<<
>>

ГЛАВА IV ОБЪЕКТ. ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ВЕЩЕЙ И ИХ СВОЙСТВ

Обращаясь к анализу объекта прав как одного из элементов граждан­ского правоотношения, следует иметь в виду, что этот анализ не исчерпы­вается разрешением вопроса об определении общего понятия правового объекта, а предполагает разрешение ряда других вопросов, являющихся зачастую гораздо более сложными и потому вызывающих серьезные тео­ретические разногласия в советской юридической науке.

Определение общего понятия правового объекта составляет лишь первый шаг на пути к разрешению проблемы в целом. Вслед за этим должен быть установлен круг явлений внешнего мира, которые охватываются общим понятием объекта права, а также разрешен вопрос о том, является ли объект необ­ходимым элементом правоотношения и могут ли существовать безобъ­ектные права и безобъектные правоотношения. Далее, если объектом мо­гут обладать и правомочие, и обязанность, и правоотношение в целом, то естественно, возникает вопрос о том, существует ли различие между объ­ектом правоотношения и объектами правомочий и обязанностей как его отдельных элементов.
Наконец, поскольку понятие «объект» употребляет­ся и в субъективно-правовом (объект субъективного гражданского право­мочия) и в объективно-правовом (объект гражданско-правовых норм) смысле, наряду с достаточно четким разграничением понятий обоего ро­да, должна быть также выявлена существующая между ними взаимосвязь и взаимная зависимость.

Значение этих вопросов тем более велико, что, получая зачастую противоположное разрешение у различных авторов, они обусловливают, в свою очередь, и различный подход к некоторым специальным проблемам науки советского гражданского права.

1

Обычно объект права рассматривается прежде всего как один из элементов гражданского правоотношения и исследуется, главным обра­зом, в этом своем качестве. Издавна привлекая к себе внимание цивили- стической теории, понятие объекта явилось одним из поводов для созда­ния такого разнообразия теоретических концепций, что в буржуазной юридической литературе едва ли можно найти двух авторов, отстаиваю­щих тождественные взгляды.

Но если отвлечься от некоторых частностей, характеризующих различные точки зрения отдельных юристов, то можно было бы указать на ряд основных направлений, наметившихся в буржуаз­ной юриспруденции в связи с разработкой проблемы объекта прав.

Наиболее широкое распространение получила теория м н о ж е с т - венности правовых объектов, сторонники которой полагают, что в качестве объектов прав могут выступать самые разнообразные явления не только внешнего, но и внутреннего мира человека, причем одним из таких объектов является прежде всего сам человек[1087]. Как объект права человече­ская личность фигурирует в этих теориях, наряду с вещами, промышлен­ными предприятиями, продуктами духовного творчества и т. д.[1088], а иногда, систематизируя различные внешние и внутренние явления, подпадающие, по их мнению, под понятие правового объекта, некоторые авторы исполь­зуют человеческую личность в качестве своеобразного классификацион­ного критерия для подразделения различных видов объектов на явления, противостоящие человеку и совпадающие с понятием человеческой лич- ности[1089]. При этом характерно, что какое бы общее определение понятия объекта ни выдвигал тот или иной автор, придерживающийся теории множественности правовых объектов, все равно, рассматривается ли объ­ект права как предмет правового господства[1090], как сила[1091] или как благо, ко­торым управомоченный овладевает при помощи предоставленного ему права[1092], - человеческая личность обычно подводится под это определение так же, как под него подводятся вещи, продукты духовного творчества, а иногда права и другие явления внешнего и даже внутреннего мира чело­века.

Эти феодально-крепостнические тенденции буржуазной юридиче­ской науки, обнаружившие себя с наибольшей силой в немецкой доктрине пандектного права[1093], доводятся до крайних пределов некоторыми автора­ми, утверждающими, что поскольку всякое право предполагает подчине­ние чужой личности власти управомоченного, постольку человек должен рассматриваться не как один из объектов, а как единственный объект вся­кого права[1094].

Однако такая крайняя точка зрения, идущая вразрез с фор­мальными установками буржуазного права на всеобщее равенство и об­щую правосубъектность граждан не могла, естественно, получить офици­ального признания и более или менее широкого распространения, тем более, что ее сторонники придавали ей лишь теоретическое значение[1095], относя практически к числу правовых объектов, наряду с человеческой личностью, другие явления внешнего мира.

В противовес теории множественности и одновременно с нею в бур­жуазной юриспруденции была выдвинута теория е д и н о г о правового объекта, сторонники которой исходят из того, что в качестве объекта прав может выступать не все многообразие подчиненных человеку внешних явлений, а лишь их определенная и единая группа, на которую распро­страняется действие предоставленных личности субъективных прав. При этом одни авторы (главным образом те, которые допускают возможность установления правовых отношений не только между людьми, но также между человеком и вещью) утверждают, что таким единым и единствен­ным объектом прав являются вещи[1096], тогда как другие авторы (главным образом те, которые допускают возможность установления правовых от­ношений только между людьми) считают, что единым и единственным объектом прав являются человеческие действия[1097].

Наряду с этими диаметрально противоположными взглядами было предложено и своеобразное компромиссное решение вопроса, выражен­ное в признании значения правового объекта и за вещами и за человече­скими действиями одновременно[1098].

Наконец, некоторые авторы, подразделяя объекты прав на объекты первого и второго рода, считают, что поскольку права направляются пре­жде всего на человеческие действия, они должны рассматриваться как объекты первого рода, в одинаковой мере присущие всякому правовому отношению, тогда как вещи, на которые, в свою очередь, направляются эти действия, служат объектами второго рода и не являются обязательны­ми элементами всякого правоотношения[1099].

Для нас не представляют интереса чисто догматические разногласия между представителями этих различных направлений буржуазной юрис­пруденции, наметившихся при разрешении вопроса об объекте прав. Но, независимо от их формального несовпадения, они обладают и известными социальными различиями, отражающими на себе некоторые общие тен­денции, характерные для классовой буржуазной юридической науки в целом. Мы уже говорили о том, что теория объектной множественности причисляет к числу правовых объектов человеческую личность и тем са­мым продолжает в известном направлении линию феодально-кре­постнической юриспруденции. Своеобразной реакцией на этот взгляд явилась теорий действия, решительно противящаяся превращению чело­века в объект права, с одной стороны, а, с другой стороны, отрицающая возможность существования правовых отношений между человеком и вещами и поэтому противопоставляющая себя вещно-правовой теории объекта. Но и теория действия, рассматривающая человека как абстракт­ную личность, вне и независимо от окружающей ее социальной среды и общественно-исторической обстановки, не могла и не пыталась вскрыть классовой сущности общественных отношений, регулируемых нормами буржуазного права, а фетишизация этих отношений, настойчиво прово­димая сторонниками вещно-правовой теории, еще более удаляет правовые отношения от их социального и классового основания, изображая спосо­бы юридического закрепления господства человека на вещами, независи­мо от общественной формы, в которой это господство осуществляется.

2

В советской цивилистической литературе вопрос об объекте прав обычно ставится в связи с разработкой проблем общей части гражданско­го права или в связи с такими проблемами особенной части, исследование которых предполагает предварительное разрешение некоторых более об­щих вопросов.

Так, в цитированной ранее работе проф. Агаркова постановка вопро­са о правовом объекте непосредственно связана с исследованием обяза­тельственных отношений по советскому гражданскому праву, причем, как мы уже отмечали, проф.

Агарков считает, что содержанием правоотноше­ния является поведение обязанных лиц, а объектом - вещь или во всяком случае «прежде всего вещь»[1100], на которую направлено это поведение.

Но если объектом права является не просто вещь, а лишь «прежде всего вещь», то, по-видимому, наряду с вещами, автор допускает существо­вание и других, не вещных правовых объектов. В самом деле, что составля­ет объект правоотношения, на одного из участников которого возлагается обязанность по производству таких работ, как, например, сольное выступ­ление в артистическом концерте[1101]? Здесь нет внешнего предмета, на который направлено поведение обязанного лица, здесь нет, следовательно, объекта права в том смысле, в каком он определяется проф. Агарковым, а это оз­начает, что в данном случае мы имеем дело с безобъектным правоотно­шением, с безобъектными правомочиями и обязанностями субъектов это­го правоотношения.

Должно быть, именно потому, что при такой трактовке понятия пра­вового объекта с неизбежностью следует вывод о возможности существо­вания безобъектных прав и безобъектных правоотношений, авторы учеб­ника по гражданскому праву для юридических вузов, полностью воспро­изводящие формулу проф. Агаркова, отрицают за объектом значение эле­мента гражданского правоотношения, считая, что он является не чем иным, как лишь одной из возможных предпосылок правоотношения[1102], ибо если исходить из того, что объект является не предпосылкой, а необходи­мым элементом всякого правоотношения, и в то же время считать объек­том права внешний предмет, на который направлено поведение обязанно­го лица, то это привело бы либо к отрицанию целого ряда правовых от­ношений, лишенных одного из своих необходимых элементов, либо к оп­ровержению теории объекта, разделяемой авторами учебника. Но из того, что объект является не элементом, а лишь предпосылкой правоотноше­ния, по-видимому, следует, что авторы учебника допускают возможность установления правоотношения и при отсутствии этой предпосылки, т.

е. считаются с вероятностью существования безобъектных правоотношений. Такое предположение тем более основательно, что только при этом усло­вии, наряду с признанием вещного характера за всяким объектом прав, не устраняется возможность установления правовых отношений, ни в какой мере не связанных с вещами.

Однако предположение о безобъектности некоторых правоотноше­ний приводит, в свою очередь, к выводу о безобъектности правомочий и обязанностей субъектов этих правоотношений. Само собою разумеется, что права, не имеющие своего объекта, права, которые ни на что не на­правлены, лишены всякого смысла для носителя этих прав и не являются поэтому правами в действительном значении этого слова. Таким образом, как по теоретическим, так и по практическим соображениям едва ли мож­но признать правильным тот взгляд на понятие и сущность объекта прав, который был высказан проф. Агарковым и воспроизведен в учебнике по гражданскому праву для юридических вузов.

Казалось бы, для того, чтобы охватить общим определением понятия объекта любые явления внешнего мира, в связи с которыми устанавлива­ются правовые отношения, наиболее правильным было бы подразделить всю совокупность объектов прав на две категории: вещи и действия. Так, в частности, и поступают проф. Голунский и проф. Строгович, когда они подразделяют объекты прав на вещи и иные ценности, действия и воздер­жание от действий[1103]. При такой классификации объектов, естественно, ут­рачивает свое значение предложенное проф. Агарковым общее определе­ние понятия объекта, поскольку сами действия не могут выступать в каче­стве внешнего предмета, на который направляются действия обязанного лица. Но и определение этого понятия, разработанное проф. Голунским и проф. Строговичем, также вызывает против себя серьезные возражения. «Объектом права, - говорится в этом определении, - называется то, по поводу чего субъекты прав вступают в правоотношение и что составляет содержание их взаимных прав и обязанностей»[1104]. Таким образом, объект права и его содержание - это одно и то же, а поскольку, наряду с дейст­виями, к категории объектов причисляются также и вещи, то, следова­тельно, вещи также могут служить содержанием прав, с чем, конечно, никак нельзя согласиться.

Остается поэтому либо отказаться от отождествления содержания права с его объектом, либо исключить вещи из числа объектов прав, при­знав значение объекта только за действиями и воздержанием от действий.

Последнюю точку зрения отстаивает проф. Я. М. Магазинер, кото­рый, усматривая сущность всякого правоотношения в том, что в этом от­ношении «одно лицо имеет право на действия другого», считает, что «объектом всякого права является чужое действие»[1105]. «Если я имею пра­во, - пишет проф. Магазинер, - то оно заключается в том, что я могу по­требовать действие другого лица, то есть, что оно обязано к тому, на что я управомочен. Объектом права является то самое, что является объектом обязанности»[1106]. Что же касается вещей и их свойств, то они составляют не правовой, а экономический объект, и если закон говорит о последствиях, связанных со свойствами вещей, то «это только юридический образ, кото­рый скрывает в себе те действия людей, которые для них обязательны, в силу целевого назначения вещей»[1107]. Свойства вещей поэтому могут рас­сматриваться как правообразующие, юридические факты, но отнюдь не как обстоятельства, в силу которых вещь превращается в объект права.

Таким образом, в нашей юридической литературе существуют три различных решения вопроса о сущности правового объекта и о численно­сти тех явлений внешнего мира, которые могут выступать в качестве объ­ектов прав. Согласно господствующему взгляду, разделяемому большин­ством советских юристов, к числу объектов относятся действия, личные нематериальные блага, вещи и другие ценности. Менее значительное, но все же достаточно широкое распространение получила вещно-правовая теория объекта, отрицающая значение объекта за действиями и признаю­щая это значение только за вещами или, во всяком случае, прежде всего за вещами. Наконец, отстаиваемая лишь некоторыми авторами теория действия исключает вещи из числа правовых объектов и признает значе­ние объекта только за теми действиями обязанных лиц, на которые может притязать управомоченный.

Для того чтобы разработать общее определение понятия объекта, не­обходимо предварительно установить, в каком смысле это понятие может и должно употребляться в юридической науке.

Обычно говорят, что «объект права - это все то, по поводу чего субъекты прав вступают в правоотношение»[1108], или то, по поводу чего пра­воотношение устанавливается. Но поскольку правоотношение может ус­танавливаться по поводу вещей, действий обязанных лиц, а также по по­воду охраняемых законом личных нематериальных благ, то, по-видимому, все они и должны быть отнесены к числу явлений, которые в различных правоотношениях могут выполнять функцию их объекта.

Мы полагаем, что в этой теории объектов прав ошибочным прежде всего является общее определение понятия объекта.

Если это понятие имеет для правовой науки лишь условно-техни­ческое значение, то тогда, разумеется, оно может употребляться в любом смысле, который ему будет придан с общего согласия, но тогда и пробле­ма объекта прав как вопрос, требующий научного разрешения, устраняет­ся сама собою. Если же, напротив, объект - это философская категория, которая в праве находит свое специфическое применение, то тогда и оп­ределение этого понятия должно строиться сообразно с тем, как общее понятие объекта определяется в философской науке.

Не только в философии, но и в любой другой науке, рассматриваю­щей вопрос об объекте определенного явления, под объектом понимают не то, по поводу чего это явление существует, а то, на что данное явление оказывает или может оказать воздействие. Так, говоря об объекте труда как об одном из элементов производительных сил, Маркс определяет его как «предмет, на который действует труд»[1109], понимая, таким образом, под объектом труда не то, по поводу чего люди вступают в трудовой процесс, а то, на что они в процессе труда оказывают воздействие. Это соответст­вует общефилософскому пониманию объекта, который в философии диа­лектического материализма определяется как внешний противостоящий субъекту предмет, на который направляется сознание и деятельность субъекта.

Теоретическое и практическое значение такого понимания объекта едва ли можно переоценить. Если представление об объекте как внешнем поводе существования того или иного явления решительно ничего не дает для обнаружения реальных предметов внешнего мира, подпадающих под общее понятие объекта, то последние, напротив, могут быть довольно легко обнаружены, если объект явления понимается как предмет внешне­го воздействия этого явления, ибо достаточно установить, какое именно воздействие это явление объективно может оказать и действительно ока­зывает, как тем самым определится и круг предметов, способных к реаги­рованию на такое воздействие, т. е. определятся объекты данного явления.

Определяя объект права как то, на что направлено поведение обязан­ного лица, проф. Агарков образует понятие объекта в полном соответст­вии с тем, как оно определяется в философской науке, поскольку под объ­ектом явления он понимает предмет его воздействия, а под объектом пра­ва - то, на что воздействуют обязанные лица. Это определение было бы правильным и с юридической точки зрения, если бы поведение обязанных лиц действительно являлось содержанием правоотношения. Но непосред­ственное содержание гражданского правоотношения не сводится к пове­дению обязанных лиц, а его образуют правомочия и обязанности, предос­тавленные участникам правоотношения, и поэтому вопрос об объекте правоотношения не имеет ничего общего с вопросом об объекте, на кото­рый направляется поведение обязанных лиц, а должен ставиться как во­прос об объекте правомочий и обязанностей, составляющих содержание правоотношения.

Если объект явления есть внешний предмет, на который это явление, в силу присущего ему характера и содержания, способно оказывать воз­действие, то объектом гражданского правоотношения является то, на что направлены (или, точнее, то, на что воздействуют) гражданское субъек­тивное право и гражданско-правовая обязанность как элементы граждан­ского правоотношения, образующие его непосредственное содержание.

Таково общее определение понятия правового объекта, построенное в соответствии с общефилософским определением этого понятия, а также сообразно с тем, как ранее было определено содержание гражданского правоотношения. В соответствии с этим определением должен быть ре­шен вопрос о том, какие явления внешнего мира могут выступать в каче­стве объектов прав и возможно ли сохранение деления правовых объектов на вещи, действия и охраняемые законом личные нематериальные блага?

Существо субъективного гражданского права и гражданско-правовой обязанности состоит в том, что, обеспечивая определенное поведение граждан, они выступают в качестве одного из средств удовлетворения законом охраняемых интересов. Субъективное гражданское право и граж­данско-правовая обязанность направлены, таким образом, на обеспечение определенного поведения, и из числа всех явлений внешнего мира только человеческое поведение способно к реагированию на воздействие, оказы­ваемое субъективным правом и правовой обязанностью. Ни вещи, ни так называемые личные нематериальные блага не способны к такому реаги­рованию, следовательно, ни вещи, ни личные нематериальные блага не являются объектами прав. Поскольку одна лишь деятельность человека, человеческое поведение, выраженное в действиях или в воздержании от действий, способны к реагированию на правовое воздействие, постольку существует единый и единственный объект правомочия и обязанности, а стало быть, и объект правоотношения - человеческое поведение, деятель­ность или действия людей.

При этом субъективное гражданское право обеспечивает управомо­ченному не его собственное поведение, а поведение других, обязанных лиц. Следовательно, действия обязанного лица и являются объектом субъ­ективного гражданского права. Но так как поведение обязанных лиц обеспечивается не только при помощи субъективных прав, предоставлен­ных управомоченному, но и при помощи правовых обязанностей, возло­женных на их носителя, то объектом прав и объектом обязанностей явля­ются одни и те же действия - действия обязанных лиц. Конечно, действия как объекты прав отнюдь не являются самоцелью с точки зрения государ­ства, которым эти права признаются.

Если иметь в виду те правовые действия советских граждан, которые совершаются ими в сфере социалистического производства, то они при­обретают значение прежде всего как факторы, «приводящие в движение орудия производства и осуществляющие производство материальных благ»[1110] для нужд социалистического общества и его отдельных членов. Действия, совершаемые субъектами гражданских и иных прав в сфере обращения и в других областях общественной жизни нашей страны, на­правляются на распределение общественных благ, на их взаимный обмен, на удовлетворение материальных и культурных потребностей граждан и т. д. Действия, таким образом, в свою очередь, направляются на те объек­ты внешнего мира, при помощи которых могут быть удовлетворены на­зревшие потребности советских граждан и социалистического общества в целом. Задача социалистического права в том именно и состоит, чтобы, имея поведение людей в качестве своего объекта, направить это поведе­ние на те объекты материального мира, воздействие на которые необхо­димо в целях движения социалистического производственного процесса, в целях дальнейшего укрепления и развития социалистического общества. Эту задачу советское гражданское право способно выполнить потому, что объектом охраняемых им гражданских правомочий и гражданско­правовых обязанностей является поведение, общественная деятельность людей.

То обстоятельство, что правомочие и обязанность имеют один и тот же объект - поведение обязанных лиц, предопределяет собою также ре­шение вопроса об объекте гражданского правоотношения. Правомочие и обязанность составляют содержание гражданского правоотношения, и поэтому гражданское правоотношение не может иметь объекта, отлично­го от объекта правомочия и обязанности его участников. Правовое отно­шение как отношение общественное, как отношение между людьми, не может иметь в качестве своего объекта ничего иного, кроме поведения своих участников, которое, в свою очередь, направляется на вещи или иные объекты и пели, достижение которых находится в общем плане с разрешением задач и достижением целей, поставленных и выдвинутых социалистическим государством. Являясь средством закрепления и разви­тия социалистических общественных отношении, отношения правовые целеустремляют деятельность людей на разрешение тех общих задач, ко­торые получают в них свое конкретное выражение. Они выполняют при этом ту же самую функцию, которую выполняют правомочия и обязанно­сти их субъектов, составляющие содержание всякого правоотношения. Субъективное гражданское право и гражданско-правовая обязанность как содержание гражданского правоотношения имеют вместе с последним единый объект, и то, что служит объектом гражданских правомочий и обязанностей (поведение обязанных лиц), есть в то же время объект граж­данского правоотношения, содержанием которого эти правомочия и обя­занности являются.

Но если поведение обязанных лиц является объектом не только гра­жданских правомочий и обязанностей, но и объектом самого гражданско­го правоотношения, и если в то же время основное назначение граждан­ского правоотношения, точно так же, как и главная функция субъектив­ных гражданских прав и гражданско-правовых обязанностей, состоит прежде всего в обеспечении определенного поведения обязанных лиц, то гражданское правоотношение или гражданские права и обязанности, не связанные со своим объектом, не направленные на обеспечение этого по­ведения, не могли бы выполнить своего основного назначения и утратили бы всякий практический смысл и какое бы то ни было юридическое зна­чение. Именно поэтому не может существовать ни безобъектных право­отношений, ни безобъектных правомочий и обязанностей, ибо не может существовать правоотношений, не закрепляющих поведение их участни­ков и не направляющих это поведение для достижения целей и удовлетво­рения интересов, охраняемых законом, нормами которого эти отношения регулируются. Всякое правоотношение всегда связано с определенным объектом, на который направляются заключенные в нем правомочие и обязанность, и потому объект права должен быть признан не предпосыл­кой, а необходимым элементом всякого правоотношения.

Объект гражданского правоотношения, являющийся в то же время объектом субъективных гражданских прав и гражданско-правовых обя­занностей (объект в субъективно-правовом смысле), самым тесным обра­зом связан с общим объектом регулирования советского гражданского права (объект в объективно-правовом смысле). Советское гражданское право как отрасль единого советского социалистического права призвано не только к регулированию определенной отрасли социалистических об­щественных отношений, но также к закреплению и дальнейшему разви­тию этих отношений, которые осуществляются советским государством при помощи различных способов и средств, в том числе и при помощи норм советского социалистического гражданского права, обеспечиваю­щих такое поведение советских граждан, которое при данных историче­ских условиях является необходимым для разрешения задач, поставлен­ных и выдвинутых социалистическим государством. Но соответствующее поведение советских граждан - участников конкретных гражданских пра­воотношений обеспечивается нормами советского гражданского права при помощи самого гражданского правоотношения, а также при помощи гражданских правомочий и обязанностей, в качестве носителей которых его субъекты выступают. Благодаря тому, что гражданские правоотноше­ния, устанавливаемые в соответствии с советским гражданским законом, обеспечивают определенное поведение своих обязанных участников (объ­ект в субъективно-правовом смысле), советское социалистическое граж­данское право оказывается способным к регулированию, закреплению и дальнейшему развитию определенной отрасли социалистических общест­венных отношений (объект в объективно-правовом смысле). Если объек­том советского социалистического гражданского права является совокуп­ность определенных общественных отношений, то их правовое регулиро­вание и закрепление, а также их дальнейшее развитие осуществляются при помощи гражданских правоотношений и заключенных в них граж­данских правомочий и обязанностей, которые, возникая в соответствии с нормами советского гражданского права, имеют в качестве своего объек­та поведение конкретных обязанных лиц и призваны к тому, чтобы слу­жить средством обеспечения этого поведения.

К какому бы отношению гражданского права мы ни обратились, - все равно, идет ли речь об отношениях, опосредствующих движение со­циалистического производственного цикла, или об отношениях, закреп­ляющих иные связи между отдельными членами социалистического об­щества, - его непосредственным объектом всегда является поведение его участников. Воздействуя на свой непосредственный объект, гражданское правоотношение тем самым оказывает воздействие на те социалистиче­ские общественные отношения, которые составляют предмет регулирова­ния советского гражданского права. Если на каждого гражданина СССР возлагается обязанность «беречь и укреплять общественную, социалисти­ческую собственность, как священную и неприкосновенную основу совет­ского строя» (ст. 131 Сталинской Конституции), то это означает, что тем самым нормами советского права обеспечивается такое поведение совет­ских граждан, которое необходимо для дальнейшего укрепления и разви­тия самих отношений социалистической собственности, являющихся ис­точником богатства и могущества родины, источником зажиточной и культурной жизни всех трудящихся. Если в силу обязательственно-пра­вовых отношений определенные действия должны быть совершены их обязанными участниками, то это означает, что тем самым обеспечивается удовлетворение потребностей, связанных с выполнением народнохозяй­ственного плана, с распределением общественного дохода, с удовлетво­рением материальных и культурных нужд советских граждан. Социали­стические общественные отношения, составляющие предмет гражданско­правового регулирования, потому и испытывают на себе активное обрат­ное воздействие со стороны норм советского гражданского права, что последними прежде всего обеспечивается определенное поведение граж­дан, составляющее объект гражданских правоотношений, объект субъек­тивных гражданских прав и гражданско-правовых обязанностей.

Таковы выводы, которые логически следуют из общего определения понятия объекта права как внешнего предмета правового воздействия, а также из признания за субъективными гражданскими правами и граждан­ско-правовыми обязанностями как юридическими средствами обеспече­ния поведения участников правоотношения значения содержания граж­данского правоотношения. Какие возражения могут быть представлены против этих выводов?

Основное возражение социально-политического характера может со­стоять в том, что признание значения объекта только за поведением и ис­ключение из числа объектов вещей и других явлений внешнего мира неиз­бежно должно привести к превращению в объект права самого человека.

Такое возражение не имеет, однако, под собою достаточных теоре­тических оснований, ибо человеческое поведение и человеческая лич­ность - это не одно и то же, следовательно, сведение объекта права к по­ведению не означает одновременно превращения в объект самого челове­ка. Кроме того, гражданское правоотношение имеет в качестве своего объекта не поведение человека в целом, во всех его возможных формах и проявлениях, а только такое поведение, которое должно выразиться в со­вершении определенного единичного действия или их определенной со­вокупности, очерченной известными границами. Поэтому объектом каж­дого конкретного гражданского правоотношения не является не только человек, но и даже его поведение, взятое в целом. Наконец, если бы при­знание за действиями значения объекта прав неизбежно приводило бы к выводу о том, что благодаря этому в объект превращается сам человек, то действия ни в одном случае нельзя было бы считать правовым объектом, а между тем в общепринятой в советской юридической литературе класси­фикации правовых объектов одним из видов последних всегда признают­ся человеческие действия.

Основное возражение методологического характера может состоять в том, что признание значения объекта только за действиями и отрицание этого значения за вещами отрывает гражданское правоотношение от его материального субстрата и приводит поэтому к превращению правоотно­шения в нечто абсолютно идеальное.

Однако и это возражение не имеет под собою достаточных теорети­ческих оснований, ибо философия диалектического материализма не сво­дит материальный мир к одним только вещам или к тому, из чего образу­ются вещи. Такое узкофизическое понимание материи, в отрыве от ее фи­лософского понимания, неизбежно приводит, как показал Ленин на при­мере кризиса современного естествознания, к метафизическим и идеали­стическим выводам[1111]. «...Единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объектив­ной реальностью...»[1112]. «...Материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении...»[1113]. Но человеческие действия также обладают свойст­вом «быть объективной реальностью», данной нам в ощущении, следова­тельно, они также являются известной частицей материального мира, с которой связаны права и правовые отношения. Кроме того, не все право­вые отношения непосредственно связаны с вещами, а между тем и эти отношения, не являясь, как и всякие правоотношения вообще, отноше­ниями материальными, возникают на определенной материальной основе и всегда направляются на известные материальные объекты. Наконец, исключение вещей из числа объектов гражданского правоотношения от­нюдь не означает, что они вообще лишены какого бы то ни было значения для гражданского права, а, напротив, имеет своей целью выявление дей­ствительной роли, которую они играют в сфере гражданского права.

Основное возражение специально-юридического характера может состоять в том, что, поскольку гражданское право регулирует, главным образом, имущественные отношения, было бы неправильно отрицать за вещами значение объектов гражданских правоотношений. Но граждан­ское право регулирует имущественные отношения не благодаря тому, что оно оказывает воздействие на вещи непосредственно, а в силу того, что, воздействуя на поведение людей, оно целеустремляет их деятельность, направленную на вещи. Имущественные отношения, разумеется, так или иначе связаны с вещами, но в качестве объекта правового воздействия выступают не вещи, а действия людей. Вещи подвержены только физиче­скому, а не правовому воздействию. Осуществление этого воздействия может быть обеспечено правом, но само по себе право непосредственно на вещи не направляется.

Для подтверждения этого достаточно провести сравнительный ана­лиз гражданско-правовых норм, по тексту которых можно было бы пред­положить, что в одних случаях в качестве объектов прав выступают дей­ствия обязанных лиц, а в других - вещи, по поводу которых устанавлива­ется правовое отношение. Так, из текста ст. 251 ГК РСФСР непосредст­венно следует, что объектом прав доверителя являются действия, которые поверенный обязан совершить по его поручению. Напротив, из текста ст. 180 ГК РСФСР как будто бы следует, что объектами прав обоих контрагентов являются вещи: имущество - объектом прав покупателя, деньги - объектом прав продавца. Предположим, однако, что заключение договора купли-продажи, о котором идет речь в ст. 180 ГК, и составляет то действие, которое по поручению доверителя обязан совершить пове­ренный, в соответствии со ст. 251 ГК. Согласно п. 3 ст. 253 ГК РСФСР, поверенный обязан своевременно передать доверителю все полученное им в силу осуществления возложенного на него поручения. Поэтому, если поверенный получит от третьего лица купленную им от имени и по пору­чению доверителя вещь, он обязан передать ее доверителю. Таким обра­зом, правоотношение, возникшее из договора поручения, также может быть связано с вещью и именно с той же самой вещью, с которой было связано правоотношение, возникшее из договора купли-продажи: пове­ренный обязан передать доверителю ту же самую вещь, которую продавец обязан был передать поверенному на имя доверителя. Оба правоотноше­ния являются имущественными отношениями, и, тем не менее, по тексту закона, объектом договора поручения являются действия, а объектом до­говора купли-продажи - вещь или определенная совокупность вещей, то­гда как если бы все сводилось к тому, что имущественные отношения не могут иметь в качестве объекта ничего иного, кроме вещей, то объектом договора поручения в данном случае также должны были бы служить ве­щи, а не действия обязанного лица. Поскольку же объектом договора по­ручения, если даже он связан с вещью, всегда являются действия, то тем самым утрачивает свою силу утверждение, согласно которому граждан­ские правоотношения как отношения имущественные всегда должны иметь вещи в качестве своего объекта.

Различие между объектами договора купли-продажи и договора по­ручения состоит не в том, что в одном случае объектом является вещь, а во втором действие. Различие между ними состоит в том, что объектом договора купли-продажи являются действия обязанного лица, отличные от действий, на которые направлен договор поручения. Поверенный пере­дает доверителю вещь, которая ему уже принадлежит на праве собствен­ности; продавец не только передает вещь покупателю, но и переносит право собственности на покупателя. Поскольку продавец переносит право собственности на покупателя, его действия приводят к изменению состава имущества покупателя; напротив, поскольку поверенный передает дове­рителю его собственную вещь, его действия не оказывают никакого влия­ния на состав имущества доверителя. В обоих случаях имеет место граж­данско-правовое регулирование имущественных отношений, но в качест­ве объектов правового воздействия выступают не вещи, а действия обя­занных лиц.

Иногда говорят, что исключение вещей из числа правовых объектов может привести к серьезным практическим затруднениям, поскольку раз­граничение некоторых правовых отношений зачастую удается провести только в соответствии с различными свойствами вещей, по поводу кото­рых эти правоотношения устанавливаются. Так, купля-продажа с отлага­тельным сроком исполнения отличается от поставки тем, что продаются индивидуально определенные вещи, а поставляются вещи, определенные родовыми признаками. Объектом договора имущественного найма могут быть индивидуально определенные непотребляемые вещи, тогда как объ­ектом договора займа могут быть только заменимые потребляемые вещи. Обязательство с долевой ответственностью может быть установлено только по поводу делимых вещей, тогда как обязательство с неделимым объектом всегда предполагает солидарную ответственность и т. д.

Все эти факты, безусловно, свидетельствуют о большом значении вещей для отношений гражданского права, но являются ли вещи во всех этих случаях объектами прав? Если бы во всех этих случаях в качестве объектов прав выступали вещи, то юридически можно было бы устано­вить долевую ответственность тогда, когда предмет обязательства неде­лим, или допустить заключение договора имущественного найма тогда, когда контрагенту передаются заменимые потребляемые вещи. А между тем, право не может определить юридическое положение вещей сообраз­но с произвольным урегулированием повеления участников правоотно­шений. Напротив, право по-разному регулирует поведение участников правоотношений, в зависимости от характера и свойств вещей, по поводу которых эти отношения устанавливаются. Объектом правового воздейст­вия является поведение участников правоотношений, а вещи лишь предо­пределяют известную форму поведения, которая при прочих условиях объективно может и должна получить законодательное закрепление. Можно поэтому говорить о гражданско-правовом значении вещей и их свойств, но не следует приписывать вещам не свойственную им функцию объектов права.

Наконец, могут сказать, что в целом ряде правоотношений непосред­ственный интерес для управомоченного представляют не действия обя­занного лица, а вещь, которую управомоченный получает в результате совершения этих действий, поэтому по крайней мере в таких случаях ве­щи, а не действия должны рассматриваться как объекты правовых отно­шений.

Само собою разумеется, что если бы право было непосредственно направлено на интересы, к удовлетворению которых оно приводит в ре­зультате его осуществления, то тогда, в зависимости от того, что является ближайшим средством удовлетворения этих интересов, в одних случаях в качестве объектов выступали бы вещи, а в других - действия. Но право лишь в конечном счете приводит к удовлетворению охраняемых им инте­ресов, а непосредственно оно направляется только на обеспечение опре­деленного поведения обязанных лиц. Если это поведение само по себе достаточно для того, чтобы интересы управомоченного были удовлетво­рены, то этим исчерпывается функция правового отношения. Если же управомоченный для удовлетворения своих интересов нуждается в опре­деленной вещи, то право может обеспечить условия для ее создания или для ее передачи в пользование или в распоряжение управомоченного, но само по себе оно не может ни создать этой веши, ни передать ее управо­моченному. Следовательно, право в обоих случаях направлено только на обеспечение определенного поведения обязанных лиц, которое либо не­посредственно, либо косвенным образом приводит к удовлетворению ин­тересов управомоченного. Поэтому с юридической точки зрения во вся­ком правоотношении на первый план выступают не вещи, а действия. По­скольку же объектом права признается не то, что удовлетворяется в ре­зультате его осуществления, а то, на что право направляется или на что оно оказывает воздействие то, независимо от роли и значения вещей в каждом конкретном правоотношении, его объектом всегда является толь­ко поведение его участников, только действия обязанных лиц.

Однако, как мы уже неоднократно подчеркивали, исключая вещи из числа объектов прав, мы не только не отрицаем их гражданско-правового значения, а, напротив, полагаем, что их место в области гражданского права гораздо более значительно, чем та роль, которую им приписывают, признавая их объектами гражданских правоотношений. Выявление под­линного значения вещей в области гражданского права предполагает бо­лее детальный анализ классификации вещей, существующей по дейст­вующему советскому законодательству.

3

В связи с конкретными институтами гражданского права в ГК РСФСР проводится классификация вещей по их различным естественным свойствам и признакам. ГК РСФСР знает деление вещей на вещи индиви­дуально определенные и определенные родовыми признаками (ст. ст. 66, 108, 208 и др.), а также на вещи делимые и неделимые (ст. ст. 65, 116), главные и принадлежностные (ст. 25). Признак потребляемости, прямо не указываемый в Гражданском кодексе, но безусловно имеющий значение для ряда институтов гражданского права, упоминается в некоторых дру­гих законодательных актах, в частности, в Положении о бухгалтерских отчетах и балансах от 29 июля 1936 г.

В связи с этими естественными свойствами и признаками вещей, отме­чаемыми в действующем гражданско-правовом законодательстве, устанав­ливаются определенные правовые последствия для отношений, в которых поведение обязанного лица должно быть направлено на соответствующие вещи. Чем же руководствуется законодатель, устанавливая эти последствия?

В одних случаях естественные свойства вещей сами по себе не ис­ключают возможности различного правового регулирования связанных с ними юридических отношений. Так, переход права собственности на ве­щи, определенные индивидуальными признаками, может быть приурочен законодателем либо к моменту заключения соглашения, либо к моменту передачи этих вещей приобретателю.

В других случаях естественные свойства вещей предопределяют лишь единственно возможный способ правового регулирования связан­ных с ними юридических отношений. Так, переход права собственности на вещи, определенные родовыми признаками, не может быть приурочен законодателем к моменту заключения соглашения, а должен быть связан с моментом их индивидуализации, осуществленной либо путем их выделе­ния, либо путем их передачи приобретателю.

Это относится не только к классификации вещей по признаку рода или вида, но и к классификации, проведенной по любому другому их ес­тественному свойству или признаку. Так, свойство делимости вещи не исключает возможности установления солидарной ответственности, но допускает также установление ответственности долевой. Напротив, свой­ство неделимости вещи допускает возможность установления только со­лидарной ответственности и исключает возможность установления доле­вой ответственности. Свойство потребляемости вещей допускает возмож­ность заключения договора займа, но исключает возможность заключения договора имущественного найма и т.д.

Само собою разумеется, что если характер и свойства вещей предо­пределяют лишь единственно возможный способ урегулирования связан­ных с ними правовых отношений, то только этот способ и может полу­чить юридическое закрепление в законе. Если же характер и свойства ве­щей допускают возможность различных способов урегулирования связан­ных с ними правовых отношений, то законодатель может либо закрепить один из этих возможных способов, либо предоставить сторонам право самостоятельно разрешить соответствующие вопросы. Вещи и их естест­венные свойства во всех этих случаях выступают не в качестве объекта права, а в качестве внешнего обстоятельства, обусловливающего необхо­димость соответствующего урегулирования поведения обязанных лиц. Объектом права всегда является поведение обязанных лиц, однако право оказывает различное воздействие на их поведение в зависимости от ха­рактера вещей, на которые это поведение направляется. Именно в этом своем качестве, а не в качестве объектов прав вещи приобретают граж­данско-правовое значение. Подобно тому, как «потребительные стоимо­сти товаров составляют предмет особой самостоятельной дисциплины - товароведения»[1114], а политическая экономия изучает потребительные стои­мости лишь постольку, поскольку «они являются в то же время вещест­венными носителями меновой стоимости»[1115], подобно этому и гражданское право имеет дело со свойствами вещей не потому, что они являются объ­ектами гражданских правоотношений, а потому, что, наряду с другими внешними обстоятельствами, они предопределяют возможный характер и направление поведения людей, регулируемого правом.

Следовательно, не являясь объектами прав, вещи и их свойства име­ют гражданско-правовое значение как внешние обстоятельства, обуслов­ливающие либо единственно возможную форму, либо границы выбора между различными формами поведения людей как участников отноше­ний, регулируемых гражданским правом.

Некоторые предметы законодатель выделяет специально, ввиду их особых свойств, обусловливающих особый порядок регулирования со­прикасающейся с ними деятельности граждан. Так, в целях обеспечения общественной безопасности ст. 23 ГК РСФСР устанавливает особые ус­ловия для приобретения на праве собственности отдельными гражданами таких предметов, как оружие и огнеприпасы, а ст. 24 ГК РСФСР в целях охраны интересов социалистического государства устанавливает особый порядок для совершения сделок с золотом, серебром, платиной, металла­ми платиновой группы и иностранной валютой.

Разумеется, сами по себе оружие и огнеприпасы не могут привести к общественно вредным последствиям, как и, с другой стороны, само по себе золото, серебро, платина, иностранная валюта не могут обусловить наступление результатов, противных интересам социалистического госу­дарства. Но если с вещами этого рода соприкасается деятельность людей, не поставленная в определенные юридические рамки, то это может при­вести к последствиям и результатам, общественно опасным или против­ным основным принципам устройства социалистического общества.

Таким образом, и в этом случае объектом правового воздействия яв­ляются не особые свойства вещей, а соприкасающееся с ними поведение граждан. Особые свойства вещей не сами по себе подвергаются правово­му регулированию, а лишь обусловливают необходимость соответствую­щего правового воздействия на поведение людей. Устанавливая «режим вещей», гражданский закон, по существу, определяет режим поведения граждан как субъектов гражданских правоотношений.

Следовательно, не являясь объектами прав, вещи и их особые свой­ства имеют гражданско-правовое значение как внешние обстоятельства, обусловливающие необходимость соответствующего регулирования по­ведения граждан, в целях предупреждения последствий, общественно­опасных или противных интересам социалистического государства.

Несмотря, однако, на большое гражданско-правовое значение класси­фикации вещей по их особым свойствам и естественным признакам, эта классификация не является решающей ни с общественной, ни с юридиче­ской точки зрения. Как известно, экономически решающим является деле­ние вещей на средства производства и средства потребления. На нем осно­вывается и соответствующая классификация вещей по советскому праву.

Главные средства производства - земля, ее недра, воды, леса, заводы, фабрики, шахты, рудники, железнодорожный, водный и воздушный транспорт, средства связи, организованные государством крупные сель­скохозяйственные предприятия, коммунальные предприятия, согласно ст. 6 Конституции СССР, являются государственной собственностью, т. е. всенародным достоянием. Внутри фонда государственной собственности специальный правовой режим установлен для земли, ее недр, лесов и вод, а также для основных фондов - государственных предприятий, зданий и сооружений (постановление ЦИК и СНК СССР от 29 апреля 1935 г.), ос­новных и оборотных средств (постановление СТО от 23 июля 1931 г., по­становление СНК СССР от 15 июля 1936 г.), излишков материалов и обо­рудования (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1941 г., постановление СНК СССР от 21 марта 1941 г.).

Различные средства производства - общественные предприятия в колхозах и кооперативных организациях с их живым и мертвым инвента­рем, а также общественные постройки, согласно ч. 1 ст. 7 Конституции СССР, составляют общественную собственность колхозно-кооперативных объединений, а некоторые средства производства - подсобное хозяйство на приусадебном участке, мелкий сельскохозяйственный инвентарь, в соответ­ствии с ч. 2 ст. 7 Конституции СССР и Уставом сельскохозяйственной арте­ли, могут принадлежать на праве собственности колхозному двору.

Отдельные граждане, прилагающие свой труд в социалистической сис­теме хозяйства, не могут обладать на праве собственности средствами про­изводства как основным источником их доходов, но закон охраняет «право личной собственности граждан на их трудовые доходы и сбережения, на жилой дом и подсобное домашнее хозяйство, на предметы домашнего хо­зяйства и обихода, на предметы личного потребления, равно как право на­следования личной собственности граждан» (ст. 10 Конституции СССР).

Наконец, поскольку, в соответствии со ст. 9 Конституции СССР, на­ряду с социалистической системой хозяйства, законом допускается мел­кое частное хозяйство единоличных крестьян и кустарей, постольку в собственности этих хозяйств могут находиться и известные средства про­изводства, при условии, что к ним прилагается личный труд их собствен­ников, с исключением эксплуатации чужого труда.

Деление предметов собственности на средства производства и сред­ства потребления, с установлением категорий субъектов, в собственности которых соответствующие предметы могут находиться, а также законода­тельное закрепление за различными субъектами определенных видов средств производства, обеспечивают такие условия, при которых как эко­номически, так и юридически устраняется какая бы то ни было возмож­ность эксплуатации в нашей стране. Соответствующие статьи Сталинской

Конституции и являются «законодательным закреплением факта ликвида­ции режима эксплуатации, факта освобождения граждан от всякой экс- плуатации»[1116]. Устанавливая «правовой режим» вещей, Сталинская Консти­туция, по существу, предопределяет характер общественно-трудовой дея­тельности советских граждан, прилагающих в подавляющем большинстве свой труд в социалистическом хозяйстве, а приложение труда в мелких частных хозяйствах единоличных крестьян и кустарей, по прямому пред­писанию закона, допускается лишь с исключением эксплуатации чужого труда. Законодательное закрепление средств производства за определен­ными субъектами обеспечивает, стало быть, такие условия, при которых, трудовая и общественная деятельность советских граждан может получить только определенное направление, соответствующее основным принципам устройства социалистического общества и исключающее всякую возмож­ность для развития частнособственнических отношений и возникновения на их основе антагонистических классов и классовой эксплуатации. Таким об­разом, в качестве объектов прав выступают и в этом случае не вещи как средства производства и средства потребления, а деятельность людей, со­прикасающаяся с этими вещами. Зафиксированный в законе «правовой ре­жим» вещей является лишь юридическим средством обеспечения опреде­ленного характера общественно-трудовой деятельности советских граждан.

Не являясь объектами прав, вещи и их экономические свойства имеют гражданско-правовое значение как материальные факторы общественного производства, законодательное распределение и закрепление которых за определенными субъектами обеспечивают такой характер общественно­трудовой деятельности советских граждан, который соответствует основ­ным принципам устройства советского социалистического общества.

Право не может быть направлено на вещи непосредственно. Однако, оказывая определенное воздействие на поведение людей, оно может обес­печить их активное воздействие на внешние предметы природы. В этом случае объектами, действительно, являются вещи, но они выступают не в качестве объектов прав, а в качестве объектов действий. Как элементы природы вещи могут быть присвоены, переработаны, изменены или унич­тожены в процессе трудовой деятельности, предметом которой они явля­ются. Задача советского социалистического права как одного из средств организации труда советских граждан состоит в том, чтобы обеспечить этот трудовой процесс, являющийся основой социалистического воспро­изводства в целом.

Экономической основой советского социалистического права вообще, советского гражданского права в том числе, является социалистическая сис­тема хозяйства, экономический базис нашего общества, совокупность со­циалистических производительных сил и производственных отношений. Состояние производительных сил общества определяет характер и состоя­ние его производственных отношении. «Каковы производительные силы, - таковыми должны быть и производственные отношения»[1117]. Каков экономи­ческий базис общества, таков и характер его юридической и политической надстройки. Но элементами производительных сил, наряду с рабочей силой человека, являются также орудия труда и предмет труда, а изменение и раз­витие производства, начинающееся с изменения и развития производитель­ных сил, выражается, прежде всего, в изменении и развитии орудий произ- водства[1118]. Претерпевающие постоянное изменение и развитие, обществен­ные средства производства, «охваченные пламенем труда»[1119], в конце концов обусловливают изменение и развитие всего общества, в том числе и его юридической и политической надстройки.

Но, с другой стороны, юридическая и политическая надстройка не является пассивным отражением экономического базиса, а оказывает ак­тивное обратное воздействие на материальные условия жизни общества. «Обратное действие государственной власти на экономическое развитие может быть троякого рода. Она может действовать в том же направлении, тогда дело идет быстрее; она может действовать напротив, - тогда в на­стоящее время у каждого крупного парода она терпит в течение более или менее продолжительного периода крушение; или она может ставить эко­номическому развитию в определенных направлениях преграды и толкать вперед в других направлениях. Этот случай сводится в конце концов к одному из предыдущих»[1120].

Регулируя социалистические общественные отношения путем опре­деленного воздействия на поведение советских граждан, советское социа­листическое право способствует дальнейшему развитию социалистиче­ских производственных отношений и производительных сил, одним из элементов которых являются орудия и средства производства.

Не являясь объектами прав, вещи как средства производства в каче­стве одного из элементов общественных производительных сил приобре­тают для права вообще, для гражданского права в том числе, большое значение, поскольку совокупность социалистических производительных сил и производственных отношений в конечном счете определяет харак­тер и содержание советского социалистического права, а последнее явля­ется мощным средством в руках советского государства, направляющего дальнейшее развитие социалистической системы хозяйства.

Таким образом, анализируя различные виды классификации вещей по советскому гражданскому праву, сообразно с которыми определяется их функция в конкретных гражданских правоотношениях, мы приходим к выводу, что ни в одном из этих случаев вещи не приобретают значения ни объекта права вообще, ни объекта субъективного гражданского права как одного из средств регулирования поведения граждан, осуществляемого нормами советского гражданского права. Дефетишизация объектов прав должна способствовать не только более правильному уяснению сущности правовых отношений, но и более точному выявлению гражданско-право­вого значения вещей и их свойств.

Конечно, термин «объект» в такой степени привычен для обозначе­ния вещей, в связи с которыми устанавливаются соответствующие граж­данские правоотношения, что изменение терминологии может натолк­нуться на серьезные технические затруднения. Однако это ни в какой ме­ре не должно препятствовать правильному научному освещению понятия объекта и если бы было установлено единообразие взглядов на существо вопроса, то при этом условии чисто терминологические трудности могли бы быть легко преодолены. Возможно, этот вопрос был бы разрешен ана­логично тому, как его решает в соответствии со своими задачами наука уголовного права, различающая «объект преступления» и «предмет пре- ступления»1, возможно, он мог бы получить и иное разрешение. Но ясно во всяком случае одно, что если даже в науке уголовного права, имеющей дело с объектами преступных действий, из их числа исключаются вещи, ибо они не претерпевают на себе никакого воздейст­вия со стороны преступного деяния, то тем более в гражданском праве, имеющем дело с объектами прав, нельзя относить к их числу вещи, которые неспособны реагировать на действие, оказываемое правом. К реагированию на это действие способно только поведение, только оно, следовательно, и является объектом гражданских прав.

<< | >>
Источник: Иоффе О. С.. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйствен­ного права». 2009

Еще по теме ГЛАВА IV ОБЪЕКТ. ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ВЕЩЕЙ И ИХ СВОЙСТВ:

  1. § 1. Вещи как объекты вещных прав 1. Понятие вещей в гражданском праве
  2. Понятие, значение и виды объектов гражданских прав.
  3. 3. Особенности гражданско-правового режима отдельных видов вещей
  4. Правовое государство, основные признаки. Соотношение государства правового и полицейского, тоталитарного - авторитарного и m.n. Гражданское общество, его свойства, структура. Личность, ее правовой статус. Общество рыночное - общество традиционное.
  5. 1.1. В теории права принято различать объект гражданского права и объект гражданского правоотношения.
  6. § 3. Значение правовой системы для формирования и развития гражданского общества
  7. Глава 4. Объекты гражданских прав
  8. Глава 1. Значение и признаки индивидуализации иска в гражданском судопроизводстве.
  9. § 5. Изъятие вещей и документов. Арест товаров, транспортных средств и иных вещей
  10. Изъятие вещей и документов, арест товаров, транспортных средств и иных вещей
  11. § 2. Недвижимые вещи как объекты вещных прав 1. Понятие и виды недвижимых вещей.
  12. §2. Принцип добросовестности в гражданском праве: значение и роль в гражданских правоотношениях
  13. 6. СУЩНОСТЬ, ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ И ЗНАЧЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ФОРМЫ: ПОНЯТИЕ, ЧЕРТЫ, ЗНАЧЕНИЕ И ПОСЛЕДСТВИЯ ЕЕ НАРУШЕНИЯ
  14. Статья 9.19. Несоблюдение требований об обязательном страховании гражданской ответственности владельца опасного объекта за причинение вреда в результате аварии на опасном объекте Комментарий к статье 9.19
  15. РАЗЛИЧНЫЕ ПОДХОДЫ К ПОНЯТИЮ «ОБЪЕКТЫ ПРАВООТНОШЕНИЙ». ОБЪЕКТЫ ПРАВООТНОШЕНИЙ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ
  16. Стороны в гражданском судопроизводстве обладают свойствами правоспособности и дееспособности.
  17. Осмотр принадлежащих юридическому лицу или индивидуальному предпринимателю помещении, территорий и находящихся там вещей и документов, изъятие вещей и документов
  18. ГЛАВА II. УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ИММУНИТЕТА
  19. 4.Значение гражданской процессуальной формы для изучения дисциплины: «Процессуальные особенности рассмотрения отдельных категорий гражданских дел»