<<
>>

В философии мышлением занимаются специалисты по методологии научного познания.

Объектом их анализа является творчество самых выдающихся мыслителей, выраженное в текстах их законченных произведений. Аналогично объектом анализа историков и популяризаторов науки тоже служат тексты произведений выдающихся ученых.

Прямую противоположность в выборе объекта исследования часто проявляют психологи. Они, утверждая, что надо начинать с исследования элементарных процессов, доходят до того, что заключения о высших проявлениях творческого мышления делают по результатам наблюдения за бегом крыс в лабиринте, по решению задачек типа: «Как соединить тремя прямыми четыре точки, расположенных в форме квадрата, чтобы кончить там, где начать», «Как из 6 спичек сложить 4 треугольника». Кибернетики ограничены в своих возможностях моделировать мышление конструкцией компьютеров.

Я по формальным показателям отношусь к рядовым научным работникам в области естествознания, в частности, химии. И мой интерес к теории мышления вроде бы был вызван обычным для многих научных работников интересом к методам своей деятельности.

Но, если вникнуть глубже, то дело обстоит скорее наоборот, – мне кажется, что и химией-то я заинтересовался потому, что это конкретная наука, на примере которой можно понять законы мышления и научного творчества.

За свою жизнь мне пришлось работать в 3 научных коллективах – Новочеркасском политехническом институте (НПИ), Ростовском государственном университете и Азовском научно-исследовательском институте рыбного хозяйства. Новочеркасский политехнический институт, несмотря на свое провинциальное расположение, - один из крупнейших технических вузов страны. В 60-70 годы в нем обучалось ежегодно более 25000 студентов. Я, как студент и аспирант, вначале был на кафедре органической химии, а затем с 1972 по 1985 гг. занимался вопросами органической химии на кафедре технологии электрохимических производств (кафедра ТЭП).

В эти годы кафедра ТЭП стала головной в системе Минвуза СССР по разработке новых типов химических источников тока для ракетно-космической техники. Исследования по этой проблеме во всем мире начались примерно одновременно в конце 60-х – начале 70-х годов. Так что я стал свидетелем и, отчасти, соучастником одного из интереснейших научных проектов 20-го века с самого его начала до практического внедрения результатов. На кафедре над этой темой работало порядка 100 человек. Разработки были эффективными и их перенесли потом в ОКБ, а затем в Новочеркасске был пущен завод по производству этих источников тока. Это было связано с тем, что один из типов источников тока, разработанных на кафедре, оказался настолько эффективным, что был принят для международного проекта COSPAS – SARSAT. С другой стороны, в политехническом институте была возможность знакомиться с широким кругом научных исследований в самых разных областях.

В Ростовском госуниверситете я работал в Научно-исследовательском институте физической и органической химии, который являлся одним из крупнейших научных центров по органической химии. Работа в отделе качества природных вод Азовского научно-исследовательского института рыбного хозяйства (АзНИИРХ) позволила мне ознакомиться с тем, как комплексно решаются прикладные проблемы. При этом надо отметить, что костяк отдела составляли бывшие сотрудники Гидрохимического института АН СССР, то есть специалисты высшего класса в данной области. Наконец, собственная моя научная работа в химии, хотя ее и не удалось пока завершить, дала мне возможность на личном опыте понять, как могут приходить важные, интересные научные идеи. В 1972- 1973 гг. мне пришла идея, как можно достичь высокотемпературной сверхпроводимости и получить принципиально новый тип материалов для электроники на основе органических металлов из комплексов с краун-эфирами.

Таким образом, у меня была возможность профессионально изучить, как реально делается наука. Но при этом я подходил не только как химик, но и на основе знания психологии, методологии науки, знания методики изобретательства (которую я 7 лет преподавал студентам, аспирантам и сотрудникам НПИ), идей в области искусственного интеллекта.

Когда специалист профессионально, за зарплату, занимается научной деятельностью, ему трудно вырваться за рамки «нормальной» (по Т.Куну) науки, выступить против идей своего начальства, вести новаторские исследования. Недаром многие революционные открытия сделаны людьми, формально не являющимися профессионалами в соответствующей науке. Я же, получая зарплату за работу по химии, мог позволить себе любую свободу и широту мысли в области психологии.

До 1973 года мой интерес к психологии мышления носил общий характер, у меня не было какой-то узкой направленности, центральной идеи. Как в свое время химию (а я уже в 8 классе знал химию на уровне вузовского курса, в 9 классе читал монографии по химии, в 10 классе выписывал реферативный журнал «Органическая химия» и знакомился со всем потоком мировой литературы по химии), я самостоятельно изучил психологию вначале по книгам, а потом выписывал 2 главных советских психологических журнала – «Вопросы психологии» и «Психологический журнал». Кроме того, я собирал книги по кибернетике, нейрофизиологии, философии, истории науки и другим областям знания, связанным с мышлением. В 1973 году я ознакомился с книгой Г.С.Альтшуллера «Алгоритм изобретения». Она произвела на меня большое впечатление. Чувствовалось, что она открывает новое понимание мышления. Но сама трактовка механизмов ее эффективности, предложенная автором, сразу показалась мне спорной.

Думаю, что к новой интерпретации механизмов эффективности алгоритмической методики изобретательства я пришел во многом благодаря специфичности своей структуры знаний. Когда я только познакомился с методикой Альтшуллера, то сразу почувствовал, что она в чем-то сходна с ассоциативной психотерапевтической методикой Фрейда. Как у Фрейда по ассоциациям клиентов можно было докопаться до глубин их подсознания, так и в методике Альтшуллера, вроде бы простейшие наводящие вопросы помогали осознать оригинальные идеи.

Достаточно четко понимание основного принципа эффективности алгоритмической методики у меня сложилось к 1980-1982 году.

Первое выступление о принципах понимания механизмов изобретательского мышления было сделано в 1980 году на 2 Всесоюзной конференции по автоматизации поискового конструирования (1). Уже тогда оно очень заинтересовало главного специалиста по психологии мышления О.К. Тихомирова и его сотрудников. А в 1982 году я оформил как рукопись, депонированную в ВИНИТИ, работу «Тезаурусная модель интеллекта и психологические механизмы эффективности алгоритмической методики изобретательства» (2) (в иной форме работу опубликовать не удалось из-за существенных противоречий с догмами марксизма-ленинизма). Осенью 1982 года я обсудил ее с О.К. Тихомировым. Беседа была очень полезна. Он признал, что, видимо, я прав, но для детального обоснования моих идей их надо изложить в виде книги.

Однако, чтобы написать эту книгу, понадобилось 23 года. Почему? Причин две. Одна была связана с противоречием с некоторыми положениями марксизма-ленинизма. Вторая причина - в некоторых моих ошибках первой версии. В работе (2) основной акцент делался на том, что использование процессов, типа рекомендуемых методикой Альтшуллера – главный путь к достижению творческих, оригинальных результатов. Хотя и в той работе подчеркивалось, что все зависит от соответствия индивидуальной структуры знаний задаче. И, если структура знаний оригинальна и адекватна задаче, то и очевидный ответ без всякой методики у такого решателя будет эффективным. Однако, я долго недооценивал этот путь решения, не смотря на то, что в моей личной практике научной работы он был главным.

В этой книге как раз и рассматриваются два, формально взаимно противоположных, эффективных пути решения проблем, - генерация интуитивно-очевидных идей или аналогичные формы стихийного мышления, основанные на использовании адекватных проблеме структур знания, и сознательно управляемое, активно-логическое мышление, включающее маловероятные элементы структуры знаний при неадекватности сильных структур. Таким образом, эта книга основана, с одной стороны, на опыте преподавания методики изобретательства, а с другой стороны, на личном опыте собственной научной работы в химии и анализе механизмов решения реальных научных проблем коллегами.

Реальные научные проблемы решаются на 90% за счет интуитивно-очевидных, но абсолютно индивидуально-оригинальных идей и, главное, за счет того, что на основе таких профессионально-очевидных идей ищется новая информация во внешнем мире – путем собственных экспериментов и выявления из научной литературы новых знаний. Описать примеры мышления при реальных научных исследований для широкой массы читателей чрезвычайно трудно из-за специфичности узко научных знаний. Поэтому я избрал в книге другой путь – описание понятных аналогов. В качестве таких аналогов эффективного научного мышления выбрано литературное описание мышления Холмса, Мегрэ и героя одного отечественного детектива – следователя Рябинина.

<< | >>
Источник: Н.Ф. ОВЧИННИКОВ. НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА МЫШЛЕНИЕ. 2008

Еще по теме В философии мышлением занимаются специалисты по методологии научного познания.:

  1. В философии мышлением занимаются специалисты по методологии научного познания.
  2. § 2. Формы рефлексивного осмысления научного познания: теория познания, методология и логика науки
  3. В процессе познания мышление занимает ведущее значение.
  4. V. ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ЛОГИКАКАК МЕТОДОЛОГИЯ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ
  5. § 4. Научное и вненаучное познание. Специфика научного познания
  6. § 20. Понятие метода и методологии. Специфика философско-методологического анализа науки. Функции общенаучной методологии познания
  7. В скептической философии человеческое мышление как бы приостанавливается для того, чтобы окинуть взглядом пройденный им путь и критически взвесить достижения познания.
  8. § 4. Значение методологии в познании государства и права
  9. § 1. Значение методологии в познании государства и права
  10. 11.1. Методологические альтернативы в научном познании
  11. Научная теория познания
  12. Глава 17. Символическое мышление как способ познания действительности
  13. Глава 12. МЕТОДОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ МИРА ПОЛИТИЧЕСКОГО
  14. § 17. Динамика научного познания
  15. Методология и философия в современной интеллектуальной культуре
  16. 6.2. Адекватность научного познания