<<
>>

ГЛАВА I ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА § 1. Источники советской цивилистической теории

Экономические, социально-политические и гносеологические ис­точники. Советская цивилистическая наука - это наука не только о совет­ском гражданском праве. В поле ее зрения находятся также гражданско­правовые (частноправовые) системы предшествующих исторических фор­маций.

Она уделяет значительное внимание гражданскому праву других социалистических стран. На основе советского опыта и опыта братских государств ею исследуются общие категории социалистического граждан­ского права. Большое место в ней отводится разработке общецивилистиче- ских понятий, обнимающих однородные, хотя и различные, а в соответст­вующих случаях противоположные, гражданско-правовые явления.

Развитие советской цивилистической мысли может быть прослежено по всем указанным направлениям. Предпринимая одну из первых попы­ток такого исследования, целесообразно, однако, сосредоточиться лишь на научных проблемах советского гражданского права с привлечением только в наиболее существенных случаях также общецивилистических проблем.

При этом само собой разумеется, что в той мере, в какой реше­ние гражданско-правовых вопросов советскими учеными выходит за рам­ки специфических условий нашей страны, выводы, ими обоснованные, приобретают значение одной из составных частей цивилистической тео­рии социализма в целом.

Обращаясь к историческим истокам этой теории, нельзя сбрасывать со счетов высказывавшиеся и до победы пролетарской революции отдельные суждения о том, как будет строиться гражданское право при социализме. Но социалистическая гражданско-правовая теория как самостоятельная отрасль знаний, как система взаимно согласованных научных понятий не могла начать складываться ранее утверждения государства диктатуры пролетариа­та и появления вследствие этого самого предмета исследования - социали­стического гражданского права.

Очевидно также, что как только пролетар­ское государство возникло, теоретическое обоснование путей развития нового гражданского законодательства стало необходимым в такой же сте­пени, как и издание самих гражданских законов. Этим определяются хроно­логические границы истории советской цивилистической мысли, берущей свое начало со времени победы Великой Октябрьской социалистической революции. Революция породила также экономическую и социально­политическую основу ее формирования.

Во-первых, в результате победы революции создается социалистиче­ский уклад хозяйства, первоначально выступавший лишь как один из укладов советской экономики, а затем занявший в ней безраздельно гос­подствующее положение. Этому процессу в числе других средств содей­ствовало гражданско-правовое регулирование советских общественных отношений, по самой своей сути рассчитанное на победу социалистиче­ского уклада над капиталистическим, а после утверждения социалистиче­ской системы хозяйства - на установление максимально благоприятных условий для ее совершенствования, упрочения и подъема. В том же на­правлении работала и советская цивилистическая мысль, экономическим источником становления и развития которой является, следовательно, социалистический хозяйственный уклад, экономика социалистического общества.

Во-вторых, самое образование социалистического хозяйственного уклада после победы революции стало возможным лишь в результате появления государства диктатуры пролетариата, для которого руково­дство строительством социализма было одновременно процессом его собственного перерастания в общенародное государство. Социалисти­ческое пролетарское, как и социалистическое общенародное, государст­во не только устанавливает гражданско-правовые нормы, но определяет также цели, достижению которых они призваны служить, и задачи, раз­решению которых они должны содействовать. Сообразно с этими зада­чами и целями сущность советских гражданских законов, условия и порядок их применения, пути и методы их обновления выявляются со­ветской гражданско-правовой наукой, в качестве социально-полити­ческого источника которой поэтому выступает самое советское социа­листическое государство.

В своей практической деятельности Советское государство руково­дствуется политикой Коммунистической партии, оказывающей опреде­ляющее влияние и на его нормотворческую деятельность в области граж­данского права.

Так, переход от политики военного коммунизма к новой экономиче­ской политике обусловил необходимость полнокровного гражданско­правового регулирования имущественных отношений и издания первых советских гражданских кодексов. Политика индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства потребовала всемерного внедрения хозяйственного расчета и усиления планового начала в регулировании хозяйственной деятельности социалистических организаций, упрочения правовых позиций колхозов и других кооперативных ячеек как субъектов имущественных отношений с одновременным ограничением участия в гражданском обороте, а затем и полным вытеснением из него частных предпринимателей. Взятый партией в связи с победой социализма курс на расширение прав личности привел к существенным преобразованиям в ее гражданско-правовом положении. Вынужденная обстоятельствами воен­ного времени и первых послевоенных лет усиленная централизация в управлении народным хозяйством сменяется затем установкой на развер­тывание собственного почина низовых звеньев социалистической хозяй­ственной системы в выполнении государственных плановых заданий. В связи с этим расширяется сфера применения и возрастает экономическое значение хозяйственного договора, который со временем становится средством не только конкретизации плановых заданий, но и устранения ошибок, допущенных в процессе планирования. Провозглашение принци­пов экономического стимулирования в сочетании с подлинным хозяйст­венным расчетом важнейшими методами социалистического хозяйство­вания придало новые очертания как хозяйственным договорам, так и гра­жданской правосубъектности, а также имущественным правомочиям со­циалистических хозорганов.

Понятно, что первоочередные задачи, выдвигаемые в области хозяй­ственного и культурного строительства Коммунистической партией Со­ветского Союза, становятся первоочередными проблемами теоретическо­го исследования в советской цивилистической науке.

Она развивается, таким образом, как партийная наука не только по своей исторически- экономической обусловленности и социально-политической направленно­сти, но и в силу непосредственной связи с политикой партии, с конкретно­практической деятельностью возглавляемого партией Советского госу­дарства.

Партийность и вместе с тем строгая объективность гражданско­правовой науки в СССР определяется также ее гносеологическим источ­ником - учением марксизма-ленинизма.

Из этого учения советская цивилистическая мысль черпает, прежде всего, диалектико-материалистический метод исследования, распростра­няемый ею на научный анализ гражданско-правовых явлений. Она опира­ется, далее, на марксистско-ленинское понимание государства и права как экономически обусловленных, классово предопределенных и исторически преходящих явлений. Затем, она исходит из раскрытой марксизмом сущ­ности социалистического государства и права, классовое содержание и историческая миссия которых превращают их в государство и право ново­го, высшего типа. Для ее теоретических изысканий огромное значение имеет тот факт, что в трудах основоположников марксизма четко опреде­лено место, занимаемое в системе надстроечных общественных явлений гражданским правом, которое вследствие особой близости к экономике выступает в качестве «перевода» на юридический язык экономических отношений. В этих трудах формулированы также коренные исходные положения для образования таких общецивилистических понятий, как право собственности, договор, наследование и др.

Вместе с тем Маркс, Энгельс и в особенности Ленин разработали ка­тегории и выдвинули принципы, имеющие непосредственное отношение к гражданскому праву социалистических государств.

Под руководством Ленина проводилась первая кодификация совет­ского гражданского законодательства, создавался первый советский Гра­жданский кодекс, многие правила которого сконструированы в соответст­вии с его прямыми указаниями. Ленинская идея четкого сочетания гаран­тированности субъективных гражданских прав со строжайшим соблюде­нием установленных границ их реализации последовательно проводится советским гражданским законодательством на протяжении всей истории его существования.

Ленин создал учение о хозяйственном расчете, кото­рый юридически опосредствуется гражданской правосубъектностью со­циалистических организаций и служит решающей предпосылкой установ­ления имущественных (гражданских) правоотношений между ними. Эти и другие ленинские положения были и продолжают оставаться отправными пунктами в развитии как советского гражданского законодательства, так и исследующей его советской науки гражданского права.

Но если социалистическая экономика, Советское государство и мар­ксистско-ленинское учение образуют экономический, социально-поли­тический и гносеологический источники науки гражданского права в СССР, то непосредственным предметом ее изучения является самое со­ветское гражданское право, выраженное в гражданских законах и реали­зуемое в повседневной практике. Важно поэтому установить соотношение между советской цивилистической наукой и советским гражданским за­коном, процессом его издания и практикой его применения.

Наука, закон, практика. Можно указать на три функции, выпол­няемые наукой советского гражданского права по отношению к советско­му гражданскому закону: аналитическую, критическую и созидательную.

Аналитическая функция состоит в выявлении содержания дейст­вующего гражданского законодательства, его истолковании и системати­ческом изложении. Вследствие этого издание нового или изменение дей­ствующего гражданского закона соответственно активизирует аналитиче­скую функцию гражданско-правовой науки, так как любое законодатель­ное новшество требует аналитической оценки, определения места, кото­рое извлеченные таким путем выводы должны занять в уже сложившейся системе освещения конкретно-нормативного материала и согласования с ними ранее сформулированных теоретических положений.

По самой своей сущности аналитическая функция не может играть в отношении гражданского закона никакой другой, кроме чисто познава­тельной роли. Но этим как раз и определяется ее значение. Как ни отно­сится к тому или иному действующему закону, какие бы недостатки в нем ни обнаруживались и какие бы способы их устранения ни предлагались, пока закон не изменен, нужно знать его действительное содержание и практически применять в том именно виде, в каком его смысл определен законодателем.

Ввиду невыполнимости этого требования без изучения самого закона аналитическая функция важна как одна из существенных предпосылок последовательного проведения в жизнь начал социалистиче­ской законности. Она составляет также необходимое условие юридиче­ского образования в самом широком его понимании - начиная от обуче­ния студентов, повышения квалификации практических работников и кончая пропагандой правовых знаний среди населения.

Критическая функция направлена на установление недостатков в действующем гражданском законодательстве, выражаются ли они в про­белах закона, неправильных или устаревших решениях, погрешностях логического, системного или даже языкового порядка. При этом различа­ются первоначальные недостатки, вызванные несоответствием закона требованиям жизни уже на момент его издания (например, отсутствие норм о договоре хранения в ГК РСФСР 1922 г.), и последующие недос­татки, обусловленные старением закона (как произошло, например, с нормами того же ГК о частной собственности после ее ликвидации в на­шей стране).

Первоначальные недостатки не всегда получают одинаковую теоре­тическую оценку. Например, принцип субъективного отсчета начального момента течения исковой давности, принятый в действующем законода­тельстве, оценивается положительно одними и отрицательно другими учеными. В таких и других подобных случаях, когда дискуссия ведется по поводу выбора одной из двух или нескольких абстрактно мыслимых юри­дических конструкций, критическое исследование может завершиться выводом в пользу не изменения закона, а наоборот, оставления его в не­прикосновенном виде. Но когда первоначальные недостатки вызываются иными причинами (недосмотром, недостаточной изученностью вопроса и др.) или когда образуются последующие недостатки, критика закона рано или поздно должна повлечь за собой соответствующую реакцию со сто­роны законодательных органов.

Тем самым критическая функция, осуществляемая, лишь поскольку она опирается на функцию аналитическую, сама выступает в качестве предпосылки для созидательной функции, выполняемой советской граж­данско-правовой наукой.

Созидательная функция имеет своей целью содействовать измене­нию существующих и образованию новых гражданско-правовых норм и институтов. Если, таким образом, аналитическая функция следует за зако­ном, а критическая осуществляется в границах действующего законода­тельства, то созидательная функция предшествует изданию нового закона и используется в процессе нормотворческой деятельности государства. О мере такого использования можно судить на основе многочисленных фактов, в том числе относящихся к последней кодификации советского гражданского законодательства.

Наукой разработана система этой кодификации (разбивка на разде­лы, выделение глав внутри разделов, последовательность их расположе­ния, круг относящихся к ним норм и т. п.). Под ее непосредственным влиянием в кодифицированный гражданский закон были включены новые понятия (например, понятие права оперативного управления имущест­вом), нормы (например, о праве на изображение) и институты (например, конкурс). Существенную роль сыграла советская цивилистическая наука в переходе от сложных юридических конструкций к более простым (напри­мер, к системе традиции при определении момента возникновения права собственности), отказе от устаревших правил (например, от презумпции права государственной собственности) и расширении сферы действия оправдавших себя правоположений (например, распространении правил о неограниченной виндикации на все формы социалистической собственно­сти), замене недостаточных решений решениями более целесообразными (например, в вопросе об ответственности за вред, причиненный актами власти) и устранении практических трудностей, порождавшихся некото­рыми нормами ранее действовавшего законодательства (например, нор­мами о недействительных сделках и их последствиях). Свою практиче­скую эффективность при проведении новой кодификации советского гра­жданского законодательства обнаружили и многие общетеоретические построения цивилистической науки, о чем свидетельствуют, например, нормы, посвященные соотношению плана и договора или определяющие условия ответственности юридических лиц за вред, причиненный их ра­ботниками. Наука способствовала также упрощению терминологии и языка, выбору оптимальной структуры статей и их четкому размежева­нию, обеспечению согласованности употребляемых понятий и многим другим широкоизвестным юридико-техническим достижениям новых гражданских законов.

При отправлении всех перечисленных функций советская цивили- стическая мысль опирается на определенную фактическую и теоретиче­скую основу.

К фактической основе относятся эмпирические данные троякого ро­да: реальные, нормативные и нормоприменительные. Реальные факты - это те конкретные отношения, которые нуждаются в гражданско-право­вом регулировании; нормативные факты представляют собой не что иное, как всю совокупность действующих гражданско-правовых норм, а в ре­зультате их практической реализации образуются нормоприменительные факты.

В орбиту гражданско-правовых научных исследований входят все эти факты, а потому и необходимые рекомендации могут быть адресова­ны цивилистической наукой любой из соответствующих областей практи­ческой деятельности. Но, будучи наукой юридической, гражданско­правовая теория способна влиять на неправовую практику только через посредство юрисдикционных или законотворческих органов, тогда как практическая деятельность самих этих органов должна находиться в не­посредственной связи с гражданско-правовой теорией. Вместе с тем на­учно аргументированные практические выводы могут быть сделаны путем сопоставления указанных фактов в различном их сочетании.

Например, потребность в правовом закреплении обязательств по предоставлению пожизненного содержания была выявлена судебной практикой, и только после этого изучение реальных жизненных отноше­ний позволило теоретически обосновать необходимость включения соот­ветствующего института в гражданский закон с установлением сущест­венных признаков, которыми должно характеризоваться его непосредст­венное содержание. В этом случае законодательно подтвержденный вы­вод науки явился следствием движения от нормоприменительных к ре­альным и от них к нормативным фактам. Возможна и другая последова­тельность. Так, до проведения последней кодификации советского граж­данского законодательства судебная нормоприменительная деятельность с вопросами гражданско-правовой охраны чести и достоинства вовсе не сталкивалась. Надобность в такой охране доказывалась теоретически ссылкой на реальные жизненные потребности, и лишь после признания ее законом появилась соответствующая судебная практика, ставящая теперь перед наукой целый ряд новых ожидающих своего разрешения вопросов. Здесь уже наблюдается движение от реальных к нормативным и от них к нормоприменительным фактам.

Как сложится конкретно возникающая последовательность - это за­висит от более или менее случайных обстоятельств. Но через подобные и другие случайности пробивается объективная закономерность, лишь с момента обнаружения которой осмысление фактического предмета ис­следования поднимается до уровня подлинной науки. А поскольку объек­тивные законы получают свое субъективное отражение в понятиях и кате­гориях, последние как раз и образуют теоретическую основу гражданско­правовой науки.

Их разработка невозможна без всесторонней осведомленности отно­сительно всей совокупности необходимых эмпирических данных. Но изучение эмпирического материала - не цель науки, а средство достиже­ния цели, этап, через который нужно пройти, чтобы установить объектив­ный закон, управляющий многообразными жизненными явлениями. Ос­вещение такого материала и его систематизация относятся к описательной части науки, тогда как понятия и категории воплощают в себе самую ее сущность. Факты изменчивы, закономерности стабильны. И если меняют­ся отдельные факты (издается новый закон, вырисовывается новая линия судебной или арбитражной практики), это затрагивает описательную, но не сущностную сторону гражданско-правовой теории. На ее сущности вновь образующиеся явления сказываются только в условиях, когда они скрывают за собой неизвестную еще закономерность, в результате обна­ружения которой пополняется состав цивилистических категорий и поня­тий. Но коль скоро они образованы, через призму этих категорий и поня­тий могут быть объяснены любые новые факты, обнимаемые их логиче­ским объемом, как и аргументированы выдвигаемые на их основе практи­ческие рекомендации.

Такова внутренняя логика развития научной мысли, вне которой не­возможно определить надлежащее соотношение науки с практикой.

Практика - критерий истины. Но это отнюдь не означает, что истин­ность научной теории может быть проверена при помощи какой угодно практики. Под практикой в данном случае понимается не единичный факт, а обобщенно выраженная единая линия практической деятельности. В судебной практике встречаются решения, расходящиеся со сложившим­ся в науке пониманием актов власти в отличие от хозяйственно-техни­ческих операций. Но подобные решения носят единичный характер и потому не способны опровергнуть правильность соответствующих науч­ных выводов, подкрепляемых гораздо более обширной судебной практи­кой. Далее, даже и единая линия, проводимая в деятельности практиче­ских органов, не всегда соответствует практике в смысле реальных по­требностей, вытекающих из самой природы юридически урегулирован­ных общественных отношений. Арбитражная практика долгое время отка­зывалась от признания принципа вины как условия возложения имущест­венной ответственности на социалистические организации. Анализ реаль­ных отношений, складывающихся в социалистическом хозяйстве, пока­зал, что нужно было отказаться от этой практики, а не от учения о вине, разрабатываемого в цивилистической науке. Наконец, практика как кри­терий проверки правильности тех положений юридической науки, кото­рые опираются на большие обобщения и выявленные объективные зако­номерности, - это не только судебная, арбитражная или хозяйственная практика, но и широкий социальный опыт, включающий в себя результат, достижение которого требует более или менее значительного времени. Понятно, что лишь благодаря такому опыту, а не сколько угодно много­численным судебным или арбитражным решениям может быть обоснова­на проверка выдвигаемых в науке понятий права собственности, права государственной собственности, юридической ответственности, граждан­ского правоотношения и т. п.

С другой стороны, наука должна служить практике. Но только при поверхностном взгляде на вещи утилитарная ценность научных произве­дений ставится в зависимость от количества содержащихся в них кон­кретно-практических выводов. В действительности же практические пре- ложения могут вноситься только на самой последней, но отнюдь не изна­чальной стадии соединения науки с практикой. При ином подходе к делу они не столько служат практике, сколько вредят ей. Многочисленные «непосредственные» отклики на практические запросы забываются с та­кой же быстротой, с какой поспешностью к ним прибегают. Но какой бы абстрактной ни представлялась, например, теория оперативного управле­ния имуществом в момент ее выдвижения, прошли десятилетия, а эта теория не устарела. Ее воспринял закон, она оказалась способной объяс­нить самые разнообразные явления, включая такие, которых ко времени ее создания не было и в помине. И это вполне закономерно, так как глу­бинную почву для выводов научной и практической значимости подго­тавливают исследования широкого теоретического плана. Именно такие исследования обеспечивают максимальный утилитарный эффект, как бы многочисленны ни были соединяющие их с практикой промежуточные звенья.

Из сказанного ни в какой мере не вытекает, что гражданско-правовая наука должна ограничиваться лишь произведениями указанного жанра. Перед нею стоят задачи как созидательного, так критического и аналити­ческого порядка. Многообразие этих задач предполагает такое же много­образие форм их литературного воплощения.

Литература. Созданные за годы Советской власти цивилистические произведения многочисленны, а по своему характеру весьма разнообраз­ны. О чисто количественной их стороне можно судить уже по одному тому, что относящийся к гражданско-правовой литературе библиографи­ческий справочник, доведенный до 1960 г., превышает 50 печатных лис- тов[237]. К этим произведениям применима, однако, определенная классифи­кация, которая, при всей ее условности, позволяет все же составить наи­более общее представление о тех литературных жанрах, в каких советская цивилистическая мысль находит свое выражение. Ориентируясь на ос­новную, хотя, как правило, не единственную направленность соответст­вующих публикаций, следует различать произведения учебные, практиче­ские, теоретические, критические и научно-популярные.

Учебные произведения представлены, прежде всего, учебниками по советскому гражданскому праву. Как бы ни именовали свои публикации сами авторы, учебником можно считать лишь систематическое изложение советского гражданского права в целом или последовательно друг с другом связанных тех его разделов, освещением которых данное издание ограничи­вается. С этой точки зрения первым советским учебником по гражданскому праву является «Курс хозяйственного права», изданный в 1935 г. в двух томах под редакций Л. Я. Гинцбурга, Е. Б. Пашуканиса и М. Н. Доценко. Принятое тогда обозначение гражданско-правовой науки как «хозяйствен­ного права» заменяется в опубликованном в 1938 г. двухтомном учебнике, который был подготовлен авторским коллективом Всесоюзного института юридических наук и вышел под наименованием «Гражданское право». Соз­дание учебников коллективными усилиями советских ученых вошло в тра­дицию, воспринятую при их подготовке и в последующие годы. Начиная с 1944 г., учебники по советскому гражданскому праву издавались автор­скими коллективами, образованными на базе сектора гражданского права ВИЮН, а также кафедры гражданского права МГУ, ЛГУ, ВЮЗИ, Казахско­го университета, Свердловского юридического института. Учебники, разра­ботанные одним автором, публиковались под различными наименованиями: основы[238], лекции[239], курсы лекций[240].

Все остальные виды учебной литературы можно объединить под об­щим наименованием учебных пособий. Они появляются уже в первые годы после установления Советской власти и именуются либо граждан­ским правом[241], либо хозяйственным правом[242], а иногда основами[243], очерка- ми[244] и т. п. Издание таких пособий не прекращалось и в продолжение по­следующих лет. Таковы «Основы советского социалистического граждан­ского права» Д. М. Генкина (1956), «Основы советского гражданского права» С. М. Корнеева (1958) и др. Сюда же должны быть отнесены пе­риодически издаваемые сборники задач по гражданскому праву, образцы деловых документов и т. п.

В числе работ, относимых к категории учебных пособий, находятся также произведения, сыгравшие выдающуюся роль в развитии советской цивилистической мысли. Таков, в частности, трехтомный «Курс советско­го гражданского права» П. И. Стучки, изданный в 1927 - 1931 гг., кото­рый нельзя считать учебником, потому что он не дает систематического и полнообъемного изложения советского гражданского права, но его значе­ние определяется развернутой острой критикой буржуазной юриспруден­ции и антимарксистских концепций, а также новой трактовкой многих гражданско-правовых явлений.

Несмотря на то, что П. И. Стучка называл свое произведение курсом гражданского права, оно имело в основном учебное предназначение. Курс же в собственном смысле сходен с учебником в одном отношении и су­щественно отличается от него в другом. Сходство состоит в том, что как и учебник, курс последовательно освещает гражданское право в полном его объеме. Но, в отличие от учебника, исследование ведется здесь моногра­фически по каждой теме или связанной совокупности нескольких тем с обобщением итогов развития науки в соответствующей области и само­стоятельным творческим осмыслением этих итогов. Разумеется, для под­готовки курса советского гражданского права в таком его понимании было необходимо, чтобы советская цивилистическая наука обрела доста­точно широкий размах, а ее отдельные составные части подверглись мно­гостороннему монографическому освещению. Эта подготовка была нача­та авторским коллективом ВИЮН в конце 40-х годов. В период с 1951 г. публикуются отдельные тома курса: о предмете и системе советского гражданского права (С. Н. Братусь), его источниках (И. Б. Новицкий) и субъектах (С. Н. Братусь), сделках и исковой давности (И. Б. Новицкий), праве собственности (Д. М. Генкин), общем учении об обязательствах (И. Б. Новицкий, Л. А. Лунц), отдельных видах обязательств (Е. А. Флей- шиц, Г. Н. Полянская и др.), жилищном праве (С. И. Аскназий, И. Л. Брауде, А. И. Пергамент), кредитно-расчетных отношениях (Е. А. Флейшиц), стра­ховании (К. А. Граве, Л. А. Лунц), обязательствах из причинения вреда и не­основательного обогащения (Е. А. Флейшиц), авторском праве (Б. С. Анти­монов, Е. А. Флейшиц, изобретательском праве (те же авторы), наследствен­ном праве (Б. С. Антимонов, К. А. Граве).

Работа над курсом не завершена. Одна должна быть продолжена, особенно если учесть многоплановую значимость этого произведения как учебного, теоретического и практического одновременно.

Переходя от учебных к практическим произведениям, следует ука­зать на два их вида: практические пособия и комментарии.

Практические пособия построены по тому же принципу, что и по­собия учебные. В них освещается либо какая-нибудь из тем советского гражданского права[245] или даже определенная ее часть[246], либо совокупность последовательно связанных тем, которые отбираются иногда по общности их предмета[247], а иногда соответственно предназначению книги для опреде­ленного круга практических работников[248]. Но если в учебном пособии читатель знакомится с содержанием научных категорий и понятий, их теоретическим обоснованием, существующими в литературе спорами по научным проблемам, то практическое пособие делает это в самой мини­мальной мере, сосредоточиваясь преимущественно на конкретных вопро­сах, с которыми практика сталкивается, и на законодательном обоснова­нии путей их разрешения. Самый стиль практического пособия в значи­тельной мере зависит от того, рассчитано ли оно на юристов или на хо­зяйственников и иных практических работников, лишь попутно сталки­вающихся с правовыми вопросами в своей повседневной деятельности. В последнем случае публикация находится на грани между практическим пособием и популярной литературой.

Комментарии получили особенно широкое распространение после принятия первых советских гражданских кодексов. С 1923 по 1928 г. поя­вилось семь комментированных изданий республиканских гражданских кодексов, часть которых переиздавалась от двух до четырех раз. При этом одни из них строились как собственно комментарии (например, под ре­дакций А. Г. Гойхбарга, И. С. Перетерского и З. Р. Тетенборн, 1923 г.), а другие - в виде вопросов и ответов (например, под редакций Ф. И. Воль­фсона, 1928 г.) и посвящались гражданскому кодексу одной республики или сопоставлению ГК нескольких советских республик (например, под редакцией А. Л. Малицкого, 1923 г.).

Издание комментариев возобновилось после проведения кодифика­ции советского гражданского законодательства в 1961 - 1964 гг. Наряду с комментированием отдельных статей новых кодификационных актов, предпринятым журналом «Советская юстиция», публикуются коммента­рии к Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик (под редакцией С. Н. Братуся и Е. А. Флейшиц - 1962 г.), а также к гражданским кодексам РСФСР (под редакцией С. Н. Братуся и Е. А. Флейшиц, 1965 г., Е. А. Флейшиц и О. С. Иоффе, 1970 г.), Казахской ССР (под редакцией М. А. Ваксберга и Ю. Г. Басина, 1965 г.), Молдав­ской ССР (под редакцией В. И. Давыдова, А. Л. Маковского, 1971 г.), Украинской ССР (под редакцией А. М. Якименко, М. И. Бару, М.В. Гор­дона, 1971 г.), Белорусской ССР (под редакцией Ф. И. Гавзе и В. Ф. Чиги- ра, 1973 г.). Помимо собственно комментариев издаются работы, посвя­щенные сопоставлению новых гражданских кодексов различных респуб- лик[249] и сравнительному анализу новой кодификации с предшествующим законодательством[250].

По характеру лежащего в их основе материала комментарии бывают самыми разнообразными. Кроме комментариев к Основам и ГК, разраба­тываются комментарии к уставам[251] или положениям[252]. Большую пользу приносит иногда осуществляемое комментирование судебной и арбит­ражной практики[253].

Комментарии нельзя рассматривать как литературу всецело и исклю­чительно практической направленности. Они могут преследовать также учебные или научные цели. Поэтому, например, Комментарий ГК РСФСР под редакцией О. А. Красавчикова (1965 г.) именуется учебно-практичес­ким пособием, а Комментарий к тому же кодексу под редакцией С. Н. Бра­туся и Е. А. Флейшиц (1965 г.) - научно-практическим комментарием. Но какие бы другие задачи при создании комментария ни ставились, они обязательно сочетаются с практическими задачами. Этим и объясняется отнесение комментариев к тому виду гражданско-правовой литературы, которая рассматривается как литература практическая.

Теоретические произведения - это произведения, монографические по форме, главное содержание которых выражено в формулировании и обосновании категорий и понятий. Под монографической формой пони­мается строгая ограниченность темы произведения, независимо от того, вылилось ли оно в книгу (монографию), монографический очерк или журнальную статью. Теоретическая работа в значительной своей части может быть посвящена систематическому изложению позитивного мате­риала и в этом смысле приближаться к учебной литературе. В ней может быть уделено большое внимание разрешению чисто практических вопро­сов с точки зрения как будущего законодательства, так и понимания дей­ствующего закона. Без того и другого не обходится почти ни одна моно­графия об отдельных видах права собственности[254], о договорах[255], о кон­кретных проблемах авторского[256], изобретательского[257], наследственного[258] права. Но теоретическими они становятся не вследствие этой их направ­ленности, а только благодаря содержащемуся в них понятийно-аргу­ментационному материалу.

Удельный вес такого материала оказывается тем значительнее, чем более широкая или общая проблема избирается в качестве предмета ис­следования. По вполне понятым причинам книга Р. О. Халфиной «Значе­ние и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве» (1954 г.) теоретически насыщенней, чем ее же работа «Правовое регулирование поставки продукции в народном хозяйстве» (1963 г.), а В. Я. Ионас в монографии «Критерий творчества в авторском праве и судебной практике» (1963 г.) привлекает позитивные данные скорее для иллюстрации нежели в виде объекта анализа. Достоинства работы как относящейся к произведениям теоретического плана определяются не мерой ее насыщенности понятиями и категориями, а степенью и глубиной обобщений, возможных и необходимых по самому характеру избранной темы.

Если к исследованию привлекается какой-либо отдельный институт или немногочисленная их совокупность, данных для обобщений меньше, чем когда последние опираются на совокупность всех институтов опреде­ленного рода. В этом смысле авторы книги «Договоры в социалистиче­ском хозяйстве» (1964 г.), в которой соединен анализ поставки, капиталь­ного строительства и перевозки, имели более широкие возможности, чем, например, И. А. Танчук в работе «Правовое регулирование материально­технического снабжения промышленности» (1965 г.), уступая, однако, М. И. Брагинскому в его «Общем учении о хозяйственных договорах» (1967 г.). Но по степени интенсивности допускаемого ими исследования перечисленные темы находятся уже в обратном соотношении друг с дру­гом.

Своеобразное положение как предмет научного анализа занимают темы, специальные с точки зрения их объема, но имеющие «сквозное» значение для большой группы гражданско-правововых институтов. Они обеспечивают разносторонний материал для широких обобщений и в то же время требуют максимально подробного анализа относительно част­ных вопросов. В качестве примера произведений, связанных с тематикой такого рода, можно назвать книгу Г. К. Матвеева «Вина как основание ответственности по советскому гражданскому праву» (1955 г.) или моно­графию Б. С. Антимонова «Основания договорной ответственности со­циалистических организаций» (1962 г.).

Едва ли нужно специально оговаривать, что теоретическая значи­мость научного произведения определяется его содержанием, а не объе­мом. Так, широко известная работа В. К. Райхера «Абсолютные и относи­тельные права» была опубликована в 1928 г. в виде статьи объемом 2 печатных листа, а ссылки на нее вот уже в продолжение более 45 лет не сходят со страниц советской юридической литературы. В небольшой ста­тье Д. М. Генкина «Оперативное управление как институт гражданского права», опубликованной в 1963 г., выдвинута идея, сразу же взятая на вооружение советской гражданско-правовой наукой. Между тем истории нашей науки известны и такие случаи, когда книга большого объема не вызывает особых волнений у читателя уже с момента выхода в свет и очень скоро выветривается из научно-практического обихода.

Нельзя, однако, отрицать, что капитальное исследование крупных цивилистических проблем предполагает и соответствующий объем лите­ратурного произведения.

Первоначально такие произведения создавались по специальной гражданско-правовой проблематике, связанной, прежде всего, с отдель­ными видами обязательств. Таковы книги К. М. Варшавского «Подряды и поставки в Союзе ССР» (1925 г.), А. Г. Гусакова «Железнодорожное право по законодательству СССР» (1929 г.), М. М. Агаркова «Учение о ценных бумагах» (1927 г.) и др. Значительное внимание уделялось авторскому и изобретательскому праву, освещенному, например, в книгах И. Я. Хейфеца «Авторское право» (1931 г.) и «Основы патентного права» (1925 г.). Го­раздо позже появились крупные работы, посвященные праву собственно­сти. Капитальный труд А. В. Венедиктова «Государственная социалисти­ческая собственность» (1948 г.) был одновременно и первым опытом широкого, многопланового освещения как указанной специальной про­блемы, так и разработки общего учения о праве собственности. Напротив, наследственное право подвергается многостороннему научному анализу уже в монографиях 20-х годов, например, в книгах В. И. Серебровского «Наследственное право» (1925 г.) и А. А. Бугаевского «Советское наслед­ственное право» (1926 г.).

Со временем начинают появляться и крупные общетеоретические исследования. Сперва это были исследования, посвященные либо отдель­ным вопросам Общей части гражданского права[259], либо проблемам, имеющим общее значение для определенной совокупности гражданско­правовых институтов[260]. Издание книг такого характера не только не приос­тановилось, а значительно расширилось в последующие годы[261]. В даль­нейшем публикуются работы, в которых содержится анализ общей про­блематики гражданского права в целом[262], а также характеристика сущно­сти, задач и методов самой советской гражданско-правовой науки[263]. Среди этих работ особо выделяется монография С. И. Аскназий «Основные во­просы теории социалистического гражданского права» (1947 г.), в кото­рой наряду с разработкой общих категорий права собственности, обяза­тельственного права выдвигаются существенные для цивилистических исследований общеметодологические положения[264].

Помимо охарактеризованных, к теоретическим произведениям должны быть также отнесены исследования исторического плана, приурочиваются ли они к истории советского гражданского права в целом, как, например, книга Д. М. Генкина, И. Б. Новицкого, Н. В. Рабинович «История совет­ского гражданского права. 1917 - 1947» (1949 г.), или к истории его от­дельных институтов, опосредствующих деятельность определенного вида, как двухтомная монография А. В. Венедиктова «Организация государствен­ной промышленности в СССР» (т. I, 1957 г.; т. II, 1961 г.).

Критические произведения ставят своей задачей анализ выходящей литературы с точки зрения как ее достоинств, так и выявленных в ней недостатков. Наиболее типичная для них форма - индивидуальные и кол­лективные рецензии, публикуемые в юридических журналах или ученых записках (трудах) юридических учебных заведений и научно-исследо­вательских учреждений. Рецензии чаще всего посвящаются какой-либо одной анализируемой в них книге. Иногда публикуются рецензии, подвер­гающие комплексной критике несколько тематически связанных друг с другом и близких по времени издания работ[265]. В 20-х годах П. И. Стучка публиковал критические обзоры гражданско-правовой литературы, из­данной в рамках определенного периода[266]. Этот интересный опыт не во­шел, к сожалению, в традицию создания научно-критических произведе­ний по гражданскому праву, хотя его восприятие в современных условиях было бы весьма полезным для систематического показа в обобщенном виде новых веяний в науке, выдвигаемых ею проблем, возникающих дис­куссий.

Наряду с рецензиями и обзорами как важнейшей формой научно­критического творчества его результаты запечатлеваются также в публи­кациях, которые конспективно излагают итоги устного обсуждения выхо­дящих книг или научных докладов. При этом, поскольку критикуемой позиции нередко противопоставляется иное решение дискуссионного вопроса, то как рецензии, так и другие виды научно-критической литера­туры могут служить источником ценных положительных, иногда - весьма важных выводов. Достаточно в качестве примера сослаться на то, что такое сложное юридическое понятие, как непреодолимая сила, было впер­вые определено с помощью критерия случайно причинной связи Д. М. Ген­киным при обсуждении научного доклада одного из сотрудников сектора гражданского права ВИЮН[267], а впоследствии это определение, поддер­жанное одними учеными, явилось предметом критики со стороны других.

Научно-популярная литература имеет своей целью пропаганду пра­вовых знаний среди населения. Такая пропаганда осуществляется при помощи юридических словарей и справочников, популярных брошюр и газетных статей, а также помещаемых в газетах и иных изданиях консуль­таций по отдельным вопросам гражданского права (жилищному, изобре­тательскому праву и т. п.) или работ, освещающих в доступной для неспе­циалиста форме содержание советского гражданского права в целом. Наряду с познавательным назначением литература этого вида служит зачастую источником отыскания правильного практического решения вопросов, с которыми приходится сталкиваться гражданам, не являющим­ся юристами по специальности.

Нельзя, однако, не отметить, что популярные произведения совет­ских юристов знакомят читателя едва ли не исключительно с содержани­ем советского гражданского законодательства. Увлекательные работы о гражданско-правовой науке, подобные тем, которые освещают достиже­ния физики, биологии, математики и других естественных и технических наук, еще ожидают своих авторов. Создание таких работ необходимо не только в свете общих задач популяризации науки, но именно для разъяс­нения малоизвестного и нередко даже подвергаемого сомнению в обы­денном сознании научного содержания правоведения в целом, включая цивилистическую теорию как одну из его составных частей.

Как уже отмечалось, деление гражданско-правовых литературных источников на перечисленные виды в значительной мере условно. Есть работы, которые вообще нельзя подвести всецело под какую-либо одну из перечисленных классификационных рубрик. Но поскольку никаким иным способом многочисленную и обширную цивилистическую литературу обобщенно обрисовать невозможно, приходится оперировать классифи­кацией, единственное целевое назначение которой состоит в описании литературных источников советской гражданско-правовой науки. После выполнения этой задачи можно перейти к общей характеристике развития самой советской цивилистической мысли.

§ 2. Основные направления и этапы развития советской цивилистической мысли

Основные направления в развитии советской цивилистической мысли. Исходной проблемой, привлекшей к себе в первую очередь вни­мание советской цивилистической теории, была проблема самой сущно­сти советского гражданского права. При этом, если в первые годы после победы Октябрьской революции иногда отрицалась не только необходи­мость, но даже возможность его образования, то с переходом к нэпу почва для подобных сомнений полностью устраняется, а впоследствии получает научное обоснование как объективная необходимость гражданского права в условиях диктатуры пролетариата, так и свойственная ему социалисти­ческая сущность на всех этапах развития Советского государства.

Дальнейшее исследование той же проблемы шло по пути выявления признаков, с помощью которых гражданское право может быть отграни­чено от других отраслей советского права. Общепризнанным основанием его выделения становится в конечном счете предмет регулирования, т. е. совокупность регулируемых им общественных отношений, с привлечени­ем также в ряде литературных источников как вспомогательного критерия метода регулирования, т. е. тех специфических способов, которыми ха­рактеризуется воздействие гражданского права на его предмет.

Восприятие указанных критериев советской гражданско-правовой наукой сопровождалось большим разнообразием суждений относительно того, что представляет собой метод и, в особенности, предмет граждан­ско-правового регулирования. Неодинаковый подход к решению послед­него вопроса вызвал к жизни две теоретические концепции: теорию еди­ного гражданского права и теорию хозяйственного права как отрасли, отделенной от права гражданского. Получая несовпадающее проявление в различных исторических условиях, дискуссия вокруг этих двух концепций продолжается и в настоящее время.

В непосредственной связи с проблемой сущности советского граж­данского права находится вопрос о его составе.

Первоначально, при проведении первой кодификации советского гражданского законодательства, этот состав обрисовывался предельно широко с включением в сферу действия гражданского права всех имуще­ственных отношений советского общества, кроме основанных на власти и подчинении. Но по мере того, как все более широкий размах начало при­обретать трудовое, колхозное и земельное законодательство, картина существенно меняется. Сперва появляются теории гражданского (хозяй­ственного) права в широком и узком смысле, относившие трудовое, кол­хозное и земельное право лишь к гражданскому (хозяйственному) праву в широком смысле и трактовавшие гражданское (хозяйственное) право в узком или собственном смысле как систему юридических норм, не соеди­ненную с перечисленными законодательными ответвлениями. Затем гос­подствующим становится взгляд на трудовое, колхозное и земельное пра­во как на самостоятельные отрасли советского права. Когда же в совет­ской юридической науке было предложено различать основные и ком­плексные отрасли, некоторые авторы пришли к выводу, что гражданское право - одна из основных отраслей советского права, а трудовое, колхоз­ное и земельное право относятся к его комплексным отраслям.

Примерно аналогичную эволюцию, хотя и по иным соображениям, связанным с сущностью советской семьи и ее противоположностью семье в буржуазном обществе, претерпели взгляды на соотношение между со­ветским гражданским и семейным правом. Наряду с широким признанием семейного права самостоятельной отраслью советского права в некото­рых работах вплоть до самого последнего времени оно характеризуется либо как комплексная отрасль, либо как часть права гражданского.

Но если вопрос о сущности советского гражданского права и о его составе всегда находился в центре научного внимания, то этого нельзя сказать о других гражданско-правовых проблемах общего характера. Так, в литературе 20 - 30-х годов можно встретить суждения об отдельных элементах гражданского правоотношения (например, о его объекте), но не о гражданском правоотношении в целом, или об отдельных сторонах гражданско-правовой ответственности (вина и причинение, договорная дисциплина и т. п.), но не об ответственности по советскому гражданско­му праву, взятой в полном ее объеме. Многосторонние исследования на­званной и аналогичной тематики относятся к более поздним этапам раз­вития цивилистической теории в СССР.

Такое положение вполне закономерно. Оно объясняется внутренней логикой самой науки, объективной предопределенностью ее динамики.

В самом деле, понятие советского гражданского права и определение

его состава - это тот рабочий инструментарий, не овладев которым, об­ращаться к оценке отдельных частностей вообще невозможно. Поэтому каких бы обширных исследований их надлежащая разработка ни требова­ла, соответствующие попытки неизбежно приходилось предпринимать уже при закладывании фундамента советской цивилистической теории. Другое дело, насколько эти попытки были успешными в каждом отдель­ном случае. Но непрерывность научного прогресса в том как раз и состо­ит, чтобы отделять рациональное от ложного, а каждый правильно сде­ланный шаг включать в общее поступательное движение на пути познания истины.

Напротив, изучение других общецивилистических проблем не вызы­валось объективными потребностями изначального формирования совет­ской цивилистической мысли. И потому вместо непосредственного обра­щения к общему здесь можно было идти обычным для науки путем: к общему через изученное частное с последующим объяснением частного через познанное общее.

Весьма показателен в этом смысле процесс формирования общего учения о гражданском правоотношении. Такое учение нельзя было соз­дать раньше, чем подверглись разностороннему анализу конкретные гра­жданско-правовые институты. Но как только накопление конкретного материала достигло необходимого объема, доступ для создания этого учения был открыт. Последнее же в свою очередь оказало влияние не только на характер, но даже на структуру монографий, посвященных спе­циальной тематике. Если раньше такие исследования ограничивались изолированным освещением отдельного института или в лучшем случае сопоставлением его со смежными институтами, то начиная с 50-х годов они либо открываются общими суждениями о гражданском правоотноше­нии, либо органически вплетают их в конкретную ткань специального научного анализа. Вполне естественно также, что включение этой одной из наиболее общих проблем в орбиту непосредственного изучения само явилось толчком к расширению фронта научной дискуссии, распростра­нившегося теперь и на такие вопросы, как, например, вопрос о понятии гражданского правоотношения, его элементах, содержании отдельных элементов и др.

Сходная картина наблюдалась и в разработке общих категорий, от­носящихся уже не к гражданскому праву в целом, а к его внутренним структурным подразделениями - праву собственности, обязательственно­му праву и др.

На начальных стадиях развития советской цивилистической мысли понятия такого рода особого внимания к себе не привлекали, а если соот­ветствующие определения иногда в литературных источниках приводи­лись, то как разумеющиеся сами собой, в их, так сказать, традиционном виде. Так обстояло дело, например, с определением права собственности как простой совокупности трех правомочий собственника или договора как соглашения о гражданских правах и обязанностях и т. п. Встречались также случаи некритического перенесения на советскую почву буржуаз­ных юридических конструкций, например, проприетарной конструкции применительно к авторским правам или теории промышленной собствен­ности применительно к правам изобретателей. Как вполне объяснимый, хотя и совершенно неприемлемый, противовес подобным тенденциям им противопоставлялось стремление либо вовсе отказать советскому общест­ву в правовых феноменах, одноименных буржуазным (в области, напри­мер, наследования), либо начисто выхолостить из них какое бы то ни было юридическое содержание (в области, например, договорных отно­шений между социалистическими организациями).

Не в этом, однако, состояла магистральная линия развития советской цивилистической мысли, которая, находясь у самых своих истоков, сосре­доточивалась не столько на пригодных для любой формации общих де­финициях, сколько на выяснении сущности порожденных советским об­щественным строем новых явлений, требовавших создания адекватных им новых научных понятий. В поисках сущности этих явлений советская гражданско-правовая теория обращается также к пересмотру общих, при­вычных для гражданского права определений и, в противоположность понятиям буржуазной цивилистики, создает новую, научно обоснованную систему общецивилистических категорий.

Понятно, что центральное место среди таких явлений с самого нача­ла принадлежало государственной социалистической собственности, а главный вопрос, который в связи с ней возникал перед гражданско­правовой наукой, был вопрос о природе складывающихся внутри этой собственности отношений между госорганами, если принадлежит она единому субъекту - Советскому государству.

Уже сама постановка этого вопроса в 20-х годах была огромным на­учным достижением. Но дело не ограничилось его постановкой. В те же годы, наряду с другими, выдвигаются два противоположных подхода к его разрешению, противопоставляемые друг другу и в современной пра­вовой литературе: признание права собственности как за государством, так и за госорганами, с одной стороны, и объявление государства исклю­чительным собственником государственного имущества, с другой.

Последующее продвижение научной мысли в этом направлении ко­ренным образом изменило соотношение между двумя названными тео­риями: первая со временем уступает свое господствующее положение второй, получившей затем и прямое законодательное признание. Такой успех был подготовлен теоретическими изысканиями больших масшта­бов, позволившими освободиться от пробелов, вследствие которых эта теория оставалась почти незамеченной в предшествующие годы.

Самое уязвимое место этой теории в ее первоначальном варианте со­стояло в том, что она разрабатывалась вне всякой связи с критикой тради­ционного определения права собственности. А поскольку в отношении выделенного им имущества госорганы обладают теми же по наименова­нию правомочиями, что и собственники, признание за ними какого-то другого права, отличного от права собственности, не могло найти сколь­ко-нибудь существенной поддержки. Нужно было пересмотреть традици­онное определение права собственности, чтобы доказать возможность несовпадения этого права с обладанием правомочиями по владению, пользованию и распоряжению имуществом.

Так изучение специальной проблемы - права государственной собст­венности - подводит исследование к необходимости образования нового общенаучного понятия - понятия права собственности. И как только такая необходимость назрела, вопрос об общем понятии права собственности превращается в предмет самостоятельного научного анализа либо привле­кается в качестве обязательной предпосылки рассмотрения отдельных видов и форм собственности, существующих в СССР.

Параллельный процесс развертывался в связи с другой важнейшей проблемой гражданского права - проблемой гражданской правосубъект­ности.

Согласно традиционным взглядам, гражданская правосубъектность есть следствие юридической персонификации собственника. Госорганы потому и объявлялись собственниками закрепленного за ними имущества, что иначе, оставаясь на почве традиционных взглядов, было бы невоз­можно обосновать их гражданскую правосубъектность. В том, что уже в 20-х годах выявляется противоречие между гражданской правосубъектно­стью госорганов и отношениями с их участием, основанными на государ­ственной собственности, - несомненная заслуга советской цивилистиче- ской мысли этого периода ее развития. Но решалось замеченное ею про­тиворечие однолинейно - только на путях признания собственниками в определенном смысле также самих госорганов. Ученые, иначе трактовав­шие имущественные права госорганов, к анализу их гражданской право­субъектности тогда еще вовсе не обращались.

Такой совместный анализ - результат научных поисков более позд­него времени, когда наряду с разработкой нового определения права соб­ственности существенным изменениям подвергаются укоренившиеся взгляды на гражданскую правосубъектность. И подобно тому, как была доказана необязательность совпадения триады правомочий с правом соб­ственности, обосновывается возможность образования гражданской пра­восубъектности в связи не только с правом собственности, но и с иными имущественными предпосылками. Важно лишь, чтобы эти предпосылки во всех без изъятия случаях обеспечивали установление гражданско­правовых связей между имущественно обособленными лицами, а сами гражданско-правовые отношения соответственно их общественной при­роде всегда выступали как отношения по меньшей мере двусубъектные.

Тем самым и изучение такой специальной проблемы, как юридиче­ская личность социалистических госорганов, своим логическим последст­вием имело гораздо более широкие обобщения, распространявшиеся на гражданскую правосубъектность в целом. На почве такого обобщенного анализа появляются теории, рассматривающие гражданскую правосубъ­ектность исходя одновременно из ее социальной сущности и юридическо­го содержания, проявления в ней как определенных общественно­юридических качеств гражданской правоспособности и дееспособности. В тесной связи с этим анализом развивались и различные взгляды на при­роду юридического лица, отличающиеся друг от друга не столько по ха­рактеристике его экономической сущности, сколько по обрисовке круга конкретных общественных отношений, которые в категории юридическо­го лица получают свое выражение.

Одним из коренных понятий гражданско-правовой науки является понятие договора, судьба которого в советской цивилистической теории тоже складывается под непосредственным воздействием специфически социалистического явления - планово-хозяйственного договора.

Это явление привлекло к себе научный интерес задолго до того, как оно откристаллизовалось в широко применяемых, развитых и вполне сложившихся юридических формах. Специально посвященные ему рабо­ты публикуются уже в 20-х годах. И дело не только в том, что еще в зача­точных своих стадиях плановый договор становится предметом интен­сивного изучения, а в том, главным образом, что тогда же были определе­ны и абстрактно возможные варианты соотношения плана и договора.

Вместе тем приходится констатировать, что привычные представления сказались здесь с гораздо большей силой, чем во многих других случаях. Под их влиянием, а также под воздействием зародившихся тогда ошибоч­ных воззрений на план как орудие вытеснения права подлинно договор­ные отношения вообще отрицались там, где заключение договора предпи­сывалось плановым заданием.

Понадобилось более или менее длительное время, чтобы накоплен­ный практический опыт позволил преодолеть эти неправильные взгляды. Необходимо было также по-иному подойти к общему учению о договоре, как о двустороннем волевом акте и уже на этой, общетеоретической, ос­нове выявить договорную природу соглашений, в которые стороны всту­пают во исполнение обязательных для них плановых предписаний. Но если эта задача может теперь считаться решенной, то вопрос о соотноше­нии плана и договора приобрел в наши дни еще большую остроту, чем в условиях, когда цивилистическая мысль впервые обратилась к его разре­шению.

Изучение плановых договоров явилось также стимулом для разра­ботки большого числа общих положений советского обязательственного права. Один из таких примеров - общие положения о гражданско-право­вой ответственности.

Если вначале единственно приемлемым основанием гражданско­правовой ответственности в советском обществе объявлялся принцип причинения, а в дальнейшем делались попытки дополнить его принципом вины, то с появлением плановых договоров вновь генерализируется прин­цип причинения. Но именно плановые договоры в связи с задачами по­следовательного осуществления хозяйственного расчета потребовали перехода к принципу вины, чем было предопределено придание ему зна­чения общего основания ответственности по советскому гражданскому праву. Опросредствуемая плановыми договорами хозяйственная практика породила также необходимость разработки разветвленной системы юри­дических санкций, в результате анализа и классификации которых подго­товляется база для образования самого понятия гражданско-правовой ответственности в отличие от иных средств правового принуждения, ко­торые мерами ответственности не являются.

Наука советского гражданского права как отрасль советской право­вой науки входит составной частью в многоотраслевую систему знаний о советском обществе. Поэтому происходящие в нем социально-экономи­ческие сдвиги не могут не отражаться на проблематике советской граж- данско-правовой науки, переломное значение для которой имела победа социализма в нашей стране.

Происшедшие в связи с этим всемирно-историческим событием об­щественные, экономические и политические преобразования вызвали ряд существенных изменений в составе советского гражданского законода­тельства. Исчезает частнокапиталистическая и сводится на нет частнотру­довая собственность, а одновременно не только расширяется сфера дейст­вия права государственной и права кооперативной собственности, но и окончательно складывается право колхозной собственности и право личной собственности советских граждан, укрепляется правовое, в том числе граж­данско-правовое положение личности в СССР. Это вызывает необходи­мость более углубленного и детального анализа права государственной собственности, всестороннего развития теории права кооперативно-колхоз­ной собственности и создания учения о праве личной собственности, со­средоточения внимания, наряду с имущественными, также на личных правах граждан и переключения центра тяжести на те конкретные граж­данско-правовые формы (договоры розничной купли-продажи, бытового заказа, бытового проката, жилищного найма и др.), которые служат непо­средственному удовлетворению их материальных и культурных потреб­ностей.

Утверждение безраздельного господства социалистической собст­венности и основанной на ней социалистической системы хозяйства ин­тенсифицирует законотворчество Советского государства по урегулиро­ванию хозяйственной деятельности предприятий и организаций. Создает­ся большая группа новых гражданско-правовых институтов - хозяйствен­ные договоры, каждый из которых становится предметом самостоятель­ного исследования, непрерывно возрастающего по своим объемам и уси­ливающегося по своей глубине. Появляются новые научные понятия, раскрывающие сущность отдельных хозяйственных договоров (поставки, подряда на капитальное строительство и др.) или выражающие свойст­венные им общие принципы (реальное исполнение, договорная дисцип­лина и др.). Этот процесс, развитие которого продолжается и в современ­ных условиях, обнаруживает вызывающую сомнение у одних и настойчи­во обосновываемую другими учеными тенденцию к вычленению в рамках общей теории обязательственного права относительно самостоятельного учения о хозяйственных договорах.

Становящееся с победой социализма одним из его ведущих принци­пов гармоническое сочетание личных и общественных интересов вызыва­ет со стороны как гражданского законодательства, так и советской циви- листической науки изменение оценки многих гражданско-правовых явле­ний. Если в переходный период от капитализма к социализму авторские права квалифицировались в качестве исключительных с точки зрения возможности их использования самим автором в форме частного пред­принимательства, то после ликвидации частной собственности либо вовсе отрицается исключительная природа этих прав, либо их исключитель­ность толкуется только в смысле и в пределах неотделимости от личности создателя произведения. Если патентная охрана изобретательских прав, пока она имела всеобщее значение, не устраняла чисто формальных пово­дов для квалификации этих прав по искаженной аналогии с правом собст­венности, то переход к авторским свидетельствам, получившим преиму­щественное применение, не оставил даже сугубо внешних, ошибочно понятых оснований для подобной теоретической конструкции. Если в условиях существования частной собственности еще и можно было пред­полагать, что наследственное право столь же преходяще для государства пролетарской диктатуры, как и частная собственность, то со времени, когда наследование превратилось в исключительную форму посмертного правопреемства в отношении личной собственности, акцент научной ар­гументации перемещается на обоснование необходимости расширения и упрочения наследственных прав советских граждан.

Но и в пределах каждого из двух основных этапов развития совет­ского общества - переходного периода от капитализма к социализму и периода победившего социализма - состояние регулируемых граждан­ским правом общественных отношений не остается неизменным. Уходят в прошлое одни и появляются новые конкретные социальные образова­ния, требующие теоретического осмысления и законодательного отраже­ния, а вследствие этого некоторые проблемы утрачивают былую актуаль­ность, другие же выдвигаются на передний план и приобретают первосте­пенную значимость.

Так, в гражданско-правовой литературе 20-х годов большое место отводилось различным видам товарищества - начиная от простого и кон­чая акционерным. Поскольку одновременно с ликвидацией частной соб­ственности была упразднены и частные товарищества, освещение соот­ветствующих норм в монографической литературе вовсе прекратилось, а в литературе учебной сохраняется лишь изложение правил, касающихся простого товарищества, с оговоркой о скромных границах их практиче­ского применения. Но начиная с середины 50-х годов положение сущест­венно меняется. Коллективное строительство многоквартирных жилых домов на праве личной собственности, хотя и не получило ожидаемого практического распространения, юридически значительно расширило возможную сферу использования договора о простом товариществе. В те же годы происходит активный процесс формирования нового обществен­ного явления - межколхозных производственных связей с образованием на их основе межколхозной собственности. Возникла поэтому необходи­мость выявить природу самой межколхозной собственности и определить характер юридических оснований ее установления. В результате нахо­дившийся на грани отмирания договор в своем измененном качестве и под другим наименованием (договор о совместной деятельности) вновь появляется как на страницах юридической литературы, так и в тексте новейшего советского гражданского законодательства.

Нечто подобное происходило также с правовыми вопросами жилищ­но-строительной кооперации, которые потеряли свое значение после пре­образований, проведенных в 1937 г., и приобрели огромную актуальность вследствие развертывания кооперативного жилищного строительства в 50-е и последующие годы; или с правом собственности граждан на жилые строения, которое отступало на задний план в условиях существования права застройки, а с упразднением этого права в 1948 г. становится одной из центральных проблем в исследованиях, посвященных личной собст­венности и ее правовому режиму.

Важную роль в определении направленности научно-цивилистичес- кого творчества играют государственные организационные преобразо­вания, затрагивающие сферу общественных отношений, которые обра­зуют предмет гражданско-правового регулирования. В то время, напри­мер, как синдицирование государственной промышленности, прово­дившееся в 1928 г., потребовало тщательного изучения хозяйственных объединений типа синдикатов, образование фирменных объединений в конце 50-х - начале 60-х годов вызвало к жизни многочисленные теоре­тические разработки, посвященные основным их видам и разновидно­стям. Если вплоть до конца 20-х годов общие положения о порядке за­ключения договоров не шли дальше категорий оферты и акцепта, то с введением договорных кампаний в начале 30-х годов ставятся уже во­просы, связанные с определением природы преддоговорных отношений и преддоговорного арбитража, обоснованием обратной силы заключен­ных хозяйственных договоров, выявлением момента, с которого они мо­гут считаться заключенными, и т. п. Кредитная реформа 1930 - 1931 гг. привела к исключению векселя из внутреннего оборота страны, что не могло не повлечь за собой существенного сужения объема научного анализа, обращенного к ценным бумагам этого вида. Но она вместе с тем породила новую проблематику, обусловленную установлением пря­мого банковского кредитования социалистических организаций и спе­циальных расчетных правоотношений между ними, к скрупулезному исследованию которых цивилистическая наука обращается с тех пор неизменно и систематически.

Между государственными организационными преобразованиями и выводами гражданско-правовой науки существует не только прямая, но и обратная связь, когда законодательно осуществляемые мероприятия пред­восхищаются цивилистической теорией и обосновываются ею. Так об­стояло, в частности, с внедрением хозрасчета в деятельность проектных организаций, перестройкой оснований ответственности в отношениях по грузовым перевозкам, изменением законодательного регулирования от­ветственности за вред, причиненный актами власти, и др.

Одним из наиболее ярких проявлений как прямой, так и обратной за­висимости между ними могла бы служить хозяйственная реформа, про­возглашенная в 1965 г. Необходимость изменения правового положения государственных предприятий, расширения их самостоятельности, укреп­ления хозрасчета и усиления ответственности за исполнение хозяйствен­ных обязательств обосновывалась гражданско-правовой литературой в продолжение ряда лет, предшествовавших реформе. Соответствующая аргументация выдвигалась и в работах советских экономистов, а также представителей других отраслей юридических знаний, особенно в работах советских административистов. Вполне естественно, что самый факт про­ведения реформы, закрепленные в законодательстве о ней важные поло­жения принципиального порядка послужили в свою очередь ориентиром для устремления научных изысканий к тому, чтобы содействовать выбору оптимальных форм организации отношений между предприятиями и пла­нирующими органами, как и между самими предприятиями.

Чем значительней расширялась и углублялась область цивилистиче- ских исследований, тем большей специализации внутри гражданско­правовой науки это требовало от ее представителей. Вначале внутриот­раслевая научная специализация распространяется на такие своеобразные и специфические структурные подразделения гражданского права, как, например, правоотношения по грузовым перевозкам или страхованию, авторское, изобретательское, наследственное право. Затем она начинает охватывать различные виды хозяйственных договоров, право собственно­сти и его защиту, деликтные обязательства или даже такую их составную часть, как обязательства по возмещению вреда, причиненного личности. Впоследствии узкой специальностью ученых становятся и отдельные тесно связанные друг с другом общие проблемы гражданского права. В этом смысле пути развития цивилистической науки разделяют судьбу всех других бурно развивающихся отраслей человеческих знаний. На достиг­нутом ею уровне универсальных цивилистов не может быть в такой же мере, как нет теперь универсальных физиков, математиков или биологов. Не устраняя необходимости справедливой оценки индивидуального вкла­да, вносимого каждым ученым, советская теория гражданского права с точки зрения ее перспектив предстает как совокупный результат коллек­тивного творчества в самом широком значении этого слова.

К тому же такое творчество лишь в сравнительно небольшом числе случаев остается собственно цивилистическим по своему непосредствен­ному содержанию: при изучении, например, гражданско-правовых сделок, виндикационного иска или применяемых в отношениях между граждана­ми договоров. Как общее правило, предмет научного анализа, взятый в его целостном виде, включает в себя разнородные по их отраслевому характеру элементы. Даже такое, казалось бы, сугубо гражданско­правовое образование, как юридическое лицо, своим происхождением обязано соответствующим актам административного права (распоряди­тельным, разрешительным, регистрационным), отвлекаться от которого нельзя и при создании работ чисто цивилистического плана. И если, наря­ду с гражданско-правовыми, в работе решаются проблемы иной отрасле­вой принадлежности, то при определенном их соотношении меняется научный профиль произведения: оно перестает быть цивилистическим и становится комплексным исследованием.

Особую необходимость в таких исследованиях испытывает правовое регулирование хозяйственной деятельности социалистических организа­ций, юридическое опосредствование которой опирается на самое тесное сочетание институтов административного и гражданского права. В этой именно области и появляются первые образцы исследований такого рода, относящиеся к началу 30-х годов и посвященные внедрению полного хозрасчета в государственных промышленных предприятиях, а также внутреннего хозрасчета в их цехах, участках, бригадах и других подразде­лениях. Комплексные разработки, численность которых впоследствии существенно возросла, не исключают необходимости в параллельном освещении однопорядковой внутриотраслевой тематики. Об этом свиде­тельствует, например, написание работ о поставках наряду с работами о материально-техническом снабжении или выход в свет монографий как о договорах грузовых перевозок, так и в целом о транспортном праве. Не нужно также смешивать комплексность исследования с избранными мас­штабами его осуществления. Как показывает опыт последнего времени, эти масштабы могут быть сравнительно ограниченными, обнимая не всю область материально-технического снабжения, а лишь планирование по­ставок, не транспортное право целиком, а только формирование плана перевозок и основанных на нем обязательств. Независимо от его масшта­бов исследование становится комплексным, если оно ведется с позиций не какой-либо одной отрасли права, а межотраслевого регулирования взятых в качестве объекта научного анализа взаимосвязанных общественных отношений.

Как комплексные, так и цивилистические внутриотраслевые разра­ботки имеют свои преимущества и недостатки в сравнении друг с другом. Первые позволяют рассмотреть предмет с разных сторон, но неизбежно оставляют вне пределов своего внимания многочисленные частности, тогда как вторые обеспечивают детальное изучение предмета, но не в многогранном плане, а только в определенной плоскости. Поэтому нельзя отдать предпочтение ни одной из них. Потребность в правильном сочета­нии исследований обоих типов предопределяется тем, что правовые от­расли, с одной стороны, самостоятельны, а с другой, входят в единую систему советского права, точно так же, как регулируемые ими общест­венные отношения не только отдифференцированы, но и объединены друг с другом. Вследствие этого обособление юридических знаний различных видов столь же существенно, как и их единство, а совокупное использова­ние выводов смежных наук в такой же мере не означает их слияния, в какой существующая между ними взаимосвязь не устраняется своеобра­зием закономерностей, изучаемых каждой наукой.

Благодаря такой взаимосвязи цивилистическая теория обогащается выводами других юридических наук и в то же время своими достижениями содействует развитию этих наук. Достаточно напомнить, например, о влия­нии, оказанном гражданско-правовым учением о государственных юриди­ческих лицах на исследование проблем госорганов в административном праве, или о роли, которую цивилистический анализ плановых предпосылок хозяйственных обязательств сыграл в административно-правовом освеще­нии вопросов планового руководства социалистическим народным хозяйст­вом. Необходимо также подчеркнуть, что многочисленные общие катего­рии, такие, как понятие права собственности и определение отдельных его видов, существующих в СССР, понятие права оперативного управления, договора и т. д. в земельном, колхозном, трудовом праве и других смежных науках самостоятельно не разрабатываются, а черпаются ими из науки гра­жданского права. Исторически положение сложилось таким образом, что и некоторые вопросы общей теории права (соотношение права и экономики, воля в праве, правоотношение, субъективные права и др.), прежде чем они подверглись обобщенному изучению, приходилось ставить и определенным образом решать в связанных с ними по тематике цивилистических произве­дениях. Большие успехи, достигнутые впоследствии наукой общей теории права, позволяют теперь во многих случаях в работах по гражданскому праву непосредственно опираться на ее положения, как и, в свою очередь, выводы гражданско-правовой науки широко используются для общетеоре­тических обобщений.

Советская наука гражданского права опирается на науку диалекти­ческого материализма как на свою философскую, методологическую основу. Метод материалистической диалектики имеет для цивилистиче- ского анализа всеобщее значение. Но он применяется здесь в своем специфическом виде, соответственно особенностям самого предмета изучения, чем и обусловливается необходимость специальной разработ­ки проблем методологии цивилистических исследований (принципы образования гражданско-правовых научных понятий, пределы отраже­ния в них экономического содержания и правовой формы, пути позна­ния конкретного и выявления общего и т. д.). Теория гражданского права включает также в свой состав тематику либо одноименную фило­софской (например, причинная связь), либо определенным образом преломляющую в себе общефилософские выводы (например, понима­ние вины в связи с философским учением о свободе воли). Научная дискуссия по проблемам такого рода является поэтому гражданско­правовой и философской одновременно.

Многие вопросы гражданского права не могли бы быть решены без использования положений: психологии - при исследовании, например, целенаправленных волевых актов; логики - при формировании понятий и систематизации изучаемого материала; истории - при прослеживании путей развития гражданского законодательства; познанных законов тех­нического (при обосновании сущности изобретательского права), научно­го (при выявлении природы права на научное открытие) и других видов творчества (при раскрытии содержания авторского права).

Но поскольку предметом гражданско-правового регулирования яв­ляются, главным образом, социалистические имущественные отноше­ния, особенно тесные связи существуют между гражданско-правовой и экономической наукой. Самое понятие имущественных отношений об­разуется на базе понятия экономических отношений или во всяком слу­чае с его использованием. При выделении той части имущественных отношений, которая включается в сферу действия гражданского права, также привлекаются соответствующие экономические категории: стои­мостная форма, имущественная обособленность и т. п. Для выявления сущности государственных юридических лиц из экономической науки берется учение о хозрасчете, для объяснения необходимости планово­договорного оформления обязательственных отношений между социа­листическими организациями - учение об экономических законах со­циализма и их взаимодействии, для обоснования принципа полного возмещения причиненных убытков - учение о стоимостной эквивалент­ности и т. п. Понятно поэтому, что успехи цивилистической науки во многом зависят от достижений науки экономической, а решение ряда кардинальных проблем организации советской экономики (например, проблемы реализации, закрепления экономических стимулов, построе­ния имущественных санкций и т. п.) неосуществимо вне совместного творчества цивилистов и экономистов.

Вместе с тем в своем историческом развитии советская гражданско­правовая теория достигла таких результатов, которые не могли оставаться незамеченными наукой экономической. Цивилистам принадлежит заслуга размежевания собственности как экономического и права собственности как юридического явления при одновременном обнаружении субордина­ционной связи между ними. Они были пионерами в выявлении отличия экономических отношений с участием государства от тех, в качестве уча­стников которых выступают государственные предприятия и хозяйствен­ные организации. В связи с изучением сущности гражданского оборота в литературе по гражданскому праву уделяется большое внимание опреде­лению границ оборота экономического. Соотношение между гражданско­правовой формой и экономическим содержанием как в общем его виде, так и применительно к отдельным институтам занимает в цивилистиче- ских работах одно из центральных мест.

Уже самый общий обзор основных направлений развития цивили- стической мысли в СССР позволяет судить о многообразии затрагивае­мых ею вопросов, многочисленности сформулированных благодаря ее поискам научных положений, многогранности выводов, к которым она пришла в непрекращающемся процессе познания своего предмета. Осве­тить все ее достижения в исторической перспективе и ретроспективе - задача, едва ли осуществимая в рамках одного исследования[268]. Приходится поэтому ограничиваться наиболее существенной тематикой, объединяю­щейся вокруг четырех основных проблем: сущность советского граждан­ского права, гражданская правосубъектность, право собственности и обя­зательственные отношения (главным образом договорные обязательства). В настоящем издании будут рассмотрены лишь две первые проблемы - общее учение о советском гражданском праве и учение о гражданской правосубъектности. Однако прежде, чем перейти к выполнению этой задачи, нужно определить общую периодизацию истории советской науки гражданского права.

Основные этапы развития советской цивилистической мысли.

Если периодизация истории советского права вообще, в том числе совет­ского гражданского права, проводится в большом числе самых разнооб­разных произведений, то этого нельзя сказать о периодизации истории советской юридической науки, включая науку цивилистическую. Объяс­няется такое положение почти полным отсутствием работ, специально посвященных развитию советского правоведения или его отдельных от­раслей. Но в той мере, в какой эта проблематика привлекала к себе вни­мание, относящиеся к ней определенные конструктивные суждения все же были выдвинуты.

Так, И. В. Павлов, имея в виду советскую юридическую науку в це­лом, полагал, что в ее истории могут быть выделены пять основных эта­пов: 1) с начала революции до 1925 г.; 2) с 1925 по 1930 г.; 3) с 1930 по 1936 г.; 4) с 1936 по 1952 г.; 5) с 1953 г. и в продолжение последующих лет[269]. Едва ли не каждый рубеж, отмеченный И. В. Павловым, имел этап­ное значение для развития Советского государства и общества. Трудно, однако, сказать, какие сдвиги произошли в самой юридической науке на границе 1925 и 1926 гг. или 1929 и 1930 гг., чтобы можно было эти годы рассматривать как завершающие один и открывающие новый период научно-юридического творчества.

Как правильно указывает О. А. Красавчиков, периодизацию развития гражданско-правовой науки по основным этапам социально-политической истории нашего общества или истории советского гражданского законо­дательства можно использовать только для выявления соответственно социально-политической действенности этой науки или ее роли в совер­шенствовании гражданского закона и практики применения последнего. Но так как задача состоит в периодизации развития самой науки, обла­дающей по отношению к своему предмету известной самостоятельно­стью, в ее собственной истории и должны быть обнаружены рубежи, на которые такая периодизация только и может ориентироваться[270]. Правда, из числа возможных причин, создающих необходимость особой периодиза­ции истории юридической науки, О. А. Красавчиковым упоминаются только те, которые вызывают ее отставание от развития государства и права.

Очевидно, однако, что если бы наука (оставляя в стороне науку исто­рическую) всегда лишь отставала от своего предмета и никогда не опере­жала, не предвидела и не предсказывала его исторических тенденций, она вообще перестала бы быть наукой. Автор, впрочем, оговаривается, что «круг причин, по которым история юридической науки может не совпа­дать хронологически с периодами общегражданской (политической) ис­тории и периодами развития законодательства, достаточно широк: здесь имеет место действие как объективных, так и субъективных факторов»[271]. Но что такое несовпадение, вызываемое и отстаиванием науки и опере­жающим ее движением, неизбежно, - не должно вызывать никаких со­мнений.

Опираясь на формулированные им исходные положения, сам О. А. Кра­савчиков предложил для советской гражданско-правовой науки следую­щую периодизацию:

1) период становления (1917 - 1922), к концу которого происходит переход к нэпу, принятие ГК РСФСР, появление первых его комментари­ев и первых сравнительно крупных исследований гражданского законода­тельства;

2) период первоначального развития (1923 - 1936), который распада­ется на два этапа - «этап борьбы на два фронта» (1923 - 1928/30), т. е. с буржуазным и нигилистическим отношением к советскому гражданскому праву, и «этап хозяйственно-правовой концепции» (1928 - 1936/37);

3) период стабилизации (1936/37 - 1956), характеризующийся тем, что гражданско-правовой наукой были выброшены «за борт» буржуазные и мелкобуржуазные концепции, она стала целиком и полностью на проч­ные методологические рельсы марксизма-ленинизма, покончив с различ­ного рода методологическими шатаниями;

4) период дальнейшего развития (начиная с 1956 г.)[272].

Не говоря о сомнениях, вызываемых описанием сложившейся в каждом периоде фактической ситуации, обращает на себя внимание постоянное изменение критериев, сообразно с которыми выделяются различные периоды. Первый период связывается с появлением ГК, комментариев к нему и первых крупных исследований; второй - внача­ле с борьбой против враждебных и ошибочных концепций, а затем с господствующим взглядом на сущность советского гражданского права; третий - с методологическим состоянием цивилистической науки; чет­вертый - только с тем, что завершение третьего периода отнесено к 1956 г. Едва ли, однако, допустимо строить периодизацию с помощью «скользящего» основания. Не нужно забывать, что периодизация - один из видов классификации. Особенность ее состоит лишь в том, что при помощи периодизации систематизируются однопорядковые факты, от­деленные друг от друга не в пространстве, а во времени. В границах отмеченной особенности для периодизации обязательно распростра­няющееся на всякую систематизацию общее правило относительно единства критерия ее построения. Вопрос лишь в том, какой именно фактор должен быть избран в этом качестве.

Казалось бы, проще всего пойти по пути группировки конкретных проблем, сменявших друг друга на переднем плане науки с переходом от одних исторических условий к другим. Но на этом пути исследователя подстерегают неодолимые препятствия, связанные с тем, что имеются проблемы, вообще никогда не утрачивавшие своей актуальности, и суще­ствуют периоды, в которые с одинаковой интенсивностью разрабатывает­ся множество разнообразных проблем. К тому же отображение пережито­го наукой исторического процесса требует, чтобы была нарисована общая его картина, а не только сопровождавшие этот процесс пусть и очень

важные, но не более чем отдельные и притом зачастую разрозненные эпизоды. А такая задача осуществима лишь при использовании возможно более общего критерия, обнимающего гражданско-правовую науку в це­лом и позволяющего в границах целого переносить акцент на любые ча­стные проблемы, вокруг которых преимущественно концентрировались научные исследования того или другого исторического периода. Самым общим для цивилистической науки является учение о сущности граждан­ского права. Поэтому в основу периодизации ее истории и должно быть положено разграничение отдельных периодов сообразно с тем, какая именно концепция гражданского права утвердилась как господствующая в каждом из них.

Преимущества этого критерия определяются его всеобщностью, ибо совершенно исключено такое положение, когда бы господствующие взгляды на сущность конкретного гражданско-правового института про­тиворечили столь же господствующим представлениям о природе самого гражданского права. Известно, например, что в условиях, когда многие цивилисты в трактовке гражданского права разделяли меновую концеп­цию, государственные юридические лица чаще всего трактовались как товарные собственники закрепленного за ними государственного имуще­ства. И лишь после полного отказа от этой концепции начинает пробивать себе дорогу иное понимание названного конкретного правового явления. Аналогичные сдвиги переживала и эволюция взглядов на многие другие гражданско-правовые феномены, а значит, использование предлагаемого критерия позволяет применить в принципе единую периодизацию как к истории советской цивилистической мысли в целом, так и к развитию входящих в ее состав учений об отдельных гражданско-правовых инсти­тутах и отношениях.

Помимо всеобщности, указанный критерий обладает еще и тем достоинством, что с его помощью может быть прослежена зависимость периодизации истории советской цивилистической науки от историче­ских процессов, происходивших в Советском государстве и обществе. В самом деле, какими бы недостатками ни страдало то или иное учение о сущности советского гражданского права, добиться на определенном историческом этапе преобладающих позиций в науке оно могло лишь благодаря ориентации на преобладающие явления в реальной действи­тельности. Так было, например, при военном коммунизме, когда почти полное свертывание гражданского оборота рассматривалось как нор­мальное состояние для всего послереволюционного периода, или при нэпе, когда частноправовые отношения возводились в ранг единственно возможной основы формирования гражданского права в государстве диктатуры пролетариата. Если же господствующие в учении о сущности гражданского права взгляды не только опираются на реальную общест­венную ситуацию, но и правильно отражают ее, лишь изменение самой этой ситуации способно побудить к коррективам, вносимым в сформи­ровавшиеся теоретические построения. И поскольку обусловленный таким учением критерий кладется в основу периодизации, она не может строиться иначе, как путем отражения важнейших этапов развития са­мой науки и определяющих это развитие социально значимых объек­тивных факторов.

Сообразно со сказанным периодизация развития цивилистической мысли в СССР должна строиться следующим образом:

1. От победы революции до 1921 г., когда товарные отношения свелись к предельному минимуму и широкое распространение получила идея прямого (безденежного, бестоварного) распределения, а потому надобность в гражданском праве вовсе отрицалась.

2. С 1922 по 1928 г., когда массовидными становятся частнотовар­ные отношения, под углом зрения которых рассматриваются и имущест­венные отношения с участием государственных хозяйственных организа­ций, не опиравшиеся еще сколько-нибудь широко на акты планирования как на свое непосредственное юридическое основание, а вследствие этого преобладающе место в науке занимала меновая концепция.

3. С 1929 по 1937 г., когда на первое место выдвигаются планово­хозяйственные отношения между социалистическими организациями и их находящаяся под воздействием плана деятельность по обслуживанию населения при одновременном вытеснении из оборота частнотоварных отношений, что послужило почвой для утверждения в науке концепции хозяйственного права.

4. С 1938 по 1955 г., когда планово-хозяйственные отношения дос­тигают такой степени зрелости, что все более явственно обнаруживается сочетание в них плановых и стоимостных начал, приводящее к переос- мысливанию роли и назначения гражданского законодательства, к отказу от концепции хозяйственного права и переходу науки на позиции учения о едином гражданском праве социалистического общества.

5. С 1956 г. и в последующие годы, когда в поисках оптимальных форм управления социалистическим хозяйством производится пере­стройка этого управления, которая, при всем разнообразии отдельных ее видов, преследует единую цель - превратить экономическую заинте­ресованность производственных коллективов в один из решающих мо­тивов их деятельности по выполнению народнохозяйственного плана. Это обусловливает усиление роли социалистических товарно-денежных отношений при правильном сочетании планирования с собственным почином исполнителей плана, но в то же время порождает еще более тесное, чем в предшествующие годы, органическое переплетение пла­новых отношений с отношениями стоимостными. В результате, наряду с упрочением теории единого гражданского права, появляются предпо­сылки, определенная оценка которых приводит в новых условиях к воз­рождению в обновленном варианте теории хозяйственного права[273].

Эта периодизация и кладется в основу дальнейшего изложения.

ГЛАВА II

<< | >>
Источник: Иоффе О. С.. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйствен­ного права». 2009

Еще по теме ГЛАВА I ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА § 1. Источники советской цивилистической теории:

  1. § 1. ИСТОЧНИКИ СОВЕТСКОЙ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
  2. ЦИВИЛИСТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА ПРОМЫШЛЕННОГО КАПИТАЛИЗМА[54] 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
  3. 10.3. Общая характеристика основных источников права
  4. § 1. Сирийские источники: общая характеристика
  5. 7. Источники права: понятие, виды, общая характеристика.
  6. 1. Общая характеристика теории государства и права
  7. Общая характеристика средневековых источников и методов их изучения
  8. § 2. Общая характеристика основных источников международного инвестиционного права.
  9. 34.Общая характеристика источников права Великого Княжества Литовского.
  10. § 2. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ СОВЕТСКОЙ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
  11. Иерархия источников исполнительного права(общая характеристика).
  12. ХАРАКТЕР и источники ПРАВА ДРЕВНЕй ИНДИИ. ЗАКОНЫ МАНУ: ОБЩАЯ ХАРАКТЕРиСТиКА.
  13. 4. Общая характеристика методологии теории государства и права
  14. Источники дисциплины: «Процессуальные особенности рассмотрения отдельных категорий гражданских дел» (общая характеристика).
  15. Раздел 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА КАК НАУКИ И УЧЕБНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ
  16. С учётом неоднозначной оценки советского периода истории важ­ность приобретает вопрос о нравственно-правовых характеристиках пра­восознания советского народа.