<<
>>

Место и роль правовой деятельности в правовой системе общества

B отечественной юридической литературе последних лет активно разрабатывается категория «правовая система общества». Категория «правовая система» — относительно нова для отечественного правоведения.

Сама идея использования категории система в отечественной правовой науке принадлежит Д. А. Керимову, который особо отмечал необходимость исследования права с точки зрения целостно-системного подхода. Он справедливо заметил, что целостно-системное познание позволяет представить изучаемый объект во всей полноте[303].

Термин «правовая система общества» в нашей стране вошел в научный обиход лишь в 80-е гг. XX в., хотя зарубежные исследователи, особенно французские и американские, уже давно и активно оперируют этим понятием. Наиболее крупной работой, которая посвящена современным правовым системам, является книга известного французского юриста P. Давида, выдержавшая у нас три издания[304]. B советское время был издан двухтомник, в котором давалась подробная характеристика существовавшей тогда правовой системы социализма[305].

Историко-культурные и некоторые генетические аспекты российской правовой системы исследованы В. H. Синюковым и А. П. Семитко[306]. Ряд российских ученых-юристов посвятили свои работы теоретическим основам правовой системы общества в современных условиях[307].

B юридической литературе последних лет категория «правовая система» определяется как целостная совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих правовых явлений, формируемых обществом, при необходимости опосредуемых государством, призванных особыми средствами и методами объединять людей в единый социум и регулировать их отношения в целях самосохранения общества и его прогрессивного развития.

B конечном итоге концепция правовой системы позволяет показать, как и почему на смену изучения отдельных звеньев правовых явлений приходит обобщенное осмысление единства различных сторон правовой действительности, позволяет более глубоко осмысливать главные задачи правоведения, поскольку берет в расчет правовые решения во всех их проявлениях[308].

Соглашаясь в целом с мнением коллектива ученых-правоведов, хотелось бы высказать несколько уточняющих суждений. Большинство авторов сводит определение правовой системы к совокупности взаимосвязанных, взаимодействующих и т. п. элементов. Споры же ведутся лишь по поводу того, что включать в нее в качестве таковых или какой из них является центральным или системообразующим[309]. Подобный подход уже давно подвергался критике: «Широко распространенное отождествление системы с комплексом взаимосвязанных или взаимодействующих элементов (берущее начало от определения системы, данного Берталанфи[310]) вызывает вполне обоснованные нарекания «потребителей»[311]. Немногим помогает добавление, чго этот комплекс носит целостный характер, поскольку понимание целостности как эмерджентности свойств системы по отношению к ее частям не раскрывает еще внутреннего механизма целостности[312].

Постулируя приверженность принципам системного анализа, достаточно квалифицированно излагая его общепризнанные основы, большинство исследователей при рассмотрении собственно правовой материи не используют все богатство его инструментария. Bo всяком случае, большинство имеющихся в юридической науке трактовок правовой системы не совсем соответствует уже сложившимся традициям применения системного подхода в общественных науках. Достаточно сравнить имеющиеся в экономической, политологической или социологической литературе определения соответственно экономической, политической и других общественных подсистем с приведенным ранее. Так, О. Ф. Шабров в полном соответствии с правилами логики и требованиями системного подхода определяет политическую систему как совокупность общественных институтов, соединенных отношениями, порождающими политическую власть и приобщающими к ней каждый из этих институтов. При этом он справедливо замечает, что системой называют лишь такую совокупность взаимосвязанных элементов, которой соответствует некая качественная определенность.

Иными словами, совокупность элементов образует систему только в том случае, когда отношения между ними порождают системное качество (нередко наличие системного качества связывают с целостностью системы)[313]. Существенно, что оно не только отделяет данную совокупность OT остального мира, но и «помечает» собой каждый из принадлежащих системе элементов, присваивается им[314]. По этому поводу образно писал еще Питирим Сорокин: «Свойства различных частей автомобиля отличаются от свойств собранного автомобиля как единой системы. Свойства человеческого организма как системы нельзя узнать, изучая его органы или клетки, вырезанные из живого организма. To же самое верно и в отношении свойств единых социальных или культурных систем по отношению к характеристикам их отдельных членов... B настоящее время во всех науках — физике, биологии, социальной психологии — твердо установлено, что свойства систем в корне отличаются от свойств их элементов или композитов, и что просто значение какой-то малой части одного или нескольких элементов отнюдь не отражает адекватно свойства системы, в которую входит эта часть»[315].

Основной же недостаток многих имеющихся в литературе определений правовой системы заключается в том, чго они сводят ее существо к тому, из чего она складывается, состоит. Ho как справедливо отмечалось обществоведами еще в советские времена, «элементы, из которых складывается вещь, и элементы, составляющие ее сущность — вещи различные»[316].

B контексте приведенных рассуждений становится очевидным, что существует настоятельная потребность, опираясь на имеющиеся в философской и обществоведческой литературе постулаты системного подхода, но не отвергая накопленный в юридической литературе опыт исследований правовой системы, приблизиться к пониманию места и роли правовой деятельности в правовой системе общества.

Нельзя не указать, что в юридической литературе определенные подходы в этом направлении уже имеются. Так, В. H. Карташов, исследуя юридическую деятельность, специально останавливается на данной проблеме.

Однако его позиция, будучи верной по своей сути, страдает методологической нечеткостью именно с позиций системного подхода. Согласившись с традиционной для отечественных правоведов дефиницией правовой системы, он сначала утверждает, что юридическая деятельность выступает главным цементирующим (системообразующим) фактором правовой системы. Затем он пишет, что юридическая деятельность и правомерное поведение служат связующими и энергетическими компонентами правовой системы. Наконец, в его работе утверждается, что они (ЮД и правомерное поведение) являются атрибутивными, сущностными сторонами правовой системы[317]. Впрочем, в своей последней работе деятельность (в составе юридической практики) включается им в логическую (логико-философскую) структуру правовой системы общества как ее элемент[318].

Еще более лаконичная информация содержится в утверждениях других авторов, что вся юридическая деятельность, протекающая в стране, играет особую роль в правовой системе[319] или что юридическую деятельность следует считать относительно самостоятельным элементом правовой системы общества[320].

В. Д. Перевалов, определяя правовую систему как целостный комплекс правовых явлений, обусловленных объективными закономерностями развития общества, осознанных и постоянно воспроизводимых людьми и их организациями (государством) и используемых ими для достижения своих целей, различает пять ее уровней: субъектно-сущностный; интеллектуально-психологический; нормативно-регулятивный; организационно-деятельностный; социально-результативный. Как представляется автору, четвертый уровень — организационно-деятельностный — охватывает все юридически оформленные связи и отношения, формы реализации права, различные виды правового поведения людей, правотворческую и правоприменительную деятельность государства и общества[321]. Думается, что указание на порядковый номер (четвертый) вряд ли приближает нас к разрешению поставленной нами задачи: определению места правовой деятельности в правовой системе общества.

Выходом из сложившегося положения может послужить собственный вариант системного описания правовой реальности. И коль скоро мы уже применяли категориальную парадигму системности

В. H. Сагатовского при характеристике правовой деятельности как системы, то и здесь попробуем оттолкнуться именно от нее, не забывая предлагаемые им основные постулаты (проблемная ситуация, целевое состояние, функциональный статус, управляющий фактор и др.).

Для того чтобы найти системообразующие факторы правовой системы, необходимо ответить на вопросы, для чего она нужна и что является результатом ее функционирования. Системное описание правовой действительности должно начинаться с выяснения цели и социального предназначения правовой системы. Пожалуй, нет ничего сложней в юриспруденции[322].

Как пишет Ж.-Л. Бержель, в любом случае конечные цели права многочисленны, и мнения на этот счет настолько пестры, противоречивы, фанатичны или размыты, что мы должны произвести их полную инвентаризацию и сгруппировать по конечным целям. Так, мы можем обозначить четыре главные цели права: справедливость, подобающее поведение, служение человеку и служение обществу. Создается даже впечатление, что различные правовые системы сталкиваются с двумя главными альтернативами: справедливость или полезность с одной стороны и индивидуализм или коллективизм с другой[323].

На наш взгляд, представление о цели и социальном предназначении правовой системы должно строиться с учетом опыта правогенеза. «Общую концепцию права, — пишет известный западный теоретик права С. Йоргенсен, — нельзя сводить к современной, развитой государственной системе. Право во все времена выполняло функцию поддержания мира и позволяло обществу жить в тех обстоятельствах, которые превалируют на данный момент»[324].

Почти все исследователи отмечают, что право и правовая система в подлинном значении этого слова[325] существуют лишь там, где общество неоднородно, состоит из разных групп, классов, сословий, народностей и других социальных образований, не только с различными, но и с противостоящими, сталкивающимися групповыми и частными интересами.

Согласно современным подходам право в своей исторически первой форме обычного права[326] возникает в социально дифференцированном обществе в связи с защитой формирующихся индивидуальных потребностей и интересов. Достигнутый уровень развития производства, обеспечивший излишек продукта и возможность его индивидуального присвоения (частной собственности), позволил отдельному человеку эмансипироваться от общности и притязать не только на жизнь[327], но и на свободу, определенную автономию, самореализацию. Притязания отдельного индивида на свободу и собственность (объективная возможность относительно автономного существования) породили противоположность частных интересов и необходимость новых социальных регуляторов, позволяющих их согласовывать (или подавлять), ибо прежние были рассчитаны на условия, объективно исключающие свободу. Зарождающееся право выражает притязания людей на те или иные блага, при помощи права эти притязания как бы освящаются, признаются правильными, справедливыми[328]. С. С. Алексеев связывает появление объективного права с тем моментом в развитии человеческого общества, когда система социального регулирования из преимущественно запретительной становится запретительно-дозволительной: «...По мере перехода от присваивающего к производящему хозяйству, по мере развития товарно-денежных отношений, появления частной собственности, превращения органов самоуправления в политические органы, получения личностью самостоятельного социального статуса все более самостоятельное значение приобретают права, которые начинают выражать известную дозволенность того или иного поведения индивидов, их групп, органов социальной власти. Тогда-то для характеристики статуса и функций субъектов общественных отношений первобытного общества и оказывается необходимым использовать термин “право”. использование такого термина становится возможным и необходимым потому, что речь идет о мере социально оправданной свободы поведения, о дозволенности как элементе социального регулирования»[329]. Общество, заинтересованное в сохранении свободы всех (большинства, многих, некоторых) участников социального взаимодействия, должно найти способ, позволяющий, говоря словами И. Канта, «совместить произвол (свободу) одного лица с произволом (свободой) другого с точки зрения всеобщего закона свободы»[330]. Им и выступает право, предполагающее нормирование и формализацию свободы на основе всеобщего масштаба и равной меры. B целях обеспечения свободы всех участников социального общения право упорядочивает его на основе принципа формального равенства, абстрагируясь от исходных различий, присущих людям, признавая их формально равными и свободными субъектами[331].

Исторические факты свидетельствуют, что право первоначально покоилось не на классовой и не на государственной силе, а на энергии самого индивида (институты самоуправства, мести, поединки и иные способы самозащиты и нападения). Право возникает первоначально как разрешение, дозволение, реализуемое индивидом в целях удовлетворения собственных потребностей и обеспечения интересов посредством силового воздействия на других индивидов, т. e. как правовая деятельность. Однако этот способ обеспечения интересов в условиях, когда конфликты по поводу обладания социальными благами происходят повседневно и в массовом количестве, становится недостаточно надежным. Кроме этого, пользуясь силой, можно не столько защитить свои, сколько присвоить и чужие права. Это вело к беспорядку, грозившему гибелью общества. Именно в этот момент в обществе создается новая организация — государство, необходимое для придания формирующемуся праву официального характера и для обеспечения более цивилизованного способа его действия. Как писали К. Маркс и Ф. Энгельс, «история права показывает, что в наиболее ранние и примитивные эпохи эти индивидуальные, фактические отношения в их самом грубом виде и являются непосредственно правом. C развитием гражданского общества, т. e. развитием личных интересов до степени классовых интересов, правовые отношения изменились и получили цивилизованное выражение. Они стали рассматриваться уже не как индивидуальные отношения, а как всеобщие. Вместе с этим благодаря разделению труда охрана сталкивающихся между собой интересов отдельных индивидов перешла в руки немногих, и тем самым исчез и варварский способ осуществления права»1. B результате в обществе создается право в собственном (юридическом) смысле этого слова. Такое право способно внести порядок в сложный клубок запутанных отношений и противоречивых интересов индивидов, их групп, классов и сословий. Оно является стабильной и упорядоченной формой совместной жизни людей, принадлежащих к разным социальным группам (классовым, сословным, этическим, религиозным), каковы бы ни были различия между ними2. «Если рассмотреть развитие права от момента его зарождения в первобытном обществе до того уровня, которого оно достигло в современном государстве, — писал Г. Кельзен, — то в отношении правовой ценности, которая должна быть реализована, обнаруживается определенная тенденция, общая для всех правопорядков, достигших достаточно высокой стадии развития. Эта тенденция заключается в устрожающемся по мере развития запрещении применять физическое принуждение и силу в отношениях между людьми. Это происходит в результате того, что такое применение силы объявляется условием санкции»3. Иными словами, по мере развития права создавались преграды грубой силе, прямому насилию, принуждение смягчалось [332] [333] [334] уже потому, что ограничивалось и определялось (ставилось в рамки) санкциями правовых норм1.

Итак, проблемная ситуация была налицо, и правовая система появилась. Для чего? Очевидно, правовая система по своему социальному предназначению должна выступать одним из способов преодоления конфликтов, противоречий, причем не столько путем легального применения насилия и принуждения, сколько путем достижения общественного компромисса.

Что для этого надлежит сделать? Для создания «замиренной среды» в обществе и народе, утратившем первобытную коллективность, необходимо выполнить по меньшей мере три условия общежития. Во-первых, должно быть упорядочено, ограничено, поставлено в заранее определенные рамки применение грубой силы, насилия, принуждения. Во-вторых, должен существовать достаточно авторитетный способ решения споров и конфликтов, дающий возможность заменить самоуправство арбитражем, третейским судом, способным принимать решение, кладущее конец данному спору. В-третьих, для создания устойчивой и стабильной «замиренной среды» необходимо установить, каковы должны быть отношения между властвующими и подвластными; среди самих властвующих; ряд отношений среди подвластных (собственность, договоры, семейные отношения и др.). Принятие правовых норм, их применение для решения конфликтов, для установления конструктивного взаимодействия служат одной цели — сохранению единства общества.

Поэтому вопреки мнениям философов и ученых, согласно которым основной идеей права является «солидарность», «свобода» или «воля господствующего класса», предлагается считать главной целью права порядок и социальную стабильность2. Г. Дж. Берман вполне обоснованно полагает, что право помогает обществу создать структуру, Gestalt, борется с анархией3. Поскольку право всегда противоположно произволу, а также социальному хаосу и беспорядку, то правовая система, на наш взгляд, представляет собой способ стабилизации и воспроизводства общественных отношений как отношений правовых, в рамках которых могут цивилизованно удовлетворяться разнообразные социально-культурные потребности. Как пишет американский исследователь Л. Фридмэн, правовая сис- [335] [336] [337] тема обеспечивает простой и легкий путь для осуществления желаемых целей[338].

Возвращаясь к системному анализу правовой действительности, рассмотрим следующую группу факторов. Как отмечается в философской литературе, преобразование элементов среды в компоненты системы непосредственно осуществляется под цель: бесконечные объекты должны быть преобразованы в (или осознаны как) конечные предметы, необходимые и достаточные для достижения целевого состояния[339]. Тем самым, мы переходим к рассмотрению системонаполняющих факторов.

B обществоведческой литературе последних лет утверждается, что все многообразие элементов, из которых складывается общество как целостная система, сводится к трем группам: во-первых, к человеческим индивидам и их общностям, объединениям, организациям, во-вторых, к информации, в-третьих, к веществу, вещам и энергии[340]. При этом важно заметить, что вещи включаются в общество только посредством людей, их деятельности и отношений друг с другом. Между вещами, точно так же как и между людьми, существуют определенного рода отношения, включая, как отмечает Э. Дюркгейм, «солидарность вещей», или «вещную солидарность», которая «прямо связывает вещи с личностью, но не личности между собой»[341]. Вполне правомерно сделать вывод, что основным элементом любой общественной системы являются люди, а центральным звеном ее структуры выступают отношения людей[342]. B частности, в «атомистической» теории общество рассматривается как совокупность действующих личностей и отношений между ними[343].

Думается, что правовая система как подсистема общества в этом смысле складывается, прежде всего, из взаимодействующих в правовой сфере субъектов правоотношений[344]. Bo всяком случае, конструкция правовой системы должна включать комплекс частей — субъектов и объекты общественной и индивидуальной их жизнедеятельности, а также структуру — связи, разграничения и зависимости между субъектами по поводу нужных им объектов, т. e. правоотношения. Попытаемся ее охарактеризовать в аспекте системных представлений.

Достижение цели правовой системы возможно лишь при осуществлении специальных действий людей, наделенных особыми свойствами, с применением таких способов проявления активности, которые не совпадают с реальным процессом их жизни в экономической, социальной, духовной сферах и на который они притязают. Например, человек как разумное существо способен осознать конечность своего бытия, смертность. Отсюда следует притязание или право человека на жизнь. B отличие от него животное не притязает на право жить, оно просто живет, совпадая с самим способом своего существования[345]. Какими функциональными свойствами должны обладать люди и их объединения, чтобы войти в состав правовой системы (стать ее частями)?

B юридической литературе относительно субъектов правовой системы весьма справедливо указывается: «Прежде всего — это человек в его юридическом качестве носителя субъективных юридических прав и обязанностей и участника правовых отношений». Соответственно, «по тому, какие лица и организации являются (признаются) субъектами права, каким объемом прав и свобод они наделены и реально обладают, пользуются, можно судить о данной правовой системе»[346].

Данный подход представляется обоснованным, так как в социальной философии сама потребность в объекте рассматривается как особое свойство субъекта, выступающее в качестве внутреннего регулятора деятельности, а свобода выступит как состояние субъекта деятельности, проявляющееся в его способности контролировать условия собственного существования[347].

Следовательно, главным свойством субъекта правовой деятельности, имеющим функциональное значение для правовой системы, является его способность свободно принимать решения, действовать по своему усмотрению и в своих интересах, обращаться с другими в соответствии со своими намерениями, т. e. проявлять власть над другими людьми, навязывать им свою волю. Такая власть, именуемая иногда «юридической властью», «волевой властью»[348], активно формирует правовые отношения, определяя их динамику. Точнее назвать ее властью правовой. Немецкий юрист Г. Хенкель писал: «Действующее право представляет собой специфическую власть — «правовую власть» (Rechtsmacht). Bce социально обусловленные отношения могут быть обозначены как исполнение власти; таким образом, право выступает как «мера власти»[349].

Как известно, власть является качеством не индивидов, она — характеристика или свойство общественных отношений. Власть действительна только во взаимодействии или взаимоотношении, по меньшей мере, двух индивидов. До этого взаимодействия и вне его она исключительно потенциальна, существует только в возможности. Властью «помечены» все общественные отношения, все человеческие взаимодействия[350].

B отечественной науке вполне обоснованно поставлен вопрос о природе правовой власти в отличие от власти государственной. Согласно новейшим представлениям присущая самому правоотношению правовая власть эволюционизировала от органического состояния с традиционными правилами взаимодействий, механизмом самоупорядочения и самообязывания к правовому регулированию как инструменту централизованного управления, осуществляемого государством и иными властными организациями общества. Органические силы самоупорядочения в праве отходили на второй план, отступали под натиском рационализированных форм регуляции отношений в обществе. Как справедливо пишет Г. В. Мальцев, создалось впечатление, что в правовой сфере ничего не обходится без государственной власти. Ho даже сейчас право далеко не всегда, а в условиях стабильного развития общества относительно редко работает в критическом режиме и прибегает к помощи аппарата государственного принуждения. Правовая жизнь обычно идет своим чередом, правомочия осуществляются, обязанности выполняются безо всякого реального принуждения агентов государственной власти[351]. Исследования психологов показали, что в обеспечении подчинения правилам такие факторы, как доверие, честность, правдивость и чувство причастности, гораздо важнее принуждения[352]. Как отмечает Г. Дж. Берман, именно тогда, когда праву доверяют и принудительные санкции не требуются, оно и становится эффективным: кто правит законом, тому незачем присутствовать повсюду со своим полицейским аппаратом. Сегодня это доказано от противного — тем фактом, что в наших городах тот раздел права, санкции которого наиболее суровы, а именно уголовное, оказался бессильным и не может породить страх там, где он не сумел создать уважение иными средствами. Сегодня каждый знает, что никакая сила, которую способна применить полиция, не может остановить городскую преступность. B конечном счете, преступность сдерживает традиция законопослушания, а она, в свою очередь, как раз и основана на глубоком убеждении, что право не только институт светской политики, но и имеет отношение к высшей цели и смыслу нашей жизни[353].

B рамках конкретного правоотношения власть субъекта правоотношения и государственная власть довольно четко разделяются по своим функциям и задачам. При этом позитивная свобода личности — господство человека над самим собой — получает продолжение и развитие в субъективном праве как власти (правовой). Субъективное право часто определяется как предусмотренная нормами позитивного права и предоставленная индивидуализированному субъекту юридическая возможность действовать, требовать, притязать, что-то иметь, чем-то распоряжаться, претендовать на известное поведение других субъектов, выступающих по отношению к управомоченному лицу в качестве обязанной стороны. B германской и дореволюционной русской юриспруденции была распространена трактовка субъективного права как власти в смысле, во-первых, господства лица над объектом его права (вещами, действиями), во-вторых, власти лица в рамках

правовых отношений между ними и другими людьми по поводу данного объекта[354].

Человек входит в правовое пространство, когда рассматривает себя как «любого» из всех остальных «любых». Субъект правовой деятельности не «аноним», он не некто, а «любой»[355]. И вместе с этим возникает проблема равноправия. Поскольку в рамках правовой реальности субъект должен обладать лишь способностью быть носителем субъективных прав и юридических обязанностей, а позитивной свободой обладает каждый как любой и всякий, то индивиды или их объединения как части правовой системы равны и наделены одинаковым правовым статусом.

Однако П. Рикер правильно добавляет, что права и обязанности мы имеем в общественном пространстве. Понятие общественного пространства обозначает отношение, которое шире, чем отношение «я — ты», так как вводит третьего. B отличие от субъектов, разрешающих моральные проблемы, субъекты правовой деятельности встречаются не «лицом к лицу», а через посредство сложных институтов коммуникации. Субъект способности становится правовым субъектом, по мысли автора, благодаря институтам[356].

B отечественной юридической литературе практически не используется такая категория, как «социальный (общественный) институт». Западная же наука давно оперирует данным понятием. Термином «институт» обозначаются такие неодинаковые объекты, лица и вещи, как государство, ассоциации, общества, профессиональные союзы, семья, брак, собственность, а также такие технические процедуры, как представление, судебное производство, обжалование[357]. Заслуга создания общей теории института принадлежит M. Ориу. Именно он заметил, что слово «институт» может получать очень широкий смысл, обозначать любую организационную форму, созданную на основе обычая или позитивного закона. Для того чтобы считаться институтом, элементам правовой системы необходимо включать три следующих признака: идею деятельности, которую необходимо осуществить в рамках социальной группы, организованную власть и «проявления общности, которые возникают внутри социальной группы в связи с единой идеей и ее реализацией». Любопытно, чго цитируемый в связи с этим автор рассматривает институты в качестве неких юридических конструкций — совокупности организмов или механизмов, образованной из устойчивого комплекса правил и предназначенной для того, чтобы управлять юридическими ситуациями определенного типа, исходя из конечной цели и определенной основы[358]. Неслучайно в юридической науке уже дается определение правовой системы, в рамках которого она предстает по своей сути как интегративный комплекс общественных институтов (субъект, объект, правовая связь), находящихся в отношениях, порождающих правовую власть и приобщающих к ней каждый из этих институтов для достижения общезначимой цели. B этом определении в концентрированном виде охарактеризованы все составляющие правовую сферу жизни элементы[359].

Ho наше системное описание не может завершиться перечислением системонаполняющих факторов. Пока перед нами проект, отвечающий на вопрос, что необходимо и достаточно для ликвидации проблемной ситуации, если никто и ничто не будет служить помехой (что полезно не только в качестве эталона, но также для последующей оценки существующих помех и разработки средств их устранения).

Завершающий этап системного подхода предполагает выявление системообусловливающих факторов, внешних условий, влияющих на характер реализации всех ранее рассмотренных системообразующих и системонаполняющих факторов.

Внешние условия указывают на степень достижимости, реализуемости смысла, цели, функционального статуса и конструкции. Они включают в себя условия как «внешней», так и «внутренней» среды. Переход к учету внешних условий задает реальную динамику системы, и ее функциональный статус во взаимодействии с «внешними» и «внутренними» факторами становится действительным функционированием, отношение наполняется процессом, цели конкретизируются как задачи.

Думается, что применительно к правовой сфере определение системообусловливающих факторов не только нелишне, но и обязательно. Каждая общественная подсистема постоянно испытывает на себе возмущающие воздействия, как внутренние (например, правовые отклонения), так и внешние (противоречия между различными общественными подсистемами и т. д.). Между тем правовая система живет, функционирует, развивается подчас весьма и весьма длительное время. Значит, наряду с целью, составом и структурой и т. д. есть и другие, системообусловливающие, системосохраняющие факторы. Эти факторы профессор В. Г. Афанасьев называет интегративными, независимо от того, объективны или субъективны они по своей сущности. B частности, имеется в виду управленческий фактор. Как утверждают философы, социокультурный характер человеческой деятельности (сохраняющейся на любом из уровней ее организации) порождает такое неизбежно присущее ей свойство, как диалогичность, обязательное раздвоение на деятельность исполняющую, служащую достижению смысла, цели, задачи, и деятельность направляющую, вырабатывающую знания и решения, необходимые для выбора и удержания на определенной «траектории в условиях «незаданности» целей и средств их достижения. Институциализация этого разделения деятельности раздваивает любую социальную систему на управляющую и управляемую подсистемы[360].

Применительно к правовой системе общества в качестве управленческого фактора выступает юридическая система, которую можно рассматривать относительно самостоятельно, но в тесной взаимосвязи с правовой. Именно в рамках юридической системы осуществляется правотворческая, правоохранительная, правоприменительная, контрольно-надзорная и другие виды юридической деятельности. Bce эти виды юридической деятельности основаны на способности (полномочиях) их субъектов осуществлять юридически обязательные акты — принимать законы, выносить приговоры и решения, вносить протесты, привлекать к юридической ответственности и т. д. Будучи тесно связана с правовым пространством, юридическая система вызвана к жизни чисто юридическими (публично-правовыми) проблемами и имеет целью восстановление гармонии в правовой жизни.

Ho управление, в особенности в обществе, немыслимо без информации, тех данных, сведений, которые характеризуют состояние, целостность системы в каждый данный момент, показывают, какова цель системы и достаточно ли точно она идет к цели, каковы отклонения от заданной цели и в чем их причина. Информация — способ связи компонентов системы друг с другом, каждого из компонентов — с системой в целом, а системы в целом — со средой. B этой связи прав В. Кравитц, утверждая, чго правовая система — это социальное образование, существующее относительно независимо от ее символической структуры, выраженной посредством языка. Ее нельзя отождествлять с системой юридических норм, т. e. нормативно-правовых предписаний или установлений, символически воспроизводящих правовую систему[361]. Конечно, правовая система — это не просто мысленный образ, зафиксированный в структуре юридических текстов, но прежде всего — социальная реальность, включающая в себя и вещи, и людей. Однако право в юридическом смысле как система норм, являясь, с одной стороны, информационным ресурсом правовой системы, так как обобщает результаты отражения объективного мира, выступает, с другой стороны, средством обратного воздействия на него. C этой точки зрения право должно рассматриваться как системообусловливающий фактор, а не в качестве компонента правовой системы[362].

B юридической литературе имеется предложение считать, что в информационном качестве праву должна быть присуща истинность. Как отмечает В. M. Баранов, истинность нормы права выражает проверяемую практикой «меру пригодности ее содержания и формы в виде познавательно-оценочного образа соответственно отражать тип, вид, уровень либо элемент развития прогрессивной человеческой деятельности»[363]. Ho более точная позиция по данному вопросу высказана В. M. Сырых, который считает, что от нормативных регуляторов требуется, чтобы они были правильными, максимально полно соответствовали наличным, существующим теоретическим положениям науки[364]. B связи с этим представляется необходимым привести следующие общефилософские положения, приобретающие особую актуальность в связи с исследованием правовой деятельности: «Правильность основывается на истинности, но не тождественна ей. B своей деятельности человек осуществляет переход от истинности к правильности, равнозначный переходу мысли на ее основе к действию. B правильности мы как бы переходим в иную сферу, связанную с истинностью и теоретической деятельностью, но одновременно и выходим за ее пределы — речь уже идет о поведении человека, об оценке его поступков, действий с точки зрения теоретической (соответствие с положениями, носящими объективно-истинный характер) и в соответствии с практическими потребностями»[365].

B то же время критерий истины можно применять для оценки социальных и юридических целей, которые правотворческий орган пытается достичь с помощью конкретных норм права и которые надлежит достаточно точно определить, прежде чем анализировать результаты действия исследуемых норм права. Истинными надлежит быть всем юридическим решениям, которые принимаются субъектами различных видов юридической деятельности — контрольно-надзорной, правоприменительной, интерпретационной и т. д. B частности, тот же В. M. Сырых пишет об истинности выводов суда по уголовному делу, которая обеспечивается полными и всесторонними знаниями обстоятельств ранее совершенного преступления[366].

Это все вместе взятое подчеркивает важную информационную роль правовых регуляторов (как общего, так индивидуального характера) в правовой системе общества. C позиции теории информации управление в правовой системе можно рассматривать как уменьшение неупорядоченности (энтропии), достигаемое посредством обмена прескрептивной (предписывающей) информации — правовых норм, поступающих по каналам прямой связи в судебные органы, и дескриптивной (осведомительной, корректирующей) информации — правоприменительной практики в целом и судебной практики в частности, направляемой в управляющую правотворческую подсистему по каналам обратной связи. Обмен нормативными актами и судебной практикой является специфической формой универсальной взаимосвязи и взаимообусловленности правотворческих и судебных органов[367].

Однако главенствующее место при характеристике информационного аспекта правовой системы должны с полным правом занять принципы правовой системы. Будучи простым и удобным каналом аккумуляции, а также передачи накопленного за многие тысячелетия опыта и знаний, они открывают доступ к самой информации и предоставляют возможность ее использовать в определенных целях. Еще A. M. Васильев отмечал, что правовые идеи (принципы) определяют как бы общие параметры и границы данной правовой системы[368]. Тем самым они способствуют созданию стройного порядка компонентов правовой системы, пронизывая каждый из них и правовую систему в целом, направляя ее функционирование к достижению необходимого результата. B юридической литературе справедливо отмечается, что они предстают в виде максимальноабстрактной информации (матриц смысла) относительно объективных социальных закономерностей, входящей в идеально-регулятивную подсистему правовой деятельности в качестве объективно необходимого условия достижения желаемого результата в рамках функционирования правовой системы общества[369].

Думается, что существует определенная связь между целью, задачами и принципами правовой системы. Современная наука, используя теорию информации и кибернетику, связывает цель со способностью определенных объектов управлять своим поведением на основе информационного отношения к себе и среде своего существования. Целью оказывается информационный вектор поведения, предпосланный физической активности и ориентирующий ее в предзаданном направлении; некий заранее смоделированный результат, к которому носитель цели стремится независимо от меняющихся условий среды. Если цель представляет собой идеально намечаемый результат, то задачи выступают скорее в качестве плана действий, мысленно выработанного процесса движения к цели. Еще Г. В. Ф. Гегель заметил, что «...выполнение задачи есть опосредствованный способ реализации цели»[370]. Ho в процессе целереализации человеческое мышление не ограничивается фиксацией объектов, их видимых свойств, состояний и связей. Силы человеческого ума достает на то, чтобы обнаруживать, раскрывать и моделировать закономерности среды, которые скрыты от органов чувств, недоступны созерцанию, не могут восприниматься «на ощупь». Способность символизировать информацию позволяет субъектам замещать реальные объекты символами, что приводит к формулированию принципов как носителей предельно абстрактной информации относительно познанной закономерности, позволяющей субъектам решить задачи, двигаясь в направлении цели[371]. Несомненно, что в содержание принципов правовой системы должны включаться только те, которые направляют ее функционирование в сторону достижения стратегических, конечных социальных целей, что невозможно без адекватного отражения в них социальных закономерностей. C ними тесно связаны правовые принципы, которые обеспечивают достижение желаемого результата наиболее эффективным путем, являясь результатом познания собственно правовых закономерностей. Неслучайно в обществоведческой литературе утверждается: «Чтобы достичь успеха, он (человек. — P. Ш.) должен отчетливо осознавать законы собственной деятельности и законы той социальной среды (общества), в которой он живет и действует»[372].

Данные понятия и принципы необходимым образом предполагаются в качестве само собой разумеющихся, но в целях эффективного функционирования правовой системы они нуждаются в содержательных принципах, непосредственно связанных с конкретными правовыми объектами. Значимость содержательных принципов не имеет универсального характера, они действуют только в соответствующих исторических условиях. Назовем их обычными правовыми принципами, которые могут быть преобразованы в правовые установления лишь в преломлении через политико-исторические факторы и с учетом меняющейся социальной действительности, т.е. в принципы действующего права. Большинство принципов правовой системы давно осознаны правовой наукой, выражены в философских трактатах, вошли в практику правовой жизни народов, содержатся в массе поговорок и пословиц, закреплены современными государствами в своих нормативных актах, подтверждены и в межгосударственных и международных документах и т. д. Тем самым они превращены в органический компонент единого правового регулирования. Ныне в цивилизованном обществе нет оснований для противопоставления принципов правовой системы и правовых принципов, поскольку последние выступают наиболее целесообразной формой их поддержания и осуществления. Ho в разных странах может быть их различное сочетание и наполнение конкретно-историческим содержанием. B частности, применительно к современному состоянию правовой системы России актуально рассмотрение и внедрение в качестве ее информационно-идеологической основы Норм Разумного Бытия (Развитие, Единение, Любовь, Гармония, Радость, Охрана, Свобода)[373].

Кроме инфосферы, необходимой правовой системе, она нуждается еще в некоторых дополнительных элементах. Так, описание системы будет неполным, если не выделить такой ее важный элемент, как энергия[374]. И хотя в обществознании возможно рассмотрение энергии как в прямом, так и в переносном смысле, в качестве системообусловливающего фактора правовая «энергия» выступает прежде всего во втором (переносном) значении этого слова.

Энергия (от греч. слова energeia — «деятельность») в философии Аристотеля — все, что имеет вид силы, способность на какое- либо достижение, дело; это слово равнозначно активности, решительности, волеустремленности человеческого поведения. Философский энергетизм как мировоззрение сводит все существующее и происходящее к энергии, в том числе и материю, дух, которые в его понимании суть не что иное, как формы проявления энергии.

Обществоведы даже вполне обоснованно считают, что главным источником развития общества является творческая (инновационная) энергия, воплощенная в поведении людей, которая не всегда укладывается в рамки сложившихся предписаний. Эта энергия вызывает изменения в институциональной и культурной системах общества, которые осуществляются благодаря механизмам внутренней саморегуляции и контроля[375].

Правовая система как подсистема общества также содержит в себе «энергию», которая вырабатывается и аккумулируется в этой системе. Эта «энергия» в правовой системе проявляется через активность ее носителей, т. e. субъектов правовой системы. Тем самым «энергия» (активность) как способность к достижению социально значимых результатов преобразуется в правовой системе посредством правовой власти в правовую деятельность субъектов, определяя направление их взаимодействия. B этом смысле правовая «энергия» выступает важной предпосылкой целесообразного функционирования правовой системы.

Можно усмотреть связь между принципами правовой системы и правовой «энергией», без которой невозможно никакое взаимодействие в рамках правовой системы. Как и правовая «энергия», которая способна при определенных условиях произвести, ускорить, затормозить движение правовой деятельности, изменить его направление или быть порожденной движением, так и принципы правовой системы служат векторами при определении направлений функционирования и развития правовой системы общества.

Прав Г. В. Мальцев, который писал, что внутренняя сила права определяется социальной энергией, приводящей в движение общественное отношение[376]. Кстати, вопрос о правовой «энергии» в отечественной науке уже затрагивался С. С. Алексеевым, однако она рассматривалась как своего рода социальная сила, находящаяся в правовых явлениях, в том числе в позитивном и объективном праве[377]. B другой работе С. С. Алексеев пишет о качестве «энергетического поля» регулирования, понимая под ним то общее состояние социальной среды, которое может быть охарактеризовано либо как «поле активности», либо как «поле сдерживания», либо как сочетание того и другого. Иными словами, здесь имеется в виду состояние социальной среды, которое в силу требований социальных закономерностей, существующих потребностей и интересов направляет, ориентирует поведение людей на активность, на совершение тех или иных поступков, деятельности определенного вида либо на то, чтобы проявлять пассивность, не идти на определенные виды деятельности. Будучи одной из качественных характеристик среды правового регулирования, качество «энергетического поля», по мнению С. С. Алексеева, существенно влияет на своеобразие средств юридического воздействия[378].

B свое время известный исследователь единства и взаимодействия государства и права H. Неновски, рассуждая по поводу действия принципов правового государства, по существу указывает на данную проблему, хотя и не использует понятия «энергия», «принципы». Он справедливо отмечает: «...Право, понимаемое как совокупность субъективных прав и свобод, может ограничивать государство в пользу личности и социальных групп только в том случае, если за ним стоят определенные силы, если существует КТО-ТО, KTO может защищать его от нарушения. Как пишет французский юрист Жорж Саротт: «Не от закона страхуется государство, а от социальных сил, которые заинтересованы в его соблюдении»[379].

Нелишним будет вспомнить, что американский исследователь Л. Фридмэн придавал большое значение еще и правовой культуре как той части общей культуры общества, которая имеет отношение к правовой системе, т. e. их убещдения, ценности, идеалы и ожидания. «Эти понятия и отношения в некотором смысле и являются тем, что движет правовым процессом. .Правовая система без правовой культуры не действует — так уснувшая рыба лежит в корзине, тогда как живая рыба плавает в океане», — образно пишет он[380].

Полагаем, что перечисленными системообусловливающими факторами можно завершить системное описание правовой сферыжизни, хотя они не исчерпывают всего их спектра. Правовая система общества предстает как комплекс взаимодействующих в рамках правоотношений субъектов, которые активно осуществляют принадлежащие им субъективные права и обязанности на основе познанных принципов, ценностей и норм правовой жизни в целях обладания различными социальными благами способом, официально признаваемым обществом и государством в качестве правильного и справедливого. B качестве такового способа существования правовой системы может выступать только многообразная правовая деятельность, основанная на способности ее субъектов в целях удовлетворения разнообразных интересов свободно реализовывать свою волю в рамках, определяемых функциональным (правовым) статусом.

Поскольку мы представляем систему как целенаправленно функционирующую конструкцию, способную к разрешению проблемной ситуации при определенных внешних условиях, постольку функционирование правовой системы общества в целом следует, по сути, рассматривать как осуществляемое посредством всех правовых явлений влияние на общественные отношения. B юридической литературе эта совокупность всех правовых форм влияния на сознание и поведение людей обозначается понятием «правовое воздействие», в структуре которого большое место занимают правосознание, правовая культура, правовые принципы, правотворческий процесс и, конечно, механизм правового регулирования. Образуя целостную систему, действуя в комплексе, все эти правовые явления осуществляют правовое воздействие на сознание и поведение людей[381]. Таким образом, правовое воздействие (как функционирование правовой системы в целом) вполне правомерно рассматривают как результативное, нормативно-организационное влияние на общественные отношения как специальной системы собственно правовых средств (норм права, правоотношений, актов реализации и применения), так и иных правовых явлений (правосознания, правовой культуры, правовых принципов, правотворческого процесса)[382].

Однако правовое воздействие охватывает как собственно юридические, так и неюридические каналы влияния. На основании этого мы предлагаем различать внешнее и внутреннее (собственно юридическое) функционирование[383] правовой системы. Такие виды правового воздействия как информационное, ценностно-воспитательное (ориентационное), превентивно-психологическое, культурологическое и т.п. характеризуют внешнее (неюридическое) функционирование правовой системы как системы открытой, взаимодействующей с другими социальными системами. «Право, — отмечал еще Л. Петражицкий, — есть психический фактор общественной жизни, и оно действует психически. Его действие состоит, во- первых, в возбуждении или подавлении мотивов к разным действиям и воздержаниям (мотивационное или импульсивное действие права), во-вторых, в укреплении и развитии одних склонностей и черт человеческого характера, в ослаблении и искоренении других, вообще в воспитании народной психики и соответствующем характеру и содержанию действующих правовых норм направлении (педагогическое действие права)»[384]. B современной литературе на данное направление правового воздействия также неизменно обращается внимание: «Правовое воздействие характеризует право в действии, все направления и формы влияния права на общественную жизнь, в том числе и на функционирование права в качестве духовного фактора»[385]. И хотя внешняя сторона функционирования правовой системы и собственно юридическое воздействие взаимопроникают, наибольший интерес представляет ее внутреннее функционирование, благодаря которому свободное осуществление субъектами правовой деятельности своей правовой власти, своих субъективных прав и юридических обязанностей, т. e. правореализация в рамках правоотношений, способствует приведению в определенный порядок жизни гражданского общества как негосударственной ассоциации граждан. Точнее, внутреннее функционирование правовой системы общества не может не быть ничем иным, кроме действия права и его высшей ступени — правореализации[386].

B юридической науке давно утверждалось, что реализация права — это часть, более высокая ступень его действия[387]. B последнее время в юридической литературе общепризнанным считается, что реализация права — важный элемент правовой системы, показывающий, в каких формах и какими средствами акты и нормы воплощаются в конкретных правовых отношениях субъектов[388]. Речь идет о конституировании правопорядка, поскольку для него, как известно, недостаточно простого наличия правовых норм. Суть правопорядка состоит в том, что на основе права складываются реальные общественные отношения. Исходя из этого можно определить место и роль правовой деятельности в правовой системе общества.

B ряду категорий, охватывающих системно-правовую сферу жизни, правовая деятельность как ее функционально-субстанциональная основа занимает достойное место. Рассматриваемая сквозь призму функционирования правовой системы общества, т. e. в рамках действия права (в том числе и его высшей ступени — правореализации), категория «правовая деятельность» приобретает особое методологическое значение. Bo многом благодаря правовой деятельности правовая система общества предстает как нормативнодеятельностная система, состоящая из взаимодействующих в ней субъектов, реализующих свои интересы социально приемлемым (правовым) способом бытия, целью которого является содействие благотворному развитию духовных, политических, экономических и социальных отношений.

Можно согласиться с H. И. Матузовым, что правовое государство немыслимо без высокоразвитой, демократической и четко работающей правовой системы, способной эффективно защищать интересы общества и его граждан. Ho помимо охранительнозащитительной функции она призвана выполнять также многообразные регулятивно-организующие, стабилизирующие и стимулирующие задачи, связанные с обеспечением нормальной жизнедеятельности людей, развитием экономики, науки, культуры, образования, социальной сферы, реализацией прав и свобод личности[389].

На наш взгляд, эти и многие другие направления осуществления правовой деятельности являются функциями правовой системы общества, причем функции системы есть интегрированный результат функционирования образующих ее компонентов. Именно так определяют функции социальных систем (как действия для достижения цели, как способ проявления активности и т. д.) в отечественной литературе[390].

Вопрос о функциях правовой системы общества наиболее слабо исследован в юридической науке. Связано это с многообразием правовых систем (семей), отсутствием четкого представления об их разнообразных структурах и компонентах, отождествлением функций правовой системы общества с функциями права и правового регулирования, неопределенностью самого термина «функция»[391].

Действительно, понятие «функция» употребляется в самых разных значениях. Оно может означать способность к деятельности и саму деятельность, роль, свойство, значение, компетенцию, задачу, зависимость одной величины от другой и т. д.[392] B рамках системного подхода принято рассматривать функцию как форму, способ проявления активности, жизнедеятельности системы и ее компонентов. Функция — это внешнее проявление свойств какого-либо объекта в данной системе отношений[393]. «Функцией, — пишет В. И. Кремянский, — называют чаще всего вид активной и притом направленной или вообще целенаправленной деятельности биологических или социальных и технических систем или их частей»[394].

Нередко исследование системы начинается именно с изучения функций, проявлений активности системы вовне. Действительно, функция системы является проявлением свойств, качеств системы BO взаимодействии с другими объектами системного и несистемного порядка, выражением определенной относительно устойчивой реакции системы на изменение ее внутреннего состояния и ее внешней среды, реакцией на возмущающие воздействия изнутри и извне, своеобразным специфическим способом поведения системы, средством разрешения постоянного противоречия между системой и средой, ее окружающей[395]. Вследствие этого чисто функциональный подход позволяет, отвлекаясь от того, что происходит внутри системы, проанализировать результаты ее функционирования с точки зрения достижения поставленных целей. Поэтому, прежде чем приступить к изучению разновидностей самой правовой деятельности, целесообразно исследовать ее функциональное предназначение применительно к правовой системе как одной из самопроизводящих, самоорга- низующих, саморегулирующих и динамичных подсистем общества.

<< | >>
Источник: Р.В. Шагиева. Концепция правовой деятельности в современном обществе: Монография. — 2-е изд. — Калуга,2008. — 280 с.. 2008

Еще по теме Место и роль правовой деятельности в правовой системе общества:

  1. 14.1. Правовое сознание, его место и роль в правовой системе общества
  2. 6.1. Публично-правовой статус Национального банка, его место и роль в финансово-правовой иерархии
  3. § 2. Место и роль государства в политической системе общества
  4. Место и роль государства в политической системе общества
  5. 8.2. Место и роль государства в политической системе общества
  6. 18. Место и роль государства в политической системе общества
  7. Место и роль государства в политической системе общества
  8. § 5. Место и роль государства и права в политической системе общества
  9. Правовые системы и теоретические проблемы их классификации § 1. Правовая система общества: понятие, элементы, функции
  10. Глава 4. ПРАВОВАЯ СИСТЕМА ОБЩЕСТВА: ПОНЯТИЕ, СТРУКТУРА, ТИПЫ 4.1. Понятие и признаки правовой системы общества
  11. 33. Правовая система общества: понятие и структура. Соотношение права и правовой системы
  12. Правовое государство, основные признаки. Соотношение государства правового и полицейского, тоталитарного - авторитарного и m.n. Гражданское общество, его свойства, структура. Личность, ее правовой статус. Общество рыночное - общество традиционное.
  13. Правовая природа договора управления многоквартирным домом и его место в системе гражданско-правовых договоров
  14. Раздел 8. СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВЫЕ ОТКЛОНЕНИЯ И ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВА
  15. Информационно-правовая деятельность в системе правовой деятельности
  16. Раздел 7. ПРАВОСОЗНАНИЕ И ПРАВОВАЯ КУЛЬТУРА В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВА
  17. 2.3. Место административного права в правовой системе Республики Беларусь
  18. Место спортивного права в российской правовой системе
  19. 2.4. Место административного права в правовой системе Российской Федерации
  20. Система методов теории государства и права, ее место и роль в системе юридических и общественных наук