Современный глобализм невольно содействует диалогу между цивилизациями.

Рассматривая современные проблемы философской компаративистики и диалога культур Востока и Запада, мы часто пытаемся найти общезначимые примеры, которые становятся не столько иллюстрацией, сколько креативным стимулом разрешения этой задачи.

Рихани был широко известен в свое время^[407], однако его работы не получили признание, которое они заслуживают. Для актуализации его наследия был создан в 1999 Институт Амина Рихани. Были переведены и переизданы наиболее важные работы Рихани касающиеся арабского мира, включая The History of Nejd и Life of Abdul Aziz Al-Saud. На Востоке и на Западе стали больше уделять внимание рассмотрению богатого интеллектуального наследства А.Рихани и уместности его к существующим обстоятельствам диалога культур и цивилизаций.^[408]

19-20 апреля 2002г. в Американском университете в Вашингтоне, был проведен симпозиум «Амин Рихани: Соединение Востока и Запада», на котором рассматривалось значение его работ и действий для интеркультурного поддержания мира в глобальном масштабе.

Рихани принадлежит к числу двуязычных авторов. Его первые работы появляются на английском языке. Не удивительно, что он начал его литературную жизнь, переводя на английский слепого арабского поэта - философа Abul-’Ala Al-Ma’arri (ум. 1058). The Quatrains of Abu l-‘Ala были не только первой изданной работой Рихани по-английски (Нью-Йорк, 1903), но и дебютом его как ведущего представителя и переводчика восточной литературы на Западе.^[410] Важно обратить внимание, что его разнообразные литературные, философские и публицистические работы написаны на арабском и английском языках и сосредоточены на проблеме того, как представить культуры и ценности Запада и Востока друг другу. Мост Рихани между Востоком и Западом - это стремление находить точки соприкосновения между духовностью Востока и материальными достижениями Запада.

После эмиграции из деревни Freike (Фурейка) в 1888 г., Рихани посвятил свою жизнь созданию мостов между двумя культурами и был точкой встречи двух цивилизаций. Ливан входил в ту пору в пределы Сирии – тогдашней провинции Османской империи - и переживал трудный период своей истории. Как и многие соотечественники в поисках лучшей доли он эмигрировал в Соединенные Штаты^[411]. Позже он не мог оставаться безучастным наблюдателем трагических событий в Первую мировую войну, в которую Ливан сильно пострадал. В его родной стране царили террор турецких властей, разруха, непомерные поборы; десятки тысяч людей гибли от голода и вспыхнувших эпидемий. В ответ на эти реалии он пишет в Америке о пробуждении Востока, который соединит политический и духовный энтузиазм с политикой Французской революции и духовным освобождением (Книга Халида).^[412]

В дни Рихани почти все страны Третьего мира были западными колониями, среди которых не имелось никакой координации в разрешении обычных целей.

Ар-Рихани был свидетелем острого кризиса господствовавших канонических исповеданий, упадка влиятельных ортодоксальных, традиционных мировых религий. Люди, изверившиеся в официальных религиях современности и отвергавшие их, жаждавшие духовности и научного мировоззрения, отказывались от традиционной религиозности в пользу теософических «научно-религиозных» учений, предлагавших новые формы целостного религиозного постижения мира и нравственной практики. Существовала религиозная напряженность и в Ливане, имевшем в то время около двух десятков конфессиональных общин, противостоящих одна другой и потому постоянно противоборствующих. Как выходец из традиционных христианских (маронитских) семей, имевших опыт общения с носителями различных религиозных воззрений и болезненно переживавший религиозную рознь на родине, он не принимает как безрелигиозность, так и религиозность в традиционном догматическом смысле. Рихани призывал к обретению нового интеллектуального мужества против догматизма и гиперкритицизма в этом отношении.

Амин утверждает, что нельзя быть объективистом, нельзя познать продукты духа как объекты познающего субъекта. Это не мертвые факты, а потому познание должно быть креативным освоением неевропейских дискурсов и делом экзистенциальным. Не стоит вестернизировать или ориентализировать материал. Он говорит о культурно-цивилизационном поле человеческого бытия и предлагает собственное философское вероучение, с намерением дать человеку миросозерцание, сообразное духу и потребностям времени, где есть соединение крайностей, где есть пути освобождения от утилитаризма и прозаичности мира, в котором многие ценности утратили свое значение и смысл. Он ратует за нового человека с новым сознанием.