<<
>>

Замечено, что разрабатываемые в философии модели общественного устройства опережают ход реально-исторического развития и носят идеальный характер.

Другими словами, содержат такой образ социальной действительности, в котором противоречия, существующие в ней, представляются снятыми, преодоленными, а сама действительность - свободной от этих противоречий.

В идеале общественного устройства находят свое отражение наиболее значимые в данной исторической ситуации интересы людей, благодаря чему он выступает как активная, организующая их сознание и деятельность сила, направленная на решение вполне определенных, конкретных исторически назревших задач. Более того, в разрабатываемых философами моделях, как правило, показано не только желаемое, но и условно совершенное будущее, т.е. в той или иной мере содержится ответ на вопрос, что необходимо сделать, чтобы описываемый идеал стал реальностью. В результате идеальная модель устройства общества всегда представляет собой идею регулятивного порядка, поскольку, с одной стороны, выступает в качестве образа цели, а, с другой - оказывает значительное влияние на способы и характер деятельности социальных субъектов (от общества в целом до различных социальных групп и отдельного человека), определяя и организуя основные направления преобразования социальной действительности.
В свою очередь, измененная социальная действительность порождает новые интересы социальных субъектов, реализация которых опять-таки ставит вопрос о поиске оптимальной формы их согласования, что находит свое решение во вновь разработанной или доработанной идеальной модели общественного устройства. И все возвращается на круги своя, описанный выше цикл повторяется снова и снова.

Многообразие представленных в философской мысли моделей идеального общественного устройства объясняется естественным стремлением в конкретных условиях наилучшим образом решить задачу согласования общественных и личных интересов. Нельзя отрицать влияния на предлагаемое решение особенностей исторической эпохи, культуры страны, личности мыслителя, его научных и социальных интересов и пристрастий.

Все это неизменно порождает не только многообразие моделей идеального общественного устройства, но и сложные противоречивые отношения между ними, проявляющиеся как в на уровне философских теорий, так и в отношениях социальных субъектов, предпринимающих попытки воплотить эти модели в жизнь.

Продолжая обсуждение оптимальной формы согласования общественных и личных интересов, необходимо выделить два основных подхода к этому вопросу. Первый можно условно обозначить как «позитивный» в силу того, что в нем поставлены проблемы совершенствования существующего государственного устройства, разрабатывается модель «идеального государства»[1]. Второй, назовем «негативным», поскольку он отрицает государственную форму согласования интересов как изначально и непреодолимо проблемную и видит выход в преодолении государственности с последующим построением «идеального общества», считая это панацеей от всех бед. Безусловно, оба подхода имеют под собой серьезнейшие основания в реальности, что в равной степени дает им право на существование. Попробуем в них разобраться.

Как бы ни была хороша идея государства, представляющая его в качестве оптимально согласующей общественные и личные интересы формы организации общества, в действительности все обстоит гораздо сложнее. В истории человечества государство по большей части выступает как форма угнетения и эксплуатации одним классом других в собственных корыстных интересах, эту реальность государственной жизни прекрасно удалось отразить в своих работах К.Марксу.

Однако вряд ли кто будет оспаривать тот факт, что государство, в чьих бы интересах оно ни действовало, с момента своего зарождения и по сей день является важнейшим социальным институтом, обеспечивающим жизнедеятельность всего общества. Под социальным институтом здесь и далее будем понимать целесообразную устойчивую форму организации социальной деятельности и социальных отношений, комплекс, включающий, с одной стороны, совокупность нормативно-ценностно обусловленных ролей и статусов, предназначенных для удовлетворения определенных социальных потребностей, с другой - устойчивое социальное образование, обеспечивающее реализацию данных потребностей[2].

В соответствии с тем или иным пониманием сущности государства в литературе даны различные определения его признаков. Тем не менее, в главном исследователи сходятся. Первым и самым важным признаком государства является население, которое характеризует состав и принадлежность людей к данному обществу, поскольку именно через государство происходит объединение людей в рамках всего общества и только через государство они выступают в качестве целостной социальной системы.

Второй не менее значимый признак - учреждение особых организаций, занимающихся общественным управлением. Создание органов публичной власти, выделение из общества группы лиц, специально занятых управлением (чиновников всевозможных рангов, обеспечивающих исполнение постановлений того или иного органа власти), характеризуют государство как институт. Появление институтов публичной власти, распространяющих свое действие на все общество, более того, обладающих монополией на применение насилия, позволяет рассматривать государство не только как организацию властвующих социальных групп, но и как организацию всего общества.

В качестве третьего важнейшего признака государства обычно называют распространение управляющего воздействия по территориальному принципу. Данное обстоятельство позволяет определить пространственные границы общественного института, квалифицируемого как государство.

Четвертый признак - налоги. Особенность государства как социального института заключается в том, что оно нуждается в средствах для функционирования, а получить их может через систему отчисления части дохода населения с целью создания единого источника финансирования государственной деятельности, государственного бюджета.

Среди основных функций государственного института традиционно выделяют управленческо-обеспечительную и охранительную. В соответствии с первой задача государства - гарантировать на властной основе свободу в обществе, создать твердые и устойчивые условия общественного согласия, при которых целостность общества и его надлежащее (естественное) функционирование достигаются главным образом в силу экономических, политических и духовных факторов.

Вторая, охранительная, функция государства носит в основном компенсационный характер и направлена на пресечение нарушений установленных порядков, воздействие на нарушителей, восстановление нарушенного чьими-либо действиями состояния согласия в обществе.

Таким образом, государство, как и любой другой социальный институт, не есть внешняя и искусственная по отношению к обществу система, а представляет собой некую форму организации совместной (общественной) жизнедеятельности людей, проживающих на одной территории. Этот аспект сущности государства замечательно отразил в своей работе «Путь духовного обновления» известный российский философ И.А.Ильин. Он писал: «Государство совсем не есть «система внешнего порядка», осуществляющаяся через внешние поступки людей. Оно совсем не сводится к тому, что «кто-то написал», «подписал», «приказал»; что «какие-то люди куда-то пошли», «собрались», «говорили», «кричали», «не давали друг другу говорить», «решили»; что «массы народа скопились на улице»; «что собрание было распущено полицией»; что «начали стрелять», «убили стольких-то», «посадили в тюрьму стольких-то» и т.д. и т.д. Словом: внешние проявления политической жизни совсем не составляют самую политическую жизнь; внешнее принуждение, меры подавления и расправы, к которым государственная власть бывает вынуждена прибегать, совсем не определяют сущность государства. Это есть дурной предрассудок, вредное недоразумение, распространенное близорукими и поверхностными людьми»[3].

Государство - плоть от плоти, кровь от крови - форма, в которой осуществляется общественное бытие как бытие совместное. Исторически процесс формирования государства неотделим от процесса формирования общества в виде сложно организованной социальной системы, преодолевшей ограниченность кровно-родственных отношений родовой общины.

Закономерно возникает вопрос: «Если государство является естественной формой бытия общества, то откуда в самом обществе появляется наблюдаемое на протяжении всей его истории стремление изменить или выйти за рамки государственной формы, прямое свидетельство чему многочисленные модели идеального общественного устройства?»

Думается, ответ нужно искать в особенностях взаимоотношения между государством как формой организации общества и обществом во всем многообразии его жизнедеятельности в качестве содержания государственной формы.

Еще Г.В.Ф.Гегель указывал, что «содержание есть не что иное, как переход формы в содержание, а форма - переход содержания в форму. Этот переход есть одно из важнейших определений»[4]. Любая система, в том числе и общественная, всегда имеет как содержание, так и форму. Никогда не существует неоформленного содержания и бессодержательной формы. Находясь в органической связи, содержание и форма представляют собой противоположные стороны общественной жизни. Определяющей тенденцией содержания служит изменчивость. Определяющая же тенденция формы - устойчивость.

Хотя содержание и форма находятся в единстве, но все же в этом единстве они имеют неодинаковое значение. Говоря о соответствии формы содержанию, следует иметь в виду, что оно никогда не бывает полным. Между содержанием и формой в принципе не может быть абсолютного тождества. Оно не может существовать уже потому, что содержание и форма являются противоположными сторонами общественной жизни, имеют противоположные тенденции. А если так, то известное противоречие между формой и содержанием существует всегда на любой стадии развития человечества. Поэтому в отношении формы и содержания можно говорить лишь об определенном, более или менее полном соответствии. Другими словами, содержание общественной жизни всегда шире той государственной формы, в которую оно облекается, какой бы совершенной последняя ни казалась. В этом контексте с уверенностью можно утверждать, что в обществе наряду с государственными формами организации жизнедеятельности, всегда существуют некие внегосударственные формы ее организации. Особо важно подчеркнуть, что последние не менее закономерны, чем первые, и обусловлены наличием определенного внегосударственного содержания общественной жизни.

Таким образом, противоречие между содержанием общественной жизни и государственной формой ее организации является одним из основных факторов, определяющих развитие общества. Данное противоречие естественно и обусловлено необходимым возникновением в процессе общественного развития новых интересов у субъектов (социальных групп, индивидов), образующих общество, обеспечить реализацию которых становится невозможно в старых государственных формах.

В результате в деятельности такого социального института, как государство, появляются функциональные нарушения (или дисфункции), а это означает, что оно перестает отвечать ряду требований, предъявляемых к нему со стороны тех или иных социальных субъектов, как следствие, у данных субъектов возникает стремление преодолеть государственные рамки для реализации своих интересов.

Жизнь общества, выходящая за рамки государственной организации, получила свое оформление и, прежде всего, в идеальных формах философской мысли. Именно такой формой стала активно разрабатываемая в современной философии модель гражданского общества как общества, свободного от государства. Познакомимся подробнее с генезисом этой идеи, которая, как мы увидим, отнюдь не была столь внегосударственной в момент появления самого понятия и даже всем своим духом выражала государственный характер общественной организации. В этом контексте судьба идеи гражданского общества в ее предельном движении от принятия государственности до полного ее отрицания представляет огромный интерес.

Со времени первого упоминания в комментариях к «Политике» Аристотеля (XVI в.) понятие «гражданское общество» отличалось крайней широтой и неоднозначностью. Его введение в обиход в работах этой эпохи не только фиксирует отличие светской стороны общественной жизни от религиозной, но и указывает на появление таковой вообще в рамках государства.

Свое развитие идея гражданского общества получает в трудах философов Нового времени, где через нее обозначается новое, отличное от естественного (культурное) состояние общества. Так, Д.Локк в труде «Второй трактат о правлении» противопоставляет гражданское общество естественному состоянию человека: «… когда какое-либо число людей так объединено в одно общество, что каждый из них отказывается от своей исполнительной власти, присущей ему по закону природы, и передает ее обществу, то тогда и только тогда существует политическое, или гражданское общество… Цель гражданского общества состоит в том, чтобы избегать и возмещать те неудобства естественного состояния, которые неизбежно возникают из-за того, что каждый человек является судьей в собственном деле»[5].

Ранее мы уже говорили, что у Д.Локка государство образуется на основе существующих в естественном состоянии общественных отношений. Сейчас же хотелось бы обратить внимание на особенности взаимоотношений общества и государства, которые характерны в целом для всех теорий общественного договора. Если каким-либо образом правительство уничтожается, то общество, по Д.Локку, сохраняется со всеми своими естественными законами и правами. Народ, составляющий общество, является сувереном, и в силу этого, хотя с образованием государства суверенитет общества переходит к нему, оно не может полностью поглотить общество. Более того, главная цель государства состоит в защите данного общества.

У мыслителей, разрабатывавших концепцию общественного договора (у Т.Гоббса, Ж.Ж. Руссо, Ш.Л.Монтескье и др.), государство приходит не на смену обществу, а призвано управлять им, служит инструментом, с помощью которого общество актуализирует себя.

Надо сразу оговориться, что в современной российской литературе, как правило, присутствуют однозначные переводы понятий «civil society» и «die buergerliche Gesellschaft», используемых западными учеными Нового и Новейшего времени, как «гражданское общество», что не совсем верно. Русское понятие гражданского общества не исчерпывает всего многообразия смысловых оттенков, вкладываемых зарубежными философами в сходные по внешним показателям формулировки. Так, английское «civil society» (этим понятием, собственно, и пользуется в своем трактате Д.Локк) вряд ли правильно будет назвать привычным нам гражданским обществом, в данном случае, как нам кажется, более подходит другое значение выражения не менее распространенное в английском языке, а именно «цивилизованное, культурное общество». В контексте работ философа, «civil society» - это общество, имеющее государственную форму организации и обладающее определенным социально-экономическим и духовным содержанием жизни.

Однако и это не все значения, которые может принимать на себя формулировка. Прилагательное «civil» может переводиться как «светский», т.е. не религиозный и не военный, а также «деловой, коммерческий»[6],[7]. Существительное «society» не сводится к понятию общества в его общесоциальном смысле, а может обозначать любое объединение и организацию, в том числе и коммерческую.

Схожая ситуация в немецком языке, где прилагательное «buergerliche» в качестве основного имеет не только значение «гражданское», но прежде всего «буржуазное», и является производным от существительного от существительного «das Buerger» в смысле «буржуа, городской житель, обыватель, мещанин» и «das Buergertum» - «буржуазия». В свою очередь «Gesellschaft», как и в английском, обозначает и общество в целом, и общественные объединения, компании, союзы, товарищества, включая коммерческие.

Таким образом, мы видим, что английская и немецкая формулировки «civil society» и «die buergerliche Gesellschaft» в зависимости от контекста могут пониматься как: 1) гражданское общество; 2) культурное, цивилизованное общество; 3) буржуазное общество; 4) общественное объединение или организация, в том числе коммерческая.

Одно из этих значений, согласно которому «гражданское общество» равно «общественному объединению (организации)» и равно «государству», прекрасно представлено в работах Ж.Ж.Руссо. Как считал философ люди, утратив естественную свободу, боясь потерять свои прирожденные права, вступили в общественный договор, призванный обеспечить «такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде». Как утверждал Руссо, эта ассоциация, которая некогда именовалась «Гражданской общиной, ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою - при сопоставлении его с ему подобными. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются Гражданами как участвующие в верховной власти и подданными как подчиняющиеся законам Государства»[8].

Таким образом, в соответствии с теориями общественного договора гражданское общество - отнюдь не внегосударственное общество, а организованное и в этом смысле культурное, цивилизованное общество; понятие же «государство» характеризует именно форму общественной организации.

Новый оттенок сочетание «гражданское общество» приобретает в работах обществоведов и политиков XVIII в. В частности, у Адама Фергюсона в работе «An essay on the history of the civil society» (традиционно переводимой на русский язык «Очерк истории гражданского общества»[9]). Гражданское общество - это не только общество цивилизованное, «общество рафинированных вежливых манер», «мягких нравов», но и общество буржуазное. Его ключевым качеством является «успех коммерческих искусств, постоянно разделяющихся на части» (имеется в виду прогрессирующее разделение труда, которое способствовало отчуждению и «атомизации» в обществе, созданию коммерческих организаций, а также коммерциализации сознания граждан). В работах А.Фергюсона по-прежнему провозглашается неотделимость гражданского общества от государства и его институтов, однако делается акцент на необходимость постоянного противостояния между основными группами общества для поддержания силы его гражданского (государственного) духа и взаимоограничения притязаний. Фактически речь идет о плюрализме мнений и интересов как об условии существования общества в его государственной и цивилизованной форме.

Современники А.Фергюсона, американцы А.Гамильтон и Д.Мэдисон[10], соглашались, что общество почти всегда расколото на «фракции», т.е. группы, отстаивающие свои специфические интересы. Однако наличие этих групп вовсе не следует рассматривать как отрицательное явление, оно свидетельствует о многообразии интересов и ценностей. А.Гамильтон полагал, что сильное республиканское правление, обладающее иммунитетом к непостоянным страстям демократического большинства, сумеет удержать фракции под свои контролем и пресечь возможные беспорядки. Д.Мэдисон был убежден, что единственный способ обуздать фракции - это, во-первых, открыто признать их существование, во-вторых, поддерживать баланс различных, но в равной мере законных интересов. Как только любой фракции предоставляются такие же законные права, что и остальным, гарантией безопасности общества становится их многообразие. В самом деле, чем больше фракций, тем труднее им объединиться в крупную группировку, способную угрожать обществу. Управление обществом должно обеспечивать равную защиту интересов всех социальных групп.

Таким образом, зарождается традиция рассматривать гражданское общество как совокупность различных социальных групп, организованных в государственной форме. При этом уже четко просматривается допущение возможности вне- и/или антигосударственной деятельности со стороны различных социальных групп в случае, если их интересы не найдут отражения и признания в государственной форме организации общества.

В то же время глубокую проработку идея гражданского общества получила в трудах великих немецких философов И.Канта и Г.В.Ф.Гегеля, где интересующая нас категория также вводится для обозначения внутригосударственной сферы активности различных социальных групп, отражающих непосредственные частные интересы людей.

Базовым в идее гражданского общества И.Канта является вводимое им понятие моральной автономии личности. Согласно его утверждениям, о правовом порядке можно говорить лишь там, где признано, что социальные группы и объединения не зависят от государства и располагают средствами и санкциями, с помощью которых они могут заставить индивида соблюдать общепринятые моральные нормы. Подобную роль способны выполнять такие институты, как семья, школа, церковь, соседские общины, ассоциации сообщества и т.п. Это функция гражданского общества, а не государства. При этом важно проводить различие: гражданское общество, в лице социальных групп и объединений, его составляющих, обеспечивает непосредственную возможность реализации неотъемлемых прав человека, а правовое государство создает условия для представления и согласования всевозможных частных интересов, существующих в обществе, и в этом смысле дает человеку права гражданина, т.е. политические права. В совокупности же, по И.Канту, они обеспечивают права личности, реализуя принцип дополнительности.

С нашей точки зрения, важно подчеркнуть, что И.Кантом была введена зависимость реализации прав человека не от государства как некого социального института, а от общества в лице окружающих человека людей и референтных групп. Более того, политические права являются производными от прав человека, без признания последних на уровне разного рода социальных общностей и отдельных людей, во всем многообразии связей и отношений, образующих общество, в принципе невозможна реализация первых. В своих работах И.Кант неоднократно подчеркивал, что высокое морально-нравственное развитие личностей, образующих общество, служит гарантией реализации прав человека и гражданина; именно моральный категорический императив, положенный в основание деятельности каждого человека, обеспечивает правовой уровень государственной организации.

В этом смысле нравственность есть условие реализации прав человека и гражданина, а не гражданское общество взятое в его отвлеченной форме; именно нравственное социальное действие, положенное в основание государственной организации, позволяет сделать последнюю наиболее соответствующей оптимальным параметрам согласования общественных и личных интересов, а не наоборот. Каким бы совершенным ни было государственное устройство общества, оно может быть в один миг сведено на нет и разрушено безнравственными действиями образующих общество социальных субъектов. И.Кант, безусловно, прав: государство не может в полной мере отвечать за состояние общественной нравственности, поскольку само является результатом ее развития. Следовательно, продолжим мы мысль философа, нельзя винить во всех грехах общества его государственное устройство, которое есть лишь результат, отражающий уровень морально-нравственного развития самого этого общества во всей сложности его социальной структуры.

Идею И.Канта о роли нравственности в организации государства развил Г.В.Ф.Гегель в «Философии права». Разрабатывая концепцию гражданского общества, философ пришел к выводу, что оно представляет собой особую стадию в диалектическом движении от семьи к государству в длительном и сложном процесса исторического развития общества. Именно в гегелевской философии выделены три основополагающие «этические субстанции», характеризующие развитие Абсолютного Духа в общественной жизни: семья, гражданское общество и государство. Семья - всеобща, как неразличимое единство настоящего, основанного на чувстве (Тезис). Гражданское общество - частное. В нем люди достигают высшего осознания себя как личностей. Здесь «человек считается человеком благодаря одной только своей человечности», а не потому, что он принадлежит к группе (Антитезис). Государство - единство всеобщего и отдельного, и в таком качестве оно высшее выражение нравственности, нравственный закон жизни (Синтез).

При этом гражданское общество, по Г.В.Ф.Гегелю, «есть дифференциация, которая выступает между семьей и государством, хотя развитие гражданского общества наступает позднее, чем развитие государства; ибо в качестве дифференциации оно предполагает государство, которое оно, чтобы пребывать, должно иметь перед собой как нечто самостоятельное»[11].

Социальная жизнь, характерная для гражданского общества, радикально отличается от этического мира семьи и от публичной жизни государства, образуя необходимый момент в тотальности рационально структурированного политического сообщества. Она, по Гегелю, включает рыночную экономику, социальные классы, корпорации, институты, в задачу которых входят обеспечение жизнеспособности общества и реализация гражданского права. Гражданское общество составлено комплексом частных лиц, классов, групп и институтов, взаимодействие которых регулируется гражданским правом и которые прямо не зависят от самого политического государства.

По Гегелю, семья как «первый этический корень государства» образует сущностное целое, члены которого рассматривают себя в качестве «акциденций», а не конкурирующих между собой индивидов, связанных неким договором.

Что касается гражданского общества, то там дело обстоит иначе. Многочисленные его составляющие зачастую несопоставимы, неустойчивы и подвержены серьезным конфликтам. Оно напоминает беспокойное поле боя, где одни частные интересы сталкиваются с другими частными интересами. Причем чрезмерное развитие одних элементов гражданского общества может привести к подавлению других. Общество не может стать «гражданским» до тех пор, пока оно не начнет управляться политически под присмотром государства. Только в этом случае «в гражданском обществе право в себе становится законом, так и бывшее ранее непосредственным и абстрактным наличное бытие моего единичного права принимает значение признанности в качестве наличного бытия в существующих всеобщей воле и знании»[12]. Лишь верховная публичная власть - конституционное государство - может эффективно справиться с несправедливостями и синтезировать конкретные интересы в универсальное политическое сообщество.

Хотя Гегель и выступал против ликвидации разделения гражданского общества и государства, очевидно, что степень свободы гражданского общества от государства невозможно сколько-нибудь четко фиксировать с помощью каких-либо общих правил. В конечном счете, как полагал Гегель, отношения гражданского общества и государства можно определить с точки зрения политической рациональности, преимуществ и недостатков ограничения самостоятельности, абстрактной свободы и конкурентного плюрализма гражданского общества в пользу универсальных государственных прерогатив. «Если смешивают государство с гражданским обществом и полагают его назначение в обеспечении и защите собственности и личной свободы, - писал Гегель, - то признают интерес единичных людей как таковых той окончательной целью, для которой они соединены, и из этого вытекает также, что мы можем по произволу быть или не быть членами государства. Но государство на самом деле находится в совершенно другом отношении к индивидууму; так как оно есть объективный дух, то сам индивидуум лишь постольку объективен, истинен и нравственен, поскольку он есть член государства»[13].

В отношении сфер частного права и частного блага, семьи и гражданского общества государство выступает одновременно и как внешняя необходимость, и как имманентная цель. «В гражданском обществе, - писал Г.В.Ф.Гегель, - каждый для себя - цель, все остальное для него ничто. Однако без соотношения с другими он не может достигнуть своих целей во всем их объеме: эти другие суть поэтому средства для особенного. Но особенная цель посредством соотношения с другими придает себе форму всеобщего и удовлетворяет себя, удовлетворяя вместе с тем стремление других к благу. Так как особенность связана с условием всеобщности, то целое есть почва опосредования, на которой дают себе свободу все единичности, все способности, все случайности от рождения и счастья, из которой проистекают волны всех страстей, управляемые только проникающим в них сиянием разума. Особенность, ограниченная всеобщностью, есть единственная мера, при помощи которой каждая особенность способствует своему благу»[14].

Более того, в государстве в абстрактных терминах воспроизводится идея божественности и боговдохновенности, идея нравственного начала. По словам Гегеля, «государство само по себе есть нравственное целое, осуществление свободы, осуществление же свободы есть абсолютная цель разума. Государство есть дух, стоящий в мире и реализующийся в нем сознательно, между тем как в природе он получает действительность лишь как иной, чем он, спящий дух. Лишь как наличный в сознании, знающий сам себя в качестве существующего предмета, дух есть государство … существование государства - это шествие бога в мире, его основанием служит сила разума, осуществляющего себя как волю. При мысли о государстве нужно иметь в виду не особенные государства, особенные учреждения, а скорее идею самое по себе, этого действительного бога»[15].

Таким образом, гражданское общество у Г.В.Ф.Гегеля одновременно требует и обеспечивает условия для институционально самостоятельного суверенного государства, которое скрепляет элементы гражданского общества как самоопределяющегося целого и тем самым ведет этическую жизнь к всенаправляющему, более высокого порядка единству. Лишь признавая и удерживая гражданское общество в подчиненном положении, государство может обеспечить его свободу. Государство представляет общество в целостности. Гражданское общество одновременно охраняет и преодолевается как необходимый, но подчиненный аспект более широкого, более сложного и более высокого сообщества, которое организовано политически. «Несмотря на то, что в гражданском обществе особенность и всеобщность распались, они все-таки взаимосвязаны и взаимно обусловлены. Хотя кажется, что каждая из них делает именно противоположное другой и полагает, что может существовать, лишь держа другую на почтительном расстоянии, обе они обусловливают друг друга»[16].

Как бы ни были хороши представленные философские концепции взаимоотношений государства и гражданского общества, начиная с середины XVIII в., в основном в политических кругах, постепенно формируется убеждение, что чрезмерно разросшееся государство препятствует свободному волеизъявлению отдельного индивида и реализации его потенциальных возможностей. Начинает складываться и теоретически обосновываться негативное отношение к государственной общественной жизни. Как писал В. фон Гумбольдт, «чем большее действие оказывает государство, тем более схожим становится не только все воздействующее, но и все находящееся под этим воздействием». В подобном государстве о людях забывают ради вещей и результатов их деятельности. «Такая государственная система, - продолжал В. фон Гумбольдт, - уподобляется скоплению мертвых и живых орудий деятельности и потребления, нежели множеству действующих и потребляющих сил»[17]. Поэтому не удивительно, что постепенно различие между гражданским обществом и государством превращается в аргумент против статус-кво и возникают идеи будущего устройства, призванного обеспечить социальное равенство, гражданские свободы и ограниченное конституционное правительство.

Все большую популярность в политике приобретает философская идея самоограничения государства правом, которая затем получает новое, отличное от первоначального прочтение и преобразуется в идею ограничения государства правами человека, что, с нашей точки зрения, совсем не одно и то же. При этом приобретшая революционное содержание тема «Гражданское общество против государства» получает освещение в работах различных политических деятелей. Наиболее радикальную концепцию сформулировал один из ведущих идеологов американской буржуазной революции Т.Пейн. У него тема гражданского общества, противостоящего государству, становится центральной, он считает государство необходимым злом: чем оно меньше, тем лучше для общества. Поэтому власть государства должна быть ограничена в пользу гражданского общества, поскольку каждому индивиду внутренне присуще пристрастие к обществу. Возникнув до государства, эта естественная солидарность предрасполагает индивидов установить мирные отношения конкуренции, основанные всецело на взаимном интересе и разделяемом всеми чувстве взаимной помощи. Чем совершеннее гражданское общество, тем больше оно регулирует собственные дела и тем меньше оно нуждается в правительстве.

Наделенные неотъемлемыми правами свободные и равные индивиды предшествуют государству как в прошлом, так и в настоящем, и в будущем. (Важно заметить, что в отличие от философской традиции, где возможность реализации естественных прав связывалась с морально-нравственным развитием общества, в политических трудах этот вопрос практически не поднимался. Считается, что причиной неспособности индивидов реализовать свои неотъемлемые права является не отсутствие необходимой культуры взаимоотношений между людьми, а довлеющая над обществом государственная организация.) Таким образом, государства можно считать законными или «цивилизованными» лишь в том случае, если они образованы в результате ясно спрошенного согласия всех индивидов и если это активное согласие сформулировано конституционно и зафиксировано с помощью парламентарных представительных механизмов. Цивилизованные системы управления - это конституционные системы управления, наделенные властью через активное согласие свободных и равных индивидов. Такие правительства не имеют прав, они имеют только обязанности перед своими гражданами.

Конкретные правительства не вправе произвольно изменять или расширять свои конституции или нарушать доверие и согласие индивидуальных граждан. Именно в естественном состоянии индивидуальные граждане обладают постоянным суверенитетом. Всякое нарушение этого естественного порядка и любая попытка воспрепятствовать высказанному согласию как основе права есть деспотизм, или агрессивное правление, ответственное только перед самим собой. Отсюда и противопоставление Т.Пейном гражданского общества государству. По его мнению, самоуверенное и самоуправляемое общество требует минимума политических механизмов, а само гражданское общество - это «национальная ассоциация, действующая на принципах общества» с целью обеспечения «всеобщего мира, цивилизации и торговли»[18].

Особый подход к проблеме гражданского общества прослеживается в марксизме. Вслед за Г.В.Ф.Гегелем К.Маркс рассматривал гражданское общество как исторический феномен, как результат исторического развития, а не данное природой состояние, хотя в работе «К критике гегелевской философии права» ученый, по сути, отрицал гегелевский тезис о подчиненности гражданского общества государству. Гарантируемое государством гражданское общество не приспосабливается к вечным естественным законам. Его составляют исторически детерминированные образования, характеризующиеся особыми формами и отношениями производства, классового разделения и классовой борьбы и защищаемые соответствующими политико-правовыми механизмами. Причем, следует отметить, для К.Маркса гражданское общество - это прежде всего буржуазное общество. Оно имеет преходящий характер, поскольку порождает пролетариат - могильщика буржуазии, создавшей гражданское общество.

Философ подчеркивал, что социальные структуры гражданского общества суть не самостоятельные образования, порождающие буржуазное общество, а скорее формы, в которых оно возникло. «Возьмите определенную степень развития производства, обмена и потребления, - писал К.Маркс, - и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий и классов, - словом определенное гражданское общество. Возьмите определенное гражданское общество, и вы получите определенный политический строй, который является лишь официальным выражением гражданского общества»[19].

Как и у Г.В.Ф.Гегеля, в марксистской теории гражданское общество выражает частный интерес. Однако здесь оно в первую очередь относится к материальной сфере, в то время как государство составляет надстройку. «Завершенное политическое государство, - писал К.Маркс в работе «К еврейскому вопросу», - является по своей сущности родовой жизнью человека, в противоположность его материальной жизни. Все предпосылки этой эгоистической жизни продолжают существовать вне государственной сферы, в гражданском обществе. Там, где политическое государство достигло своей действительно развитой формы, человек не только в мыслях, в сознании, но и в действительности, в жизни ведет двойную жизнь, небесную и земную, жизнь в политической общности, в которой он признает себя общественным существом, и жизнь в гражданском обществе, в котором он действует как частное лицо, рассматривает других как средство, низводит себя самого до роли средства и становится игрушкой чуждых сил»[20].

По К.Марксу, в гражданском обществе в «своей ближайшей действительности» человек - мирское существо, имеющее и для себя и для других значение действительного индивида. В государстве же, где человек признается родовым существом, он лишен своей действительной индивидуальности. Поэтому естественно, что гражданское общество предполагает разграничение между правами человека и гражданина. Фактически признавая кантовский постулат о разделении государства и гражданского общества и тех функций, которые они выполняют, К.Маркс писал: «droits de l’homme - права человека, как таковые отличаются от droits du citoyen - прав гражданина государства. Кто же этот homme, отличаемый от citoyen? Не кто иной, как член гражданского общества. Почему же член гражданского общества называется «человеком», просто человеком, почему его права называются правами человека? Чем объясняется этот факт? Только отношением политического государства к гражданскому обществу, сущностью политической эмансипации»[21]. Другими словами, в рассматриваемом контексте гражданское общество обеспечивает права человека, в то время как государство - права гражданина. В обоих случаях речь идет о правах личности: в первом - о ее правах как отдельного человеческого существа на жизнь, свободу, стремление к счастью и т.д., а во втором - о ее политических правах.

Очевидно, что в качестве основополагающего условия существования как гражданского общества, так и правового государства выступает личность, ее право на самореализацию. Оно утверждается признанием индивидуальной, личной свободы. Коль скоро основополагающая доминанта гражданского общества - отдельно взятая личность, то его несущими конструкциями являются все те институты, организации, группы и т.д., которые призваны содействовать всесторонней реализации личности, ее потенций, интересов, целей, устремлений и т.д.

Основным камнем преткновения, подвергавшимся резкой критике К.Маркса и его последователей, в концепции гражданского общества был такой атрибут, как частная собственность. В которой марксисты видели корень всех бед человечества. Именно уничтожение института частной собственности должно было, по их мнению, создать в объективные основания для единства общественных и личных интересов и заложить основу нового коммунистического общества, принципиально отличающегося от гражданского, т.к. в нем нет места частной собственности, а, следовательно, разрешены все общественные противоречия, отсутствует социальное неравенство, эксплуатация человека человеком. С этим непосредственно связана и известная идея К.Маркса об отмирании государства как продукта и проявления классовых противоречий[22]. А где нет государства, там нет и правовых отношений (и институтов), как нет и прав.

Таким образом, в марксистской теории гражданское общество рассматривается в качестве одного из этапов общественного развития - этапа формирования различных внегосударственных социальных структур, способствующих росту самосознания личности, в том числе и росту революционного самосознания пролетариата, и - в этом смысле оно является необходимой ступенью в построении нового бесклассового коммунистического общества.

Особо необходимо подчеркнуть тот факт, что именно в трудах Карла Маркса и его последователей мы впервые встречаемся с развернутым обоснованием и разработкой революционной роли структур гражданского общества, а именно коммунистической партии, в свержении старого эксплуататорского строя и соответствующей ему формы государственной организации общества с целью построения нового государства «диктатуры пролетариата», которое, в свою очередь, должно было создать основания для построения коммунистического общества. «Если государство, - как писал Ф.Энгельс, - есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать»[23].

Более того, нельзя не заметить четкого соответствия развития идеи гражданского общества в ее внегосударственной форме кризисным историческим периодам, переживаемым реальными государствами. Популярность идеи максимального ограничения роли государства с целью создания условий для развития гражданского общества в лице всевозможных структур и организаций коммерческого и политического плана соответствует периоду буржуазных революций и реформ в государствах запада, тогда как марксистская идея о революционной роли структур гражданского общества разрабатывается и получает признание во время расцвета капиталистических отношений и перехода капитализма в империалистическую стадию. Фактически ее появление стало следствием разочарования в недавних буржуазных преобразованиях государственной формы организации общества, которые так и не создали необходимых условий для непосредственной реализации интересов значительной части общества, хотя формально декларировали равные права на это всех граждан.

Причем в обоих случаях налицо регулятивно-практическая роль идей, вкладываемых в содержание моделей гражданского общества, а также соответствие динамики их развития реальным историческим проблемам. Идея формального правового равенства и свободы, поднятая на знаменах буржуазных революций, сменяется лозунгом рабочего движения Х1Х - начала ХХ вв. «от каждого по способностям, каждому по труду» и идей распределительного социального равенства и свободы от эксплуатации. Реализация этих идей привела в первом случае к появлению на исторической арене буржуазных государств, во втором - к появлению социалистических государств и приобретению буржуазными государствами запада социальных характеристик.

Сегодня в мире в очередной раз наблюдается бум популярности идеи построения гражданского общества и правового государства, Россия не стала здесь исключением. При знакомстве с современной специальной литературой выделяются две, разрабатываемые по отдельности концепции: правового государства и гражданского общества, хотя нельзя отрицать, что в каждой из них старательно прописана связь и сделаны ссылки одной на другую. Более того, появление двух самостоятельных концепций не случайно, оно фиксирует наметившийся и углубляющийся уже не один век разрыв в понимании сущности государства как «властно организованного народа»[24], «именно народа как единого целого»[25], как «множества людей, связанных общностью духовной судьбы, и сжившихся в единство на почве духовной культуры и правосознания»[26].

Описанная ситуация - следствие того, что в современной философской и политической мысли гражданское общество по-прежнему предстает как некий отличный от государства субъект, который ведет вполне самостоятельное существование и, более того, является условием существования правовой государственности.

Так, в статье И.И.Кравченко читаем: «гражданское общество - это система обеспечения жизнедеятельности социальной, социокультурной и духовной сфер, их воспроизводства и передачи от поколения к поколению, система самостоятельных и независимых от государства общественных институтов и отношений, которые призваны обеспечить условия для самореализации отдельных индивидов и коллективов, реализации частных интересов и потребностей, будь то индивидуальных или коллективных»[27]. А.И.Словьев в работе «Три облика государства - три стратегии гражданского общества» подчеркивает, что «сквозь призму гражданского общества личность и создаваемые личностями добровольные объединения рассматриваются как самостоятельный источник влияния в социуме, противоположенный государству и конкурирующий с ним. Фундаментальное противопоставление государства и гражданского общества образуется в параметрах бинарных отношений принуждения - свободы, патронажа - самодеятельности, контроля - самоконтроля»[28]. Э.Геллнер в книге «Условия свободы» замечает, что появление гражданского общества размыкает связь социальной жизни и авторитета власти. В отличие от государства гражданское общество не претендует на статус священного института. Оно изначально аморфно и плюралистично, самоиронично и самокритично[29]. В свою очередь, Р. Даренфорф рассматривает интересующий нас феномен в абсолютном отрыве от института государства, определяя гражданское общество как «ту ткань нашей совместной с другими жизни, которая для поддержания своего не нуждается в государстве, поскольку создается за счет низовых инициатив»[30], опирается на рынок и общественность. В коллективной монографии «Гражданское общество: истоки и современность» под редакцией И.И.Кального гражданское общество описано «как сообщество вольных граждан в проявлении их социальной активности»[31]. И «свободное сообщество равных людей, способных к творческому созиданию своего общежития и осуществлению своих потребностей»[32]. При этом уточняется, что «гражданское общество заявляет о себе как естественная форма оппозиции авторитету власти. Нормой гражданского общества является подчинение индивида договорным отношениям»[33]. Можно было бы долго приводить широко представленные в литературе высказывания по данному вопросу, но, к сожалению, ничего принципиально нового в них нам обнаружить не удалось. В то же время хотелось бы обратить внимание на ряд показательных, с нашей точки зрения, моментов. Во-первых, на изначальную аморфность и плюралистичность гражданского общества, что говорит об отсутствии в самом обществе каких-либо форм согласования всего разнообразия интересов, существующих в нем социальных субъектов, а следовательно, и о его неспособности самостоятельно поддерживать свою целостность. Во-вторых, на неточность определения гражданского общества через категорию «вольных граждан», тем более, что понятия свободы и вольности имеют принципиальные различия.

В большинстве работ вся сложность и проблемность такого подхода осознана, однако решена достаточно своеобразно, через отсылку к концепции правового государства, которое существует где-то в пространстве параллельно гражданскому обществу и которое (во всяком случае такое впечатление создалось у нас при знакомстве с литературой) можно вызывать как волшебника в случае необходимости, но не более, для решения возникающих между субъектами социальной активности трений. Хотя обсуждение последних в рамках концепции гражданского общества почему-то не пользуется популярностью и старательно обходится. Зато тщательно проработан вопрос о сведении к минимуму взаимоотношений гражданского общества с государством.

Все это очень напоминает философские воззрения анархистов на вопрос соотношения общественных и личных интересов. Так, М.А.Бакунин, характеризуя цель государства, писал: «это высший интерес своего собственного отражения и своего могущества, интерес, перед которым все, что есть человеческого, должно склоняться»[34]. П.А.Кропоткин, продолжая и развивая идеи М.А.Бакунина, проводил резкое разграничение между обществом и государством, считая в истории первое «постоянным», а второе «случайным»[35]. При этом он полагал, что изначально в обществе царят всеобщее равенство, солидарность и свобода. Затем они утрачиваются. Возвращение же общества к этим благам произойдет неизбежно и, следовательно, уничтожение государства необходимо.

Было бы не так печально, если бы сторонники концепции гражданского общества и анархии потрудились ответить на вопрос, за счет чего станет поддерживаться в отсутствие государства существование того самого общества, а вместе с ним и социальной составляющей природы человека. Не лишним будет обращение к классике. Еще Аристотель считал, что вне полиса человек не может быть человеком, ибо он «по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств, живет вне государства, - либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек»[36].

Как ни странно, первые ростки идеи «сверхчеловека» мы уже можем обнаружить в концепции гражданского общества. «В рамках гражданского общества, - читаем мы, - свобода проявляется не так, как в границах государства, где человек заявляет о себе как существо пассивное, страдательное, ибо оно есть объект внимания и манипулирования, заботы и наказания. В гражданском обществе человек заявляет о себе как существо автономное и суверенное»[37]. И далее: «Выполнив свое назначение, государство прекратит свое существование, и тогда начнется подлинная история человечества, человеческого духа, и только тогда человечество решит проблему единства индивидуальной добродетели и общественной справедливости»[38]. Однако опять-таки возникает вопрос, за счет чего обычный современный человек превратится вдруг в того самого сверхчеловека, способного реализовать все свои частные интересы на столь совершенном уровне, не создавая при этом помех для других.

Особое любопытство на фоне идей отмирания государства вызывает название концепции. Не совсем понятно, какое содержание здесь вкладывается в понятие гражданственности, в то время как традиционно под гражданством понимается наличие особой правовой связи между человеком и государством, основанной на признании взаимных прав и обязанностей. Вот что по этому поводу в свое время писал известный российский философ и правовед И.А.Ильин, в работе «Путь духовного обновления»: «Аристотель и Гегель были правы, когда утверждали, что государство «предшествует» гражданину; это означало, что нет гражданина без государства; что государство есть условие бытия для гражданина; что «сначала» должно быть налицо государство, «тогда» могут быть и граждане, а после распадения государства останутся не граждане, а море человеческого песку»[39].

Таким образом, из всего сказанного ясно, что, с одной стороны, в современном обществе четко обозначилась тенденция подмены ценности государства новой ценностью гражданского общества. С другой стороны, идея гражданского общества как самостоятельного субъекта, ориентированного на признание абсолютной ценности человека и приоритета независимой реализации им всего спектра своих интересов, в предельной стадии ее развития представляет, по нашему мнению, серьезную угрозу для существования самих основ общественного бытия и социальной природы человека.

Итак, в теоретических исследованиях гражданского общества можно выделить две основных интерпретации его сущности, два различных понимания. Сразу оговоримся, что появление обоих вполне закономерно и отвечает особенностям общественного развития.

В соответствии с одним гражданское общество понимается как особое гражданское (государственное) состояние общества, соответствующее определенной форме государственной организации, позволяющей оптимально согласовывать основной спектр представленных на данном этапе развития общественных и личных интересов. Именно в этом контексте гражданское общество во все многообразии его отношений, структур и институтов может быть описано через категорию аморфности, т.к., находясь в данном состоянии, не имеет иных, кроме государственных (в смысле признаваемых государством), форм организации. Приведем пример. Какие бы частные интересы ни реализовывало общество любителей бега его отношения с другими структурами всегда носят опосредованный государством и правом характер. Его деятельность, как минимум, законодательно не запрещена, его статус как общественного объединения признан государством, что налагает определенные взаимные права и обязанности и т.д. Другими словами, государство в силу присущей ему функции структурирования социальных отношений неизбежно влияет на жизнь гражданского общества как сферы выражения частных интересов, уже тем, что создает те или иные, благоприятные или неблагоприятные, условия для ее развития и функционирования. С другой стороны, гражданское общество во всем многообразии представленных в нем социальных групп, объединений, организаций, институтов выполняет функции «сцепления» социума, соединения частного и общественного интересов, посредничества между личностью и государством.

Вторая принципиальная трактовка гражданского общества связана с представлением о нем как о самостоятельной форме организации социальной жизни, носящей внегосударственный характер. Появление ее закономерно и отражает факт ограниченности государственной формы организации общества по отношению к содержанию общественной жизни, которая, исходя из постулатов диалектической логики, всегда шире любой формы.

Надо сказать, что вопреки распространенному мнению в этом случае гражданское общество далеко не аморфно и, более того, не может быть таковым вообще. В этой ситуации в гражданском обществе неминуемо начинают протекать процессы его самоорганизации, вызванные к жизни двумя факторами: 1) деятельностью, направленной на реализацию новых интересов социальных субъектов, что невозможно в существующей государственной форме организации общества, и как бы ни разнились эти интересы по своему содержанию, они всегда порождают единый для всех субъектов интерес борьбы против регрессивных государственных форм; 2) вынужденным взаимодействием с государством по поводу реализации этих интересов, которое (взаимодействие), в свою очередь, может принимать самые различные формы от прямого противостояния и антигосударственных действий до активных переговоров и реформирования существующего государственного устройства. Вследствие этого можно говорить о гражданском обществе не только как о внегосударственной форме организации общества, но и как о самостоятельном субъекте внегосударственной социальной активности.

Важно подчеркнуть, что такое двоякое понимание гражданского общества не означает разделения социального пространства на два тщательно отгороженных друг от друга поля с характерной для каждого из них государственной или внегосударственной социальной активностью. Оба они составляют единое содержание общественной жизни, которое, отнюдь, не может быть всецело сведено только к государственной или, наоборот, внегосударственной форме организации. При этом, отражая единое содержание общественной жизни, гражданское общество как самостоятельный внегосударственный субъект и государство неминуемо вступают в противоречие друг с другом, которое на каждом этапе жизнедеятельности общества разрешается по-своему.

Завершая наши рассуждения, хотелось бы еще раз уточнить, что существование в общественной жизни гражданского общества как самостоятельного субъекта есть естественное следствие и показатель развития общества. Однако взятое в пределе реализации своих внегосударственных целей, гражданское общество изначально деструктивно, т.к. не содержит других оснований для самоорганизации социальных субъектов, кроме противопоставления себя государству. Едва последнее будет разрушено, исчезнет и гражданское общество как самостоятельный субъект социальной активности и, вместе с тем, форма организации общественной жизни в ее совместности. Останется только, говоря словами И.А.Ильина, то самое «море человеческого песку», не способное в большинстве своем в отсутствие необходимых социальных институтов и структур не только реализовать весь спектр своих неотъемлемых прав, но и удовлетворить самые элементарные потребности, о чем неумолимо свидетельствует вся история человеческих войн, революций, восстаний.

В этом контексте мы позволим себе высказаться против известной популяризации в общественном сознании и принятия в качестве руководства к действию идеи построения гражданского общества в ее отрицающем государственную форму организации виде. Во всяком случае до тех пор, пока авторы соответствующей модели не ответят на вопрос о том, как уменьшить государственное влияние на общество, и не предложат принципиально новых и действенных механизмов саморегуляции и гармоничного согласования интересов в обществе в его посгосударственной стадии развития. Необходимо также возразить против другой крайности - идеи коренного уничтожения самосубъектности гражданского общества и сведения всех инициатив к государственной раз и навсегда признанной совершенной форме. Достижение такого состояния возможно только благодаря постоянным насильственным действиям, что, в конце концов, остановит общественное развитие, приведет к стагнации и необратимым последствиям для общества.

Безусловно, расточительством было бы неиспользование скрытого в идее самосубъектности гражданского общества диагностического потенциала, поскольку, с нашей точки зрения, именно отслеживание тенденций развития внегосударственной социальной активности и популярности в общественном сознании идей построения «счастливого внегосударственного будущего» дает богатый материал как для своевременного и адекватного общественным запросам реформирования государственного института, так и для создания вероятностных моделей развития общества в ближайшем будущем.

[1] Данный тип моделей был нами подробно рассмотрен в п.п. 2-3 главы 1 настоящей работы.

[2] Подробнее о понятии социального института см., например: Комаров М.С. Введение в социологию. М.,1994; Смелзер Н. Социология. М.,1990; Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М.,1969 и др.

[3] Ильин И.А. Сочинения. М.,1993. Т.1. С.234 -235.

[4] Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М.,1977. Т.1. С.298.

[5] Локк Д. Сочинения. В 3 т. М.,1988. Т.3. С.312.

[6] Например, английское «civil corporation» переводится как коммерческая корпорация, не преследующая благотворительных целей.

[7] Прилагательное «civil» в английском языке может также принимать значения «вежливый, воспитанный».

[8] Руссо Ж.Ж. Трактаты. М.,1969. С.161-162.

[9] Подробнее о взглядах А.Фергюсона на русском языке, см.: Аникин А.В. Адам Смит и Адам Фергюсон// Вопросы истории. 1965. №5.

[10] Федералист: Политические эссе А.Гамильтона, Д.Мэдисона и Д.Джея. М.,1993.

[11] Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.,1990. С.228.

[12] Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.,1990. С.254.

[13] Там же. С.231.

[14] Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.,1990. С.228.

[15] Там же. С.283.

[16] Там же. С.229.

[17] Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.,1985. С.36, 46.

[18] Пейн Т. Избранные сочинения. М.,1959. С.152.

[19] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.27. С.402.

[20] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.1. С.390-391.

[21] Там же. С.400.

[22] Подробнее об этом см., например: Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.33. С.7.

[23] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.19. С.5.

[24] Магазинер Я.М. Общее учение о государстве. Петроград, 1922. С.107.

[25] Чичерин Б.Н. Собственность и государство// Чичерин Б.Н. Избранные труды. СПб.,1998. С.249.

[26] Ильин И.А. Собрание сочинений. М.,1993. Т.1. С.234.

[27] Кравченко И.И. Концепция гражданского общества в философском развитии// Полис. 1990. №5. С.30.

[28] Соловьев А.И. Три облика государства - три стратегии гражданского общества// Полис. 1996. №6.

[29] Геллнер Э. Условия свободы. М.,1995. С.105-111.

[30] Дарендорф Р. После 1989. Мораль, революция и гражданское общество. М.,1998. С.89.

[31] Гражданское общество: истоки и современность/ Науч. ред. И.И.Кальной. СПб.,2000. С.19.

[32] Там же. С.20

[33] Там же. С.22.

[34] Бакунин М.А. Философия, социология, политика. М.,1989. С.138.

[35] Цитата по: Бакунин М.А. Избранные философские сочинения и письма. М.,1987. С.12.

[36] Аристотель. Сочинения. В 4 т. М.,1983. Т.4. С.378.

[37] Гражданское общество: истоки и современность/ Научный ред. И.И.Кальной. СПб.,2000. С.20.

[38] Там же. С.27-28

[39] Ильин И.А. Собрание сочинений. М.,1993. Т.1. С.243.

<< | >>
Источник: Гончарова А.Н.. Проблема согласования общественных и личных интересов в процессе построения гражданского общества. 2001

Еще по теме Замечено, что разрабатываемые в философии модели общественного устройства опережают ход реально-исторического развития и носят идеальный характер.:

  1. Отношения франчайзинга формируют модель организации бизнеса и носят комплексный характер
  2. Если окинуть взглядом весь ход наших предыдущих рассуждений по поводу arche и задаться вопросом, что такое философия, то получается, что она известна нам по крайней мере как учение о бытии — онтология.
  3. - юридические понятия носят условный характер:
  4. 4. Научно-методологическое обеспечение политики общественного развития: реальное положение дел
  5. 6. Добро и зло, ложь и правда носят субъективный характер
  6. Тема 1.2. Этапы исторического развития философского знания. Основные направления философии
  7. Представляется необходимым еще раз подчеркнуть, что философско-историческая концепция русской революционной демократии 40-х гОдов к гегелевской философии истории не сводилась.
  8. ЧТО НУЖНО ПОМНИТЬ О РАЗВИТИИ ОБЩЕСТВА И ФИЛОСОФИИ?
  9. 2.6. МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ИДЕАЛЬНОГО
  10. Лекция 8. Социально-исторические и мировоззренческие основания философской мысли эпохи Просвещения и роль немецкой классической философии в развитии европейской философской традиции.
  11. Высшего пункта в своем развитии естественно-правовая философия достигла в силу уже известных нам общественных условий в XVIII в.
  12. Историческая правда - не то, что случилось, а то, что мы полагаем случившимся.