<<
>>

Предисловие

Во второй половине XVIII века французские учёные Д`Аламбер, Дидро и другие, собрав вместе все известные к тому времени научные понятия, различные факты и просто сведения, свели все эти материалы в одну книгу, где расположили их постатейно в простом алфавитном порядке.

Так появился на свет первый энциклопедический словарь. Спустя несколько десятилетий в Германии был предложен другой принцип всеохватывающей систематизации научных понятий – в порядке логической преемственности их смысла, где из одного понятия должно вытекать другое, из него – третье, и т.д. Решить такую задачу удалось только одному человеку на планете – Вильгельму Гегелю. В первой четверти XIX века он создал свою "Энциклопедию философских наук", где разобрал все арсеналы мыслительных определений, которыми пользуется в своей работе человеческий разум, и выстроил в порядке логической преемственности их смысла. Тем самым впервые в истории человечества была проделана работа по наведению порядка в содержании самого нашего разума, чем были заложены основы новой науки – грамматики разума.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель родился 27 августа 1770 года в Германии, в г. Штутгарте. Окончил богословский факультет Тюбингенского университета. Работал домашним учителем во Франкфурте, затем директором гимназии в Нюрнберге. С 1816 года в течение двух лет занимал должность профессора философии в Гейдельбергском университете, а последующие 13 лет заведовал кафедрой философии в Берлинском университете. Последние годы жизни избирался ректором университета. Умер 14 ноября 1831 года. Похоронен в Берлине.

Годы жизни Гегеля пришлись на завершение эпохи европейского просвещения, которая, по словам его старшего современника Иммануила Канта (1724-1804), представляла собой "...выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находился по собственной вине.

Но причина такого несовершеннолетия по собственной вине заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им самостоятельно без руководства со стороны кого-нибудь другого. Sapere aude – имей мужество пользоваться собственным умом! – таков, следовательно, девиз Просвещения"[1].

Эпоха просвещения плавно перешла в век расцвета эмпирической науки. В годы жизни Гегеля началось бурное развитие большинства естественных и гуманитарных наук, которые поставляли всё больше знаний о природе, об истории человечества, о самом человеке. Причём это был весьма своеобразный этап их развития. С одной стороны, в каждой из них уже сформировался аппарат основных, "несущих" их конструкцию определений, а с другой стороны, само строение этих наук оставалось ещё просторным, незагроможденным всем тем прикладным содержанием, которое пришло в них позднее.

Государственный строй передовых стран Европы к тому времени также уже содержал в себе черты будущего цивилизованного уровня своей организации. Некоторые страны прошли через буржуазные революции. В них действовали конституции, законы и избирались представительские органы. Формировалось гражданское общество и укреплялась автономия судебной власти. В ряде стран функционировал институт президентства.

Всё это новое обогатившееся содержание жизнедеятельности европейских народов в соединении с интеллектуальной атмосферой того времени – мужеством овладения своим рассудком – создавало предпосылки для обновления представлений людей о своём разуме. И такая работа была действительно начата "Критикой чистого разума" Иммануила Канта. Но, как и в любом другом деле, одной критики оказалось недостаточно. Вслед за ней потребовалось дать и положительную картину деятельности человеческого разума – раскрыть взаимосвязь и последовательность всех используемых им определений. Эта задача в общих чертах была сформулирована учеником И.Канта Иоганном Готлибом Фихте (1762-1814), решать же её пришлось уже Вильгельму Гегелю.

Сам Гегель проделал эту работу, не преследуя при этом никаких практических целей, кроме научных. В своём начинании он руководствовался главным образом отличительным принципом своего народа: порядок превыше всего, в том числе, конечно же, и порядок в головах людей. О том, какая судьба ожидала разработанную им науку в будущем, он не задумывался, но вот то, что создавать её следовало именно в тот период, когда он жил, – в этом он не сомневался. Зная хорошо историю человечества, он вполне осознавал, что в ходе его развития, как и на огороде, действует одно и то же правило: каждому овощу – свой срок, пропустив который, его уже не вырастишь. В начале XIX века европейское общество находилось, видимо, как раз в том возрасте, когда такую работу по наведению порядка в содержании нашего разума не только уже нужно было делать, но и ещё можно было сделать. В более зрелом возрасте, а за последующие два столетия человечество взрослело не по дням, а по часам, осуществить её было бы уже значительно сложнее.

Неоценённый пока подвиг Гегеля состоит в том, что он взял на себя эту работу, прекрасно осознавая, что она потребует всей его жизни, что расчитывать при этом он может только на самого себя, что пройдёт не один десяток лет, прежде чем её результаты осядут положительном содержанием в сознании людей. Гений Гегеля состоит в том, что он справился с этой работой, что он выполнил её полностью, насколько позволяло его время.

Для того чтобы выстроить все определения нашего разума в порядке логической преемственности их смысла, Гегелю потребовалось изучить и переосмыслить все науки своего времени, благо что они в тот период ещё были прозрачными. В результате ему пришлось проделать беспрецедентную по своим масштабам работу мысли, которая воплотилась в 17 томах его научной системы. Им были написаны и изданы следующие работы:

1807 г. – "Феноменология духа",

1812-1816 гг. – "Наука логики" (большая логика),

1817 г. – "Энциклопедия философских наук", включающая в себя три тома:

1 т.

– "Наука логики" (малая логика),

2 т. – "Философия природы",

3 т. – "Философия духа".

1821 г. – "Философия права".

Кроме того, в ходе преподавательской деятельности им был прочитан ряд лекционных курсов, изданных уже после его смерти:

- "Лекции по эстетике",

- "Лекции по философии религии",

- "Лекции по истории философии",

- "Лекции по философии всемирной истории".

Главным или, как принято теперь говорить, системообразующим произведением Гегеля является его "Энциклопедия философских наук". В ней он в краткой, тезисной форме выстроил в единый логически последовательный ряд все те определения, посредством которых мы мыслим наш мир. Из "Энциклопедии" вытекают и к ней сводятся все другие его произведения, в которых он более подробным образом изложил её отдельные разделы.

Масштабность разработанной им научной системы создает значительную трудность на пути освоения её содержания. Но главным препятствием в деле проникновения в её суть является то, что все произведения Гегеля написаны невероятно трудным для понимания языком. И вот почему. Проделанная им работа представляет собой по сути дела исследование содержания нашего разума с его изнаночной стороны. (Нельзя понять предмет, не изучив его изнанки.) Соответственно, для изложения содержания своей науки ему пришлось использовать такой же язык, основанный на изнаночной терминологии. Этот язык был понятен ему самому, но он изначально не был понятен его читателям и слушателям (студентам).

Сам Гегель знал об этом, но, видимо, понимая, что для выполнения всей той работы, которая легла на его плечи, ему и двух жизней не хватит, он посчитал, что всё же лучше будет, если он напишет свои произведения хотя бы таким малопонятным языком, чем вообще никаким. (Писали в то время простым пером, при свечах.) При этом он сохранял надежду, что ещё успеет придать текстам своих работ более доступную форму изложения.

Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Он умер скоропостижно, на 62-м году жизни, во время очередной эпидемии холеры. Перед своей кончиной он якобы произнёс такую ироничную, но неутешительную для самого себя фразу: "Умирает единственный человек, который понимал меня, и то не всегда и не полностью".

За прошедшие после смерти Гегеля 170 лет его произведения были переведены на все европейские языки и неоднократно переиздавались большими тиражами. Через знакомство с ними прошло не менее 10 поколений читателей. Большинство выдающихся деятелей человечества, которые пытались претендовать в том числе и на интеллектуальное лидерство, также прошли через знакомство с трудами Гегеля. Но несмотря на всё это, понимание того, что он сделал, зачем, с какой целью – так и не было обретено за все эти годы.

В ответ на такое непонимание уязвлённое самолюбие читателей воздало в адрес самого Гегеля массу злобных и уничижительных обвинений типа: "Шарлатан, выставивший глупцами всю Европу". Таковые исходили как от его современников (один Шопенгауэр чего стоил), так и от представителей последующих поколений, не исключая и наше время. И по сегодняшний день находятся любители покрутить пальцем у виска, когда речь заходит о философии Гегеля.

Более амбициозные умы, впрочем, предпринимали попытки по-своему интерпретировать основные положения его науки, из-за чего она со временем обросла пеленой фантастических домыслов и ярлыков. Причём ряд таких интерпретаций принадлежал весьма авторитетным деятелям, прислушиваться к мнению которых считалось правильным. Их трактовки получали широкое хождение в обществе, оттесняя собственные произведения Гегеля на задний план. В Советском Союзе, например, существовала практика знакомства с содержанием философии Гегеля посредством изучения работ основоположников марксизма. (Пытались, так сказать, выжимать лимон из лимонада.) В итоге в современных научных кругах утвердилась точка зрения, согласно которой если первоначально в философии Гегеля и содержался какой-либо ценный материал, то позднейшие представители философского корпуса весь его вычерпали, и сегодня она уже никакого самостоятельного значения не имеет.

Вот в таком виде: а) объёмная по содержанию, б) труднодоступная по форме изложения и в) обильно обросшая нелепыми домыслами и ярлыками философия Гегеля дошла до наших дней. Попробовав, как и многие другие, в студенческие годы читать его произведения, я стал что-то в них понимать. Но поскольку предполагалось, что в мире есть много людей, которые также понимают его философию, то я не придавал этому обстоятельству особого значения, однако по наитию продолжал вчитываться в его работы и разбирать их смысл. Постепенно для меня стала вырисовываться суть его общего замысла и та степень его воплощения, которую он успел ему дать. Ну а после того, как в конце 80-х годов в нашей стране были опубликованы ранее запрещённые книги современных (и не очень) "буржуазных" философов, стало понятно, что как у нас в России, так и там, на Западе, уровень понимания теоретического наследия Гегеля близок к нулевой отметке. Данное обстоятельство побудило меня уже осознанно продолжить "расшифровку" текстов его работ, по ходу чего я пришёл к несколько неожиданным и вместе с тем весьма интересным выводам относительно значения его философской системы для современного мира.

Каково же значение научной системы Гегеля и почему сегодня её необходимо реанимировать?

Собственно говоря, рано или поздно эту черновую работу по переложению его трудов на доступный язык кому-то всё равно придётся проделать. Коль скоро этого не смогли осуществить ни в одной другой стране, то почему бы нам не сделать этого здесь, в России, на базе русского языка. Надо полагать, что это не окажется лишним для увеличения активов отечественной науки. Глобализация глобализацией, но состязательность между народами, в том числе и в интеллектуальной сфере, никто не отменял. Здесь каждый продолжает тянуть одеяло на себя. Тем более что сам Гегель предполагал подобный исход своего дела, с той лишь разницей, что он надеялся на то, что это произойдёт гораздо раньше, ещё "при детях", и что таким комментатором его произведений окажется "какой-нибудь француз или англичанин". В годы его жизни научный потенциал России ещё не просматривался.

Теперь – по существу вопроса.

Первое. Появление "Энциклопедии философских наук" Гегеля означает завершение вольного этапа в развитии философской мысли и превращение философии в подлинную науку, имеющую свой собственный, не перекрываемый никакими другими науками предмет. Вольница была необходима в период первичного заселения философского пространства, когда каждый вновь приходящий на её просторы находил для себя какое-то отдельное понятие и самостоятельно осмысливал (осваивал) его. Однако по мере завершения этого процесса философская мысль с необходимостью должна была перейти к наведению порядка на всей уже освоенной ею территории. Эту-то работу и проделал Гегель в своей "Энциклопедии".

Другими словами, все прочие философы – и те, что были до Гегеля, и те, что творили уже после него, исследовали понятия (определения) нашего разума, так сказать, в штучном порядке или, в лучшем случае, небольшими группами. И только Гегель взял на себя смелость решать задачу философской мысли в её полном развитии. Философия должна брать все те понятия нашего разума, посредством которых мы мыслим этот мир, и приводить их в логически взаимосвязанный порядок. В результате такой деятельности мы получим, во-первых, единую всеобъемлющую картину мира, в рамках которой, во-вторых, найдёт своё законное место каждое его конкретное понятие (определение).

Однако последующая вольная философия так и не сумела разглядеть этого принципиального новшества научной системы Гегеля, и все прошедшие после его смерти десятилетия пыталась продвигаться вперёд всё тем же привычным для себя курсом, суетясь вокруг отдельно взятых понятий. В итоге она повсеместно вошла сегодня в состояние глубочайшего кризиса. Каждый её представитель занят только своей частной темой и потому никто никого не слушает и не слышит. В её рядах царит состояние полной разобщённости и растерянности.

Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам.

Причина кризиса, охватившего современную философию, заключается именно в том, что она уже исчерпала все ресурсы своего вольного развития. Та мешанина понятий или, говоря другими словами, тот бессвязный набор тем, который мы находим практически во всех учебных пособиях по философии, – это самое большее, что она может предложить нам сегодня. И выход из этой ситуации существует только один. Надо переходить от мелкотемной вольной философии к единой системной философии, основы которой разработаны Гегелем в его "Энциклопедии философских наук" и в других произведениях.

Второе. Философия была первой наукой в истории человечества. Начинала она с того, что пыталась одним махом постигнуть весь мир в целом. Но поскольку для этого ещё недоставало конкретных знаний, постольку в дополнение к ней стали возникать частные науки: математика, физика, химия, биология и т.д. Мир по-прежнему оставался один, а вот наук, изучающих его, стало много. Каждая такая наука вырабатывала свой круг определений (понятий), посредством которых она делала достоянием нашего мышления ту часть мира, которую изучала. Но какая из этих наук должна была связывать эти разрозненные определения между собой и создавать из них единую научную картину мира – этот вопрос на всём протяжении последующей истории человечества оставался открытым. В результате сегодня, несмотря на значительные достижения в сфере прикладных исследований (космонавтика, электроника, генетика и т.д.), уровень осмысления фундаментальных понятий природы провисает до состояния, близкого к XVII-XVIII векам, к моменту их открытия. И сложилось такое положение дел главным образом из-за того, что все эти понятия продолжают оставаться разрозненными и потому не могут опереться друг на друга.

Вот этот врождённый недостаток частных наук – разобщённость используемых ими понятий – увидел в своё время Гегель, и именно на его устранение была направлена его научная деятельность. Коль скоро мир един, то, значит, и все его понятия, вне зависимости от их ведомственной принадлежности, должны составлять в своём единстве один взаимосвязанный свод. Следовательно, то, что сделал Гегель в своей "Энциклопедии философских наук", требуется не только и не столько самой философии, сколько всему европейскому рационализму, всей системе частных наук, которые она связывает между собой в одно целое.

Третье. Происходящий на наших глазах процесс объединения человечества в единую целостность предполагает необходимость появления некой всеобщей духовной основы, объединяющей все народы планеты. Для каждого конкретного народа такой основой является его национальный язык. Для определённой группы народов – исповедуемая ими религия. Но при всём своём положительном значении и языки, и религии тем не менее разделяют человечество на отдельные части. В отличие от них созданная Гегелем наука – грамматика разума – способна выполнять функцию общего знаменателя, связующего собой все народы планеты в единое целое на том простом основании, что все люди разумны.

Четвёртое. Для каждого из нас – конкретных людей, живущих сегодня на планете, грамматика разума представляет собой науку о той самой гармошке в голове, наличие которой всегда почиталось за благо. Она, подобно таблице умножения, показывает в чистом виде схему работы нашего разума. В современных условиях, когда бурные потоки информации постоянно отвлекают мышление человека от его сосредоточенности в самом себе, необходимость такой науки является уже велением времени. Тем более что в своей архаичной форме она существует уже давно. Всё то, что преподаёт сегодня вольная философия и ряд сопредельных с ней наук, представляет собой лишь её разрозненные клочки и фрагменты.

Пятое. Поскольку "Энциклопедия философских наук" представляет собой единственный на сегодня (!) опыт описания человеческого разума, постольку в деле её реанимации должны быть заинтересованы деятели компьютерной индустрии. Для того чтобы создавать программные продукты, содержащие элементы искусственного интеллекта, неплохо было бы сначала узнать, что наш интеллект представляет собой в своём естественном состоянии. Без оригинала невозможно сделать копию.

Раздающиеся сегодня призывы "смоделировать процесс развития человеческой мысли, с тем чтобы научить компьютеры мыслить" говорят, видимо, о том, что в своих поисках новых идей в программировании разработчики программных продуктов вынуждены обращаться к более глубоким пластам научной мысли. Для них к тому же эта проблема имеет ещё и стратегический характер. Достаточно вспомнить, сколько усилий для своего исправления потребовала такая мелкая по своей сути оплошность программистов, как "проблема 2000".

Однако сегодня ни программисты, ни представители какой-либо другой науки самостоятельно (с нуля) такую работу "по моделированию процесса развития человеческой мысли" уже не сделают. Поезд с набором необходимых для этого условий давно ушёл. (В настоящее время в крупнейших библиотеках мира насчитываются десятки миллионов единиц хранения печатной продукции.) Заложить основы грамматики разума можно было в том возрасте науки, современником которой был Гегель. Соответственно, и выход теперь существует только один: возвращаться назад к его работам и, отталкиваясь от них, пытаться решать проблемы наших дней.

Вот, собственно, те выводы, к которым я пришёл в ходе обстоятельного изучения наследия Вильгельма Гегеля. Обобщая их, можно сказать, что разработанная им наука – грамматика разума представляет собой продукт человеческого ума отложенного спроса. Создавать её следовало тогда, в начале XIX века, а реальная потребность в ней возникает только теперь, в начале XXI.

Понимание такого значения научной системы Гегеля для современного мира и побудило меня к написанию этой книги. Главная её цель – изложить содержание его "Энциклопедии философских наук" доступным для широкого круга читателей языком. Но поскольку со времени её создания прошло уже более 170 лет, то потребовалось также дополнить её современными научными данными.

Помимо "Энциклопедии философских наук", здесь были использованы и все другие его произведения. Многие их фрагменты вошли в состав данной книги. По этой причине пришлось увеличить общее число параграфов и, соответственно, изменить их сквозную нумерацию. Но в отличие от самой "Энциклопедии" Гегеля, где одни разделы названы по именам наук, а другие – по именам предметов, в нашей книге все разделы названы по именам рассматриваемых в них предметов.

Сергей Труфанов.

Сентябрь 1997 г. – сентябрь 2003 года.

г. Самара.

<< | >>
Источник: С.Н. Труфанов. ГРАММАТИКА РАЗУМА. 2003

Еще по теме Предисловие:

  1. ПРЕДИСЛОВИЕ
  2. ПРЕДИСЛОВИЕ
  3. ПРЕДИСЛОВИЕ
  4. Предисловие
  5. ПРЕДИСЛОВИЕ
  6. Предисловие
  7. Предисловие к первому изданию
  8. Предисловие
  9. Предисловие
  10. Предисловие
  11. Предисловие
  12. Предисловие
  13. Предисловие
  14. Предисловие
  15. Предисловие
  16. ПРЕДИСЛОВИЕ
  17. Предисловие
  18. Предисловие
  19. ПРЕДИСЛОВИЕ
  20. Предисловие