<<
>>

Неореализм (структурный реализм)

. В последней четверти ХХ века очевидным стало действие на мировой арене ряда ограничений. Основное изменение реалисты увидели в новом распределении силы в международной системе.

То, что влияло на силовой статус, создавалось совокупностью сдерживающих факторов, и приводило к расхождению между намерением и результатом[187]. Этот самостоятельный феномен получил название «структура» ‑ structura лат. – взаиморасположение и связь частей). Структура международных отношений способна «навязать государствам ограничения и возможности на мировой арене»; она создается реальной разнонаправленной политикой государств, которая не поддается непосредственному наблюдению, имеет долгосрочный, универсальный и в определенной мере предсказуемый характер. Появление структурного реализма, а вместе с ним и неореализма в узком смысле слова связывают с теорией Кеннета Уолца «Теория международной политики» 1979 г., в которой Уолц рассматривает международные отношения, опираясь на понятие «структура». К. Уолц показывает, что мир взаимосвязан, что государства имеют более тесные взаимоотношения и утверждает, что сила не является основным фактором мировой политики.
Структура для К. Уолца ‑ это весьма абстрактное понятие; «внутренняя политическая структура, таким образом, во-первых, устроена согласно принципам собственного устройства; во-вторых, корректирует функции формально дифференцированных единиц [акторов]»[188]. Структура – это распределение возможностей (принуждений и ограничений), которые создает система. Основной целью государства в международных отношениях так же является выживание; государства подвергаются влиянию и принуждению системы международных отношений, но они наделены правом решать, как будут действовать в этих условиях; при этом государства не однородны, а обладают разными возможностями или потенциалом.
Они пытаются увеличить его, что может привести и приводит, к изменению структуры международных отношений.

К. Уолц сравнивал международные отношения с рынком, где государства, подобно фирмам, действуя в своих интересах, конкурируют с одними и сотрудничают с другими[189]. Основной аспект здесь - на конфликте конкурирующих сторон. Политический процесс как следствие деятельности рациональных профессионалов похож на бизнес, в котором выбирается тот вариант действий, который приводит к оптимальному результату с точки зрения соотношения затрат и выгод[190]. Кеннет Уолтс полагает, что систему международных отношений нельзя объяснить, основываясь только на характеристиках, присущих отдельным участникам или группе участников. Значимым шагом в развитии теории неореализма стало положение, согласно которому решающее значение в современных международных отношениях оказывает глобальный уровень системы международных отношений, так сказать «рыночная конъюнктура». Именно этот фактор Уолтс назвал «структурой», тем, что “задает” распределение возможностей среди государств (в первую очередь военных возможностей).

Таблица 2

Политический реализм и структурный реализм: основные термины

Философские основания теории: Лексика реализма:

Лексика неореализма:

Человек не совершенен

Люди равны прежде всего во взаимном желании причинить вред друг другу

Естественное состояние войны всех против всех

Жизнь

Добро и зло

Величайшее

зло – смерть

Государство - разумное решение; автономная система ценностей; помогает избежать взаимного истребления

Сила, баланс сил

рациональное поведение

Национальный интерес

Рациональное поведение

Системное представление о международной политике

Анархия, конфликтность

Иерархический принцип организации международных отношений

Государство - важнейший актор

Государство – «бильярдный шар»

Структура международных отношений

Общие черты[191] классического и нео-реализма:

Поиск условий наибольшей стабильности

Претензия на общую теорию политики

Структурное объяснение поведения государства

В геополитический анализ неореалиста включается не только отдельно взятое государство, но и группы государств, а также экономический, информационный и другие факторы.

Региональный баланс сил – для неореалиста это баланс геостатегий, баланс распределения сил разного происхождения в регионе. Геостратегический баланс ‑ это направления реализации национальных интересов с учетом предполагаемых интересов вероятных противников или сторонников противоположной «силы». Так, рассматривая баланс сил в качестве одного из основных понятий, неореалисты (К. Уолтц) исходят из того, что ядерное оружие является важнейшим фактором, который обеспечивает баланс сил в мире; укрепляет систему международных отношений, так как обеспечивает гарантии против вооруженных конфликтов в силу эффекта устрашения»[192]. Если глобальный баланс сил, обеспеченный системой контроля за распространением ядерного оружия, укрепляет систему, то региональные силы, расширяющие сферу своего влияния, запускают интеграционные процессы, двусторонние приемы, тайную дипломатию.

Анализ содержательных проблем сотрудничества между государствами в целом и приграничными взаимодействиями в частности не свойственен реализму. Столкновения государственных интересов игнорирует негосударственных и субнациональных акторов, приводя к доминированию в сфере трансграничного сотрудничества вопросов «высокой политики». На Тихом океане таким примером может быть яркий геоэкономический проект «Туманган»[193]. Первоначальная «стволовая» концепция проекта Туманган (официальное название «План развития бассейна реки Туманган») заключалась в создании в устье реки Туманган на стыке трёх границ трансграничного территориального анклава, состоящего из трёх сегментов (китайского, корейского, российского), который будет управляться некоей международной структурой (с постепенной интернационализацией анклава)[194]. Туманган ‑ международная экономическая зона, предполагающая объединение железных дорог и создание транспортного коридора длиной более 10 тысяч километров; грузопотоки, формирующиеся и объемов взаимной торговли и транзитных грузов трех сторон; участие капитала в освоении приграничных регионов; решение ряда внутренних проблем государств-участников и т.д.

Трансграничный экономический район был обречён на внутреннюю специализацию на основе дешёвой северокорейской рабочей силы, китайском капитале, колониальной экономике российского Приморья и российской роли железнодорожного (морского) извозчика. Реальность геоэкономических проектов, способная создать более благоприятные условия отдельным участникам регионального «баланса», остановилась, подойдя к геополитическим условностям: преодоление барьера государственной границы и регионального баланса возможностей.

Структурная теория объясняет условия возникновения глобальной войны и сотрудничества между государствами, тенденций формирования альянсов, используя все основы классической теории. Система, стратегия, оси и противоборствующие союзы, господство, военно-мощные и региональные государства – яркая лексика реализма, дополненная структурными ограничениями и условностями (термин «миропорядок» использован в реалистическом, а не в традиционно либеральном прочтении): «По мнению китайских аналитиков, японцы намереваются бросить вызов миропорядку, сложившемуся после 1945 года, и возродить свою былую военную мощь. По этой логике, российско-китайские морские маневры трактуются в качестве своевременной меры, которая как никогда прежде выявляет перспективы безопасности Южной Азии, стратегическую игру Японии и США и партнерство Москвы и Пекина. В Пекине также склонны утверждать, что тремя главными задачами американо-японской оси является создание препятствий на пути развития Китая, установление своего господства в водах Восточной Азии, а также установление в этом регионе противоракетной системы. В цели Вашингтона также входит привлечь к этому противоборству и другие региональные государства, такие как Филиппины и Вьетнам. Уже сейчас, по мнению некоторых аналитиков, параллельно с уже давно сложившейся американо-японской осью возникает новая российско-китайская сила, которая остро реагирует на враждебные ей трансформации, произошедшие недавно в регионе. Существует также мнение о том, что народы Восточной Азии, Индии, Кореи и Австралии предпримут попытку, удовлетворяя цели обеих групп, присоединиться к одной из них из расчета собственных национальных интересов»[195].

В структурном объяснении стратегия доминирующего союза, в том числе регионального, предупреждающего перевес сил у какой-либо страны, объясняется условием «идеальной конкуренции». Предприятие стремится к максимуму прибыли, но и другие стремятся к тому же. На деле все получают минимум, т.е. обычную прибыль. Структура оказывает подобное влияние – баланс сил (результат) формируется «случайно», как следствие независимого стремления каждого государства реализовать собственные интересы. Даже при самом рациональном выборе, результат может быть нежелательным, так как свое действие оказывала структура мира.

Традиционная жесткая сила, обеспечивающая способность к эффективному принуждению, основана, главным образом, на военной и экономической мощи государства. Становиться еще сильнее или ограничивать растущую силу другого игрока, – наиболее последовательная трактовка условий конкуренции на игровом поле структурной теории. «Джон Миршаймер (профессор Чикагского университета, США): Может ли Китай прийти к величию мирным путем? Мой вывод таков: нет, не может. После того как Америка превратилась в регионального гегемона, она стала активно препятствовать возникновению сильных игроков в других местах. Она подобным образом относилась и к Германии, и к Советскому Союзу, и к Японии. Америка не хотела, чтобы у нее под боком оказалось сильное государство из другого региона, в этом суть доктрины Монро. Если кто-то все же осмеливался бросить нам вызов, мы изгоняли его, и к Китаю отношение будет таким же….

Янь Сюэтун (профессор университета Цинхуа): Являясь реалистом, я во многом согласен с Миршаймером. Я согласен, что и Китай, и Америка хотят быть №1 в мире, и разделяю мнение о том, что Китаю следует действовать ответственно и осмотрительно, воздерживаться от громких действий и высказываний. Однако по поводу стратегического выбора Китая и Америки наши позиции расходятся. Не факт, что Китай пойдет по тому же пути, что и его соперник, к тому же и у Америки есть другие варианты, помимо сдерживания Китая.

Возможно у США этих вариантов стратегии даже больше, чем у Китая на его пути к мировому лидерству. ….Когда у Америки были конфликты с нашими соседями, мы всегда считались с ней. Откуда нам взять теперь доброжелательных соседей? Китай считает, что для облегчения взаимодействия следует стремиться к тому, чтобы у партнеров были общие интересы, а вовсе не взаимное доверие. Поэтому даже если в чем-то конфликт интересов все же возникнет, можно будет вместе принять превентивные меры и предотвратить возникновение реального конфликта. Общие интересы, а не взаимное доверие – вот основа сотрудничества»[196].

Союзы с общим пониманием угроз, но не блоки, угрожающие стабильности региона; «внутриазиатский диалог»; «региональное сотрудничество», ‑ процесс, который можно использовать с тем расчетом, чтобы с его помощью формировать архитектуру безопасности в АТР, ‑ формулировка региональной стабильности современного неореалиста. «…Россия должна показать, что ее интересы совпадают с интересами других азиатских государств. Она уже начала движение в этом направлении, призвав активизировать сотрудничество между ШОС и АСЕАН, которые в 2005 году подписали официальный меморандум о взаимопонимании. У двух организаций также общее понимание нетрадиционных угроз. Очевидно, что ШОС не представляет угрозы для выдающейся роли АСЕАН в Азии. Напротив, можно утверждать, что процесс познания Китаем идей и принципов многосторонних отношений проходил в рамках, очерченных АСЕАН, а дальнейшее освоение этих идей проходило внутри ШОС. Полноправное участие России в Восточноазиатском саммите (ВАС) должно способствовать формированию более сбалансированной и стабильной региональной архитектуры, а также повысить роль ВАС как главного форума для обсуждения проблем безопасности региона. Конечно, от России будут ждать, что она станет использовать свое членство в ВАС для активного развития свободной торговли в Азии, обеспечивая растущий спрос на энергоресурсы за счет выдвижения такой политики, которая будет выгодна как поставщикам, так и потребителям. Но Москва может внести и другой важный вклад в стабильность региона за счет предотвращения и урегулирования конфликтов и ликвидации последствий стихийных бедствий»[197].

В определенной мере неореалисты возвращаются к традиции классического реализма. «С одной стороны, они признают, что внешняя политика зависит от силы государства. С другой стороны, они утверждают, что распределение силы в международной системе влияет на государство лишь косвенно. Задача теории — показать, как трансформируется системное влияние на уровне атрибутов государства: на принятии политических решений, на умении государственного аппарата мобилизовать имеющиеся ресурсы. Поэтому и сужение основной функции государства в международной политике до проблемы безопасности выглядит неоправданным. Попытки соединить структурную теорию и теорию внешней политики получила название «неоклассический реализм»[198].

Как и для классического реализма, для неореализма также важны характеристики силы для выявления «ведущего игрока». Ключевыми показателями «национальной силы» для неореалистов стала «комбинация военной силы, экономики, финансов, технологий»[199]. Отслеживая рост силы, неореалисты приходят к существованию превосходящей, «вездесущей» силы – глобального превосходства, гегемона, «глобальной державы» рядом с которой расположены слабые, «уязвимые» государства. Остальные представители международного окружения составили «мировые силы второго порядка». Это сильные государства ‑ «мировые державы» и «региональные державы», которые могут стать «опорными», играя определяющую роль и даже способствующими укреплению следующей сверхдержавы, или ведут себя как глобальные конкуренты[200]. Таким образом, список сильных составлен в строгой иерархии: сверхдержава (глобальная держава, гегемон), мировая держава, региональная держава.

«Попытки ранжирования остальных крупных держав вслед за указанными двумя ведущими игроками [США и Китаем] обречены в лучшем случае на неточность. Однако в любом случае список будет включать Россию, Японию и Индию, а также неофициальных лидеров Евросоюза — Великобританию, Германию и Францию. Россия удерживает высокую геополитическую позицию в основном благодаря своим обширным нефтегазовым запасам, а также прочному статусу ядерной державы, уступающей только США, хотя это военное преимущество ослабляется внутренними экономическими, политическими и демографическими недостатками, не говоря уже о более сильном в экономическом отношении соседстве с востока и запада. Без ядерного оружия и зависимости некоторых европейских государств от российской нефти и газа Россия не поднялась бы так высоко в расстановке глобальных геополитических сил. В экономическом отношении она значительно отстает от Японии, и если та решит активизировать свою международную роль, то обгонит Россию и на большой геополитической арене. Индия, с её отстаиванием региональных позиций и глобальными устремлениями, тоже попадает в верхние строки, однако её тянет вниз стратегический антагонизм с двумя ближайшими соседями, Китаем и Пакистаном, а также различные социальные и демографические проблемы. Бразилия с Индонезией уже претендуют на участие в принятии глобальных экономических решений в составе «Большой двадцатки» и надеются занять ведущие региональные позиции в Латинской Америке и Юго-Восточной Азии соответственно. Обозначенный состав глобальной верхушки знаменует, как уже отмечалось, исторический сдвиг центра мировых сил в сторону от Запада, а также рассредоточение этих сил по четырем различным регионам. Теперь, когда эксплуататорское господство европейских держав на обширных территориях земного шара осталось в прошлом, новое распределение власти гораздо точнее отражает культурное многообразие» [201].

Существует и обратное влияние глобального баланса сил на региональный баланс геостатегий и их перераспределение в регионе. Так, одной из важнейших черт современной системы международных отношений называют смещение мирового баланса сил на Восток: 10 ноября 2011 г. в своем выступлении на саммите АТЭС в Гонолулу госсекретарь США Х. Клинтон провозгласила наступление «тихоокеанского века для Америки». По ее словам, Вашингтон готов принять на себя лидерство в АТР, идя навстречу пожеланиям партнеров и союзников в Восточной Азии. США - «главный создатель коалиций»[202], «единственная сила в регионе с сетью крепких альянсов, без территориальных амбиций и длинным списком приложенных усилий, направленных на достижение общего блага»[203], «возвращается» в Азию для обеспечения свободной навигации в китайском море и как реальный противовес китайским притязаниям и «региональной неразберихи», которую они могут вызвать. Основная линия глобальной стратегии держится на традиционной для реализма «политике создания политических противовесов», «политике сдержек и противовесов», «удаленном сдерживании». Процесс «восстановления веса американского полюса силы» (Зб. Бжезинский) показывает все признаки «агрессивного реализма» (Дж. Миршаймер).

«Стратегический разворот в сторону этого региона логически соответствует нашей общей концепции укрепления американского лидерства в глобальном масштабе…. Также необходимо разумное продвижение последовательной региональной стратегии, которая учитывает глобальные последствия нашего выбора…. Как эта стратегия выглядит? Для начинающих, она требует быть неизменно приверженными дипломатии, которую я назвала дипломатией "передового базирования". Это означает продолжение использования всего спектра наших дипломатических средств, включая самых высокопоставленных чиновников, экспертов по экономическому развитию, межведомственные группы и наши постоянные активы во всех странах и уголках азиатско-тихоокеанского региона. Наша стратегия должна быть гибкой и адаптироваться к быстрым и значительным переменам во всей Азии. Учитывая все это, наша работа будет продолжаться по шести основным направлениям: укрепление двусторонних союзов, углубление наших рабочих отношений с развивающимися государствами, включая Китай, взаимодействие с региональными многосторонними организациями, продвижение инвестиций и торговли, развертки широкого военного присутствия и укрепления демократии и прав человека. В силу нашего уникального географического положения, Соединенные Штаты являются атлантической и тихоокеанской силой. Мы гордимся нашим европейским партнерством и всем тем, что оно несет. Наша нынешняя задача — построить цепь союзов и организаций по всему Тихому океану, которые будут неуклонно и последовательно следовать американским интересам и ценностям, так же как это было сделано в Атлантике. Это критерий наших усилий по всем вышеуказанным направлениям»[204].

Интересно возникновение «новых принципов реализма»: «реализм уступок»[205], «благородный реализм» и т.д. Например, в аллегории Дмитрия Саймса и Роберта Элсуорта, «благородный реализм должен опираться на пять важных принципов: 1) война с терроризмом – организующий принцип американской политики; 2) восстановление американского лидерства (не принимать угрожающие позы в гордом одиночестве) 3) чуть больше скромности и меньше задираться 4) отказаться от мнения, что все страны в целом поддерживают культурные ценности США 5) не должно быть имперского принуждения к демократии: лучше быть городом на холме и взывать к лучшим чувствам, а не покорности»[206]. Вероятно, теория рационального выбора в новых условиях дополнила неизменно силовое понимание политики под влиянием «мягкой» силы либеральных теорий, создавая «композитный индекс жесткой и мягкой силы».

«Формула неореализма» оставляет международные отношения развиваться в рамках структуры – суммы ограничений, влияний, принуждений. Международные отношения – это, прежде всего, отношения государств, разнонаправленные интересы которых создают анархию. Это не беспорядок, склонный к войне, а «зрелая анархия», которая поддается регулированию силой демократии, рациональным выбором «бизнесмена», оптимальным с точки зрения баланса затрат и выгод. Миром международной политики управляют сильнейшие, сила которых не перестала быть «жесткой» и «агрессивной», но может становиться «умной», учитывающей правила глобального уровня в конкурентной борьбе за мировое господство или региональное превосходство.

Таблица 3

Международные отношения в теории неореализма (структурном реализме):

Участник 1 (актор) + Участник 2 (актор)… = МО = анархия

внешняя политика государства 1 +

внешняя политика государства 2 +

внешняя политика государства n…

Государства – главный элемент. Есть другие участники, но они только тогда будут играть решающую роль в системе международных отношений, когда смогут догнать и перегнать сверхдержавы по наличию полномочий и властных возможностей

Структура – глобальный уровень МО

= [Международные отношения]

[находятся в рамках структуры, склонной к войне]

Международные отношения ≠ межгосударственные отношения

= анархия

«зрелая анархия», которая поддается регулированию демократическими силами

<< | >>
Источник: Л.Н. Гарусова. Международные отношения, трансграничное сотрудничество, региональная безопасность в АТР [Текст]: учебное пособие. Научн. ред. д.и.н., проф. Л.Н. Гарусова. Общ. ред. к.и.н., доц. Н.В. Котляр. – Владивосток: Изд-во ВГУЭС,2015. – 230 с.. 2015

Еще по теме Неореализм (структурный реализм):

  1. Политический реализм и неореализм. Реализм трансграничных взаимодействий
  2. 1. Политический реализм и неореализм. Реализм трансграничных взаимодействий.
  3. Тема 8. Региональные аспекты классической и современной теории международных отношений Н.В. Котляр[166] 1. Политический реализм и неореализм. Реализм трансграничных взаимодействий 2. Либерализм и неолиберализм. Коллективная безопасность: глобальный и региональный аспект 3.Социалистическая теория международных отношений. Мир-системные процессы в АТР
  4. РЕАЛИЗМ
  5. Неореализм и неолиберализм: основные различия
  6. Австралийский реализм.
  7. Политический реализм
  8. Глава 10. РЕАЛИЗМ И ИДЕАЛИЗМ В ПОЛИТИКЕ
  9. Структурный детерминизм
  10. Структурные кризисы
  11. Структурное сопряжение
  12. 10.2.Структурные кризисы
  13. Тема: «Структурные средние величины ».
  14. 3.4. Структурные подразделения кредитных организаций