<<
>>

Т. Ф. Берестова «Рефлексия по поводу книги А. В. Соколова “Филосо­фия информации"»

Очередная книга А. В. Соколова посвящена давней и наболевшей проблеме определения феномена информации. Тема для А. В. Соколова далеко не новая, я бы сказала, - магистральная для его научных изыска­ний.

В 1966 г. он, поднимая вопрос о кризисе информации, вопрошал: «Ко­гда же мы сможем отдать себе отчет, что же мы все-таки знаем?»[147], а в 1988

г. подвел итоги изучения информации, опубликовав статью «Информация:

2

феномен? функция? фикция?» , в которой дал блестящий обзор развития концепций информации и определил информацию в качестве базового по­нятия информационного подхода. Уже тогда были заложены краеугольные понятия философии информации, которая сегодня предстала перед нами в виде развернутого и очень убедительного повествования о генезисе и по­знании информации, о ее природе и сущности, а также об определении места нового научного направления - философии информации - в системе научного и философского знания.

В новой книге А. В. Соколов подводит итоги многолетних дискуссий о природе и сущности информации, начиная со времен Платона и Аристо­теля, и представляет авторскую концепцию понимания чрезвычайно слож­ного и многоликого явления «информация».

Однако значение этой книги не только в обзоре существующих подходов и взглядов на информацию, и даже не в том, что мы имеем очень компактный, но очень насыщенный текст, в котором достижения многих и многих отечественных и зарубеж­ных исследователей связаны в цельное учение об информации. На мой взгляд, самое ценное в том, что А. В. Соколов действительно обосновал необходимость и реальность существования нового философского течения, которое позволит «подложить» (подвести) единую основу под изучение информации представителям разных наук. В связи с этим возникает во­прос, почему результаты аналитико-синтетической переработки огромного массива литературы и собственных размышлений А.
В. Соколов назвал «философией»? Думаю, что это связано с тем, что сейчас многие считают: «философия - особая форма мыслительной деятельности, отличная от нау-

3

ки» .

Сегодня философия претендует на роль методологического основа­ния в области научной деятельности и на роль посредника между науками, обыденным сознанием, религией, искусством, мифологией. А. В. Соколов, обладая познаниями в искусстве, мифологии и в различных науках, может позволить себе такую роскошь - пофилософствовать. И только философст­вования позволили ему достигнуть цели написания этого труда - объеди­нить интуитивные ощущения и уже существующие знания и выработать интегративные подходы к изучению феномена информация. Безусловно, цель книги достигнута, хотя, наверняка, это только начало большого пути по развитию философского учения об информации.

Наука развивается по своим законам, но это всегда совокупный ре­зультат деятельности отдельных ученых и научных сообществ. Нередко научные достижения вызревают во внутренних конфликтах ученого со своим «я», через исправление самого себя, и для ученого очень важно уметь проходить эти интеллектуальные, психологические и этические ла­биринты и достигать результата.

Новые научные результаты часто добываются не в одиночку, а могут быть получены только при проведении дискуссий со своими коллегами, и потому почти каждая серьезная научная работа открывается обширнейшим обзором научных текстов, оценкой сделанного ранее, сопоставлением сво­их идей со взглядами других ученых. Продвигаясь вперед в научном по­знании, очень важно выбрать правильный тон дискуссии, где-то уместен научный сарказм, но чаще всего гораздо более конструктивно продемонст­рировать уважение и признание заслуг своих предшественников и коллег по цеху. А. В. Соколов - образец использования именно второго варианта подготовки научных обзоров.

Представленная книга еще раз иллюстрирует эти способности авто­ра. Она открывается посвящением Р. С. Гиляревскому, достойнейшему из научных мужей нашего времени, а далее - пример уважительного отноше­ния к научным поискам своих предшественников и своих современников А.

В. Соколов демонстрирует на каждой странице. Его книга - образец умения вести научные споры; автор обладает таким уровнем интеллекту­альной культуры, который достижим для очень немногих из современных ученых.

Нам, представителям наук документально-коммуникационного цик­ла, нужно быть самокритичными, и потому необходимо сказать, что мы редко доходим до обобщений общенаучного уровня и еще реже «добира­емся» до уровня философствования, тем важнее для нас получить фило­софское знание, «добытое» нашим собратом, знающим проблемы наших наук и владеющим понятийным аппаратом этих наук.

Во вступлении А. В. Соколов объясняет, что книга носит название «Философия информации» из-за сложности, актуальности и фундамен­тальности ее проблематики, а также обосновывает выбранную им структу­ру. Первые главы книги содержат аналитический обзор трактовок инфор­мации в разных отраслях знания.

До настоящего времени основные достижения познания информации в основном были получены абстрактно-логическим способом, т. е. путем научного мышления. В начале четвертой главы А. В. Соколов, рассказывая о разных подходах к изучению информации, ссылается на авторитет главы Марбургской школы - немецкого профессора Германа Когена, который абсолютизировал абстрактные рассуждения и среди адептов которого был Борис Пастернак: «Я полагаю, что Г. Коген одобрил бы изучение инфор­мации не феноменологическим, а абстрактно-логическим путем, т. е. не путем философской рефлексии, а путем научного мышления»1. Но А. В. Соколов, отдавая должное Г. Когену, не согласен с ним: по его мнению, абстрактно-логический способ смог обеспечить только «первое приближе­ние к постижению сущности информации на уровне логических обобще­ний».

Такое первое приближение к сущности первого порядка осуществ­лено общими стараниями ученых разных отраслей: кибернетиков, матема­тиков и информатиков, философов, культурологов и лингвистов, докумен- товедов, библиотековедов и библиографоведов, биологов, психологов и педагогов.

Их совместными усилиями создано учение об информации, в котором в качестве самостоятельных частей выделены обобщающие ин­формационные метатеории, мегатеории и даже гигатеория. По оценке А. В. Соколова, часть ученых иногда успешно и корректно, а иногда некоррект­но и спекулятивно использовали информационный подход к познанию объектов изучения своих отраслевых наук, но при этом происходило обо­гащение новым знанием не только этих наук, но все расширялось и расши­рялось предметное поле научной информатики.

Несмотря на достигнутые успехи, всеобщая природа информации к началу XXI в. не была выяснена, и место информации среди атрибутов бы­тия не было установлено. Неудача, по мнению А. В. Соколова, детермини­рована ограниченностью позитивистской и иной методологии, использо­ванной его предшественниками. У меня родилось такое сопоставление: ле­доруб хорош для преодоления препятствий изо льда, но при преодолении водной стихии он фактически бесполезен, нужны другие средства, другой инструментарий, хотя вода и лед по составу - одно и то же. И все-таки возражу автору замечательной книги об информации и скажу несколько слов в защиту абстрактно-логического способа познания мира, т. е. позна­ния путем научного мышления.

Именно через абстрактное научное мышление, процедуры которого концентрированно выражены в системном и информационном подходах, в концепции основных структурных уровней, в использовании метода вос­хождения от абстрактного к конкретному и написана моя докторская дис­сертация «Общедоступная библиотека в информационном пространстве: теоретико-методологические основания». Изучая информационное про­странство, я не могла избежать обращения к феномену информации, кото­рый рассмотрен как результат одновременного протекания процессов от­ражения реальности, формирования смысла и обозначения его через какой- либо знак (жест, звук, изображение, слово и т. д.).

Так, в книге, изданной в 2005 г., я писала: «У информации двойст­венная природа. Информация, как продукт отражения сознанием какой- либо реальности, обладает свойством идеальным (т.

е. созданным сознани­ем): таковым является ее содержание, смысл. Информация как феномен физический имеет материальную форму (сигнала, знака)»[148]. Идеальный об­раз возникает как отражение материального явления окружающей среды и воспринимается через материальное волно-звуковое воспроизведение

(вскрик, устная речь) или через фиксированный знак на каком-либо носи-

2

теле (письменная речь, изображения) .

Мной рассматривалась только информация, создаваемая человеком в социуме, и для ее названия не использовалось сочетание «семантическая информация», я говорила о социальной информации, теория которой, как я теперь узнала из книги А. В. Соколова «Философия информации», факти­чески переросла (соединилась) теорию семантической информации. На­верное, поэтому для обозначения явлений вторичной информации, пере­дающей смысл первичной информации, уже в 2005 г. я интуитивно ис­пользовала понятие вторично-семантической информации как информа­ции, вторично воспроизводящей уже известный смысл[149]. Такое понимание информации позволило мне и далее говорить о двойственности и одновре­менной противоречивости всех явлений, порожденных феноменом инфор­мации, т. е. об их амбивалентности, и сделать еще один важный вывод о метаморфизме всех информационных явлений[150], а не только о метаморфиз­ме библиотек, как говорил Ю. А. Гриханов[151].

Это умозаключение о распространении метаморфизма на все явле­ния, связанные с информацией, сегодня я могу объяснить, опираясь на вы­вод А. В. Соколова о том, что в микрокосме (субъективной реальности, ко­торую в своей работе я называла индивидуальным информационным про­странством), в социальной реальности (по моей терминологии - в социаль­ном информационном пространстве) и в духовной реальности господству­ют духовные смыслы, которые выражает один и тот же тип информации - семантическая информация[152]. Именно семантическая информация, функ­ционирующая в разных реальностях, по желанию ее создателя-человека - обретает разные лики и в значительной степени обеспечивает многообра­зие и многомерность окружающего нас мира.

Это один из самых важных выводов, который я сделала при изучении информации.

Экскурс в мои прошлые работы сделан для того, чтобы молодые ис­следователи понимали, что познавательные возможности абстрактного на­учного мышления далеко не исчерпаны, а результаты, полученные при ис­пользовании общенаучных методов, вполне убедительно могут встать вро­вень с результатами философской метафизики. Считаю, что это необходи­мо усвоить молодому ученому в период его становления.

В своем пособии А. В. Соколов говорит о рациональной, или теоре­тической, метафизике, используя значение термина метафизика как сино­нима философии, и в этом случае метафизика противопоставляется кон­кретно-научному знанию. Но в моем понимании, возможно из-за того, что я выросла на традициях диалектики, понятие метафизика существует как обозначение метода познания, противоположного учению о развитии. Ме­тафизика в этом случае является философией, «абстрагирующейся при создании теоретических моделей мировоззрения от идеи развития всеоб­щего, необходимого и первичного свойства у всех явлений и процессов (как материальных, так и духовных)»[153].

Убеждена: явление «информации» развивалось вместе с человеком, в значительной степени определяя возможности развития индивида и обще­ства. Это убеждение подвигло меня на теоретическое воспроизведение ге­незиса информационного пространства, которое было изначально сформи­ровано первочеловеками и созданной ими информацией, затем прошло долгий путь эволюции в социуме. В рамках социального пространства ин­формация и производные от нее явления развивались и демонстрировали свои различные свойства и удивительные взаимопереходы, т. е. метамор­физм.

В начале первой главы А. В. Соколов оценивает уровень проникно­вения в явление «информация» учеными, использующими познавательные общенаучные технологии, так: «понятие информации приобрело статус не просто междисциплинарной категории, а почти философской категории»[154]. Вот в этом «почти» и сосредоточены потенции для написания двух сле­дующих глав пособия, в которых автор осуществил второе приближение к постижению сущности информации на уровне метафизики. Третья глава - центральная в книге, в ней сгруппированы взгляды ученых на информа­цию, которые формировались на основе эпистемологии, и рассматривается информация с точки зрения философского учения о бытии (онтологиче­ский аспект).

Четвертая глава последовательно разворачивает структуру философ­ского знания, посвященного языку, книге, науке, технике, массовой ком­муникации. Здесь еще раз рассмотрены позитивистские теории и названы метафизические версии философии информации, обозначены ее актуаль­ные проблемы. Эта глава постановочная, в ней А. В. Соколов ставит «пра­вильные вопросы», выполняя основную миссию ученого и приглашая к ис­следованию феномена информации представителей разных научных тече­ний и воззрений. Автор признает, что наивно рассчитывать на всеобъем­лющий охват в одном издании всех аспектов нового научного направления философии информации, вне рассмотрения остались вопросы аксиологии, этики и эстетики информации. Эта глава освещает гносеологические ас­пекты учения об информации.

Заключение книги - предельно лаконично, содержание каждой главы сведено до полустраничного или страничного абзаца, несмотря на такую краткость, автору удалось еще раз не только вернуть читателя к содержа­нию книги, но и обратить его внимание на антропологические проблемы, на важность взаимосвязи научных открытий и этических вопросов, среди которых и вопрос о «союзе интеллигентности и информатизации»[155].

Мои сомнения и размышления, порожденные чтением книги А. В. Соколова, вызваны в первую очередь желанием понять, как этот труд по­влияет на дальнейшее развитие библиотековедения, библиографоведения и книговедения. Беспокойство о будущем этих наук заставило меня проеци­ровать основные выводы книги на возможности коррекции уже достигну­тых результатов. Я постаралась взглянуть на пособие А. В. Соколова как на источник эпистемологических знаний, которых явно не хватает нам, изучающим документальную коммуникацию.

Работ, содержащих методологический анализ наших наук, чрезвы­чайно мало. Назову книгу О. П. Коршунова «Библиография: теория, мето­дология, методика»[156], где он, по существу, описывает метод восхождения от абстрактного к конкретному как одну из процедур системного подхода

применительно к библиографоведению; лекцию о методологии науки Ю.

3

Н. Столярова и пособие И. Н. Басамыгиной, в котором предпринята по­пытка разобраться с методологией общего библиотековедения и проанали­зировать возможности использования позитивистского, структуралистско­го и диалектического подходов в экономике библиотечного дела[157].

Разбираться в хитросплетениях научных течений, подходов и мето­дов меня вынуждает необходимость чтения лекций для аспирантов по ме­тодологии науки вообще и наших наук документально­коммуникационного цикла в частности. Я жадно отыскивала в тексте А. В. Соколова строки, определяющие отнесенность теорий книговедения, библиотековедения, библиографоведения к классическим, неклассическим, постнеклассическим или каким-либо другим наукам. Этим материалом книга чрезвычайно богата. Я узнала, что современное российское библио­тековедение так и не дотянулось до корректного использования информа­ционного подхода, что книговедческая концепция Г. Н. Швецовой-Водки выросла до уровня неклассической теории, что переход отечественного библиографоведения от эмпирического знания к теоретическому произо­шел благодаря работам А. И. Барсука, О. П. Коршунова, но только послед­нему удалось достичь различения онтологических и гносеологических ипостасей при использовании корректной информационной методологии в библиографоведении, что работа Т. А. Новоженовой - пример использова­ния наивно-позитивистского синергетического подхода в библиографове­дении, а информациологическое учение И. И. Юзвишина даже мудрейший А. В. Соколов не смог проклассифицировать, оставшись в раздумьях: то ли это лженаука, то ли псевдонаука.

Разрабатывая гносеологические аспекты проблемы определения фе­номена информации и обобщая мнения ученых на этот предмет, А. В. Со­колов параллельно излагает свой взгляд на понятия философская катего­рия, общенаучная категория, частнонаучная категория дисциплины. По­добных высказываний и обобщений, связанных с различными эпистемоло­гическими новациями, на страницах учебного пособия много, и потому его прочтение обогатит и любого молодого исследователя, и уже седовласого ученого, потому что дар овладевать смыслами из разных отраслей знания дан очень и очень немногим, и еще меньше тех, кто готов к многотрудно­му прохождению по тропам «не своей» науки.

В третьей главе, где сосредоточены основные открытия автора, мож­но прочесть об амбивалентности информации, которая разрешает пробле­му ее онтологии, увидеть взаимосвязь типов реальности и типов информа­ции, соотношение информации, знания и смысла, но, главное, - здесь вскрыто истинное содержание информации, т. е. ее природа и сущность, на основе философских воззрений, дана критика натуралистического подхода к явлению информации и «переплавлено» невероятное количество фило­софских, культурологических, книговедческих, психологических, неклас­сических, классических, постклассических, постпостклассических и пост- неоклассических концепций, в которых явно или скрыто рассматривался феномен информации.

Вступать в полемику с А. В. Соколовым очень сложно, я этого и не делаю, а только размышляю и позволю себе привести еще несколько вы­сказываний, связанных с осмыслением прочитанного. Все сказанное ниже

- чистая рефлексия, т. е. размышления, полные сомнений. И сомнения эти вызваны известной дискуссией по поводу феномена документ, в которой участвовали А. В. Соколов и Ю. Н. Столяров. Наши мэтры умеют выра­жать свои мысли ярко, образно, афористично. Судите сами. А. В. Соколов

утверждает: «.писаное вилами на воде документом не считается»[158]. Ю. Н.

2

Столяров парирует: «Документу - альтернативы нет» .

Такое противостояние вновь возвращает нас к необходимости найти критерий отграничения явлений документальных от недокументальных. Насколько мне помнится, этим научным приемом в документографических теориях первым воспользовался О. П. Коршунов. Он ввел критерий отгра­ничения библиографических и небиблиографических явлений и сделал это

3

на основе определения библиографической информации .

Исходя из этого примера удачного решения научной задачи, приведу определения понятия документ, сделанные нашими классиками. А. В. Со­колов наиболее четко выразил свои позиции в общей теории социальной коммуникации: «Документ - это стабильный вещественный объект, пред­назначенный для использования в социальной смысловой коммуникации в качестве завершенного сообщения». Далее он обращает внимание на отли­чительные признаки документа, среди которых называет наличие смысло­вого содержания, стабильную вещественную форму, предназначенность для использования в коммуникационных каналах, завершенность сообще-

4

ния .

Ю. Н. Столяров вопросу определения документа уделил очень много внимания[159]. Он полемизирует с очень многими авторами публикаций о фе­номене «документ», анализирует тексты законов, дающих дефиниции до­кумент или документированная информация. Начиная анализ с самого широкого определения документа как любой записанной информации[160] и выявив субстанциональный и функциональный статусы документа, он предлагает две формулировки: «Документ - семантическая информация, созданная человеком специально для обеспечения социальной коммуника­ции и зафиксированная любым способом на любом носителе» и «Документ

- информация, зафиксированная на вещественном носителе способом, соз­данным человеком, в целях ее передачи во времени и/или пространстве и предназначенная для использования в качестве единицы в документальном (семантическом) процессе»[161].

Разногласия между известными учеными выяснились при рассмот­рении феномена «электронный документ», который, по Ю. Н. Столярову, может быть «диахронным» или «синхронным», т. е. существующим только в момент воспроизведения. Ю. Н. Столяров понимает, что отличие обыч­ного документа от электронного, воспроизведенного на экране, кроется в средстве записи, в электронном документе запись сделана энергетическим способом, в традиционном - вещественным. Но Ю. Н. Столяров считает, что время существования фиксированной информации и способ записи - непринципиальные основания для определения явления «документ», более существенными признаками он считает наличие семантической информа­ции, зафиксированной на любом носителе, и ее использование в коммуни­кационном процессе, и потому вполне правомерно существование термина электронный документ для сообщений, существующих в Сети.

Эта точка зрения поддержана многими представителями библиотеч­ной науки и практики. Такой подход зафиксирован в ГОСТе 7.83-2001 «Электронные издания», и этот подход - основание для возникновения

электронных библиотек, электронного библиотековедения, электронного

2

фондоведения . Всерьез обсуждаются проблемы развития электронной библиографии[162], и я думаю, что именно этот подход позволяет использо­вать многие достижения традиционного библиотековедения и библиогра­фоведения в условиях новой информационной среды.

А. В. Соколов думает иначе. В своей новой книге он снова называет три рода социальной коммуникации: устная - непосредственное межлич­ностное общение; документальная - общение, опосредованное искусст­венно созданными документами в виде книг, рукописей или материальных символов; электронная - общение, опосредованное электронными техни­ческими средствами (радиотехника, телевидение, компьютерная техника)[163]. Электронную коммуникацию он называет «новейшим видом социально­культурной коммуникации, включающим широкий круг коммуникацион­ных каналов, основанных на приводной и радиосвязи, магнитной и опти­ческой записи»[164].

Если придерживаться точки зрения А. В. Соколова, то мы должны признать существование наддокументального уровня информационного пространства и искать другие недокументальные основания для выявления закономерностей формирования библиотек, их фондов, библиографиче­ской информации и поискового аппарата в электронной среде. Как же быть? Достижение консенсуса по этому вопросу крайне важно для разви­тия библиотечно-библиографической науки и практики. Этот вопрос дол­жен быть обсужден снова и, может быть, не единожды, а решение его мо­жет быть найдено только в случае общепризнанной формулировки опреде­ления информации, функционирующей в электронной среде. Надо заново искать критерии отграничения документальных и недокументальных явле­ний, вновь возвращаться к дефиниции документа, искать определение той информации, которая функционирует в сетях, блогах, сайтах, порталах.

В своей новой работе А. В. Соколов использует понятие машинная информация, ее разновидность - электронная информация. Машинную информацию он определяет как «артефакт (изделие), предназначенный для телеуправления техническими объектами и имитации по алгоритмическим программам семантических процессов»[165]. Артефакт существует в техно­сфере, его область бытия - материальная культура, его изучает компью­терная информатика, объектами информирования являются прием, обра-

2

ботка, хранение, передача информации . По этим цитатам мы видим, что ряд характеристик машинной информации очень близок к описаниям до­кумента (обработка, хранение, передача).

Подробно перечисляя субстанциональные свойства машинной ин­формации, которые характерны для разных ее типов, А. В. Соколов гово­рит о знаковой форме машинной информации и ее принципиальное отли­чие от семантической информации видит в их родовых характеристиках. Первая порождена разумом человека, эмоциями и волей, вторая - искусст­венный продукт технологических умений человека[166]. Так как различия во взглядах на вопрос о сути коммуникационных отношений в электронной среде не дают мне покоя, я с особым вниманием читала страницы, посвя­щенные машинной информации, пытаясь найти те зерна, из которых мо­жет вырасти «колосок согласия». И вот оно - то, что я искала: « .машинная информация и семантическая информация сочетаются друг с другом в компьютеризованных информационных системах. Возьмем для примера Интернет. Его аппаратная часть, т. е. техническое, программное, кадровое обеспечение, не призрачна, а вполне материальна. Аппаратура Интернета обеспечивает хранение и передачу машинной информации, ко­торая служит носителем информации семантической»[167]. А ранее А. В. Со­колов приводит цитату Р. С. Гиляревского из справочника «Электронные документы» о том, что некоторые из электронных каналов коммуникации «дополняют ассортимент документальных сообщений различными видами электронных документов»1.

Отметим, машинная информация очень часто существует в виде за­вершенного сообщения и используется в социальной смысловой коммуни­кации, а это А. В. Соколов ранее приводил в качестве основных признаков документа. К уже сказанному добавлю от себя: технологические умения, которые порождают машинную, в том числе и электронную, информацию, - тоже продукт разума человека, как и семантическая информация.

Вот те мысли, которыми я хотела бы поделиться и которые возникли у меня во время чтения книги А. В. Соколова. Но можно ли надеяться, что приведенные фрагменты текста позволят сделать следующее предположе­ние: в определении машинной информации скрыты возможности разреше­ния спора об электронном документе? Очень хочется надеяться. Если нет, то необходимо использовать такой инструмент, как конвенцию, в науке. Ведь утвердился термин информационные ресурсы, несмотря на то, что по существу они - документальные. В науке конвенции встречаются довольно часто. Может быть, договоримся: если машинная информация - носитель семантики, ровно так же, как и другие носители (бумага, ткани, камни.), то мы можем рассматривать ее как документальную при условии сущест­вования определенных завершенных форм. Или нет? Конвенция невоз­можна? Текст книги не содержит прямых ответов на этот вопрос и только множит и множит сомнения по этому поводу. Теперь уже мне надо ре­шить, «правильные ли вопросы» у меня появились после прочтения книги

A. В. Соколова; если ответ: «да», то это к обсуждаемой работе добавляет еще одно достоинство.

Книга имеет подзаголовок «Профессионально-мировоззренческое учебное пособие». Во введении автор обосновывает изобретенный им жанр и подразделяет своих читателей на пассивных и активных, исходя из их отношения к информации как к средству практической деятельности или как к научному феномену. Безусловно, это еще одна инновация от А.

B. Соколова. Пока мне не были известны издания такого жанра. Куда от­нести этот издательский феномен? В какой видовой ряд должна войти эта книга? Судя по названию, это учебное издание, но, прочитав его, я, уже немолодой доктор наук, открыла для себя столько нового, что вряд ли со­глашусь с таким классификационным решением. Это учебное пособие по охвату материала, по временному, географическому и другим признакам, по глубине проведенного анализа и синтеза огромного количества литера­турных источников, по количеству высказанных автором научных идей, без всякого сомнения, должно быть поставлено в один ряд с самыми вы­дающимися научными изданиями.

Так в чем же дело? Почему многоопытный А. В. Соколов, прекрасно владеющий знаниями издателя и навыками классификатора, разрушает ме­тодические подходы, сложившиеся в типологии изданий и «освященные» ГОСТом 7.60-2003 «Издания. Основные виды. Термины и определения»? Мне думается, выбор жанра издания связан с огромной верой автора в ин­теллектуальный потенциал студенчества и молодых ученых, с желанием расширить читательский адрес своего «детища», не отвратить от него тех, в ком только возгораются искры научного поиска, очень серьезным и даже иногда отпугивающим подзаголовком «монография».

А. В. Соколов остается последовательным во всем: назвав свою кни­гу профессионально-мировоззренческим учебным пособием, он реализует это в полной мере. В книге развернута картина многотрудного поиска ис­тины в ответе на вопрос «Что такое информация?» и последовательно сни­маются противоречия, которые ранее возникали у молодых исследователей при чтении многочисленных публикаций по теории информации. В ре­зультате у читателя формируется мировоззрение, которое трактуется как «система обобщенных взглядов на объективный мир и человека в нем, на отношения людей к окружающей их действительности. а также форми­руются их убеждения, идеалы, принципы познания и деятельности»[168]. Этой же цели служат профессионально-мировоззренческие упражнения, кото­рыми завершается каждая глава.

Я как добросовестный читатель и ученик, стремящийся познать книжную премудрость, постаралась ответить на поставленные вопросы и с изумлением обнаружила, что при первом прочтении мне не всегда удава­лось ухватить все смыслы, заключенные в главах, при поиске ответа по­требовалось возращение к тексту. Создание нового жанра учебного изда­ния характеризует А. В. Соколова как педагога-новатора, постоянно со­вершенствующего свое мастерство, неустанно ищущего контакт и взаимо­понимание со своими учениками. Автор виртуозно владеет научным язы­ком, который, несмотря на то, что предельно насыщен профессиональной терминологией из очень разных наук, остается легким и убедительным. Конечно, для тех, кто только шагнул в «сферу науки», читать пособие при­дется, пользуясь энциклопедическими изданиями или, как минимум - сло­варем научных терминов или иностранных слов, но в этом тоже есть педа­гогическая «уловка» - для исследователя такой способ чтения должен стать нормой, и А. В. Соколов формирует его у своего читателя.

Каждую главу открывает эпиграф, в котором приводятся слова уче­ных и мыслителей разных стран и эпох, предельно лаконично передающие содержание последующего текста. Эпиграфы позволяют почувствовать всю сложность обсуждаемых проблем, обозначить преемственность поис­ков истины со времен глубокой древности до наших дней или общность научных интересов представителей разных стран.

Поэтические строчки эпиграфов очень органично входят в основное повествование, и, когда прочитываешь их, нередко напрашивается вывод, что поэзия предвосхищает некоторые научные открытия. Использование поэтических цитат, литературных образов и других артефактов из жизни искусства еще раз подчеркивает правомерность называть представленный труд философией информации, потому что философия обращается не только к научному знанию, но и к искусству, и к художественной литера­туре, и к мифологии.

Подбор эпиграфов, поэтических четверостиший, художественных образов и синтезирование результатов естественных, технических и соци­ально-гуманитарных наук не может не восхищать. И снова, уже в который раз, убеждаемся, что настоящий ученый осваивает все интеллектуальное богатство, накопленное человечеством, и только при соблюдении этого ус­ловия на современном этапе развития науки действительно возможно со­вершать научные открытия.

Конечно, после прочтения книги многим из нас, читающим курсы, разработанные на основе использования информационного подхода, при­дется провести ревизию, внести уточнения в тексты лекций и методиче­ских указаний. Что ж, не будем роптать, ведь постоянная корректировка учебного материала - это обязанность педагога, работающего в сфере гу­манитарного образования.

Порадуемся, что благодаря А. В. Соколову наше знание стало пол­нее, логичнее, убедительнее!

<< | >>
Источник: Аркадий Соколов. Диалоги об интеллигенции, коммуни­кации и информации. 2011

Еще по теме Т. Ф. Берестова «Рефлексия по поводу книги А. В. Соколова “Филосо­фия информации"»:

  1. Статья 13.27. Нарушение требований к организации доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления и ее размещению в сети "Интернет" Комментарий к статье 13.27
  2. § 3. Соотношение корпоративных и обязательственных правоотношений, возникающих по поводу информации и контроля в акционерных обществах
  3. "Качество и категории "вещь", "свойство", "отношение
  4. 3. Соотношение понятий "учредитель", "промоутер", "инкорпоратор"
  5. Качество и категории "вещь", "свойство", "отношение ”
  6. §4. "Благородный эксперимент": американская модель разделения властей. "Федералист": система сдержек и противовесов
  7. 3.3. "Реалии", "потенции" и "виртуальности"
  8. Порядок ведения книги продаж, книги покупок при получении авансовых платежей. Отражение НДС по предоплате в налоговой декларации
  9. Глава 1. "Свежий" человек на дорогах истории и в науке: о культурно-антропологических предпосылках "новой науки"
  10. Критика чистого "общения": насколько гуманистична "гуманистическая психология"
  11. «Условный рефлекс» говорил о проявлениях «иррадиа­ции» и «концентрации» одного и того же рефлекса.
  12. Техника "человек-поток", "человек-оборотень", "человек-сканер":
  13. 2. "Естественное" и "искусственное", природа и техника
  14. Говоря о новой физической парадигме, мы использовали термины "торсионное поле", "физический вакуум" и прочее, поскольку рассматривали физическую сторону явления.
  15. Статья 17.8.1. Незаконное использование слов "судебный пристав", "пристав" и образованных на их основе словосочетаний Комментарий к статье 17.8.1
  16. 4. Соотношение понятий "участие" и "право участия", "членство" и "право членства"
  17. ЧАСТЬ 1 Объект политической философии - это политическая рефлексия, рефлексия о политике.
  18. АННОТАЦИЯ (от лат. annotatio — замечание) - краткое содержание книги или другого издания, а также краткая характеристика издания: рукописи, монографии, статьи или книги.
  19. Т. Ф. Берестова «Раскрытые и нераскрытые тайны библиогра­фической науки»
  20. 5.5. Берестовой Д.А. Развитие туристических связей между Приморским краем и Японией (1992-2011 гг.)