Чрезвычайные условия производят чрезвычайных лидеров.

Жан Маттис и Жан Бокельсон, оба из Нидерландов, органи­зовали защиту города, выслали всех его католиков и лютеран

68

Дэвид А. Уилсон

и учредили религиозное царство террора, которое установило христианский коммунистический режим.

В этот момент лидерство перешло к Бокельсону, который поднял террор на несколько отметок выше. Впредь смертная казнь полагалась за такие проступки, как ложь, клевета, жад­ность и ссоры. На самом деле Бокел ьсон мог убить любого, кого пожелает, по любой найденной им причине.

Остальная часть истории слишком сюрреалистична, чтобы этому верить.

Бокельсон установил на базарной площади трон, носил ко­рону, скипетр, облачился в королевские одежды и учредил двор из двухсот поклонников, которые купались в роскоши, в то вре­мя как остальная часть населения трепетала и голодала.

История будущего

69

сексуальные отношения со своими мужьями или за насмешку над Новым Иерусалимом.

Когда кольцо осады стало сжиматься и люди были вынуж­дены есть крыс, Бокельсон заставил их участвовать в драмати­ческих театрализованных представлениях, празднуя велико­лепную новую эру человеческой истории. В заключительные дни его господства, с трупами, накапливающимися в братских могилах, он стал лично казнить любого, кто нарушал его ко­дексы или пытался бежать из города. Бегство не было спасе­нием: почти все беглецы были убиты осаждавшей армией. 24 июня 1535 года эта армия в конце концов прорвала оборону Мюнстера. Большинство анабаптистов были убиты, а тем, кто сдался, был предложен безопасный выход из города, но была устроена резня почти до последнего человека. Бокельсона тем не менее оставили в живых. В течение следующих шести ме­сяцев конвоиры водили его по округе на цепи, прежде чем заб­рать в Мюнстер, подвергнуть публичной мучительной казни и оставить его тело гнить в клетке, подвешенной на башне цер­кви. Эта клетка все еще висит там сегодня.

Что нам делать с этой историей? В какой-то мере безжалос­тные меры Бокельсона можно было бы рассматривать как праг­матическую, расчетливую реакцию на воздействие осады — под­нятие настроения людей при помощи драматических представ­лений, внушительное авторитарное правление, чтобы^органи-зовать защиту города, даруя привилегии лояльной элите,- которая охотно осуществляла его волю, и так далее. Но ясно, что она вышла далеко за пределы этого; ведь прежде всего без милле-нарианского переворота не было бы и осады города. Поведение Маттиса и Бокельсона можно также рассматривать в психоло­гических терминах, характеризуя его параноидальным бредом, психотическими действиями и действием из садистских и же­ноненавистнических фантазий.

В некоторой степени Маттис и Бокельсон действительно верили, что они выполняли волю Божью и что они имели бо­жественные полномочия. Иначе почему Маттис выступил с двумя дюжинами мужчин против целой армии в тот день, ког­да, как предполагалось, наступало Второе пришествие? Пред-

70

Дэвид А. Уилсон

ставляется также ясным, что их последователи были их истин­ными сторонниками. Посредством террора они надеялись со­здать бесклассовое, эгалитарное общество.

Здесь работал коллективный гнев, гнев, рожденный голо­дом, болезнью, безнадежностью, страхом, и гнев, который сам стал заболеванием. Гнев бедных против богатых, гнев мужчин против женщин, гнев смиренных против высокомерных, гнев презираемых ремесленников против образованной интелли­генции — всего, на что гнев стал направляемым утешительны­ми тривиальностями черно-белой религиозной идеологии, ко­торая предлагала иллюзорное обещание утопии с пагубными последствиями.

Можно было думать, что память об этих событиях будет постоянно производимой прививкой последующим поколени­ям против таких революционных милленаристских фанта­зий. После примера Мюнстера разумно было бы спросить, как у кого-либо могло возникнуть какое-либо отношение к уверен­но вещающим харизматическим фигурам, извергающим триви­альности и обещающим утопии? Все же это случалось, и при­том многократно: прежде — с популярными крестовыми похо­дами, ложными мессиями, императорами прошлого, «свобод­ными», таборитами и адамитами и впоследствии — с местами массовых расстрелов XX века и с живучестью современных убийственных культов. Это отнюдь не та картина, которая может способствовать оптимизму в отношении нашего рода.

Похоже, что те, кто забывает будущее, — осуждены на его повторение...