<<
>>

§ 2. Другие поздние пифагорейцы

Возможно, что к поздним пифагорейцам следовало бы отнести и Эврита как ученика Филолая, и Экфанта с Гикетом как лиц, время жизни которых совершенно неизвестно. Г. Дильс в своих «Досократиках» поме­щает Экфанта и Гикета после Архита, Эврита же рань­ше.

Кроме того, после Архита у Дильса помещены такие пифагорейцы, как Оккел, Тимей, Ксенофил, Диокл, Эхекрат, Полимнаст, Фантон, Арион, Прор,

Амикла, Клиний, Дамон, Финтий, Сим, Мионид, Эвфра- нор, Ликон. Однако связанная с этими именами инфор­мация невелика, а иногда и ничтожна. Даже истори­ческое существование некоторых из этих поздних пифагорейцев сомнительно.

Так, например, некоторые сомневаются в историче­ской реальности Тимея Локрского, видя в нем лишь придуманный Платоном литературный персонаж. Bce же Сократ говорит в диалоге Платона «Тимей» об этом пифагорейце слишком конкретно (указывая его родину, напоминая об его богатстве и родовитости, о полученных им почестях и об его успехах в филосо­фии), чтобы можно было с полным на то правом сомневаться в рсалыюсти Тимея.

Кроме того, в переч­не сочинений Аристотеля у Диогена Лаэрция значатся «Извлечения из Тимея», а Свида, ссылающийся на Гезихия, упоминает Тимея как философа-пифагорейца, автора ряда математических сочинений, а также «О природе» и «О жизни Пифагора» [Д 49 (36) la]. Платона, как известно, некоторые античные авторы обвиняли в том, что он в своем диалоге «Тимей» ис­пользовал чужой трактат, который назывался «О ми­ровой душе и природе» и принадлежал пифагорейцу Тимею. Однако этот трактат, по-видимому, подделка I в. н. э. — извлечение из диалога «Тимей» Платона. Таким образом, если признать, что этот диалог афин­ского философа никак не отразил взгляды самого Тимея, то мы должны также признать, что нам об учении Тимея ничего не известно, так как другой ин­формации об этом учении у нас нет.

Более знаем мы о другом пифагорейце — Оккеле из Лукании. Ero имя приводит Ямблих в своем каталоге. Оккел не грек, а коренной житель южной Италии — левканиец. Это единственный случай, когда пифагорей­ское учение не ограничилось кругом греческого мира, но было воспринято и некоторыми образованными або­ригенами. Оккел назван в письме (возможно, что под­ложном) Архита к Платону как лицо, чьи сочинения искали Архит и его друзья. Ради этого литературного розыска они отправились к левканам, где нашли по­томков Оккела, а у них его сочинения: «О законе»,

«О царской власти», «О святости», «О природе вселен­ной». Отрывок из последнего труда этого пифагорейца- левканийца цитирует Стобей, но это считается поддел­кой. Филон рассказывает, что в этом сочинении Оккел посредством ясных доказательств высказывал уверен­ность в вечности мира, отрицая как его возникновение, так и уничтожение. Цензорин также сообщает, что и Пифагор, и Архит, и Оккел, и вообще все пифагорей­цы считали род человеческий всегда существующим. Лаврентий Лид приводит, кроме того, слова Оккела, который как пифагореец выделял, по-видимому, число три как основное: «Троица впервые соединила начало, середину и конец» [Д 48 (35a) 8].

Доказательством того, что пифагорейские нравст­венные правила вдохновляли пифагорейцев, живших уже спустя долгое время после гибели Пифагорейского союза, служит история о сиракузских пифагорейцах Финтии и Дамоне, подробно рассказанная Аристоксе- ном и ставшая сюжетом для многих литературных об­работок в Новое время — например, баллада Фридриха Шиллера «Порука» и т. п., — история о поруке за друга ценою жизни, случившаяся во времена Дионисия Младшего. «Некоторые... — рассказывал сам Дионисий впоследствии, — часто упоминали пифагорейцев, понося и осмеивая их, называя их шарлатанами, причем гово­рили, что (вся) эта их (напускная) важность, притвор­ная верность и (поддельное) спокойствие духа пропали бы, если бы кто-нибудь поставил их в достаточно опас­ное положение. Когда же некоторые стали возражать и (таким образом) возник спор, то было решено разы­грать следующую драму с Финтием.

Призвав к себе Финтия, Дионисий сказал, будто некий обвинитель до­нес на него, что он вместе с некоторыми (другими) явно злоумышлял против него; это было подтверждено присутствовавшими при этом и (таким образом) было придано правдоподобие негодованию (тирана). Фин- тий был изумлен (этой) речью. Когда же (затем) ти­ран сам определенно сказал, что это точно проверено и он должен умереть, Финтий сказал, что если уж это им решено, то он попросил бы предоставить ему остав­шуюся (часть) дня, чтобы (он мог) распорядиться имуществом своим и Дамона. Дело в том, что эти.му- жи жили вместе и имели все общее; Финтий же, будучи старшим, взял на себя большую часть управления домом.

Итак, он попросил отпустить его для этого, говоря, что он поставит поручителем Дамона. Итак, рассказы­вал Дионисий, он в изумлении спросил, найдется ли такой человек, который согласился бы остаться в каче­стве поручителя за смерть. Когда же Финтий ответил утвердительно, то был нризван Дамон; выслушав рас­сказ о случившемся, он сказал, что ручается и будет ждать тут, пока не вернется Финтий». Сам Дионисий был прямо поражен этим, те же, которые первые при­думали это испытание, насмехались над Дамоном как над отданным на гибель и, шутя, говорили, что взамен дана лань. И вот когда уже солнце было на закате, является Финтий на смертную казнь, чем все были пора­жены и пленены.

Итак, рассказывал Дионисий, он сам, обпяв и поце­ловав (тех) мужей, попросил, чтобы они приняли его самого третьим в (свою) дружбу, тс же ни за что не согласились на это, как он ни настаивал» [Д 58 (45) Д 7]2.

Дионисий Младший, рассказав Аристоксену эту историю, поведал ему также и о пифагорейце Клинии, который, узнав, что киренец Прор по причине некото­рых политических обстоятельств потерял свое состоя­ние и находится в крайней нужде, отправился из Ита­лии в Кирену со значительной суммой денег и вернул состояние Прору, зная о нем только то, что он пифаго­реец. Клиний вместе с другим пифагорейцем Амиклом отговаривал Платона от сожжения сочинений Демо­крита, напоминая разбушевавшемуся идеалисту, что его затея бесполезна, так как эти сочинения имеются у многих.

Это он, испытывая гнев и укрощая себя, играл на флейте.

Среди пифагорейцев были и самозванцы. 06 одном из них сказано Аристоклом у Евсевия так: «Все пре­восходит своей глугюстыо то, что было сказано Лико- ном, называвшим себя пифагорейцем. A именно он говорит, что Аристотель своей умершей жене прино­сит такие жертвы, какие афиняне (приносят) Деметре, и что он купается в теплом масле и его продает» [Д 57 (44) 4].

Остается только упомянуть последних из пифаго­рейцев— тех, кого видел Аристоксен. Это Ксенофил из Фракии, а также Диокл, Полимнаст, Эхекрат и Фантон

из Флиунта. 0 них известно очень мало. Ксенофил был музыкантом и философОхМ. On был моложе софиста Горгия на два года, то есть родился около 480 г. до н. э., и прожил 105 лет, преимущественно в Афи­нах, ни разу не испытав телесного недомогания и уме­рев в величайшей славе. Ero учеником был Аристоксен до того, как он стал учеником Аристотеля.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Пропорции определяются Архитом так: «(Пропорция назы­вается) арифметической, если три термина (числа, образующие ее) находятся в следующем соразмерном отношении: насколько первый (термин) больше второго, настолько второй больше третьего. И в этой пропорции отношение больших (числовых) терминов бывает меньше, отношение же меньших (числовых терминов) — больше. Геометрической же (называется пропорция), если в каком отноше­нии первый (числовой термин) находится ко второму, в таком же и второй к третьему. Из них большие термины образуют (между собой) точно такое же отношение, как и меньшие (между собой). Подпротивная же (пропорция), которую мы называем гармониче­ской, (бывает в том случае), если (числовые термины) находятся в таком отношении: на какую часть собственной (величины) первый (числовой) термин превосходит второй, на ту же самую часть третьего (термина) средний термин превосходит третий» [Д47 (35) B 2].

2 To же в изложении Диодора: «В царствовании Дионисия некий пифагореец Финтий, которому за злой умысел против тирана пред­стояло подвергнуться наказанию, попросил у Дионисия отсрочки для того, чтобы распорядиться сперва относительно своего имущест­ва. On сказал, что в качестве поруки за свою смерть даст одного из друзей. Когда же царю показалось невероятным, чтобы нашелся такой друг, который предоставил бы себя заключить в темницу вместо него, Фиитий пригласил одного из своих друзей — филосо- фа-пифагорейца, по имени Дамон, который без колебания стал по­ручителем за смерть его...» [Diodor X 4, 3].

<< | >>
Источник: A H ЧАНЫШЕВ. ИТАЛИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. 1975

Еще по теме § 2. Другие поздние пифагорейцы:

  1. Глава X АРИСТОТЕЛЬ 0 ПИФАГОРЕЙЦАХ
  2. § 2. Пифагор и пифагорейцы
  3. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ПИФАГОРЕЙЦЫ
  4. Tpu способа философствования: платоновский «Тимей» между пифагорейцами и Сократом
  5. Клиническое значение поздних потенциалов
  6. Поздняя Византия.
  7. Влияние антиаритмических препаратов на поздние потенциалы
  8. ИСКУССТВО ПОЗДНЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ
  9. Поздний Египет
  10. Электрофизиологические основы поздних потенциалов
  11. Влияние антиаритмического хирургического вмешательства на поздние потенциалы
  12. Корреляция между поздними потенциалами и уязвимостью миокарда
  13. Определение поздних желудочковых потенциалов на усредненных поверхностных ЭКГ
  14. Высокое и Позднее Возрождение.
  15. Поздняя родовая община.
  16. Корреляция между поздними потенциалами и функцией левого желудочка
  17. Поздняя взрослость
  18. Поздняя взрослость
  19. Общая характеристика позднего возраста
  20. Общая характеристика позднего возраста