Образ будущего, образ настоящего и физическая картина мира, или правы ли «физики» в обвинениях «переписываемой» истории?

1.2.5.

1.2.6. Однако наше рассуждение не было бы оконченным, если бы мы не добавили еще два понятия - образ (картина) настоящего и образ (картина) реальности в естественных науках.

Очевидным становится, что с обозначенных выше критериев разница между образом настоящего и между образом и прошлого, и будущего также не существует. Образ реальности также фрагментарен, при этом одновременно завершен и открыт к изменениям, недоказуем и неопровержим. к тому же образ настоящего с течением времени превращается в образ прошлого.

Собственно, линия превращения будущего в настоящее, а затем в прошлое определяет и наследование упомянутых нами характеристик этих образов в человеческом сознании.

Наконец, образ реальности, или физическая картина мира, страдает такими же «грехами». Она фрагментарна и неокончательна (хотя длительное время наука претендовала на скорое окончательное постижение мира). Принципиальное отличие естественных наук и картины мира, которую они рождают, заключается в том, что эти науки, а точнее - их представители - в большинстве случаев признают, что естественнонаучное знание принципиально незавершенно.

«.Какое место занимает картина мира физиков-теоретиков среди всех возможных таких картин? Благодаря использованию языка математики эта картина удовлетворяет наиболее высоким требованиям в отношении строгости и точности выражения взаимозависимостей. Но зато физик вынужден сильнее ограничивать свой предмет, довольствуясь изображением наиболее простых, доступных нашему опыту явлений, тогда как все сложные явления не могут быть воссозданы человеческим умом с той точностью и последовательностью, которые необходимы физику- теоретику. Высшая аккуратность, ясность и уверенность — за счет полноты. Но какую прелесть может иметь охват такого небольшого среза природы, если наиболее тонкое и сложное малодушно и боязливо оставляется в стороне? Заслуживает ли результат такого скромного занятия гордое название “картины мира”?...» [197].

С нашей точки зрения, безусловно, заслуживает. Собственно, такая общность фрагментарности и прочих характеристик между образами будущего, настоящего, прошлого и физической реальности не является коллективной трагедией науки. Это закономерный результат человеческого мышления, границ его возможностей и осознания этого. То есть то самое, что Илья Пригожин окрестил «цивилизацией неопределенности» [167].

Однако не будучи коллективной трагедией, революционные изменения любого из перечисленных образов могут стать личной трагедией отдельного человека или исследователя. От краха научного мировоззрения и карьеры вследствие смены парадигм до кризиса переоценки прошлого вследствие смены доминирующей идеологии. Примеров и того и другого в истории прошедшего XX столетия беспрецедентно много.

Проблема прогнозирования - научно-футурологического или на основании обыденного опыта - упирается в личный талант прогнозиста. Однако и этот аспект не делает образ будущего отличным от образа прошлого или настоящего, от физической картины мира. Открытия в любой из этих «отраслей» знания также зависят от таланта (в данной ситуации - суммы определенных личных качеств) исследователя. Их общее отличие принципиально, скорее, от сферы искусства.

Как отмечал А. Эйнштейн, творения Ван Гога, Босха и т.д. уникальны и ни один иной художник не создал бы их полотен. Но если бы не родился Исаак Ньютон, то это не означало бы, что проблема падения тел никогда бы не привлекла внимания исследователей

Однако из проблемы зависимости научного открытия или формирования образа будущего не только и не столько от научного инструментария (получив доступ к которому человек может стать, а может и не стать ученым) вытекает и иное следствие. Верифицируемый и фальсифицируемый лишь с течением времени прогноз (результат осмысления образа будущего) может принадлежать и человеку, не принадлежащему научному сообществу.

1.2.5. Таланты прогнозиста, или Оракул против Машины Тьюринга. Раз уж образ будущего в большей степени зависит от личных качеств (эрудированности, способностей к анализу информации и логическим рассуждениям в целом, фантазии и пр.) прогнозиста, то необходимо, наверное, определить: способности в какой области требуется для такого прогнозирования? Необходимость соответствия таким - очень высоким критериям отмечает В.В.

Ответ на этот вопрос будет прост: необходимо опыт в моделировании реальности от концептуальных основ до отдельных межличностных отношений. Не опыт анализа настоящего. Это в большинстве случаев поставит исследователя перед стеной тенденциального прогноза, или написания сценариев для хорошего, плохого и катастрофического вариантов. К тому же это ограничивает исследователя парадигмой социального знания. Будущее же флуктуативно. Мы бы скорее указали, что априори больше «опыта» в области создания «достоверного» образа будущего у писателей. Строго говоря, по числу сбывшихся прогнозов Г. Уэллс, Ж. Верн и А. Беляев способны дать фору любому признанному футурологу.

Наконец, по степени влияния на массы людей писатели опять же превосходят «ученых»-футурологов.

В силу этих обстоятельств нам представляется, что изучение образа будущего, созданного писателями в жанре утопий-дистопий- антиутопий не менее, а то и более целесообразно, чем изучение аналогичного образа будущего, созданного усилиями футурологов. Тем большую актуальность принимают эти рассуждения, если мы признаем тезис о том, что образ будущего в настоящем способен влиять на будущее. Или, иными словами реальность второго порядка - на реальность первого.

1.3.