Философ не видит никакого таинства в рождении и смерти (39, с. 32); их чередование в этом мире есть только смешение и разделение элементов (В 52), а вовсе не рождение и смерть в традиционном понимании:
Ещё скажу тебе: изо всех смертных вещей ниу одной нет ни рожденья, Ии какой бы то ни было кончины от проклятой смерти,
A есть лишь смешение и разделение смешанных (элементов),
Люди же называют это "рождением"
(В 53;.
Таким образом, всякое существо есть вещь, выделившаяса на время из "суммы" наличных элементов, и на него распространяется то самое понятие вины, о котором говорил Анаксимандр. Жизнь - это случайное сцепление частиц огня, воздуха (эфира), воДЬі и земли; смерть - это распадение, растворение организма в природе, из которой затем "родится" новое существо:
Таким образом, поскольку они навыкли сращиваться в Одно из многого И, наоборот, образуют многое при распаде Одного,
Постольку они рождаются и жизненный век их нестоек,
Ho поскольку это непрерывное чередование никогда не прекращается, Постольку они есть всегда, неподвижные в круге
(В 68)
Всё идёт, всё возвращается: вечно вращается колесо бытия.
Всё умирает, всё вновь расцветает, вечно бежит год бытия.
Bce погибает, всё вновьустрояется; вечно строится тот же дом бытия.
Всё разлучается, всё снова друг друга приветствует: вечно остаётся верным себе колЬцо бытия, -
это уже Заратустра (85, с. 158). Что из всего этого следует? Прежде всего - очевидный пантеизм: Космос и составляющие его формы не возникают из ничего; они творятся из всегда наличных элементов и разрешаются в них же под действием усилий двух "демиургов" (В 115) - позитивной Любви и негативной Ненависти, первая из которых действует в направлении Xaoc - Космос - СфаЙрос, а вторая в направлении Сфайрос - Космос - Хаос. Душа, испытавшая тягу к божественному, хочет успокоиться в безразличной неподвижности Любви, то есть хочет, вопреки естественной эволюции Космоса, "прыгнуть" в СфайрОс и раствориться в нём.
Таким образом, смерть для Космоса может пониматься как жизнь для Сфайроса, которая достигается отталкиванием от собственного тела, сбрасываемогов Хаос. Если в Космосе Любовь всё же действует, она вернёт бывшее тело из Хаоса, оформив его в новый организм. Наше тело, кстати, недостойно жалости, ибо оно есть подтверждение множественности, отдельности каждого от всех (от Всего) и, значит, есть след присутствия Вражды, знак несовершенства Космоса. Стремясь же к абсолюту без всякого изъяна (у Эмпедокла это Сфайрос), я, по логике вещей, обязан избавиться от наличного продукта относительности, сбросить "чужую рубашку плоти" (В 126).Ho такой "большой скачок" представляется возможным лишь тогда, когда человек ясно осознаёт, что в его силах преодолеть наличную онтологию, с помощью высшего знания самостоятельно деформировать её и через открывшуюся лазейку ускользнуть ("утечь") в иное, "прокрасться в другое бытие" (85, с. 23). Именно на это позволяет надеяться мировоззрение Эмпедокла, в границах которого бытие понимается по преимуществу не как объект познания, а как объект морально-эстетической и религиозной воли (101, с. 22). Человек может стать "противником очевидности" (83, с. 250). Это и есть то знание, которое не добывается чувствами и умом, но которое есть результат взгляда "оттуда", куда смогла "от всех удалиться" душа. Эта точка зрения на мир есть божественная позиция в отношении мира. Принятие этой точки зрения для Эмпедокла равносильно возвращению на исходную позицию (ср. с мотивом "высшее знание - воспоминание" у Платона (Федон 75). Такое знание даёт чело- векобогу главное право - право распоряжаться своей жизнью: "знать - значит владеть" (34, с. 119). У мудреца, равного богам, есть и возможность осуществить это право, то есть выйти из пульсйрующего Космоса, из вражды Вражды и Любви в спокойную самодостаточность Сфайроса. Речь идёт, следовательно, о самостоятельном прекращении "переселений" души, однажды падшей в Космос.
Эта душа когда-то оторвалась от Сфайроса - "бога" (см. B 80-82), в котором она пребывала, и родилась в Космосе, в "мире множества, соответствующем мирострою Ненависти" (В 115):Есть оракул Необходимости, древнее постановление богов,
Вечное, скреплённое, словно печатью, пространньши клятвами:
Если какой-нибудь демон осквернит свои члены кровью'по прегрешению И, следуя Ненависти, поклянётся преступной клятвой, - Из тех, кому досталасьвудел долговечная жизнь, - Тридцать тысяч лет скитаться ему вдали от блаженных,
Рождаясь с течением времени во всевозможных обличьях смертных, Сменяя мучительные пути жизни.
...По этому пути и я иду ныне, изгнанник от богов и скиталец,
Повинуясь бешеной Ненависти...
(В 115).
Om какой чести и сколь великой глубины счастья Мы пришли в эту закрытую сверху пещеру...
(В 119-120).
Эмпедокл, подобно Пифагору (ср.: 108, 14.2; 14.8), говорит о своих реинкарнациях:
Некогдаяуже был мальчиком и девочкой,
Кустом, птицей и выныривающей из моря немой рыбой
(В 117).
Знал ли он, что через Двадцать три столетия он явится миру под именем "Ницше"? Что та же рука примется расточать ту же медовую Жертву (ср.: Диог. VIII, 53; 85, с. 171)?
Тело могло также рассматриваться Эмпедоклом прямо как зло, поскольку оно связывает душу, принадлежа целиком к миру-злу, миру-раздору. "Эмпедокл считал, что пространство вокруг нас полно зла..." (108, с. 180). Освободившись oF тела, душа, вошедшая в Сфайрос Любви, освобождается и от зла Ненависти, этой тяги к Хаосу. Более того, Ненависть уничтожается с уничтожением тела - органа её познания: для божественно чистой души Ненависти не существует, она её не знает, она знает только Любовь. Если подобное познаётся через подобное (В 5) и Ненависть воспринимается лишь "злой Ненавистью" (В 522), то я могу победить Ненависть мира путём уничтожения Ненависти в самом себе. "Никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она" (Дхаммапада 1.5).
Значит, можно говорить не только о личном, но и о вселенском значении добровольной смерти акрагантца. Человек, рассматриваемый как космический деятель, в своём высшем положении - как бог-демиург, как единственный источник и гарант 72 космодицеи (ср.: 101, с. 84), человек может не просто улизнуть из мира, но преобразить его. Вот из этого исходя, Эмпедокл идсю физического развития мира ставит в связь с идеей совершенствования человека, космогонию объединяет с этикой (101, с. 89; ср. с. 23), создавая некую "психокосмическую онтологию" (101, с. 151). Мистериальный смысл самоубийства Эмпедокла состоит в очищении не только души от тела, но и универсума от зла.
Бегство Эмпедокла из Космоса, как видим, может быть осознано и как индивидуальное спасение самого философа, и как подвиг избавления мира от зла и несовершенства, как сообщение ему его идеального состояния. Это "иное" бытие, совершенный божественный Шар, этот утраченный дом высших душ можно вернуть с помощью очищения собственной природы OT Ненависти. A это значит - вернуть элементам их исходное состояние, нарушенное Враждой, то есть преодолеть Космос. Ha такое действие способна душа, открывшая Любовь, узнавшая, что "умопостигаемый" Сфайрос состоит из тех же элементов, что и "чувственный" Космос, но если первый - "парадигматически", то второй - "иконически" (как, например, всегда есть два Солнца: одно - архетипическое, другое - отражённое) (В 82; B 322). Поскольку творящей причиной умопостигаемого мира полагается Любовь, а творящей причиной чувственного мира - Ненависть (В 82), постольку, уничтожив телесные условия проявления Ненависти (а других-то поистине нет!), я очищаю (высвобождаю) Любовь и сотворяю с её помощью идеальный мир. Космос, очищенный от Хаоса, выпускает из себя Сфайрос. Я - спаситель мира! Поэтому я должен убить своё тело, ибо иного способа уничтожения Ненависти я не знаю.
Вот в таком качестве является нам Эмпедокл; он признаёт, что мир может быть очищен от несовершенства и преобразован.
Спаситель мира - человек, обладающий высшим знанием и чудесными возможностями. Он способен погрузиться в абсолют, стать им и тем самым сообщить миру его высшее, совершенное состояние. B этом пункте, преодолевая эсхатологию сотериоло- гией, Эмпедокл Превосходит Гераклита и ионийцев, вместо пессимистической теории всеобщей обречённости предлагая "оптимистическое учение об исполнении чаяний" (101, с. 84)."Коронный номер Эмпедокла" (101, с. 52) имеет и "педагогический" смысл, показывая всякому желающему, как можно распорядиться собой, дабы стать при этом не только земным пеплом; но и небесным божеством. Пример жизни и смерти философа является теМ фактоМ, который, будучи адекватно осоз- нанныМ^уже* тем самым обожествляет душу. Цицерон утверждал, что прочитавший об Эмпедокле может быть признан "уже не человеком; но богом" (108, A 27). Здесь просвечивает всё та же Кирилловская "педагогика": "Так хочу я сам умереть, чтобы вы, друзья, ради мёня ещё больше любили землю; и в землю хочу я опять обратиться, чтобы найти отдых у той, что меня родила" (85, с. 53).
Итак, для божественного мудреца, уравнявшегося знанием с богами, становится насуЩным выход из Космоса, возвращение тела природе и вознесение души в Сфайрос.'Земное существование для него превращается в приготовление к этому торжественному акту, который освещает из будущего всю оставшуюся мудрецу жизнь и сообщает этой жизни божественный смысл: "Я трепещу от божественных порывов" (85, с. 117). "Изгнанник от богов" возвращается на небо: "на собственных крыльях в собственные небеса" (85, с. 169). Шествие начинается на земле:
Друзья! Вы, что живёте в большом городе на берегах золотистого Акра-
ганта,
Ha самом Акрополе, радеющие о добрых делах,
Вы - почтенные гавани для чужестранцев, не ведающие худа,
Привет вам! A я - уже не человек, но бессмертный бог для вас - Шествую. Почитаемый всеми как положено,
Перевитыйлентами и зеленеющими венками:
Ими - едва лишь я прихожу в цветущие города - Почитают меня мужчины и женщины. Они следуют за мной - Тьмы и тьмы - чтобы выспросить, где тропа к пользе:
Одним нужны предсказания, другие по поводу болезней Всевозможных спрашивают, чтобы услышать целительное слово, Давноуже терзаемые тяжкими муками
(В 112).
Да что я напираю на это? Будто я делаю что-то важное,
Если превосхожу смертных, гибнущих от множестра напастей людей
(В 113).
Самообожествление сопровождается "доходящим до мании самообожанием" (101, с. 62; ср.: Дйог.' VIII, 66).
Еще по теме Философ не видит никакого таинства в рождении и смерти (39, с. 32); их чередование в этом мире есть только смешение и разделение элементов (В 52), а вовсе не рождение и смерть в традиционном понимании::
- Смерть - явление естественное в цепи жизни. Смерть одного есть начало жизни другого.
- Понимание смерти в православии
- Понимание смерти в православии
- Естественнонаучное понимание смерти
- Естественнонаучное понимание смерти
- Естественнонаучное понимание смерти
- СМЕРТЬ В ПОНИМАНИИ МЕДИКО-БИОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ.
- Понимание смерти в православии
- § 3. Смерть в системе ритуальных действий традиционных обществ
- Страх смерти и отчаяние (эмоциональные абсолютизации смерти)