<<
>>

Против антропоморфного понимания свободы

До сих пор практически не изучен вопрос о месте категории свободы в системе категориальной логики, ее соотношении с другими категориями. Обычно вслед за Гегелем рассматривали лишь соотношение свободы и необходимости или социальные, специфически человеческие аспекты свободы.

По-существу кате­гория свободы еще не воспринимается как фундаментальная фи­лософская категория (в системе категориальной логики). Она рассматривалась лишь в разделах, посвященных социальной про­блематике. Это существенно затрудняет подлинно философское осмысление категории свободы, осмысление ее в координатах всеобщих категорий (возможности, случайности, необходимости и вероятности).

В истории человеческой мысли понятие свободы длительное время развивалось лишь как специфически человеческое понятие. Это было обусловлено ограниченностью знаний человека об ок - ружающем мире. Люди чаще всего видели, могли наблюдать про­явления свободы именно в человеческой сфере. Поэтому они тео­ретически рефлексировали лишь по поводу человеческой свободы (см., например, сочинения Аристотеля и Гегеля).

Однако в по­следние десятилетия наука, по мере накопления фактического материала, все чаще обращает свой взор на проявления свободы в животном мире. И.П. Павлов писал, например: "рефлекс свободы один из чрезвычайно важных рефлексов, или, общее сказать, ре­акцией всякого живого существа... Если бы у животного не было рефлекторного протеста, борьбы против ограничения его движе­ний, тогда стоило бы животному встретиться с пустым препятст­вием, и та или другая важная деятельность его осталась бы не­осуществленной. Мы знаем, что у некоторых животных этот реф­лекс свободы так интенсивен, что лишенные свободы, они отка­зываются от пищи, хиреют и умирают”[662].

Пора и философам выработать такое понятие свободы, кото­рое не носило бы специфически антропоморфного понимания свободы, а было бы достаточно всеобщим, включенным в систе­му категориальной логики.

В настоящей работе предлагается как раз рассматривать категорию свободы в координатах таких все­общих категорий, как возможность, случайность, вероятность, необходимость. Это позволяет освободиться от ограниченного, антропоморфного понимания свободы.

Формула свободы

По определению свобода есть взаимоопосредствование слу­чайности и необходимости. Как и сложное противоречие ее мож­но выразить формулой. Общая формула взаимоопосредствования противоположностей такова:

( Q - [ P - Q ) - P ]

Если вместо Р подставить случайность [ С ], а вместо Q — не­обходимость ( Н ), то формула свободы 1-ой степени будет тако­ва:

Св1 = ( Н — [ С — Н ) — С ]

где (Н-С-Н) — опосредствование необходимости случайно­стью;

[С-Н-С] — опосредствование случайности необходимостью;

Св[663] — свобода первой степени (не путать с понятием "степень свободы", используемым в механике, физике и некоторых других науках!).

Свободе первой степени соответствует сложное противоречие 1-ой степени и другие сложные (органические) категориальные определения 1-ой степени (развитие 1-ой степени, поведение 1-ой степени, организм 1-ой степени и т. д.). Свобода 1-ой степени присуща простейшим живым организмам (одноклеточным), спо­собным к самостоятельному существованию.

По мере усложнения и совершенствования живых организмов становится сложнее, шире и глубже свобода их поведения, т. е. повышается степень их свободы. (В эмпирическом плане это вы­ражается, в частности, в увеличении степеней свободы1. Самый сложный и совершенный организм — человеческий — имеет 600 мышц и, по меньшей мере, 250 степеней свободы!). В категори­ально-логическом плане повышение степени свободы выражается в углублении взаимоопосредствования необходимости и случай­ности. Это углубление можно представить скачками или лестни­цей. Свободе 1-ой, 2-ой, 3-ей и т. д. степеней соответствуют раз­личные дискретные уровни взаимоопосредствования. На сле­дующей странице см. диаграмму “Уровни (глубина) взаимоопос- редствования необходимости и случайности”.

Ж

■ Ж

Чем выше степен свободы, тем более глу бокие слои необходимо сти и случайности он "захватывает" в результа те взаимоопосредствова ния этих противополож ностей.

Свобода в человече ском обществе носи весьма сложный харак тер. Какой она степени — об этом трудно пока су дить. Нужны дополни

тельные исследования. Если руководствоваться самыми общими сообра-

Рис. Диаграмма ”Уровни (глубина) жениями, то можно пред-

взаимоопосредствования необходи- положить, что человек

мости и случайности ”. обладает свободой не ни­

же 7-ой степени или еще выше.

В самом деле, если предположить, что простейшие живые ор­ганизмы (одноклеточные) обладают свободой 1-ой степени, мно­гоклеточные растительные организмы — свободой 2-ой степени, животные — свободой 3—6-ой степени (беспозвоночные, позво­ночные холоднокровные, позвоночные теплокровные яйценося­щие, млекопитающие или живородящие), то тогда человек дол­жен обладать свободой не ниже 7-ой степени.

Таким образом, становление живой природы и человеческого общества можно представить как прогресс в деле свободы, т. е. как последовательное восхождение от свободы одной степени к свободе другой, более высокой степени.

Как понимать взаимоопосредствование необходимости и слу­чайности? Попробуем пояснить это на близких для нас примерах, т. е. на примерах, взятых из жизни человека. Нужно только учесть, что эти опосредствования не будут такими однозначны­ми, как на уровне свободы 1-ой степени. Ведь если в последнем случае взаимоопосредствование необходимости и случайности является как бы непосредственным (либо [Н — С — Н], либо (С

— Н — С) ), то в рамках свободы, которой обладает человек, это взаимоопосредствование будет не непосредственным, а много­кратно опосредованным, как бы взаимоопосредствованием в ку­бе или в четвертой-пятой степени (опосредствование “в квадра­те”:

{ ( Н — С — Н ) — [ С — Н — С ] — ( Н — С — Н ) },

опосредствование в “кубе":

( {(Н-С-Н) — [С-Н-С] — (Н-С-Н)} — — {(Н-С-Н) — [C-Н-С] — (Н-С-Н)}) ).

Поэтому в связи с большой сложностью взаимоопосредство- вания необходимости и случайности в человеческом обществе мы намеренно будем представлять его по упрощенной схеме: (Н- С-Н) или [С-Н-С].

Рассмотрим первый вариант: [С-Н-С] — опосредствование случайности необходимостью. Возьмем такой пример. В науке известны так называемые случайные открытия, когда ученый ис­кал одно, а находит совершенно другое. Такова история открытия явления радиоактивности Анри Беккерелем. Хотя это открытие и случайно, однако оно не состоялось бы, если бы не было опо­средствовано необходимостью, а именно всеми знаниями, логи­кой мысли и направленностью интересов французского ученого. Как раз перед этим открытием было открыто рентгеновское излу­чение. Анри Беккерель все время думал об этом открытии, как свидетельствуют биографы, и это "думание" создавало особую атмосферу поисков. На фоне этого "думания" и было сделано от­крытие радиоактивного излучения солей урана. Вот как описыва­ет это открытие Ева Кюри:

"После открытия Рентгеном Х-лучей Анри Пуанкаре решил иссле­довать, не подобны ли Х-лучам Рентгена, и те лучи, какие исходят от флуоресцирующих тел под влиянием света. Увлеченный такой же зада­чей, Анри Беккерель исследовал соли урана. Но вместо ожидаемого яв­ления он обнаружил другое, совершенно отличное и необъяснимое: со­ли урана самопроизвольно без предварительного воздействия на них света испускали лучи неизвестного происхождения. Содержащее уран вещество, положенное на фотографическую пластинку, обернутую в черную бумагу, воздействовало на пластинку и сквозь бумагу. Подобно Х-лучам и "урановые" лучи разряжали электроскоп, превращая окру­жающий воздух в проводник.

Анри Беккерель убедился, что эти свойства не зависели от предва­рительного облучения, а неизменно появлялись и тогда, когда содержа­щее уран вещество выдерживали долго в темноте. Он открыл то самое явление, которое вп1 оследствии получит от Мари Кюри наименование “радиоактивность"" .

Подобные открытия, даже самые случайные, не являются на самом деле чисто случайными. Они всегда опосредованы теми или иными необходимыми моментами. Случай помогает только подготовленному уму, говорил Луи Пастер. Оригинально сказала

В. Ученова: Случай улыбается тем, кто умеет им пользоваться[664].

Рассмотрим теперь второй вариант: [Н-С-Н] — опосредство­вание необходимости случайностью. Для примера возьмем си­туацию выбора профессии. С самого начала задано как необхо­димое условие взрослой жизни — работать, трудиться, выбрать ту или иную профессию. Однако эта необходимость выбора опо­средуется случайными предпочтениями или обстоятельствами. То же можно сказать о выборе любимого, суженого. Он изна­чально задан как необходимое условие взрослой жизни. С другой стороны этот выбор потому и является выбором, что он обуслов­лен, опосредован массой случайностей. В делах любви большую роль играет Его Величество Случай и не только в отрицательном, но и в положительном смысле. Случайность является своего рода повивальной бабкой, помогающей рождению любви. Такую же роль случайность играет и в искусстве. Вот что писал, например Александр Грин: "Есть безукоризненная чистота характерных мгновений, какие можно целиком обратить в строки или в рису­нок. Это и есть то в жизни, что кладет начало искусству. Подлин­ный случай, закованный в безмятежную простоту естественно верного тона, какого ждем мы на каждом шагу всем сердцем, все­гда полон очарования. Так немного, но так полно звучит тогда впечатление" ("Крысолов").

Интересную творческую ситуацию описывает Л. Толстой на страницах "Анны Карениной", посвященных художнику Михай­лову:

"Бумага с брошенным рисунком нашлась, но была испачкана и закапана стеарином. Он все-таки взял рисунок, положил себе на стол и, отдалившись и прищурившись, стал смотреть на него. Вдруг он улыбнулся и радостно взмахнул руками.

— Так, так! — проговорил он и тотчас же, взяв карандаш, на­чал быстро рисовать.

Пятно стеарина давало человеку новую по­зу...

Эта новая черта только больше выказывала всю фигуру во всей ее энергетической силе, такою, какою она явилась ему вдруг от произведенного стеарином пятна".

Подобная ситуация не раз возникала в творчестве В.А. Сурикова. Так, чтобы создать образ Меншикова в изгнании, Суриков долго изучал обстановку и сопоставлял типажи лиц, виденных им в реальной жизни, но в течение продолжительного времени ему все же чего-то не хватало для полного сформирования образа-замысла. "И вот однажды, — вспо­минает он, — я жил под Москвой, на даче, в крестьянской избе. Время было дождливое, изба тесная, потолок низкий. Дождь идет и работать нельзя. Скучно. И вдруг, сразу же все пришло: вот так же точно в избе сидел Меншиков. И всю композицию картины целиком увидел". Благо­даря случайно возникшей ассоциации картина приобрела столь необхо­димый Сурикову верный эмоциональный тон, что и явилось тем пово­ротным пунктом, когда для художника фактически кончается работа над материалом, формирующим замысел, когда художнику как бы вдруг становится полностью ясным весь образ, вся картина в целом. Словно бы само собой, неожиданно, как-то интуитивно все вдруг становится на свое место.

И мы вправе говорить здесь об интуиции. Но что представляет со­бой данное явление? Сознание художника усиленно работает сначала в своей прямой направленности: художник сопоставляет факты, отбирает их под углом зрения своего первоначального представления, которое еще не является образом-замыслом, а является лишь его предпосылкой.

Здесь идет художественно-познавательная работа, художественные по­иски. Эта напряженная работа осуществляет прямую координацию и прямую связь процесса формирования замысла с жизненным материа­лом. Но художник все еще продолжает искать, ему все еще чего-то не хватает для того, чтобы замысел полностью сложился.

Но вот, в один какой-то миг, событие, может быть совершенно из другой области, или даже какой-то штрих этого события, вдруг, неожи­данно, создает возможность такого аспекта, которого, как чувствует ху­дожник, действительно ему не хватало для превращения замысла в об­раз-замысел. Этот аспект в данном случае выступает в качестве чего-то такого, с чем сопоставляется — с какой-то стороны — вся предшест­вующая познавательная работа художника. Он выполняет здесь, таким образом, функцию сигнала корректирующей обратной связи, которая способна сразу же придать изучению и сопоставлению фактов опреде­ленную направленность, в силу чего замысел предстает в мысленном взоре художника уже как законченная картина. Этот аспект хотя и про­является для художника как бы вдруг, но сам по себе соответствует внутренней природе и внутренним потенциям художественного замыс­ла.

Как происходит это явление. Допустим, что какой-либо ученый или художник пытается разрешить вставший перед ним вопрос. Попытки решения создают в сознании ученого или художника напряженнейшую ситуацию поисков. Одна попытка при этом накладывается и наслаива­ется на другую, но каждая из них вместе с тем как-то фиксируется в сознании. Получается, что в сознании фиксируются как бы параллели попыток решения вопроса, которые всевозможным образом переплета­ются, пересекаются и взаимодействуют. В каждой из них остается все же какой-то свой недоучет того или другого элемента (в одной — одно­го элемента, в другой — другого и т. д.), и поэтому нет еще общего ре­шения вопроса.

Ситуация напряженных поисков нарастает... И вдруг достаточно иногда какого-то внешнего явления, пусть даже незначительного, как быстро промелькнувшая ассоциативная аналогия с ним, способна, по­добно вспышке молнии, осветить решение.

На роль этого внешнего явления следует обратить особое внимание. Возвратимся к описанию Л. Толстым того момента в творчестве худож­ника Михайлова, когда он долго, но тщетно пытался изобразить фигуру человека во всей ее "энергической силе". Все попытки кончались неуда­чей, фигура получалась подчеркнуто динамичной, но безжизненной. Накапливалось много зарисовок... Вдруг случайный факт — капля стеа­рина, попавшая на один из рисунков — помог художнику связать во­едино все прежние попытки и зарисовки и прояснить какой-то недоуч­тенный ранее элемент художественной изобразительности. В мыслен­ном взоре художника “фигура вдруг из мертвой, выдуманной стала жи­вая и такая, которой уже нельзя было изменить", — констатирует Л. Толстой.

Почему же такой, казалось бы, внешний для художественного твор­чества факт, сыграл столь большую роль. Потому что возникла мгно­венная ассоциация, которая только и могла возникнуть в состоянии на­пряженных поисков. Такая мгновенная ассоциация в данном случае имеет смысл введения своеобразного сигнально-управляющего дейст­вия обратной связи, которая, координируя различные элементы в по­пытках, да и сами попытки, приводит к направленном1у разрешению и постижению сущности вопроса в целом, к его решению .

С точки зрения анализа проблемы опосредствования интерес­на такая форма поведения — намек. В этой форме поведения соз­нательно используется элемент случайности. Намек может быть понят, а может быть и не понят. Следовательно, он может остать­ся без ответа. Тот, кто делает намек, хотел бы, чтобы он был по­нят другим или другими. Но, с другой стороны, он допускает, что намек может быть не понят и, следовательно, то что он хочет, может не осуществиться. Например, девушка намекает юноше о своих чувствах и желаниях. В основе этого ее поведения лежит потребность, т. е. необходимость. А по форме ее поведение носит характер игры, одним из проявлений которой является намек, специально подстроенная случайность.

Зависимость и независимость

Выше я говорил о становлении живой природы и человече­ского общества как последовательном восхождении от свободы одной степени к свободе другой, более высокой степени. Но про­гресс в деле свободы можно представить и как движение от зави­симости к независимости, от большей зависимости к меньшей за­висимости. Человек как живое существо, безусловно, более неза­висим от окружающей среды, чем животные. Современный чело­век более независим от нее, чем первобытные люди. Выйдя в космос и осваивая его, он даже стал преодолевать земное тяготе­ние.

Зависимость и независимость — это еще две диалектически взаимосвязанные противоположные стороны свободы.

Так, ребенок в раннем возрасте максимально зависим от ро­дителей. В зрелом возрасте человек минимально зависим и, соот­ветственно, максимально независим от родителей.

Наверное нельзя однозначно связывать зависимость с необхо­димостью, а независимость — со случайностью. Зависимость ре­бенка от родителей содержит в себе как элемент необходимости (создание благоприятных условий для жизни и развития), так и элемент случайности (например, зависимость от прихотей, оши­бок, просчетов родителей, их незнания и неумения). Или другой пример. Человек тысячами нитей связан с обществом, в полном смысле слова "живет в обществе”. И зависимость человека от общества — это не только его зависимость от многоликой соци­альной необходимости в моральном, правовом, экономическом, политическом смысле), но и зависимость от случайностей соци­альных изменений, конфликтов, потрясений, от случайности ро­ждения и воспитания в данном обществе в данную историческую эпоху.

Так же и независимость может быть следствием не только субъективной или объективной случайности, но и субъективной или объективной необходимости. Тот же выход человека в кос­мос, преодоление им земного тяготения — результат действия многих факторов, в том числе и такого как логика научно­технического прогресса. Или поведение человека в исключитель - но опасных для его жизни обстоятельствах. Такая субъективная необходимость как жажда жизни здесь всегда к услугам.

Соотношение зависимость-независимость выражает степени свободы (и, соответственно, несвободы) субъекта по отношению к другому, к объекту.

Человек, пока жив, всегда свободен, является свободным су­ществом. Он изначально обладает каким-то минимумом свободы просто как живое существо[665]. Но в то же время в человеке заложе­но стремление к большей свободе, причем безграничное стрем - ление. Отсюда все проблемы.

Когда говорят о несвободе, рабстве, гнете, то не надо это по­нимать в смысле полного отсутствия свободы. Даже в самых стесненных обстоятельствах человек обладает определенным ми - нимумом свободы, прежде всего, способностью выбирать. Это как раз и позволяет ему бороться за освобождение, за расширение свободы.

<< | >>
Источник: Балашов Л.Е.. НОВАЯ МЕТАФИЗИКА. (Категориальная картина мира или Основы категориальной логики). 2003

Еще по теме Против антропоморфного понимания свободы:

  1. Свобода быть против
  2. 3.1 Общая характеристика преступлений против свободы
  3. Общая характеристика преступлений против свободы
  4. 3.2 Преступления против личной свободы
  5. Общая характеристика преступлений против конституционных прав и свобод человека и гражданина
  6. 5.1 Общая характеристика преступлений против конституционных прав и свобод человека и гражданина
  7. 5.2 Преступления против личных прав и свобод
  8. Преступления против чести и личной свободы.
  9. Преступления против личной свободы
  10. 5.3 Преступления против политических прав и свобод
  11. Преступления против личных прав и свобод
  12. Отношение «Я - Ты» разрушает самотождество Я и превра­щает Ты (Бога) в антропоморфное существо.
  13. 5.4 Преступления против социально - экономических прав и свобод человека