<<
>>

Глава семнадцатая РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА

Понятие, формы, методы реализации права. Примене­ние права: субъекты и стадии применения права. Пробелы в праве. Аналогия закона и аналогия права. Прямое дей­ствие Конституции.

В предыдущей теме о правоотношении подчеркивалось, что речь идет о юридической форме претворения права в жизнь.

Наделение участников общественных отношений правами, обязанностями, превращение их в субъектов правоотношений, формирование их субъективных прав, юридических обязанностей, роль юридичес­ких фактов и т.д. - все это юридические свойства действия пра­вовой нормы. Но кроме этих юридических свойств, теория права выделяет и социальные свойства действия правовой нормы, соци­альную реализацию права. Этот аспект жизни права и рассматри­вается в теме «Реализация права».

Речь, по сути, идет о том, как, каким способом сам субъект реализует право, каине социальные, психологические, организа­ционные процессы при этом возникают.

Поэтому реализацию права можно определить как такое соци­альное поведение субъектов права, в котором воплощаются пред­писания правовых норм, как форму практической деятельности по осуществлению прав, выполнению обязанностей.

Выделяются четыре такие формы деятельности по реализации права: соблюдение, исполнение, использование, применение пра­ва. В четком определении этих форм заключается большое науч­ное завоевание теории права, т.к. анализ позволяет установить способы активной деятельности самих субъектов права в обществе, развитие правовой коммуникации, другие аспекты воплощения права в повседневное социальное бытие.

Соблюдение права предполагает обычное рутинное, но очень важное для упорядоченности, стабильности общества поведение субъектов права. Именно в этом смысле говорится о законопослуш­ных гражданах, которые воздерживаются от действий (или бездей­ствия), нарушающих нормы права.

Это одна из распространенных

497

форм правомерного поведения. Но какая? Соблюдение - это пас­сивная форма реализации права, осознанное или неосознанное поведение по привычке: «так поступают все свои», «так положе­но» и т.п. Пассивная в том смысле, что не требует от субъекта каких-либо активных действий в правовой сфере. Просто соблю­даются известные принципы или нормы правового поведения, и этим соблюдается право.

По сути, здесь действуют тонкие психологические механизмы подражания выполнению требований тех принципов и норм пра­ва, которые усваивают в детстве, от родителей, окружения, среды и т.п.

Мы соблюдаем право, когда не переходим улицу на «красный свет», когда отдаем своевременно и полностью долг, когда учиты­ваем права и законные интересы других граждан. Сама формула - учет законных интересов - говорит о том, что, действительно, существуют, наличествуют законные социальные интересы.

Соблюдать свои и чужие законные интересы - это значит как раз обеспечивать баланс, меру между своими правами и свобода­ми и правами и свободами другого человека, сообщества- Мой за­конный интерес, вытекающий из моего права на творческую дея­тельность, заключается в создании надлежащих условий для на­учных занятий и тому подобного времяпрепровождения. Он не должен нарушаться правом другого субъекта на отдых под оглу­шительный грохот магнитофонной музыки, мешающей моим за­нятиям. Соблюдение права обоими субъектами и есть одна из форм социальной реализации этого права. И, разумеется, это делается для достижения каких-то социальных целей, решения задач, а вовсе не для того, чтобы показать - вот как я соблюдаю закон. Соблюдение права становится попутной формой обычной жизне­деятельности людей в рамках установленных прав и обязанностей.

Исполнение права предполагает активное выполнение обязан­ностей. Эти обязанности возникают из требований закона или ус­ловий договора. Поэтому их реализация определяется как испол­нение права. Эти обязанности, наряду со своей юридической фор­мой, имеют и социальное содержание.

Исполнение права предпо­лагает существование механизма, принуждающего в случае необ­ходимости к выполнению обязанностей.

Обращения, жалобы в соответствующие государственные орга­ны приводят в действие этот механизм для того, чтобы заставить гражданина исполнить его обязанности (вернуть долг, выполнить работу, возместить ущерб и т.д.).

Исполнение права как форма реализации имеет своим субъек­том не только гражданина, но и коллективное образование, а так-

же должностное лицо. В сложной взаимозависимости и взаимодей­ствии граждан между собой, граждан и государственных органов и происходит феномен исполнения права.

Использование права - это еще один активный способ вопло­щения права в жизнь, форма активного, даже творческого обес­печения субъектом своих законных интересов.

Например, субъект ставит перед собой социальную цель - при­ватизировать квартиру и для этого начинает поиск правовых средств (нормативно-правовых актов, документов, органов, осуще­ствляющих правовую процедуру и т.п.), которые бы позволили ему осуществить свое социальное намерение. Он пишет соответствую­щее заявление, обращается с ним в соответствующий орган, уча­ствует в определенных процедурах - он использует свое право, осуществляет тем самым его воплощение в жизнь.

Разумеется, зачастую субъект и не отдает себе отчет, что это некая особая форма: использования права. Просто он активно дей­ствует на правовой основе, добивается своих целей - поступает в институт, защищает свою собственность и т.д. Но, впрочем, ведь именно так мы зачастую и не отдаем себе отчет, что говорим про­зой, как не отдавал себе в этом отчет один мольеровский герой.

Что из того!

Подчеркнем: в рассуждениях о формах реализации права нет и толики казуистики и схоластики. Различение форм реализации права позволяет нам выбирать из всего правового арсенала способ наиболее оптимального поведения, наиболее экономичные и эффек­тивные средства для достижения конкретных социальных целей: соблюдение, исполнение или использование права.

Использование права, действительно, предполагает активное, сознательное отношение к своим правам и свободам - субъект имеет возможность осуществить выбор разных вариантов поведения. Он становится свободным, независимым гражданином, настоящим членом общества, и это ведь то, что и требуется на современном этапе общественного развития.

Но с этим выбором, с интенсивностью использования своих прав органично связан и такой неожиданный юридический феномен, как злоупотребление правом.

Употребление (использование) права «во зло», в ограничение прав и свобод других появляется там и тогда, где и когда наруша­ется мера разумного социального поведения, нарушается баланс своих и чужих прав.

Злоупотребление правом может приобретать и такие извращен­ные формы социального поведения, когда оно становится даже уголовным преступлением.

498 499

Например, статья 29 Конституции РФ устанавливает свободу массовой информации, т.е. возможность средств массовой инфор­мации без цензуры, без вмешательства государства распространять информацию для неопределенного круга лиц.

Но если бы средство массовой информации (газета, телерадиоком­пания) стало при этом разжигать национальную ненависть, призы­вать к разрушению целостности государства, занялось бы восхвале­нием (пропагандой) войны, то ее руководители в силу статьи 4 Зако­на РФ «О средствах массовой информации» совершили бы преступ­ление, именуемое злоупотреблением свободой массовой информации, и подлежали бы привлечению к уголовной ответственности.

Может возникнуть и ситуация, когда право на предвыборную агитацию также превращается в злоупотребление этим правом. Например, если кандидат в депутаты начинает «поносить» своих политических оппонентов, распространяя о них сведения, не со­ответствующие действительности и порочащие их честь, достоин­ство и деловую репутацию. Право вести предвыборную агитацию он имел, он его использовал, но при этом превысил меру полеми­ки, «забыл» о правах других кандидатов, нарушил баланс.

Злоупотребление правом - явление мало изученное в теорети­ческом плане, но приобретающее подчас зловещее, даже гибель­ное свойство для правовой системы. Это как злоупотребление ал­коголем, которое становится гибельным для индивида, а подчас при массовом злоупотреблении и для общества. Вот почему даже сам подход к изучению этого явления с позиций использования права, его меры представляются весьма социально важными и теоретически плодотворными.

Злоупотребление правом - это как раз тот случай, когда нару­шается именно субъективное право - мера возможного поведения, нарушаются границы, устанавливаемые этой мерой. В ситуации со злоупотреблением свободой массовой информации происходит недопустимое самостоятельное расширение субъектом свободы массовой информации путем включения в эту свободу действий, в том числе информационных, агитационных или пропагандистс­ких, которые сами являются противоправными - пропаганда вой­ны, разрушение целостности государства, разжигание националь­ной вражды и т.п.

Правомочие действовать соответствующим образом у субъекта имеется, но он это правомочие использует безгранично, включает в него такие содержательные моменты, которые нарушают меру возможного поведения другого участника общественных отноше­ний. Он тем самым переводит направленность совместных действий («сцепку») участников общественных отношений в противополож-

ную сторону. А это уже не стабилизирует социальную систему, а, напротив, разрушает ее равновесие.

Особой формой реализации права является применение права. Право применяют лишь те структуры, должностные лица, ко­торые имеют властные полномочия. Гражданин право не приме­няет, хотя в некоторых случаях наделяется правомочиями актив­но препятствовать противоправному поведению другого лица. Например, в ситуации так называемой необходимой обороны, когда под непосредственной угрозой оказывается жизнь, здоровье оборо­няющегося лица, его близких.

Но, как правило, применяют право органы государства, пред­ставители власти, т.е.

те, кто наделен специальной компетенци­ей, либо те лица, чья работа связана с правоохранительной дея­тельностью. Формой правоприменения может быть принуждение, насилие над личностью, однако основанное на законе. Принужде­ние может осуществляться непосредственно, например для предот­вращения преступления, либо в четко установленной процедурной форме. Последняя предполагает издание соответствующим государ­ственным органом так называемых правоприменительных актов, в которых и реализуются их властные полномочия. Применение права осуществляется в отношении гражданина и, как правило, затрагивает его права и свободы.

Роль и значение применения права столь велико в жизни пра­ва, что многие ученые выделяют эту форму реализации права в самостоятельную, полагая, что правоприменение, как и право­творчество, - это два Особых направления функционирования пра­вовой системы. Соответственно различают правоприменительные и правотворческие акты.

Яркий пример правоприменения - деятельность судов. Выно­ся приговор или приняв судебное решение по гражданскому делу, суд осуществляет применение права, реализует свои властные пол­номочия, вторгается в сферу прав и обязанностей гражданина или соответствующего структурного образования, словом, создает пра­воприменительный акт, на основе которого может осуществлять­ся прямое принуждение, насилие. Такое же применение права осуществляет и работник ГАИ, когда наказывает (штрафует) на­рушителя правил дорожного движения.

Вот почему применение права можно определить как властную правовую деятельность органов государства (или иных органов по уполномочию государства), а также их должностных лиц, наделен­ных специальными полномочиями по организации или обеспече­нию социальной упорядоченности, стабильности в жизни общества, по пресечению нарушений в этой сфере.

500

501

Порядок, стабильность, устойчивое социальное равновесие - это, может быть, самые значительные общественные ценности, и их защита является важнейшей функцией права.

Но правоприменение - это не только борьба с нарушителями общественного порядка, это еще и властная организация самого порядка, отношений участвующих в социальной жизни субъектов. Призыв в армию, зачисление в вуз, назначение на должность награждение орденом - это все правоприменительная деятельность. Поэтому в теории права выделяют правоохранительную и опера­тивно-исполнительную функции правоприменения. По сути, речь идет о реализации в форме правоприменения различных правосо-держащих, нормативно-правовых актов - законов, постановлений, инструкций и т.п.

Издаваемые при том правоприменительные акты имеют инди­видуальный, а не общий характер, они как бы «сгибают под ярмо закона» тех конкретных граждан, которые не хотят добровольно и самостоятельно соблюдать, исполнять право, а также тех участ­ников общественных отношений, на которых падает выбор конк­ретного правоприменителя для организации соответствующего порядка, стабильности, деятельности, направлений социального развития. Таким образом, правоприменитель обладает возможно­стью принудительно и организационно обеспечивать исполнение, соблюдение права, его действие.

Субъектами правоприменения - правоприменителями - явля­ются органы исполнительной, судебной власти, администрация предприятий, различные инспекции, прокуратура, общественные организации (при делегировании им полномочий) и т.п.

Все эти теоретические положения (о субъектах правопримене­ния, об их полномочиях, функциях и т.п.) имеют важное значе­ние. Действительно, если кого-либо штрафует тот или иной пред­ставитель власти или осуществляет другие санкции (например, увозит со стоянки автомобиль якобы за нарушение правил пользо­вания стоянкой, да еще при этом требует возмещения расходов по буксировке автомобиля, его перевозке), то сразу возникает вопрос: а имеет ли он на это властные полномочия, имеет ли он право так поступать, а тот ли это случай, когда должен действовать (осуще­ствляться) соответствующий закон, правовые требования?

Этот же вопрос возникает каждый раз и в деятельности суда, прокуратуры, органов МВД, которые специально создаются госу­дарством, обществом для правоприменительной и тем самым пра­воохранительной деятельности.

Так что основные теоретические положения о применении права должен знать каждый юрист, чтобы в своей практической работе

502

не допускать ошибок, которые могут стать гибельными для конк­ретных лиц, разрушительными для организаций.

В этой связи становится весьма полезным знакомство со стади­ями правоприменения, которые также выделяет теория права. Их

несколько.

Первая стадия. Исследование фактических обстоятельств дела, сложившейся социальной ситуации, способов поведения. Сюда входит установление круга фактов, которые могут войти в сферу применения права. Что в действительности произошло, что требует вмешательства правоприменителя - вот основные вопросы, кото­рые возникают на этой стадии.

Но факты не просто надо установить, их еще надо закрепить, собрать. Здесь действуют различные процедуры: составление про­токолов, видеосъемки, фотографирование, иные формы фиксации. Затем надо исследовать факты, определить их достоверность, установить достаточность фактов для применения права. Избыточ­ность и недостаточность - это два крайних случая в сборе и зак­реплении фактов. Напротив, достаточность и необходимость - ус­ловия правильного применения права.

И, наконец, на этой стадии решается ключевой вопрос - истин­ны или ложны оценки тех или иных фактов. Что имело место -убийство или самоубийство? Был отдан долг или нет никаких сви­детельств его возвращения? Превысил скорость автомобилист или показания прибора ошибочны?

Оценка фактов (обстоятельств) с позиций их истинности или ложности - это особый предмет теории права, той ее части, кото­ рая выделяется как теория доказательств. Сфера использования этих теоретических знаний - уголовный процесс, гражданское су­ допроизводство. Тут действует целая система требований - о мере достаточности и необходимости фактов, процедурах их оценки, эк­ спертизе и т.д. . В средние века в судопроизводстве устанавливались формаль­ ные критерии доказательств: ордалии, оценочные характеристи­ ки (например, в Европе свидетельство мужчины считалось более важным, чем свидетельство женщинъ1, свидетельство двух счита­ лось более важным, чем свидетельство одного и т.п.). Дело не толь­ ко в сакрализации судопроизводства при ордалиях (божий суд), но и в том, что при таких формальных подходах к фактам, к до­ казательствам исключена свободная оценка и, соответственно, исключаются субъективные ошибки правоприменителей, а стало быть, и их ответственность. Весьма практичный подход!

Ведет ли эта первая стадия правоприменения к установлению объективной истины? Считается, что да, ведет. Всесторонняя оцен-

503

ка всех обстоятельств в совокупности, соблюдение всех правил сбора и закрепление доказательств позволяет рассматривать как достоверные те или иные фактические обстоятельства дела.

Для этого и используются доказательства, т.е. фактические данные, с помощью которых устанавливаются обстоятельства, имеющие юридическое значение по конкретному делу, - те самые юридические факты, о которых речь шла выше.

В рамках теории права выделяют собственно предмет доказы­вания, различные источники (объяснения, вещественные доказа­тельства, экспертизы), относимость доказательств (относятся ли они к конкретному делу), обвинительные улики и оправдательные обстоятельства (например, алиби), первичные (из первых рук, очевидца) и производные (по слухам, со слов другого лица), пря­мые и косвенные и т.п. Уже перечень этих характеристик доказа­тельств показывает, сколь разнообразной и самостоятельной явля­ется теория доказательств, которую изучают специально в науках уголовного, гражданского процессов.

Разумеется, на этом этапе правоприменения в случаях право­нарушений устанавливается и деликтоспособность правонаруши­теля: допустимо ли применение в отношении него санкций или речь должна идти, например, о принудительном лечении в психи­атрической больнице.

Вторая стадия. Выбор нормы права, так называемая правовая квалификация действий адресата правоприменения. Определяет­ся, правомерным ли является поведение адресата правопримене­ния или противоправным, а если противоправным, то конкретно в чем. В сущности, это и есть сердцевина правоприменительного процесса. Правоприменитель сопоставляет обстоятельства дела с гипотезой нормы права, с ее диспозицией и определяет то прави­ло поведения, которому обязан следовать адресат правопримене­ния, в необходимых случаях в силу принуждения. Лишение сво­боды, уплата штрафа, принудительное возмещение вреда, прину­дительное исполнение обязательств, дисциплинарное взыскание -все эти и многие другие правоприменительные процедуры осуще­ствляются на основании правовой нормы, выбранной для данного конкретного случая. Цель этих мер - обеспечение властными спо­собами требований права, конкретного закона, конкретной нормы права.

Адресат может оспаривать выбор нормы права, не соглашать­ся с квалификацией его поведения, требовать «переквалификации с одной статьи на другую», может спорить о фактических обстоя­тельствах дела, - все это нормальное содержание правопримене­ния. Но итогом всех этих споров, разбирательств является власт-

504

ное, принудительное применение права к адресату правопримене­ния, к правонарушителю. И в этом отличие правоприменения от исполнения, соблюдения, использования права.

Третья стадия. Однако правильное правоприменение происходит тогда, когда правоприменитель не ошибся с квалификацией, выбо­ром нормы права, проверил подлинность текста нормы права.

Для этого надо провести анализ текста нормы права, осуществить формально-догматический подход к норме права: проверить ее на законность появления, на действие во времени, в пространстве, по кругу лиц. Текст, помещенный в официальных изданиях - собра­ния законодательства, официальных газетах (в России это «Рос­сийская газета»), в ведомостях и т.п., анализируют по последней редакции с изменениями и дополнениями.

Особенно осторожно из-за возможных опечаток, искажений надо относится к нормам, помещенным в различных сборниках, комментариях. По крайней мере, ссылки на правовые нормы при предъявлении исков, в различных процессуальных документах должны быть сделаны по официальным изданиям.

Четвертая стадия. На этой стадии осуществляется толкование нормы права, уяснение ее смысла. Эта стадия является столь мно­гогранной и значимой, что ее следует рассмотреть особо, в отдель­ной, следующей главе.

Пятая стадия. Вынесение решения компетентным органом,

должностным лицом.

На этой стадии осуществляет свои полномочия правопримени­тель - суд, руководитель предприятия, прокурор, автоинспектор

ГАИ и т.п.

Шестая стадия. Наконец, в отдельную стадию выделяют про­цедуру доведения содержания решения до сведения адресата пра­воприменения, заинтересованных лиц и организаций. Процедуры здесь также разные: опубликование, рассылка и т.п.

Ко всем этим стадиям правоприменительного процесса теория права формулирует общие требования. Они таковы: правоприме­нители должны обеспечивать законность, обоснованность, справед­ливость и целесообразность правоприменения. В сущности, это не что иное, как принципы правоприменения.

Законность предполагает соблюдение всех процедурных требо­ваний при квалификации обстоятельств дела, при выборе и исполь­зовании нормы права. Обоснованность обеспечивает правильную квалификацию, выбор соответствующей нормы и распространение ее действия на оценку поведения адресата применения права. Спра­ведливость - великий критерий, когда в оценке того или иного правонарушения необходимо считаться с его причинами, с лично-

505

стью правонарушителя. Например, справедливым является сораз­мерное, а вовсе не супержестокое наказание. Справедливым может оказаться даже освобождение от наказания и, напротив, жестокое возмездие за античеловеческие преступления, например террори­стические акты.

Наконец, целесообразность - это также принцип правоприме­нения, который предполагает оценку конкретного правопримене­ния по критерию - а надо ли вообще применять право, социально полезно лиэто, да и индивидуальные особенности, обстоятельства при этом следует учитывать правоприменителю. Тут могут быть две крайности.

С одной стороны, целесообразность иногда подменяет законность и остается ненаказанным тот или иной правонарушитель. А изве­стно, что эффективное применение права заключается не в жесто­кости, а в неотвратимости. С другой стороны, из-за ложно поня­той целесообразности мера применения права всячески нарушается, правонарушитель подвергается сверхжестокому наказанию.

Так, в 30-е годы в России под предлогом защиты социалисти­ческой собственности подвергались жесточайшему наказанию (10 годам лишения свободы) те лица, которые собирали для себя колоски, оставленные на полях после уборки зерновых. Да мало ли было в отечественной истории права случаев, когда господство­вала так называемая целесообразность, когда, например, на ее ос­нове вообще родилось в законодательстве понятие «социально опасная личность». И эти личности, «опасность» которых про­извольно определяли органы внутренних дел, попросту выселя­лись «в места не столь отдаленные».

Особый разговор об актах применения права. Эти акты теория разграничивает с нормативно-правовыми актами. Действительно, они имеют своим адресатом индивидуального, персонифицирован­ного субъекта. У них специальные внешние атрибуты, свидетель­ствующие о том, какой правоприменитель и когда их принял. Эти акты имеют внешние, формальные реквизиты - печати, штампы, подписи, подтверждающие их юридическое значение. Как прави­ло, это письменные документы, хотя с использованием ЭВМ по­явились и так называемые машинные документы на технических носителях информации. Однако следует учитывать, что правопри­менительные акты независимо от носителей являются официаль­ными, т.е. принятыми в соответствии с компетенцией того или иного органа, в соответствии с полномочиями должностного лица. Правоприменительные акты классифицируются по правопри­менителям, их компетенции, полномочиями. Различают правоох­ранительные акты суда, прокуратуры, органов МВД и т.п. По ха-

506

рактеру актов различают приговор суда, приказ руководителя, постановление инспекции и т.п.

Возникает еще два крупных вопроса в теме «Правоприменение». Первый - как быть, когда в праве существуют пробелы, когда пра­воприменитель объективно не может найти соответствующую нор­му права; второй - что означают понятия «действие права», «дей­ствие закона», как они соотносятся с формами правоприменения. Пробелы в праве имеют объективную и субъективную приро­ду. Законодатель может быть не готов к принятию того или иного закона. Законодательный орган раздирают политические страсти, столкновение интересов социальных групп, политических партий. Верхняя палата отклоняет закон, принятый нижней палатой. Об­щественные отношения обладают такой новизной и степенью слож­ности, что непонятно, как, с помощью каких правовых средств их надо регулировать. Это объективные факторы. Они ведут, как ут­верждают некоторые ученые, к появлению так называемых пра­вовых вакуумов.

К субъективным относятся несовершенство законодательства, отсутствие надлежащей законодательной техники и т.п. Например, при подготовке Закона Российской Федерации о демонстрациях, шествиях, собраниях законодатели попросту забыли о такой форме протестов, как пикетирование. Или, например, в законодательстве отсутствовало понятие «наемник», а наемничество как реальное яв­ление развилось в военных конфликтах в Югославии, Чечне.

Вместе с тем недопустимым является отказ субъекту права в правосудии под предлогом несовершенства законодательства. Зна­чит, правоприменитель должен оценить, что перед ним: пробел в праве или нежелание законодателя регулировать соответствующие общественные отношения.

Но если устанавливается путем толкования, что правопримени­тель имеет дело с пробелом, с правовым вакуумом, он может по­пытаться решить спор, рассмотреть ситуацию, применив либо аналогию права, либо аналогию закона.

Аналогия права - это применение права исходя из общего смыс­ла и общих начал права, из того, что называют «ratiolegis». Тут ориентирами могут быть, кроме общих положений национально­го права, общепризнанные принципы и нормы международного права. Общие нормы конституций, применяемые напрямую, так­же подчас вполне удачная форма аналогии права.

А аналогия закона - это применение в «пробельной» ситуации сходной конкретной нормы права. Например, в случае с пикети­рованием осуществлялось применение правовых норм, регламен­тирующих порядок проведения демонстраций и шествий.

507

Теория права выделяет и так называемые скрытые формы при­менения аналогии закона. Например, иной следователь в 30-е годы, чтобы усилить уголовную ответственность, обвиняемому, который состоял в шайке (по терминологии прежнего уголовного законо­дательства), предъявлял обвинение, что тот состоял в банде. В конце 40-х годов побег из лагеря стали квалифицировать как контрреволюционный саботаж. Такие скрытые формы, конечно, являются недопустимыми. Новый Уголовный кодекс России во­обще исключает применение уголовного закона по аналогии.

Разумеется, наилучший способ правового регулирования при наличии пробелов в праве заключается не в применении аналогии права или аналогии закона, а в устранении самих пробелов. Но жизнь так многогранна, что, по-видимому, проблемы в праве - это естественное явление, это объективно возникающий разрыв меж­ду правовой системой и жизнью, который и приходится «латать» с помощью специально разработанных приемов - аналогии права и аналогии закона.

Теперь о действии права. Рассмотреть эту проблему очень важ­но, т.к. понятие действие права, закона, конкретного акта весьма часто употребляется в научной литературе, в комментариях, в самом законодательстве. Речь идет о понятии, которое является синонимом «реализации права», охватывает все четыре формы. Особенно актуальным становится эта проблема в связи с прямым действием Конституции РФ, о котором говорится в статье 15 Кон­ституции РФ.

С 1968 г. в отечественной теории права стала рассматриваться эта проблема.

Что имеется в виду в настоящее время, когда речь идет о пря­мом действии Конституции?

Конституция Российской Федерации 1993 года содержит ряд принципиальных отличий от предыдущих Основных законов. Одно из них - ее прямое действие. Это означает, что впервые у суда, органов исполнительной власти появилась возможность на закон­ной основе применять нормы Конституции для решения конкрет­ных споров, использовать эти нормы для издания обоснованных управленческих актов, рассмотрения жалоб и заявлений граждан. Нормы Конституции - это право наиболее высокой пробы, вопло­тившее достижения отечественной и мировой юридической мыс­ли, кристаллизированный политико-правовой опыт человечества в его демократических устремлениях, особенно в части прав и свобод граждан. И уже необязательной становится во всех случа­ях ссылка на иной закон, которого может и не быть в современ­ный переходный период. Если норма Конституции восполняет этот

508

пробел, годится для решения того или иного спора, то этого дос­таточно: правовой фундамент под здание социального решения подведен.

Указанное свойство нынешней Конституции непривычно, обра­зует в политической, правовой, психологической культуре общества некий новый феномен, который встречает непонимание и даже со­противление как у некоторых ученых, так и у отдельных граждан. Наиболее распространенное возражение сводится к следующе­му. Конституция слишком абстрактна, она содержит принципы, общие положения, которые, для того чтобы воплотиться в жизнь, должны быть конкретизированы в других законах, наконец, в инструкциях, где бы все было расписано в деталях «от» и «до», как и что делать. А Конституция хороша для заявлений, декла­раций, поучений, но никак не для практического использования в рутинных спорах и делах.

И невдомек таким сомневающимся, что прямое действие Кон­ституции, вовсе, разумеется, не исключающее бурной законотвор­ческой деятельности, - это не некое архитектурное излишество, а большое завоевание демократической России. Может быть, не менее важное демократическое и гуманистическое завоевание, чем частная собственность, презумпция невиновности, свобода массо­вой информации, защита интеллектуальной собственности и мно­гое другое.

Именно в таком качестве Конституция превращается в мощный практический инструмент воздействия на конкретные обществен­ные отношения, поведение людей, деятельность их разнообразных объединений. Она становится юридическим ресурсом в современ­ных трудных условиях законотворчества и правоприменения.

Юридическую природу имеет и преамбула Конституции, как, впрочем, и преамбула любого нормативно-правового акта, в том числе закона. Это обстоятельство надо подчеркнуть, т.к. существует заблуждение, что преамбула - это фрагмент нормативно-правово­го акта, имеющий чисто декларативные, политические значения. Напротив, преамбула содержит самые основные социально-поли­тические условия для применения конкретных норм права и в этом качестве входит в структуру соответствующей нормы. Но, разуме­ется, ее значение заключается и в том, что преамбула формирует принципы, которые затем реализует закон, указывает цель, сред­ства, смысл правового регулирования и т.п. Поэтому-то так акку­ратно надо относиться к формулировкам преамбулы.

Прямое действие Конституции - это еще и стимул активности граждан в политико-правовой и социально-экономической сферах. Теперь каждый может научиться использовать наиболее выгодно

509

положения Конституции для защиты своих законных интересов, прав и свобод. И не надо теперь пассивно ждать, что будет напи­сано в той или иной инструкции. Говоря образно, носить Консти­туцию в кармане - это весьма практично. Конституция в кармане -это весьма практично. Конституция становится важным правовым подспорьем гражданину, когда он попадает в житейские или слу­жебные экстремальные ситуации.

Обобщенное закрепление в Конституции новых условий жиз­недеятельности российского общества, возможность у граждан конституционно судиться, жаловаться, защищаться - это новый этап политико-правового развития России. От правового унылого и всем надоевшего конституционного формализма, порой демаго­гического прикрытия фактического произвола, незащищенности, особенно в сфере прав и свобод человека, к яркому, иногда жест­кому, конституционному прямодействию - такой становится ос­новная характеристика нового этапа. Но к сожалению, это еще и новое поле социальной борьбы. Ибо прямое действие Конституции означает по большому историческому счету формирование фунда­мента правового государства, полномасштабной реализации прав и свобод граждан, а с этим, увы, не все политические силы ныне соглашаются. И для утверждения нового качества Конституции необходимы мощная социальная, идеологическая, научная и иная поддержка и защита. Иначе Конституция просто не заработает.

Но почему именно сейчас в России появились и потребность, и возможность придать Конституции свойство прямого действия? Можно, конечно, не углубляясь в исследование социальных при­чин, сослаться на формальные требования, содержащиеся в самой Конституции, только вряд ли такой позитивистский подход будет достаточным. Именно социальный анализ позволяет понять всю глубину правовых перемен и потребность в этих переменах, осу­ществляемых в России.

Прежде всего, происходит качественное изменение всей поли­тической и экономической системы. Сердцевина этих изменений -превращение человека из пассивного объекта приложения целей и усилий тоталитарного государства в субъекта либерально-демок­ратической государственности. Отчуждение от государства, непри­ятие большинством населения власти и права как порождения этой власти, принудительное исполнение множества обязанностей, сте­реотип приоритета государственных интересов в отношениях лич­ность-государство, словом, все то, что раньше превращало чело­века в подданного, в «винтик», сменяется ныне становлением граж­данина, политически свободного, активного участника жизнедея­тельности общества. И правовая система медленно, противоречи-

510

во, пока еще сохраняя реликты прошлого, поворачивается к этим новым условиям жизнедеятельности российского общества, к обес­печению новой роли гражданина. Прямое действие Конституции, где наиболее ярко закрепляется и выражается новая схема отно­шений личности и государства (приоритет прав и свобод), как раз и ориентирует общество на перемены, на жизнедеятельного, актив­ного, предприимчивого и в этом смысле законопослушного граж­данина, а никак не на социального иждивенца.

В духовной сфере, в правосознании, в мировосприятии прямое действие Конституции также выполняет роль «мотора», преобра­зователя. Десятилетиями насаждавшееся утопическое обществен­ное сознание через мифологический этап устремляется ныне к сознанию рациональному, деятельному, побуждающему. А в нрав­ственной сфере возврат к доброму и разумному религиозному ядру моральных заповедей и начал, которые содержатся не только в православии, но и у всех религиозных систем, также находит опо­ру в Конституции.

Еще один объективный фактор, порождающий прямодействие Конституции - это современное состояние законодательства. Зна­менуя и венчая перемены в правовой системе, Конституция ста­новится резервом, который приводится в действие, когда конк­ретная власть, особенно судебная, сталкивается с противоречия­ми правовых актов, с реликтами предыдущей правовой системы. И в таких случаях отсылка к норме Конституции, ее непосред­ственному применению объективно возможна и полезна.

Действительно, в законодательстве постсоциалистической Рос­сии пока еще отсутствуют необходимые законы, существуют пра­вовые пробелы, разрушены привычные правовые стереотипы.

Наконец, социальный заказ на прямое применение Конститу­ции идет еще и от потребности стабилизации общества, повыше­ния правовой и политической культуры, авторитета и роли пра­воохранительных органов, устранения социальной неопределен­ности.

Возникают и новые ситуации, которые не находят адекватно­го регулирования в федеральных законах. Так, события в Чечне - не что иное, как вооруженный мятеж, который, казалось бы, как форма правонарушения ушел в далекое прошлое (Кронштадтский мятеж, Антоновский мятеж на Тамбовщине начала 20-х годов). В случаях массовых беспорядков, антиправительственных выступ­лений законодательство предусматривает лишь введение чрезвы­чайного положения, а на случай войны - военного положения. В Конституции указано также и использование вооруженных сил за рубежом. И все! Понятие мятежа в законодательстве отсутствует.

511

Конечно, в дальнейшем этот мятеж перерос в одну из форм национально-освободительного движения, способ защиты этноса от угрозы уничтожения, но первоначально - это была хорошо извес­тная из истории форма мятежа, вспыхнувшего в одной из провин­ций против центра. Однако такая форма совершенно не предусмот­рена законодательством.

И в данном случае неопределенность с правовой оценкой собы­тий в Чечне отразилась на действиях федеральных вооруженных сил, на освещении этих событий в средствах массовой информа­ции. Здесь же незаменимой была как раз опора на Конституцию. Действительно, п. 1 статьи 15 устанавливает высшую юриди­ческую силу Конституции, ее прямое действие и применение на всей территории Российской Федерации. А возможность примене­ния Конституции в отличие от ее соблюдения, исполнения, исполь­зования (о соблюдении Конституции говорится в п. 2 статьи 15) в современной научно-юридической трактовке означает следующее. Применение допускает властно-принудительные, даже насиль­ственные способы и приемы, разумеется, на законной основе и в установленных юридических формах и процедурах, для вос­становления конституционного порядка, сохранения целостности государства, ликвидации незаконных вооруженных формирований и т.п. Применение - как властный, принудительный в необходи­мых случаях способ реализации права, как прерогатива государ­ственного органа, должностного лица, представителя власти дей­ствовать в рамках своей компетенции - также характеризует пря-модействие Конституции. Государственный орган, суд, наделенные властными полномочиями, могут выбрать конституционную нор­му (как основу для принятия государственного решения и рассмот­рения спора), используя ее свойство непосредственного действия, могут запустить соответствующий принудительный механизм, в том числе и «силовой». Прямодействие конституции отныне ста­новится составным элементом применения права.

Статья 18 Конституции усиливает эту теоретическую характе­ристику Основного закона в его «применительном» свойстве. Она провозглашает, что права и свободы человека и гражданина явля­ются «непосредственно действующими».

Важнейшее новшество! Отныне право на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность, на собственность и многие другие социальные и индивидуальные блага и ценности опираются непос­редственно на Конституцию. И доставать ее почаще из кармана -читать! - можно и нужно во многих ситуациях.

«Жилище неприкосновенно», - гласит, например, статья 25. И это означает, что никто не вправе проникать в жилище против

512

воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установлен­ных федеральным законом, или на основании судебного решения. Отныне даже комендант общежития - любитель проверять, кто, кого, когда и зачем посещает, - не может самовольно войти в ком­нату: он нарушит положения Конституции.

Пункт 3 статьи 19 гласит: «Мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации». И поэтому антиконституционны отныне объявления типа тех, кото­рые дает биржа труда «Триза» в средствах массовой информации: требуются начальник юридического отдела - мужчина, агент по приобретению акций приватизируемых предприятий - мужчина, секретарь-референт - женщина, главный бухгалтер - женщина, начальник отдела деловых бумаг - мужчина и т.д. Разумеется, сама администрация решает, кого принимать на работу, но публично ограничивать права по принципу пола неконституционно. Провоз­гласив равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, российское общество еще не научилось реализовывать не­посредственно на практике это конституционное равенство.

«Запрещается создание и деятельность общественных объеди­нений, - устанавливает статья 13 Конституции, - цели и действия которых направлены на насильственное изменение основ консти­туционного строя и нарушения целостности Российской Федера­ции, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни». И это значит, что соответствующие органы, в частности Министерство юстиции РФ, могут и должны отказы­вать в регистрации подобным объединениям или прекращать их регистрацию.

Однако не все учитывают новое качество Конституции и часто ссылкой на отсутствие конкретного закона о борьбе с фашизмом, на то, что это понятие юридически не раскрыто, не закреплено, скрывают попросту свое нежелание бороться с отвратительными проявлениями фашизма. Именно Конституция фиксирует социаль­но опасные проявления экстремизма и фашизма, дает основание действовать, и ее в данном случае надо применять непосредствен­но и прямо.

Частная жизнь, альтернативная гражданская служба, свобода передвижений, выбор места жительства, достоинство личности, равенство перед законом и судом и многие другие жизнеобеспечи­вающие блага - все это предметнепосредственного, прямого дей­ствия Конституции.

В 1996 году состоялось первое судебное решение, которым было учтено наличие в Конституции альтернативной гражданской служ-

513

бы. Призывник, отказавшийся по призыву идти в армию и поже­лавший пройти альтернативную гражданскую службу, был ограж­ден по приговору суда от обвинения в уклонении от призыва. И это при том, что до сих пор в России обсуждают закон об аль­тернативной гражданской службе.

И, наконец, существует еще одно формальное требование пря­мого действия конституционных норм: в области государственно­го устройства, состава Федерации, компетенции государственных органов, организации и деятельности Конституционного суда, в области использования права законодательной инициативы, а так­же по вопросам деятельности иных государственно-правовых ин­ститутов.

Стоит также подчеркнуть, что реализация формальных, т.е. закрепленных в Основном законе, требований применять напря­мую Конституцию, особенно в сфере прав и свобод граждан, име­ет и большую международную традицию.

Например, статья XIV Конституции США, в частности, фик­сирует правило: «ни один штат не может лишить какое-либо лицо жизни, свободы или собственности без надлежащей правовой про­цедуры либо отказать какому-либо лицу в пределах своей юрис­дикции в равной защите законов». И это непосредственное консти­туционное требование «надлежащей правовой процедуры» стало повсеместной практикой прямого применения Конституции, мощ­ным барьером на пути произвола, беззакония, превратилось в не­умолимую судебную проверку законности действий властей, каса­ющихся жизни, свободы, собственности гражданина.

Прямое действие Конституции опирается на характер самих конституционных норм. В сущности, они ничем не отличаются от иных правовых норм, содержащихся в других нормативных ак­тах. Та же структура - условие применения, само правило, ответ­ственность, обеспечивающая исполнение, та же необходимость процедуры, та же потребность в наличии социальных механизмов исполнимости. Разве что значительно большая обобщенность, ох­ват наиболее важных, распространенных, массовидных обществен­ных отношений. Да еще и описательный, а не предписывающий характер большинства конституционных норм, особенно в сфере прав и свобод гражданина. Но еще Н. Коркунов, известный доре­волюционный ученый-юрист, отмечал, что таково вообще свойство права. Указание в тексте нормативного акта на то, что государ­ственные органы или должностные лица делают, вместо указания на то, что они должны делать, придает намного большую обяза­тельность праву. По крайней мере, так это воспринимается пси­хологически.

514

Например, в Конституции Российской Федерации в ряде ста­тей не предписывается Президенту, что он-должен делать, а опи­сывается, что он делает - при вступлении в должность приносит народу присягу, назначает Председателя Правительства и т.д. Это усиливает и престиж Президента, и обязательность его акций.

Юридическое обеспечение исполнения конституционных норм -указание на санкции за нарушения - реализуется путем размеще­ния этих санкций в уголовном, административном, гражданском законодательстве, в иных отраслях российского законодательства. Словом, нормативность - важное социальное качество Консти­туции. Именно это свойство конституционных норм - их традици­онное, хотя и специфическое, правовое содержание - позволяло судебным органам и в прошлом применять их непосредственно, напрямую для решения конкретных дел, несмотря на то что в Кон­ституции 1936 года об этом не говорилось. Отдельные судьи, изму­ченные безысходностью, правовыми тупиками, не находя иных путей для защиты прав граждан, решались и на отсылку к статьям Конституции. Но как же редко это случалось! В 1969 году в жур­нале «Советское государство и право» (№ 10) я опубликовал статью о применении конституционных норм судебными органами СССР. Переворошив тогда судебную практику за много лет, я все же об­наружил несколько случаев прямого применения Конституции.

Знаменитое дело Мартынюка, рассмотренное в 1940 году и ставшее вначале судебным прецедентом, а затем породившее ин­ститут обязательств, вытекающих из спасания социалистического имущества, опиралось непосредственно на статью 131 Конститу­ции СССР 1936 года. В ней предписывалось беречь социалисти­ческую собственность, а Мартынюку как раз и был причинен ущерб (он получил ожоги), когда бросился спасать имущество горящего ресторана. Суд решил, что этот ущерб Мартынюку дол­жен быть возмещен. В другом случае суд, удовлетворивший тре­бования работника об оплате по количеству и качеству труда, сослался на статью 118 Конституции. В имущественном споре, связанном с определением правового положения имущества -колхозный ли двор или хозяйство рабочего, - суд сослался на ч. 2 статьи 7 Конституции. В двух случаях право личной собственно­сти защищалось ссылкой на статью 10 Конституции. И, наконец, в некоторых случаях нарушение права на защиту устанавлива­лось путем сопоставления конкретных обстоятельств дела с га­рантиями, предусмотренными статьей 111 Конституции СССР 1936 года. Но, повторяю, это были все же единичные случаи, и прямого действия Конституции в 30-50-е годы, за редким исклю­чением, не наблюдалось. А как была велика в этом потребность!

515

Сколько сломанных судеб людей можно было бы предотвратить, какой бы это был барьер на пути произвола!

Негативному состоянию общественной жизни на том этапе способ­ствовала и позиция юридической науки, угодливо обосновывавшая и оправдывавшая любые антидемократические, антигуманистичес­кие «изобретения» творцов социалистической правовой системы.

Одни ученые стали обосновывать весьма специфичный харак­тер Конституции. Мол, хотя Конституция - и нормативный акт, но нормы, которые она содержит, - это нормы-дефиниции, нор­мы-принципы, нормы-характеристики и т.п.

Другие стали утверждать, что нормы Конституции «конкрет­ных правовых» отношений не порождают, а создают так называе­мые общерегулятивные правоотношения, некие «правовые состо­яния», в лучшем случае являющиеся лишь предпосылкой для конкретных правовых отношений. И, следовательно, в каждом отдельном споре о правах и свободах гражданина нельзя ссылать­ся непосредственно на нормы Конституции, не следует судам со­поставлять эти нормы и иные нормативные акты, даже если пос­ледние противоречат Конституции. Действует в конкретном спо­ре не Конституция, а иной нормативный, в том числе подзакон­ный, акт. Вот одна из цитат того времени: «только тогда права и свободы, провозглашенные в Конституции, в полной мере приоб­ретут характер субъективных прав граждан, когда они будут кон­кретизироваться в текущем законодательстве».

Разумеется, только теперь, по прошествии десятилетий, с уче­том нового исторического опыта и юридического знания видно, что так называемые концепции «общих» и «конкретных» правоотно­шений применительно к Конституции были не чем иным, как сво­еобразным научным оправданием бездействия Конституции, ее ка­муфляжной роли юридического фасада, за которым в конкретных правовых отношениях творилось прямо противоположное тому, что обещали «общие правоотношения».

Например, конституционное право на свободу слова порожда­ло лишь «общие правоотношения», а конкретное правоотношение ограничивалось цензурой, многочисленными контролирующими органами, репрессивным аппаратом, словом, тем, что не позволя­ло свободе слова существовать фактически!

Разумеется, авторы «общерегулятивных» концепций исходили из добрых намерений, пытаясь как-то уменьшить разрыв между формализмом социалистических конституций сталинского и бреж­невского толка и фактическим правовым нигилизмом. Но, по су­ществу, эти юридические конструкции сыграли социально нега­тивную роль.

516

Даже в том случае, когда в Конституцию СССР 1977 года про­рвалась живая норма о праве гражданина обратиться в суд с жало­бой на чиновника, нарушающего права гражданина (ч. 2 статьи 58), бюрократия сумела на десятилетие затормозить ее действие, не ус­тановив порядка осуществления этого права. А Л. Брежнев, вдруг осознав, что этак гражданин и на него сможет подать в суд, сето­вал тогдашнему министру юстиции: «Что ж это вы, юристы, так меня подвели, не объяснили, что это значит». Но бюрократия по­няла все значительно быстрее, чем ее политический лидер, и успеш­но перевела это право в разряд «общерегулятивного», записав в другом нормативном акте, что ч. 2 статьи 58 Конституции действует только в случаях и порядке, предусмотренных законом. А поскольку закон все не принимался, порядок не устанавливался, важнейшая норма Конституции оказалась в далеком «запаснике».

Но разве вообще нет ограничений в прямом применении кон­ституционных норм? - спросит и сейчас иной скептик.

Исключения из прямого действия Конституции действительно имеются, но они устанавливаются самой Конституцией. Например, в статье 49, в которой определена презумпция невиновности: каж­дый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федераль­ным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Значит, установление виновности может быть осу­ществлено только в порядке, определенном федеральным законом.

Вообще, некоторое число ограничений, установленных самой Конституцией, касается именно процедур реализации права, преж­де всего уголовного. Конституция закрепляет связь между процес­суальным и материальным правом, особенно в сфере личной безо­пасности, свободы, собственности. Если же о федеральном законе, устанавливающем конкретную процедуру в Конституции не гово­рится, то в зависимости от конкретных обстоятельств дела мож­но при применении Конституции использовать существующие процедуры (гражданское, уголовное, административное, конститу­ционное судопроизводство).

В некоторых случаях Конституция сама указывает на консти­туционный федеральный закон или федеральный закон, который должен развивать ее положения, конкретизировав их, но это вов­се не означает, что без этого федерального закона нормы Консти­туции не действуют.

И опять же в этой области следует учитывать юридический опыт других стран, где существует примерно такое же положение. Так, многие нормы Конституции США - это нормы прямого действия, но в ряде статей указывается, что Конгресс имеет право исполнять

517

их путем принятия соответствующего законодательства. Это, в ча­стности, касается некоторых вопросов избирательного права, но не только.

Ограничения непосредственного применения Конституции мо­гут устанавливаться в России также в условиях чрезвычайного положения. Однако некоторые права и свободы не могут быть ог­раничены даже в этих условиях.

За исключением указанных ограничений, Конституция может применяться непосредственно - перед ней широкое пространство жизнедеятельности российского общества, особенно в сфере прав и свобод.

Ключевым является и вопрос о формах и способах применения Конституции, особенно для судебных органов. С учетом прошло­го опыта, нынешнего социального прозрения отчетливо видны две основные формы прямого применения Конституции: Конституци­онным Судом, имеющим для этого соответствующую процедуру, и другими правоприменительными органами, в том числе обыч­ными судами.

Если в деятельности Конституционного Суда Конституция вы­ступает как объект толкования, разъяснения, как образец для сопоставления с обычным законом, иным правовым актом, словом, для объяснения права, то во втором случае Конституция - это основа разрешения конкретного спора.

Действительно, непосредственное применение конституционных норм в области прав и свобод граждан начал обеспечивать Консти­туционный суд. В одном из последних его постановлений (по делу о проверке конституционности ч. 1 и 2 статьи 54 Жилищного кодекса РСФСР в связи с жалобой гр. Л.Н. Ситаловой от 25 апре­ля 1995 года) говорится: «права и свободы человека и граждани­на являются непосредственно действующими и определяют смысл, содержание и применение законов и статьи 27 (ч. 1) Конституции Российской Федерации, закрепляющей право свободно выбирать место пребывания и жительства».

Этим постановлением опровергается сложившееся в практике понимание «установленного порядка» для вселения в жилое по­мещение как требование соблюдать положение о прописке. Реги­страция, заменившая институт прописки, или отсутствие таковой не могут служить основанием ограничения или условием реали­зации прав и свобод граждан, в том числе права на жилище.

Таким образом, складывающаяся десятилетиями в психологии граждан, в общественном сознании связь между пропиской и пра­вом на жилое помещение, на проживание в нем начинает разру­шаться под мощным воздействием прямого действия Конституции.

Так еще один правовой и психологический реликт предыдущей социальной и правовой системы (распределение жилья, прописка как организационно-правовая форма этого распределения, контро­ля за ним) уходит в небытие. И кто знает, не является ли это из­менение в самой основе человеческого существования - а локали­зированное жилище зародилось вместе с человечеством - не ме­нее важной переменой, чем перемены в российской экономике. И как видно, эта перемена также не проходит без социальных схва­ток, если для ее разъяснения требуются многостраничные поста­новления Конституционного Суда.

Но, разумеется, и тут не следует переоценивать влияние права на сдвиги в общественном сознании, в социальной практике. Еще и сейчас без прописки не выдадут права на вождение автомобиля, без прописки порой и справки нужной не получить. Но закат со­циалистического «городского крепостного права» - одного из пра­вовых фундаментов социалистической системы жизнедеятельнос­ти (а на смену ему идет развитие цивилизованных правовых от­ношений в жилищной сфере) - это знамение возрождения и мо­дернизации России.

Прямое действие Конституции переводит систему общественных отношений из состояния неопределенности, хаотичности, произ­вола в систему устойчивого равновесия. Постановление Конститу­ционного Суда о прописке в этом отношении весьма знаменатель­но. Оно гласит: «Положения ч. 1 статьи 54 Жилищного кодекса РСФСР о праве нанимателя на вселение других граждан в зани­маемое им жилое «помещение» в установленном порядке носит бланкетный характер. Неопределенность его юридического содер­жания не позволяет ответить на вопрос, какой орган и каким ак­том должен устанавливать этот порядок, и порождает произволь­ное понимание того, что он означает по существу».

Так появляется новое социальное назначение прямого действия Конституции - устранять неопределенность в общественных отно­шениях под вполне синергетическим воздействием права.

Обычные судебные органы могут применять непосредственно Конституцию тремя способами: во-первых, обособленно от других нормативных актов, со ссылкой на статьи Конституции; во-вторых, совместно с другими нормами иных нормативных актов; наконец, в-третьих, для мотивировки своих решений, приговоров, когда им надо придать важное социальное звучание, объяснить цель своих конкретных актов правоприменения. Выше уже приводились при­меры обособленного прямого применения конституционных норм. Совместное применение норм Конституции и других норматив­ных актов может иметь место тогда, когда необходимо усилить

518

519

основания того или иного решения конкретного спора. В частно­сти, в практике Судебной палаты по информационным спорам при Президенте Российской Федерации, когда обнаруживались факты злоупотребления свободой массовой информации, решения нео­днократно обосновывались ссылкой на статью 29 Конституции и статью 4 Закона о средствах массовой информации.

Разумеется, практика прямого применения Конституции раз­вивается, и весьма хорошо, что в 1995 году Пленум Верховного Суда Российской Федерации дал разъяснения по этому крупному социальному вопросу.

Нормы права вообще и возможность их применения в частности имеют большую социальную ценность. Нормативность, т.е. упоря­доченность, устойчивость общественной жизни, переводит любое общество в русло нормального цивилизованного существования, касается ли это международных или внутренних аспектов. Нор­мативность Конституции и ее непосредственное действие на жиз­недеятельность - дальнейший этап в цивилизационно развитии общества на началах конституционализма. Для России норматив­но! конституционное, правовое развитие, - это одно из направле­ний ее возрождения, модернизации, создания условий для благо­получия и процветания.

Таким образом, понятие действия права, рассмотренное на при­мере прямого действия Конституции, раскрывается как самосто­ятельная социальна форма реализации права, охватывающая все остальные формы, как обобщенная характеристика претворения права в жизнь.

<< | >>
Источник: Венгеров, Анатолий Борисович. Теория государства и права: Учебник. 2005

Еще по теме Глава семнадцатая РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА:

  1. Глава семнадцатая. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА
  2. 20.1. Понятие реализации права. Виды реализации права. Формы непосредственной реализации права
  3. Глава семнадцатая. Вторая аксиома правосознания
  4. Глава семнадцатая. Вторая аксиома правосознания
  5. 70 ПОНЯТИЕ И ФОРМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА. ПРИМЕНЕНИЕ ПРАВА КАК ОСОБАЯ ФОРМА ЕГО РЕАЛИЗАЦИИ
  6. Глава семнадцатая ФОРМЫ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
  7. Глава 15. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА
  8. Глава 15. ПРАКТИКА РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА
  9. Глава 25. РЕАЛИЗАЦИЯ И ПРИМЕНЕНИЕ ПРАВА. ЮРИДИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
  10. Глава 17. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА
  11. ГЛАВА 18. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА
  12. ГЛАВА 13. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА
  13. ГЛАВА XV РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА
  14. Глава 16. Реализация права.
  15. ГЛАВА 10. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА
  16. Глава 14. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА
  17. Глава 6. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА. ПРАВООТНОШЕНИЕ
  18. ГЛАВА 9 РЕАЛИЗАЦИЯ И ПРИМЕНЕНИЕ ПРАВА
  19. Глава 13 РЕАЛИЗАЦИЯ НОРМ ПРАВА