut durch Globalisierung, Wohlstand durch Regionalisierung. Graz, 2000.

[18] Имеются ввиду экстремистские методы антиглобализационного движения, демонстрируемые на форумах политических лидеров (Сиэтл (1999), Прага (2000), Генуя (2001)). Следует подчеркнуть, что антиглобализационное движение в целом имеет мирный характер. См. Видеман В., Пражская осень-2000. // НГ-Религии, 19 (66), 11 октября 2000 г.

[19] Критерий оптимально построенного общества в смысле либеральной экономической модели сформулировал В. Парето (который сам не был либералом): в таком обществе уже не может более быть улучено состояние ни одного участника рынка без того, чтобы не ухудшить положение других участников. См. Сен А., Об этике и экономике. М., 1996. С. 53 и далее.

[20] Ср. заявление «Духовные и социальные проблемы глобализации». // Материалы конференции 3-4 мая 2001, Санкт-Петербург.

[21] Любопытно, что глобализация как таковая не просто никогда не фигурирует в общественной дискуссии как желаемый идеал, но в своем завершенном виде – в качестве «глобального миропорядка» или «мирового государства» – стала устойчивым пугалом общественности. Тем самым, говоря о глобализации как о процессе или тенденции, участники дискуссии снимают с себя ответственность за осмысление состояния, к которому ведут эти процессы.

[22] Упоминаемые в этой связи марксова бесклассовая «Ассоциация свободных производителей» или образ Царства Антихриста такими концепциями не являются. В них совершенное состояние формулируется как телос развития, трансцендентный истории идеал.

[23] Кант И., К вечному миру. // Кант И., Сочинения в 3-х тт. Москва, 1994. С. 391.

[24] Там же. С. 393.

[25] Там же. С. 399.

[26] Там же. С. 403.

[27] Кант выдвигает еще одну гарантию возможности состояния вечного мира – целесообразность природы, которая, разводя людей и народы, заставляет их ради собственного же выживания сходится и взаимодействовать вместе. Но этот аргумент можно рассматривать в рамках конструкции идеального правового состояния международного сообщества скорее метафизическим аргументом ad hoc.

[28] Следует подчеркнуть, что в виде идеала концепция неограниченного коммуникативного сообщества служит только регулятивной идеей, т.е. обоснованием этических целей для процессов глобализации. В ней нет экзистенциальных суждений. В неограниченном коммуникативном сообществе в определенном смысле происходит трансцендирование общества как замкнутого явления, оно делает мыслимой коммуникацию между различными историческими обществами и поколениями. См. Apel K.-O., The Ecological Crisis as a Problem of Discourse Ethics. // Oefsti A. (ed.) Ecology and Ethics. A Report from the Melbu Conference, 18-23 July 1990. Vitenskap, 1990. С. 222.

[29] «Тем не менее, это не говорит о том, что политик должен удовлетворяться «свободной от морали реальной политикой» в смысле кризисного менеджмента или в смысле чисто стратегической концепции стабилизации противостояния. … В обозначенном мною принципе долговременного улучшения условий политического регулирования конфликтов лежит, на мой взгляд, существенная предпосылка для возможного применения этики коллективной ответственности за будущее во всех измерениях настоящего кризиса человечества». Apel K.-O., Diskurs und Verantwortung. Frankfurt a. M., 1988. С. 215-216.

<< | >>
Источник: Назачук А.В. Этика глобализирующегося общества. 0000

Еще по теме 3.1. Социально-философское понятие глобализации:

  1. Прежде всего — и это хотя и внешняя, HO достаточно важная сторона дела — русские мыслители осознают и развивают мысль об интернациональном характере социально-философской науки, о необходимости единения немецких философских учений и разработанных во Франции социальных теорий.
  2. Социальные изменения и глобализация
  3. Лекция 8. Социально-исторические и мировоззренческие основания философской мысли эпохи Просвещения и роль немецкой классической философии в развитии европейской философской традиции.
  4. 2. Глобализация и социально-экономические изменения
  5. ПОНЯТИЕ И ПРИЗНАКИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
  6. 1.Понятие глобализации.
  7. 32 ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ЭКОНОМИКИ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА МИРОВОЕ ХОЗЯЙСТВО. ЭТАПЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
  8. Послевоенный период развития философской и социальной мысли
  9. 1.2. Философские основания социально-этической концепции Апеля
  10. ВЕЛИЧКО МИХАИЛ ВИКТОРОВИЧ. ЕФИМОВ ВАСИЛИЙ ВИКТОРОВИЧ.. ЭКОНОМИКА И НООСФЕРА. Научно-методологические основы государственного управления социально-экономическим развитием в условиях глобализации Ноосферный (этико-экологический) подход. 2012, 2012