>>

Ключевые слова: философия, познание, опыт, эмпирия, практика, эксперимент, свобода, политика.

Философский опыт я буду понимать как чувственно-практическое знание, высту­пающее источником философского познания. Философский опыт обычно характеризуется двояко: во-первых, как индивидуальный

опыт, глубоко личностный и выступающий источником авторских философских уче­ний, и, во-вторых, как общественно-истори­ческий, совокупный опыт человечества, концептуализированный в философских си­стемах, претендующих на всеобщую значи­мость.

Ho эти характеристики, очевидно, не выражают сути философского опыта.

Так, художественный опыт тоже имеет личностный характер, но при этом, безус­ловно, учитывает доступный художнику опыт человечества. Поэтому личный и об­щественно-исторический опыт нельзя счи­тать собственно философским. Кроме того, если исходить из конкретно-исторической действительности развития философии, TO следует признать, что в личном философ­ском опыте выражена духовная атмосфера эпохи, благодаря чему такой опыт общезна­чим, а в силу этого основанное на данном опыте учение становится популярным.

B то же время ни один философ в силу локально­сти своей деятельности не способен обоб­щить опыт всего человечества. Таким образом, указанные интерпретации фило­софского опыта неудовлетворительны и не выражают его специфику. Как представля­ется, в духовно-практическом освоении ми­ра философы накапливают собственный фи­лософский опыт, определение специфики которого составляет задачу статьи.

Прежде всего, обратимся к вопросу о философском опыте как чувственно-прак­тическом знании. Здесь необходимо указать на известный факт существования филосо­фии не только в виде учения, HO и в виде философского образа жизни (пифагорейско­го, кинического, эпикурейского и т. п.). По­скольку образ жизни есть комплекс различ­ных практик, то получаемый в рамках данных практик опыт имеет чувственно­практический характер.

Этот опыт является неотъемлемой частью философии, консти­туирует эмпирический уровень философ­ского познания, выступает источником философского знания и критерием его ис­тинности.

Именно так характеризуется значение философского опыта, например, для фило­софских учений Древней Индии. По оценке E. П. Островской и В. И. Рудого, Патанджа- ли в своих трактатах не стремился устано­вить исходные основания школы, а лишь систематизировал опыт - «факты йоги» [1992. С. 81]. В. Г. Лысенко свидетельству­ет, что, по общему мнению буддологов, все высказывания буддистов являются эмпири­ческими, основанными на наблюдении, а высказывания оппонентов опровергаются на тех же эмпирических основаниях. Поэтому, как полагает она, «ранний буддизм следует рассматривать не как систему метафизики, но как верифицируемую гипотезу, откры­тую Буддой в ходе экспериментальных проб и ошибок в опыте с разными образами жиз­ни» [1994. С. 298-299].

Мнение о том, что не только в науке, но и в философии дифференцированы теорети­ческий и эмпирический уровни познания, де-факто является общепризнанным. Вот как описывает соотношение этих уровней Б. Рассел: «...у Локка и Юма сравнительно скромный вывод извлекается из широкого обозрения многих фактов, тогда как у Лейб­ница обширное здание дедукции держится на логическом принципе, как опрокинутая пирамида на своей вершине» [2001. С. 760­761]. Преимущество эмпирической филосо­фии, по Расселу, состоит в том, что она надежно фундирована, а лейбницевская сис­тема априори неустойчива из-за ограничен­ности опыта, возведенного в логический принцип.

Как можно заметить, для Рассела само собой разумеющимся является различение в структуре философского познания фактов и теоретических положений (логических принципов). B абстрактно-общем виде на­личие этого различения английский мысли­тель не акцентирует, но явно исходит из него при анализе взглядов отдельных фило­софов.

При всей распространенности представ­ления об эмпирическом базисе как необхо­димом элементе структуры философского знания, это представление до сих пор недос­таточно активно артикулируется.

Так, в обобщающем коллективном труде ведущих советских философов констатировалось: «Вопрос об эмпирических основаниях фи­лософии, о тех фактах, которые подлежат анализу и обобщению в философской тео­рии, к сожалению, недостаточно разработан в нашей философско-методологической ли­тературе» [Материалистическая диалектика, 1985. С. 25]. Коллектив авторов, в состав которого вошли П. H. Федосеев, И. Т. Фро­лов, В. А. Лекторский, В. С. Швырев и Б. Г. Юдин, квалифицировал недооценку эмпирического базиса философии как откат на позиции спекулятивной умозрительной философии.

Относительно недавно П. В. Алексеев и А. В. Панин также отмечали: «Здесь мы сталкиваемся, прежде всего, с широко рас­пространенным мнением, будто философ­ское знание сугубо теоретично. Философия якобы не имеет своей эмпирии, своего эм­пирического уровня. Если и применяется в этом случае понятие эмпирического, TO для указания чего-то, находящегося за пре­делами собственно философского знания» [2005. С. 77]. Авторы критически оценивают концепцию одноуровневости (теоретизиро- ванности) философии и обосновывают необходимость дифференциации теоретиче­ского и эмпирического уровней в философ­ском познании.

B связи с изложенным представляется интересным заключение П. Адо о том, что эффект «теоретизации» философии (т. e. восприятие ее только как теории) ВОЗНИК B Средние века вследствие «экспроприации» христианским аскетизмом философских практик. «Приверженцы неосхоластической, или томистской философии, так же как и в Средние века, считают философию чисто теоретической деятельностью», - замечает Адо [1999. С. 273.]. He возражая против по­ложения о том, что философия есть теоре­тическая, «концептуализирующая» деятель­ность, французский философ настаивает на том, что философия включает в себя и прак­тическую деятельность, а философский об­раз жизни определяет направленность фи­лософского дискурса.

Когда констатируют, что философия не располагает такой же подсистемой наблю­дательно-экспериментальной деятельности, как и наука, то из этого можно сделать вы­вод о том, что философия имеет аналогич­ную, но иную подсистему.

Что кроме опыта может являться решающим фактором, опре­деляющим крах сменяющих друг друга фи­лософских систем? Что кроме опыта может быть источником возникновения альтерна­тивных философских идей? Благодаря чему философия может избежать спекуляции и схоластического теоретизирования, с одной стороны, и иллюстрационизма, демонстра­ции суммы примеров - с другой? Философ­ский опыт является необходимым условием разнообразия и динамики историко-фило­софского процесса. Ero ненаучность понят­на, но именно эта ненаучность выражает его специфику, его отличие от научного, худо­жественного, религиозного и другого опыта.

Специфика философского опыта сегодня фиксируется слишком абстрактно, что не позволяет его отличить от опыта, на кото­ром основываются другие типы духовной деятельности.

Так, слишком абстрактна характеристи­ка философского опыта, которую дает И. В. Цветкова. Определяя философский опыт как категориально выраженный систе­матизированный результат восприятия, она указывает на следующие признаки: разно­образие источников, сложное иерархическое строение, противоречивость, трагичность и диалектический характер, историчность, подчинение универсальной идее и личност­ный характер [2002. С. 11]. Во-первых, эти признаки философского опыта имеют не­специфический и частичный характер (на­пример, трагичность). Во-вторых, всем при­веденным критериям соответствует опыт, образуемый в рамках иных способов духов- ного-практического освоения мира (на­пример, религиозный опыт). Поэтому предложенную Цветковой характеристику философского опыта следует признать не­достаточной.

Каким же образом можно зафиксировать специфику философского опыта?

B решении этого вопроса я исхожу из понимания духовной деятельности как реф­лексии практики. Согласно данному пони­манию, духовная деятельность вырастает в рамках определенного типа практики и опо­средствует ее развитие. Развитые системы духовной деятельности имеют собственные специализированные системы наблюдатель­но-экспериментальной практики, стано­вящиеся источниками соответствующей эмпирии.

Поэтому наблюдательно-экспери­ментальная практика является внутренним опосредованием не только науки, но и других способов духовно-практического освоения мира. Научные, утопические, ху­дожественные и другие наблюдения и экс­перименты апробируют соответствующие идеи и служат источником нового духовно­го опыта.

Предполагается, что философия генети­чески связана с определенным типом прак­тики и включена в него как структурно­функциональный элемент. Практическая (прикладная) философия разрабатывает проекты трансформации базисной для нее практики, предварительно апробируя эти проекты в своей экспериментальной дея­тельности. Поскольку результаты философ­ских экспериментов предназначены прежде всего для применения в базисной для фило­софии практике, то сам философский экспе­римент должен воспроизводить эту практи­ку в модельной форме. Следовательно, по своей природе эксперименты философов должны быть идентичны той практике, B которой находят применение результаты практической (прикладной) философии.

C каким же типом общественной практи­ки наиболее тесно связана философия? Дос­таточно рутинной - и даже набившей оско­мину - является констатация неразрывной связи философии с политической практи­кой. B качестве примера приведем недавнее суждение Б. H. Бессонова: «Как известно, во все времена человеческой истории филосо­фия и политика всегда были тесно связаны, всегда выступали во взаимодействии, всегда оказывали сильнейшее влияние друг на дру­га. He всегда эта связь была плодотворной. Нередко философия была гонимой, пресле­дуемой стороной. Ho и это подтверждает неразрывность философии и политики. B любом случае, действенность философии и политики обусловлена их взаимосвязью, их взаимодействием, философские револю­ции не раз предшествовали радикальным политическим переменам, в свою очередь политические перевороты либо открывали простор для развития философии, либо, на­против, оказывались ее большим тормозом» [2010. С. 19].

Ранее было показано, что философия возникает как структурно-функциональное опосредование политической практики [Тю- гашев, 2001].

Поскольку философия непо­средственно не является политической дея­тельностью, то философская практика как таковая не может рассматриваться в качест­ве политической практики; но в философ­ской практике апробируются выводы, кото­рые затем реализуются в политических инициативах и проектах философов.

Неоднократно высказывалось мнение, что роль лабораторий, апробирующих в не­большом масштабе рецепты философов, мо­гут выполнять философские школы и воз­никающие на их базе политические партии. Так, П. Адо отмечал, что первоначально на­блюдалось совпадение «школы как идейно­го течения, школы как места преподавания и школы как постоянно действующего уч­реждения, основателем которого были оп­ределены образ жизни, практикуемый в школе» [1999. С. 112]. Схоларх внедрял оп­ределенный образ мысли и генерировал со­ответствующий образ жизни, прототип иде­ального общества. Хорошо известна в этом отношении практика пифагорейства, а в не­давнем прошлом - марксизма.

Практика философов не является непо­средственной политикой, но не чужда ей. Специфика философской практики не мо­жет быть зафиксирована умозрительно и дедуктивно; эта специфика должна быть выявлена эмпирически. B практике филосо­фов следует выделить то ее измерение, ко­торое выражает политогенез философии и обеспечивает реализацию ее социально­политической функции. Таким измерением, по-видимому, является свобода.

Тема свободы - одна из основных тем в философии. Ho в сравнении с другими те­мами свобода рассматривается не просто как один из многих объектов изучения, а как практический результат деятельности фило­софа. Показательное рассуждение в этом плане проводит В. М. Межуев. Выступая на обсуждении доклада академика Т. И. Ойзер- мана, он подчеркнул: «Религия в европей­ской культуре, скажем так, отвечает за то, что человек должен быть добрым, мораль­ным, наука отвечает за то, что он должен быть сильным, вооруженным технологией и знанием, а философия отвечает за то, чтобы он был свободным. Философия есть взгляд на мир свободного человека. Это единст­венный институт, мне известный в сфере культуры, который охраняет человеческую свободу, как это Кант понимал в “Споре фа­культетов...”. И вот когда со свободой пло­хо, когда она куда-то уходит, вот тогда на­ступает кризис философского знания» [Ойзерман, 2008. С. 9].

Напомню в связи с этим высказанную М. А. Розовым идею о том, что философия есть служба обеспечения свободы человека [1987. С. 9]. Очевидно, что для обеспечения свободы необходимо быть уверенным B том, что рекомендуемые действия и мероприятия действительно данную свободу обеспечат. Поэтому в философской деятельности все действия по обеспечению свободы должны быть предварительно испытаны, проверены и подтверждены. Если философия призвана обеспечивать свободу, то философская прак­тика необходимо должна являться практи­кой свободы, а философский опыт - опытом свободы.

Положение о том, что философия есть систематический опыт свободы, формули­ровал ранее В. Фурс [2001. С. 72]. Ho это положение он относил исключительно K «современной критической теории» в лице таких ее представителей, как М. Фуко и Ю. Хабермас. Дух эмансипации Фурс ха­рактеризует как метафилософскую этику познания, реализуемую в отношении фило­софа к самому себе. B социальном же осво­бождении философ, по его мнению, кон­ституирует утопическую перспективу по принципу «Делай что должно, и будь что будет».

Как представляется, В. Фурс не вполне адекватно характеризует отношение «со­временной критической теории» к опыту свободы. М. Фуко, который видел в фило­софии «бесконечную работу свободы», от­нюдь не считал эту деятельность утопиче­ской. Как раз для того, чтобы идеи свободы не остались заверениями или пустыми меч­тами, он предлагал реализовывать экспери­ментальную установку, испытывать реаль­ность и отслеживать точки, где изменение было бы возможно и желательно, одновре­менно определяя точную форму этого изменения [2002. С. 353]. Учитывая обу­словленность и ограниченность экспери­ментального опыта свободы конкретными социокультурными условиями, Фуко пре­достерегал от реализации радикальных и глобальных проектов, предпочитая апроба­цию опыта свободы в потоке текущих собы­тий. Одной из таких философских инициа­тив во Франции стала деятельность в 1971— 1972 гг. Группы информации по тюрьмам, внесшей значительный вклад в либерализа­цию тюремного режима.

Поэтому положение В. Фурса о филосо­фии как систематическом опыте свободы нуждается в существенных уточнениях. Во- первых, этот опыт является необходимой составляющей не только «современной кри­тической теории», но и других философских течений. Во-вторых, для философии значим не только личный опыт свободы, HO и общественно-политический опыт массовых освободительных движений. В-третьих, ап­робация освободительных идей должна осуществляться не в горизонте утопии, а в тщательно выверенной социально-фи­лософской практике.

Заслуга М. Фуко состоит в акцентирова­нии практического измерения свободы. Свобода всегда рассматривалась как прак­тика самоопределения. История освободи­тельных движений продемонстрировала реализацию множества различных практик свободы (см.: [Згинник, 2010]). Простейшей практикой свободы следует признать само­ограничение. Еще Фалес наметил этот путь освобождения, отказавшись от вступления в брак. Яркие примеры самоограничения де­монстрировали киники и представители других философских школ. Как крайний пример самоограничения воспринимается смерть Сократа. «Свободный гражданин Сократ выбрал смерть как свободу. Фило­соф Сократ принял смерть как освобожде­ние от законов города и переход в новую свободу - посмертную свободу души в иде­альном мире справедливости», - пишет Т. В. Васильева [2002. С. 315].

Важно отметить, что философская пози­ция выражается в самоопределении как практике свободы. Точнее говоря, философ экспериментально (или в общественно-по­литической деятельности) реализует прак­тики свободы - от самодисциплинирования до освобождения. Ho прогресс в практиках свободы невозможен без духовно-теорети­ческого освобождения. Философская теория концептуализирует опыт свободы и конст­руирует ее новые модели.

Следуя Ж.-П. Сартру, писавшему о «кар­тезианской свободе» [Sartre, 1947], можно предполагать, что все известные философы внесли свой вклад в развитие практик сво­боды. Разумеется, изобретенные философа­ми практики свободы были практиками не только негативной, но и позитивной свобо­ды. Эти практики позволяли осваивать мир, быть «гражданином мира» и преодолевать социальное отчуждение.

Вот как, например, описывает личный опыт свободы Б. Рассел: «Ho философскую радость приносили не эти сухие логические теории. Я чувствовал настоящую свободу, мне будто удалось вырваться из душного помещения и оказаться на овеваемом све­жим ветром морском мысу. Предположение, что пространство и время существуют толь­ко в моем уме, меня душило: я любил звезд­ное небо даже больше, чем моральный за­кон, и Кантовы взгляды, по которым выходило, что моя любовь лишь субъектив­ная фикция, были для меня невыносимы. B первом порыве освобождения я стал на­ивным реалистом и радовался, что трава действительно зеленая, вопреки мнению всех философов начиная с Локка. He сумев в дальнейшем сохранить в себе этой прият­ной веры в ее нетронутой чистоте, я все же никогда более не запирался в темницу субъ­ективизма» [Рассел, 1993. С. 17].

Непривычно интерпретировать извест­ные философские учения в аспекте свободы, но такие попытки предпринимаются. Тра­диционно понимание немецкой классиче­ской философии как философии свободы. И. Хальфвассен, анализируя немецкий идеа­лизм в контексте платонической линии в европейской метафизике, категорию транс- ценденции рассматривает как концептуали­зацию абсолютной свободы [2010]. Таким образом, свобода, понимаемая как внешняя, эмпирическая практика, ассимилируется философской теорией, конституируя ее внутреннее содержание. B результате вся философия - и практическая, и теоретиче­ская, - может интерпретироваться как акт свободы.

Разделяя точку зрения H. Аббаньяно о том, что «философствование - главным об­разом и по существу акт свободы» [1998. С. 23], следует признать ошибочным проти­вопоставление H. А. Бердяевым религиозно­интуитивной философии свободы и исхо­дящей из необходимости «философии рабов». Так, киники, которые обычно рас­сматриваются как философы низов рабовла­дельческого общества, ярко демонстрируют свободу мышления и действия. A такая фи­лософия необходимости, как марксизм от­крыла новые измерения свободы в рамках постановки проблем снятия отчуждения и освобождения труда. По-видимому, любая философия пронизана свободой и имеет оп­ределенный освободительный потенциал.

Итак, специфический философский опыт конституируется практикой свободы. Из опыта свободы черпается материал для фи­лософской рефлексии. B виде опыта свобо­ды философия располагает собственным эмпирическим базисом, благодаря чему об­ладает суверенностью в отношениях с дру­гими способами духовно-практического ос­воения действительности.

| >>
Источник: E. А. Тюгашев. ФИЛОСОФИЯ KAK ОПЫТ СВОБОДЫ. 2012

Еще по теме Ключевые слова: философия, познание, опыт, эмпирия, практика, эксперимент, свобода, политика.:

  1. E. А. Тюгашев.. ФИЛОСОФИЯ KAK ОПЫТ СВОБОДЫ.2012, 2012
  2. Ключевые слова и образы
  3. Свобода мысли и слова, свобода массовой информации являются элементами конституционного статуса личности
  4. Думается, что поскольку в демократических государствах признается и гарантируется свобода информации и свобода слова
  5. § 4. Ключевые аспекты методологии политики права
  6. Свобода выражения мнения является одним из ключевых прав человека
  7. Познание как наука и опыт конституирования человека
  8. Ключевые мероприятия региональной политики России на Дальнем Востоке
  9. Духовные практики: опыт трансляции знаний
  10. РОЛЬ ПРАКТИКИ B ПРОЦЕССЕ ПОЗНАНИЯ
  11. 1. Специфика методов экономических исследований. Роль гипотезы и теории. Ограниченность экономического эксперимента. Хозяйственная практика – критерий истинности
  12. Самосознание, «результат» слова, останется чем-то словесным и без слова
  13. Проблемы познания в философии Просвещения
  14. ГЛАВА 3. ПРАКТИКА ПРИМЕНЕНИЯ ВОЛОСТНЫМИ СУДАМИ ОБЫЧНОГО ПРАВА (ОПЫТ МОРДОВИИ)
  15. Интеграционные процессы в науке и философии: эволюция методов познания
  16. 4.3 Учение о душе и познании в схоластической философии
  17. 1.2 Формы взаимодействия философии науки: эволюция предмета познания
  18. 2 Философия свободы Н. Бердяева
  19. Философия свободы