<<
>>

Многие наши ментальные состояния в некотором смысле направлены на объекты и положения дел в мире

. Если, например, у меня есть убеждение, то оно должно быть убеждением в том, что то-то и то-то имеет место. Если у меня есть желание или потребность, то это должно быть желанием или потребностью сделать что-то, или желанием или потребностью чтобы нечто случилось или имело место.

Если у меня есть намерение, то это должно быть намерением что-то совершить. Моя боязнь должна быть боязнью чего-то или боязнью того, что нечто произойдет. И так далее, в огромном количестве других случаев. Это и есть та черта направленности наших ментальных состояний, которую многие философы обозначили как ‘Интенциональность’[87]. Ясно, что не все наши ментальные состояния направлены или Интенциональны этим способом. Например, если я испытываю страдание, боль, щекотку или зуд, то такие состояния сознания в этом смысле не направлены на что-то; они не суть ‘о’ чем-то таким образом, как о чём-то должны быть наши убеждения, опасения и т. д. Кроме того, не все наши Интенциональные состояния даже являются сознательными.
Например, у меня есть много убеждений, о которых я не думаю в данный момент и о которых я в действительности могу никогда и не подумать.

Проблема, которую я хочу поставить в данной статье, заключается в следующем. Что точно представляет собой отношение между Интенциональными состояниями и теми объектами и положениями дел, о которых они или на которые они в определенном смысле направлены? Заметим, что если мы попытаемся сконструировать Интенциональность по модели обычных отношений, типа находиться вверху или быть расположенным слева, то на первый взгляд она покажется весьма загадочным отношением, поскольку при огромном числе Интенциональных состояний я могу обладать Интенциональным состоянием даже вообще без существования объекта или положения дел, на которое оно направлено.

Я могу быть уверен, что король Франции лыс, даже если, и это мне неизвестно, короля Франции не существует; я могу надеяться, что будет дождь, даже если он не идет.

В общих чертах ответ, предлагаемый мной на этот вопрос, весьма прост. Интенциональные состояния репрезентируют объекты и положения дел в точно таком же смысле, в каком объекты и положения дел репрезентируются речевыми актами. Я буду развивать этот ответ, эксплицируя некоторые связи и сходства между Интенциональными состояниями и речевыми актами. Однако с самого начала важно избежать одного совершенно очевидного недоразумения. Объясняя Интенциональность с точки зрения лингвистических актов, я не подразумеваю, что Интенциональность каким-то образом является сущностно лингвистической. Аналогия между речевыми актами и Интенциональными состояниями проводится как прием экспозиции, как эвристика для объяснения Интенциональности. Однажды я уже пытался сделать природу Интенциональности ясной и буду доказывать как раз обратную зависимость. Язык производен от Интенциональности, а не наоборот. Дидактическое руководство должно объяснить Интенциональность с точки зрения языка. Аналитическое руководство должно объяснить язык с точки зрения Интенциональности.

То, что между речевыми актами и Интенциональными состояниями существует, по крайней мере, тесная связь, строго предполагается параллельными синтаксическими формами глаголов речевых актов и соответствующих Интенциональных глаголов, которые именуют условия искренности этих речевых актов. Например, в русском языке[88] и глагол ‘утверждаю’, и глагол ‘убежден’ в качестве дополнений принимают предложения, вводимые с помощью ‘что’. Допустимо и предложение ‘Я утверждаю, что будет дождь’, и предложение ‘Я убежден, что будет дождь’; но ни тот, ни другой глагол не будет использовать ту разновидность инфинитивов, которая встречается с парами ‘приказываю’, ‘желаю’ и ‘обещаю’, ‘намереваюсь’. Я не могу сказать ‘Я утверждаю вам идти’ или ‘Я убежден вам идти’.

Я не могу сказать ‘Я утверждаю прийти’ или ‘Я убежден прийти’. Другие две пары принимают параллельные инфинитивные формы. Так, ‘Я приказываю вам идти’, ‘Я желаю вам идти’, ‘Я обещаю прийти’ и ‘Я намереваюсь прийти’ допустимы все. Я не буду продолжать здесь эти синтаксические аналогии и только укажу, что глаголом, именующим его условие искренности, предполагает нечто более глубинное. Помимо синтаксиса, имеются, по крайней мере, следующие четыре момента сходства и связи между интенциональными состояниями и речевыми актами.

1. Различие между пропозициональным содержанием и иллокутивной силой, хорошо известное в рамках теории речевых актов, распространяется также на Интенциональные состояния. Точно так же, как я могу приказать вам покинуть комнату, предписать вам покинуть комнату и предположить, что вы покинете комнату, я могу быть убежденным в том, что вы покинете комнату, опасаться за то, что вы покинете комнату, желать, чтобы вы покинули комнату, и надеяться на то, что вы покинете комнату. В первом классе случаев, случаев речевых актов, имеет место очевидное различие между пропозициональным содержанием, что вы покинете эту комнату, и иллокутивной силой, с которой это пропозициональное содержание представлено в речевом акте. В равной мере и во втором классе случаев, случаев Интенциональных состояний, имеет место различие между репрезентативным содержанием, что вы покинете эту комнату, и психологическим модусом, будь то убеждение, страх, надежда или что-то иное, т.е. то, в чём обладают этим репрезентативным содержанием. В рамках теории речевых актов это различие обычно представляют в форме ‘F(p)’, где ‘F’ обозначает иллокутивную силу, а ‘p’ – пропозициональное содержание. В рамках теории интенциональных состояний нам точно так же нужно различать репрезентативное содержание и психологический модус или стиль, в котором обладают этим репрезентативным содержанием. Символически мы будем представлять это как ‘S(r)’, где ‘S’ обозначает психологический модус, а ‘r’ – репрезентативное содержание.

2. Динстинкции между различными направлениями соответствия [directions of fit], также известные из теории речевых актов1, будут распространяться и на Интенциональные состояния. Предполагается, что члены Ассертивного класса речевых актов – высказывания, описания, утверждения и т.д. – в некотором смысле соответствуют независимо существующему миру, и в той мере, в которой они соответствуют или же нет, мы говорим, что они являются истинными или ложными. Но относительно членов Директивного класса речевых актов (приказов, команд, требований и т.д.) и членов Комиссивного класса (обещаний, клятв, обетов и т.д.) не предполагается, что они соответствуют независимо существующей реальности, скорее, предполагается, что они влекут за собой изменения в мире таким образом, что мир соответствует речевому акту; и в той степени, в которой они это делают, мы не говорим, что они являются истинными или ложными, но, скорее, говорим, что они выполнены или не выполнены, исполнены, согласованы, поддержаны или отвергнуты. Я отмечаю это различие, говоря, что Ассертивный класс имеет направление соответствия от-слова-к-миру [word-to-world direction of fit], а Комиссивный и Директивный классы имеют направление соответствия от-мира-к-слову [world-to-word direction of fit]. Если высказывание не истинно, то это вина самого высказывания, а не мира. Если же не выполнен приказ или не сдержано обещание, то это вина не приказа или обещания, но мира в человеке, не выполнившего приказ или не сдержавшего обещание. Кроме того, бывают нулевые случаи, в которых нет направления соответствия. Если я извиняюсь за то, что оскорбил вас, или поздравляю вас с выигрышем приза, то, хотя я на самом деле предполагаю истинность пропозиции, в которой выражено, что я оскорбил вас или что вы выиграли приз, смысл речевого акта не обязывает меня к какому-либо направлению соответствия; дело в том, чтобы выразить мое сожаление или мое удовлетворение относительно положения дел, специфицированного в пропозициональном содержании, истинность которого я предполагаю.

Примечательно, что очень много подобного этим динстинкциям распространяется на Интенциональные состояния. Если мои убеждения оказываются ошибочными, то затруднения относятся к моим убеждениям, а не к миру; и это демонстрируется тем фактом, что я могу скорректировать ситуацию просто изменением моих убеждений. Соответствовать миру – это, так сказать, лежит на совести убеждения, и там, где соответствие утрачивается, я исправляю ситуацию, изменяя убеждение. Но если мне не удается воплотить свои намерения или если не исполняются мои желания, то в этом случае я не могу скорректировать ситуацию простым изменением намерения или желания. Если миру не достает соответствия намерению или желанию, то в данном случае это, так сказать, дефект мира, и я не могу уладить дело, говоря, что это было ошибочное намерение или желание, тем способом, которым я могу уладить дело, говоря, что это было ошибочное убеждение. Убеждения, подобно высказываниям, могут быть истинными или ложными, и мы могли бы сказать, что они имеют направление соответствия ‘от-сознания-к-миру’, тогда как желания и намерения не могут быть истинными или ложными, но им можно следовать или исполнять их. Мы могли бы сказать, что они имеют направление соответствия ‘от-мира-к-сознанию’. Кроме того, существуют также Интенциональные состояния, которые имеют нулевое направление соответствия. Если я извиняюсь за то, что оскорбил вас, или если я радуюсь тому, что вы выиграли приз, то, хотя мое извинение содержит убеждение, что я оскорбил вас, и моя радость содержит убеждение, что вы выиграли приз, тем не менее мои извинение и моя радость не могут быть истинными или ложными тем способом, которым могут быть истинными и ложными мои убеждения. Мои извинения или моя радость могут быть уместными или же нет в зависимости от того, действительно удовлетворено направление соответствия убеждения от-сознания-к-миру, но этим способом мои извинения и моя радость не имеют никакого направления соответствия.

Заметим, что параллелизм между иллокутивными актами и их Интенционально выраженными условиями искренности весьма близок.

Направление соответствия иллокутивного акта и направление соответствия условия искренности одинаковы; в тех же случаях, где иллокутивный акт не имеет направления соответствия, предполагается истинность пропозиционального содержания, а соответствующее Интенциональное состояние содержит убеждение.

3. Третья связь, лежащая в основании двух указанных выше сходств, состоит в том, что, вобще-то1, осуществляя любой иллокутивный акт с пропозициональным содержанием, мы вместе с этим пропозициональным содержанием выражаем определенное Интенциональное состояние, и это Интенциональное состояние является условием искренности данного типа речевого акта. Так, например, если я высказываю p, то выражаю убеждение, что p. Если я даю обещание сделать A, то выражаю намерение сделать A. Если я отдаю вам приказ сделать A, то выражаю желание или требование, чтобы вы выполнили A. Извиняясь за что-то, я выражаю сожаление, что совершил это. Поздравляя вас с чем-то, я выражаю радость или удовлетворение по этому поводу. Все эти связи между иллокутивными актами и выраженными Интенциональными условиями искренности актов являются внутренними; т.е. выраженное интенциональное состояние не является только лишь сопровождением осуществления речевого акта. Осуществление речевого акта, как показывает парадокс Мура, с необходимостью является выражением соответствующего интенционального состояния. Вы не можете сказать ‘Идет снег, но я в это не верю’, ‘Я приказываю вам бросить курить, но я этого не хочу’, ‘Я приношу извинение за нанесенное вам оскорбление, но я не прошу за это прощения’, ‘Я поздравляю вас с выигранным призом, но я этому не рад’ и т.д. Все это звучит странно по одной и той же причине. Осуществление речевого акта является eo ipso выражением соответствующего интенционального состояния. Следовательно, с точки зрения логики странно, хотя и не самопротиворечиво, осуществлять речевой акт и отрицать наличие соответствующего интенционального состояния1.

Сказать, что интенциональное состояние, конституирующее условие искренности, выражается в осуществлении речевого акта, не значит сказать, что некто всегда должен иметь интенциональное состояние, которое он выражает. Всегда есть возможность солгать или осуществить неподлинный речевой акт. Но ложь или другой неподлинный речевой акт состоит в осуществлении какого-то речевого акта и, тем самым, в выражении интенционального состояния, где некто не обладает интенциональным состоянием, которое он выражает.

4. Понятие условий выполнимости привычно применяется и к речевым актам, и к интенциональным состояниям в случаях, где имеется направление соответствия. Мы говорим, например, что высказывание является истинным или ложным, что приказ исполнен или не исполнен, что обещание сдержано или нет. В каждом из этих случаев мы приписываем успех или неудачу иллокутивному акту, сопоставляющему реальность в особом направлении соответствия, обеспеченном смыслом иллокуции. В целях терминологии, мы могли бы обозначить все эти условия ‘условиями выполнимости’ или ‘условиями успешности’. Так, мы будем говорить, что высказывание выполнено, если и только если оно является истинным, приказ выполнен, если и только если он исполняется, обещание выполнено, если и только если оно сдержано, и т.д. Ясно, что это же самое понятие выполнимости применяется и к интенциональным состояниям. Мое убеждение будет выполнено, если и только если все обстоит так, как я убежден, мои желания будут выполнены, если и только если они исполнены, мои намерения будут выполнены, если и только если они удовлетворены. По-видимому, понятие выполнимости интуитивно естественно как для речевых актов, так и для Интенциональных состояний, и привычно применяется там, где имеет место направление соответствия2.

Особенно важно увидеть то, что в общем речевой акт будет выполняться тогда и только тогда, когда выполнено выраженное психологическое состояние. Таким образом, мое высказывание будет истинным тогда и только тогда, когда выраженное убеждение корректно, мой приказ будет исполнен тогда и только тогда, когда исполнено выраженное требование или желание, мое обещание будет сдержано в том и только в том случае, когда выполнено мое выраженное намерение. Условия, выполняющие речевой акт, и условия, выполняющие выраженное интенциональное состояние, в общем идентичны. Единственные исключения здесь суть те случаи, где интенциональное состояние выполнено посредством чего-то такого, что не зависит от достижения иллокутивного смысла речевого акта. Так, например, если вы делаете то, что я приказал вам сделать, но делаете это не для того, чтобы исполнить мой приказ или не потому, что я отдал приказ, но по некоторой независимой причине, говорить, что на самом деле был выполнен приказ, вы склонны в меньшей степени, чем говорить, что мое желание, чтобы вы сделали это, было наконец выполнено. Но за несколькими исключениями, относящимися к направлению соответствия от-мира-к-слову, мы в общем можем сказать, что иллокутивный акт выполнен, если и только если выполнено выраженное Интенциональное состояние. Кроме того, заметим, что подобно тому, как условия выполнимости являются внутренними для речевого акта, точно так же внутренними Интенциональному состоянию являются условия, выполняющие это Интенциональное состояние. То, что делает мое высказывание, что снег бел, именно этим высказыванием, отчасти состоит в том, что оно имеет именно эти, а не другие условия истинности. Сходным образом то, что делает мое желание, чтобы пошел дождь, именно этим желанием, отчасти состоит в том, что определенные вещи будут выполнять его, а какие-то другие – нет.

Все эти четыре связи между интенциональными состояниями и речевыми актами естественно предполагают определенный образ Интенциональности. Всякое Интенциональное состояние состоит из репрезентативного содержания в определенном психологическом модусе. Интенциональные состояния репрезентируют объекты и положения дел в том же самом смысле, в котором объекты и положения дел репрезентируются речевыми актами. Подобно тому, как мое высказывание, что идет дождь, является репрезентацией определенного положения дел, так и мое убеждение в том, что идет дождь, является репрезентацией этого же положения дел. Подобно тому, как мой приказ Сэму покинуть комнату относится к Сэму и репрезентирует определенное действие с его стороны, так и мое желание, чтобы Сэм покинул комнату, относится к Сэму и репрезентирует определенное действие с его стороны. Понятие репрезентации удобно тем, что оно нечетко. В применении к языку мы можем использовать его для того, чтобы охватить не только референцию, но предикацию и другие условия истинности или условия выполнимости вообще. Используя эту нечеткость, мы можем сказать, что Интенциональные состояния репрезентируют свои различные условия выполнимости в том же самом смысле, в котором свои условия выполнимости репрезентируют речевые акты.

Классификация речевых актов уже является классификацией Интенциональных состояний. Интенциональные состояния, которые в качестве репрезентативных содержаний имеют целостные пропозиции (так называемые пропозициональные установки), можно разделить на те, что имеют направление соответствия от-сознания-к-миру, на те, что имеют направление соответствия от-мира-к-сознанию, и на те, которые не имеют направления соответствия. Не все интенциональные состояния имеют целостные пропозиции в качестве репрезентативных содержаний; некоторые содержат только репрезентации объектов. Если Джон любит Салли, восхищается Картером, поклоняется Богу и ненавидит Билла, то он имеет четыре Интенциональных состояния, каждое с репрезентацией некоторой сущности, человека или божества.

II

<< | >>
Источник: В.А. СУРОВЦЕВ.. ЯЗЫК, ИСТИНА, СУЩЕСТВОВАНИЕ. 2002

Еще по теме Многие наши ментальные состояния в некотором смысле направлены на объекты и положения дел в мире:

  1. письмо Г-НА БЁРКА K ЧЛЕНУ НАЦИОНАЛЬНОЙ АССАМБЛЕИ B ОТВЕТ HA НЕКОТОРЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ B ОТНОШЕНИИ ЕГО КНИГИ O ПОЛОЖЕНИИ ДЕЛ BO ФРАНЦИИ1
  2. Традиционная философская трактовка объекта - противопоставление его субъекту и понимание под объектом нечто такого, на что направлена деятельность субъекта.
  3. Ко мне обращаются за помощью многие люди в состоянии психотравмы, полученной в результате разрыва отношений и предательства.
  4. Ко мне обращаются за помощью многие люди в состоянии психотравмы, полученной в результате разрыва отношений и предательства.
  5. Я думаю, что такой подход к Интенциональности позволит нам увидеть способ решения нескольких традиционно известных проблем, касающихся ментальных состояний.
  6. Статья 7.14.2. Неисполнение обязанности по приостановлению работ в случае обнаружения объекта, обладающего признаками объекта культурного наследия, или работ, проведение которых может ухудшить состояние объекта культурного наследия либо нарушить его целостность и сохранность Комментарий к статье 7.14.2
  7. ГЛАВА 3 СОСТОЯНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
  8. Глава 3 Состояние преступности в современном мире
  9. О некоторых стрессовых эмоциональных состояниях
  10. Некоторые клинико-психотерапевтические аспекты состояний при ЧС