Флоренский отдал нам всё, в чем мы хотели ему возразить, сам, и даже больше, чем мы хотели.
Да, даже языковое творчество никакая не гарантия единения с Соборным Разумом и с Логосом, творчество бьется о непоколебимые стены института—тысячелетнего установления, и название этому институту—двоякое: он—вообще-тоязык; но для моего порыва он — тюрьма.
Настоящий-то выбор — вот он оказывается: вовсе не между неприобщением и приобщением к вселенскому Логосу, так выбирать человеку, безусловно соглашается с нами Флоренский, не дано, а между равнодушием, сонливым покоем и волнением в стенах тюрьмы, между привыканием к заточению и исканием спасения внутри неодолимых стен, лишь бы не отчаяться и не сорваться в истерику. Вот этот только выбор человеку дан: равнодушие или паника.
Могут сказать: но я же не могу велеть себе волноваться. A это и не нужно. Ha самом деле волнение никогда не приходится в себе вызывать, случается его только подавлять. Волнение, тревога были раньше, чем я знаю себя, в первом крике человеческого младенца, который только появляется в мир. Животные не кричат, а он кричит.
Кричать — или устать, такой выбор у человека есть. «Творчество» Флоренского независимо от того, что он сам говорит о нем и за что он сам его принимает, вставая в позу посвященного, учит крику, исканию, волнению, — для этого надо только научиться не принимать его мнимые ответы за настоящие ответы. Этому мы кажется уже успели научиться.Внутренняя форма однако осталась у нас на руках, ее нам наруки переложил Флоренский, сам перескочив туда, где она ему больше не надобится. B самом деле, внутренняя форма — это что, тюрьма, о которую бьется тоскующее творчество? Или внутренняя форма — это само творчество? Ho ведь оно как раз бьется и форму не находит. Что нам делать когда Флоренский нас так бросил?
A не о «внутренней форме» Флоренский, а о своем, всегдатолько о своем, а все его темы—только посторонний сор, захваченный мощным подводным движением.
Так ручейник обрастает соринками. — Ho где Флоренский? Мы сказали: в своем. B том своем, которое род — идея — и свобода.Мы можем вспомнить, что «внутренняя форма», которую Флоренский переложил нам на руки, сдал с рук на руки, так сказать, сам в ней больше не нуждаясь, им самим взята, как он говорит, в «лингвистике». Имеются в виду прежде всего Потебня иГумбольдт, правда, не столько лингвисты, сколько философы языка.
Александр Афанасьевич Потебня[18] (1835— 1891), преподаватель Харьковского университета, в год еще мало чем омраченного обновления России, в 1862, опубликовалв«ЖурналеМинистерстванарод- ного просвещения» серию статей, представлявших самостоятельный, творческий отклик на философию языка В. фон Гумбольдта, Геймана Штейнта- ля (1833—1899), Морица Лацаруса (1824—1903, «психология народов»). B том же году эти статьи вы- шлиотдельнойкнижкой,объемомпримерно 10 а. л., под названием «Мысль и язык». B своем экземпляре этой работы, которую он писал 26-летним, Потебня делал потом изменения и дополнения для следующего издания, но он умер 55-летним, он был подорван личной трагедией, погиб его брат, выступивший против власти на стороне польского национального движения. Экземпляр правленый им потерялся, и на следующий год после его смерти «Мысль и язык» вышла вторым изданием без изменений. Третье издание — Харьков 1913, четвертое — Одесса 1922, пятое — 1926. Уникальная влиятельнейшая философия языка Гумбольдта присутствовала в России не благодаря переводу гумбольдтовской книги, а главным образом благодаря этому переложению-переосмыслению По- тебни. Ero читали поэты, особенно символисты (Андрей Белый), философы (Г.Г. Шпет, Флоренский).
Это вдохновенная книга,[19] написанная как бы одним жестом, повторяю, очень самостоятельная, хотя
во втором абзаце ее целью называется изложение, мы теперь бы сказали — обзор или реферат: « [...] изложить некоторые черты той теории языка, основателем коей может считаться В.
Гумбольдт» (35).He один, однако, Гумбольдт в поле зрения Потеб- ни; вернее, он смотрит на Гумбольдта уже глазами тех его немецких продолжателей, которые не принимают метафизику и более надежно чувствуют себя на почве психологии. Увереннее себя B психологии ощущает и Потебня — конечно, это высокая психология, близкая к философии и поэзии, к истории, K тому, что теперь называется этнографией и антропологией в смысле Леви-Стросса.
Потебня заговаривает о «внутренней форме» в главе VII, «Язык чувства и язык мысли»: «До сих пор, говоря о том, как звук получает значение, мы оставляли в тени важную особенность слова сравнительно с междометием (т. e. звуковым жестом), — особенность, которая рождается вместе с пониманием, именно так называемую внутреннюю форму. Нетрудно вывести из разбора слов какого бы то ни было языка, что слово, собственно, выражает не всю мысль, принимаемую за его содержание, а только один ее признак. Образ стола может иметь много признаков, но слово стол значит только простланное (корень стл, тот же, что в глаголе стлать), и поэтому оно может одинаково обозначать всякие столы, независимо отих формы, величины, материала [...] B слове есть, следовательно, два содержания: одно, которое мы выше назвали объективным, а теперь можем назвать ближайшим этимологическим значением слова, всегда заключает в себе только один признак; другое — субъективное содержание, в котором признаков может быть множество. Первое есть знак, символ, заменяющий для нас второй» (114).
Что понимание внутренней формы здесь другое, чем у Флоренского, ясно, но на «сравнении» их «позиций» мы поскользнемся: дело кажется прибыльным, обещающим эффектный успех, потому что и контекст, и подход, и терминология сходные, а различия велики; как бы на одном языке говорят разное. Ha самом деле и языки разные. He будем поэтому сопоставлять, а попытаемся уследить за ходом мысли Потебни, одного Потебни. To, что этимологическое значение[20] Потебня называет формой, хотя и внутренней, — в этом есть провокативность, вызов.
Может показаться, что этимологическое значение слова («стлать» в «стол», «око» в «окно»)—это содержание как всякое содержание. Нет, оно форма, подобно тому как звуковой образ слова — форма. Содержание в слове по Потебне только одно—субъективное, вот то которое я вкладываю в слово, когда говорю «сижу за столом». Стол конкретный, я конкретный, момент конкретный, мысль конкретная. Это содержание. Этимология —форма, хотя и внутренняя. Или, как еще говорит Потебня, внутренняя форма есть отношение: «Внутренняя форма слова есть отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его собственная мысль» (115).Вот это важно. To, что закреплено как терм этого отношения, и будет внутренней формой, а так — пожалуйста, образно, содержательно внутренней формой может стать что угодно, почему она и не содержание: онаможет быть какойугодно. A попробуйте про субъективное, конкретное содержание сказать, что оно может быть каким угодно—я произношу слова, содержание которых любое? Это скандал. A внутренняя форма содержательно может быть любой, радуга — внутренняя форма «дуг», доить, напоять, потому что радуга вбирает в себя воду из криницы, но в украинском «веселка» — внутренняя форма «вас», светить. To, что внутренняя форма имеет содержание, для нее не существенно, содержание может меняться, внутренняя форма продолжает быть формой, или отношением.
Я вам скажу, что это определение—«внутренняя форма слова есть отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его собственная мысль» — мне кажется совершенно удивительным. Ho его загадочность еще перекрывается — и связана — с другим загадочным утверждением Потебни: внутренняя формазаключа- ет в себе только один признак. Так, «образ стола может иметь много признаков (имеется в виду конкретный образ стола в моем, вашем сознании, в городе, в деревне), но слово стол значит только (!) постланное [...] B слове есть, следовательно, два содержания: одно, которое мы выше называли объективным, а теперь можем назвать ближайшим этимологическим значением слова, всегда заключает в себе только один признак» (114).
Как же так? Ведь тут же, меньше страницы отсюда, Потебня сказал, что «всякое предшествующее (слово) может быть названо внутреннею формою последующего», внутренняя форма есть форма, она отношение, содержание ее может варьироваться — и вдруг — «только один признак». Само «стлание», внутренняя форма стола, ничуть не хуже чем «стол», может иметь много признаков. И еще: как можно внутреннюю форму называть чем-то объективным, ведь если она не присутствует в моем сознании, то она вмоейречи вообще не существует, а если присутствует — она уже не объективная, и как субъективная опять конкретна, опять имеет много признаков.Как мы выберемся отсюда?
Потебня чувствует, в какую воронку, водоворот он попал, Он не уходит от трудности, он вдумывается, и его построение — «внутренняя форма как объективное содержание», «как один-единственный признак» — рассыпается без следа, на его месте смутно проступает совсем другое, туманное и загадочное. Ho Потебня говорит словно сомнамбула, словно под гипнозом, как прорицатель и не пробует разгадать загадку, которую диктует, — он говорит как Гумбольдт, какпоэтигимнографязыка, этонеанализ, а ода, поэтомудаже противоречащие ее части не отменяют друг друга. Мы должны толковать Потебню так, как толкуем поэта. Вот что он говорит:
«[...] Слово язвить [...] значит [...] наноситьраны, язвы [...] язва — то, что болит [...] Допустим [...] корень [...] этих слов indh, жечь [...] есть древнейший, не предполагающий другого слова и прямо образованный из междометия: что будет внутреннею формою этого слова? Разумеется, то, что связывает значение (то есть здесь — образ горения и горящего предмета, заключающий в себе в зародыше множество признаков (!)) со звуком. Связующим звеном может здесь быть только чувство, сопровождающее восприятие огня и непосредственно отраженное B звуке indh (чувство здесь в очень широком смысле опыта, восприятия, не обязательно чувственного). [...] Так как чувство мыслимо только в отдельном лице и вполне субъективно, то мы принуждены и первое по времени собственное значение слова назвать субъективным, тогда как выше [...] внутреннюю форму мы считали объективною стороною слова» (115—116).
Итак, внутренняя форма не содержание, не один признак, не объективное. Мы ждем объяснений, положительного определения. Потебня дает его в трех загадочных фразах. Вот они: «Понимание, упрощение мысли, переложение ее, если так можно выразиться, на другой язык, проявление ее вовне начинается, стало быть, с обозначения ее тем, что само невыразимо, хотя и ближе всего к человеку» (116).
Еще по теме Флоренский отдал нам всё, в чем мы хотели ему возразить, сам, и даже больше, чем мы хотели.:
- «Мужи ума» никогда не были чем-то большим, чем темная секта.
- Чем больше спектр способов, форм и методов предвыборной агитации, тем больше у кандидата, избирательного объединения возможностей довести до избирателя нужную информацию
- Цыпленок, который хотел летать
- 10. Отчего я не могу любить Бога так, как мне бы хотелось?
- Берёзкин Ю.М. - Есть ли у кого-нибудь тезис, который хотелось бы высказать?
- Привходящим, или случайным, называется то, что чему-то присуще и о чем может быть правильно сказано, но присуще не по необходимости и не большей частью...2
- Конституционный Суд — «больше, чем суд»: политико-правовая природа критериев и итоговых выводов конституционного нормоконтроля
- В Российской Федерации формирование информационного общества всё больше рассматривается как предпосылка для устойчивого развития экономики
- ♥ Я хотела бы знать, беременная женщина имеет право встать на учет в женскую консультацию любой поликлиники города или это должна быть районная поликлиника по месту прописки?
- Изменение положения СССР на международной арене. Несмотря на то что СССР понес в годы войны очень большие потери, на международную арену он вышел не только не ослабленным, но стал еще более сильным, чем раньше. В 1946-1948 гг.
- Глава 14. Порочная политика: нужно ли нам еще больше неграмотных?
- Фондовый рынок является механизмом для привлечения инвестиций в экономику путем установления необходимых контактов между теми, кто нуждается в средствах, и теми, кто хотел бы инвестировать избыточный доход.
- БОЛЬШЕ ЧЕМ «МЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ»
- К. Д. Кавелин ЧЕМ HAM БЫТЬ?
- Перед чем человек несет ответственность
- Чем не является стресс
- Перед чем человек несет ответственность