Современные дискуссии о материальности и идеальности сознания

Ho поскольку представление об идеальности сознания в филосо­фии Платона сегодня является доминирующим, то необходимо остано­виться на нем подробнее. Ныне некоторые ученые к идеальному относят информацию.

Борьба идеализма и материализма в толковании сознания продол­

жалась на протяжении всеи истории человечества, ьсли в начальный период верх оставался за идеализмом, то с развитием науки и филосо­фии ему все больше приходилось отступать под натиском материали­стических учений.

Некоторые видные русские философы также придерживались материалистических представлений о сознании. Так, А. И. Герцен

в «Письмах об изучении природы» писал: «...сознание вовсе не посто­роннее для природы, а высшая степень ее развития... человек имеет свое мировое призвание в той же самой природе, доканчивает ее воз­ведение в мысль; они противоположны, так, как полюсы магнита или, лучше, как цветок противоположен стеблю, как юноша ребенку» (34, с. 122-123). Как видно, Герцен не только не выводит сознание за пределы материи, наоборот, считает, что сознание служит продол­жением, завершением материальной природы: как цветок служит за­вершением стебля, как ребенок продолжается и достигает завершения в юноше.

Этот процесс эволюции материальной природы в мысль подхва­тывает и развивает в самом конце XIX в. другой гений русской фило­софии — идеалист В. С. Соловьев. B статье «Форма разумности и разум истины» он убежденно отстаивает суждение об объективности разума: «Нельзя мыслить субъект без объекта, и нельзя мыслить фор­мы без содержания, и нельзя мыслить субъективной логики без объек­тивно и творчески действующего разума» (цит. по: 62, с. 24—25). Со­ловьев полагает, что разум возник в ходе эволюции природы. Он так же объективен, как земля, природа, космос. Человек (в отличие от про­чих животных) свои природные физические свойства развил до степе­ни разума, совершенно не осознавая и не прилагая никаких сознатель­ных усилий к этому процессу.

Поневоле вспоминается еще одно убедительное высказывание А. И. Герцена: «Человек — не вне природы и только относительно

противоположен еи, а не в самом деле; если оы природа действительно противоречила разуму, все материальное было бы нелепо, нецелесооб­разно. Мы привыкли человеческий мир отделять каменной стеною от мира природы — это несправедливо». Природа относится к человеку «как необходимое предшествующее, как предположение; человек отно­сится к ней как необходимо последующее, как заключение» (34, с. 123).

Ha неразрывную связь человечества с многодекамериадной (дека- мериада= ЮООООлет) историей природы указывал В. И. Вернадский. Причем он говорил не просто о связи человечества (особого вида «жи­вого вещества», по определению академика) с природой, но о связи научной мысли человека с всемирным геологическим развитием пла­неты Земля. Он указывал, что между косной безжизненной частью биосферы, «ее косными природными телами и живыми веществами, ее населяющими, идет непрерывный материальный и энергетический обмен, материально выражающийся в движении атомов, вызванном живым веществом» (29, с. 306). Эволюционный процесс и «создал но­вую геологическую силу — научную мысль социального человечест­ва... Этот процесс связан с созданием человеческого мозга» (там же, с. 312-313). «За последние 10-20 тысяч лет, — продолжает Вернад­ский,— ... человек, выработав в социальной среде научную мысль, создает в биосфере новую геологическую силу, в ней не бывшую. Био­сфера перешла или, вернее, переходит в новое эволюционное состоя­ние — в ноосферу, перерабатывается научной мыслью социального че­ловечества» (там же, с.

Эти материалистические представления о «живой материи», соз­нании пробивают себе дорогу и в умах некоторых современных круп­ных философов, хотя и не всегда последовательно. И. Т. Фролов в сво­ем фундаментальном труде «Жизнь и познание» (М., 1981) опреде­ленно занимает в целом материалистическую позицию и о природе сознания, и его деятельности: «... на уровне высшего организма в роли регулятора поведенческой деятельности живого организма, направ­ленной на удовлетворение его потребностей, которые формируются под влиянием внешних и внутренних сигналов как стимулы этой дея­тельности, ее непосредственные побудительные причины, выступает центральная нервная система. Здесь происходит программирование — жесткое или динамическое— поведения (действия) по своеобразной модели, формируемой в коре головного мозга животного в виде аппа­рата, названного П. К. Анохиным акцептором результатов действия (П. К. Анохин употреблял более точный термин — „акцептор дейст­вия⁴⁴, понимая под ним целеполагание — А. Я.), который воспринимает и „оценивает⁴⁴ эти результаты» (117, Т. 1, с. 287). И. Т. Фролов под­тверждает свое материалистическое понимание существа сознания и в таком принципиальном положении: в биологическом познании диалектический материализм «получает специфическую форму, учи­тывающую особенности взаимодействия в сфере жизни, и обозначает­ся как органический детерминизм», который академик рассматривает как общий закон органической детерминации, присущий всему живо­му (см.: там же, с.

Положения о связи разума с материей, об объективной историче­ской эволюции природы в мысль, разум, о материальности целесооб­разности и целеполагания подводят современного исследователя к за­ключению, что мысль, разум, сознание — высшее достижение в разви­тии материи, высший ее уровень, ее логическое продолжение. Эти взгляды крупнейших мыслителей на природное происхождение мыш­ления и сознания, на материалистический характер научных универса­лий не могут быть кем-либо проигнорированы. Этого требует элемен­тарная философская культура.

Однако многие из нынешних философов (среди них много вид­ных— академики, члены-корреспонденты PAH и других академий, за­ведующие кафедрами, директора вузовских и академических институ­тов) придерживаются противоположной точки зрения.

B 60-80-х гг. XX столетия происходила активная дискуссия об идеальном, в ходе которой выявилось единогласное (/) мнение о том, что сознание идеально. Имена Герцена, Соловьева, Вернадского даже не упоминались. Главный аргумент дискуссантов: материальное — все­гда объективно, а субъективное — всегда идеально.

Почти все участники дискуссии повторяют широко известную, ставшую в умах философов аксиомой формулировку: идеальное — субъективный образ объективной реальности. Э. В. Ильснков уточняет ее: «т. e. отражение внешнего мира в формах деятельности человека, в формах его сознания и воли» (48, с. 219). Известный советский фило­соф допускает существенную неточность: «...отражение мира в фор­мах деятельности человека...» (подчеркнуто мною — А. Я.). Форма­ми деятельности человека является все, что он делает своим умом и руками: строительство зданий, машин, кораблей, космических аппара­тов; сочинение стихов, песен; создание форм коллективного художест­венного творчества (театров, ансамблей песен и пляски, балета, сим­фонической музыкщ устного народного творчества); научная, образо­вательная, воспитательная деятельности и т. д. Если соглашаться с Ильенковым, то все это надо отнести к идеальному?

Современные философы и некоторые натуралисты противопос­тавляют сознание мозгу как его функцию и атрибут, иначе говоря, отрывают функцию материального предмета от его материи. Ильенков пишет: «Идеальное есть особая функция человека как субъекта обще­ственно-трудовой деятельности...» (там же, c.221). И снова неточ­ность: человек не только субъект, но и объект общественно-трудовой деятельности. Он помещает сознание в каком-то неизвестном про­странстве вне мозга: Сознание «рождается и существует вне мозга (выделено мною — А. Я’.), а с помощью головы в реальной предмет­ной деятельности человека...» (там же, с. 221). Это уже не заблужде­ние, а существенная ошибка, о которой предупреждал еще Гиппократ (V в. до н. э.): «Полезно также знать людям, что не от иного места воз­никают в нас удовольствия, радости, смех и шутки, как именно отсюда (от мозга), откуда также происходит печаль, тоска, скорбь и плач. И этой именно частью мы мыслим и разумеем, видим, слышим и рас­познаем постыдное и честное, худое и доброе, а также все приятное и неприятное... Истолкователь разума есть мозг» (цит. по: 80, с. 10).

Сознание немыслимо вне материи, во-первых, потому, что весь процесс возникновения сознания (от материального объекта, восприни­маемого чувствами человека, до обозначения его в мышлении и языке) материален; во-вторых, сознание есть не что иное, как закодированная в символах и знаках и превращенная в электромагнитные волны, — речь, произносимая, читаемая, мыслимая. Представить мысль, речь, язык вне материи невозможно. B противном случае придется признать их в качестве образований, не поддающихся восприятию, ощущению, измерению, взвешиванию, зрению, пространственной и временной оценке. Если согласиться с этим, то придется встать на почву агности­цизма, отрицающего познаваемость мира, придется признать невоз­можность людей общаться друг с другом, погрузиться во тьму абсо­лютного незнания, превратиться, по диалектике Д. Дидро, в мрамор­ные изваяния.

Сознание рождается и существует преимущественно в головном мозге (нейрофизиологи полагают, что перцепции зарождаются в цен­тральной нервной системе, включающей не только головной, HO и спин­ной мозг). Если огрублять мысль, то, учитывая, что мозг является спе­циальным органом, занятым преимущественно преобразованием внеш­них и внутренних токов организма в сознание, последнее можно определить как материально-энергетическую деятельность мозга. Если еще «вульгарнее», то сознание представляет собой материаль­ную энергию, возникающую в результате взаимодействия атомов ионов с плазмой нейрона и вещества миелины, тканей нервных пучков.

Ильенкову вторит А. Г. Спиркин: «У сознания нет самостоятель­ной онтологии. Оно существует как функция мозга лишь в отношении к объекту» (98, с. 68. Курсив автора— А. Я.). Позже он повторит эту мысль в учебнике «Философия», изданном в 1999 г. Здесь выдающийся советский философ допускает сразу две некорректности. Во-первых, утверждает, что у сознания нет самостоятельной онтологии. B соот­ветствии с этим следует признать, что мозг человека, биохимические, биофизические, биоэнергетические и прочие естественные процессы, происходящие в мозгу, следствием чего и является возникновение соз­нания, не онтологичны. Ho в научном мире давно признано, что орга­низм человека в целом и все его органы и многообразные процессы в них (электромагнитные волны, нервный ток, реакции в мембране и плазме нейрона и др.) представляют собой единую целостность, онто- логичную по своей природе. По общему мнению ученых, они матери­альны. Во-вторых, он воспроизводит заблуждение Ильенкова в том, что сознание не может быть материальным, потому что оно существу­ет как функция мозга лишь в отношении к объекту. Возникает вопрос: как может материальный мозг, материальные процессы в нем порож­дать идеальное сознание? Согласно принципу Реди (флорентийский врач и натуралист Франческо Реди), сформулированному им еще в 1668 году, все живое происходит только от живого — omne vivum e vivo (цит. по: 29, с. 535). A сознание, хотят того философы или нет, относится к «живо­му веществу» (Вернадский).

Спиркин приходит к саркастическому выводу: «Переживаемый мной образ внешней вещи есть нечто субъективное, идеальное, духов­ное; он не сводим ни к самому объекту, находящемуся вне меня, ни к физиологическим процессам, которые происходят в мозгу и порожда­ют этот образ: образ огня не жжет, а образ камня лишен веса и твердо­сти... Ни одному нейрохирургу еще не удалось с помощью скальпеля извлечь из вещества ни одной самой захудалой мыслишки» (98, с. 378). Философ не замечает, что так называемые образы действительности, запечатлевающиеся в сознании (здесь проявляется и другой философ­ский стереотип — представления о сознании как о чистой восковой дощечке, на которой отпечатываются образы действительности), су­ществуют в трансформируемом, превращенном виде: в виде движения нервного тока по нервам, физиологических, химических, физических и прочих реакций в теле нейрона. Пользование современными мобиль­ными, компьютерными, интернетными средствами связи должно было бы подсказать философу, что «самые захудалые мыслишки» движутся в пространстве не в натуральном (зрительном, голосовом, тактильном) виде, а в превращенном в электромагнитные волны, в разнообразные реакции, в процессы расщепления и синтеза молекул плазмы ней­рона и т. п. материальные преобразования.

K Дубровскому и Спиркину присоединяется В. С. Тюхтин, при­шедший к спорному методологическому выводу: «Именно элиминиро­вание характеристик субстрата нервов, мозга и непосредственная дан­ность субъекту функционально выделенных характеристик воздейст­вующих вещей и составляет первое главное назначение или функцию идеальной формы (или плана) отражения» (105, с. 83). Под элимини­рованием он понимает абстрагирование мышления от конкретных чув­ственно воспринимаемых вещей и переход к общим понятиям, не по­нимая в данном случае, что абстрагирование — это тоже материально­энергетический процесс. Надо отметить, что В. С. Тюхтин — один из тех, который глубоко знаком с теориями и практическими результатами физиологии, физики, химии, биологии (ее «дочерних» ответвлений), генетики, информатики, кибернетики и других естественнонаучных дисциплин. Он глубоко осмыслил результаты исследований ими мозга и сознания. Свободно оперирует логикой и выводами этих наук, отно­сит их к материальным факторам и условиям образования сознания: «воздействие предметов внешнего мира на органы чувств субъекта;

материальныи отражательный аппарат — система анализаторов; их материальная деятельность по переработке сигналов-раздражителей в системные сигналы-образы; внешняя предметная (а у человека— прак­тическая) деятельность субъекта в окружающей среде» (105, с. 81). И тут же, буквально через четыре строки, утверждает: «Идеальный образ не содержит в себе ни грана вещества и соответствующих харак­теристик как отображаемого объекта оригинала, так и нейрофизиоло­гического субстрата образа. Иначе говоря, идеальное есть нематери­альное, воплощенное в материальном субстрате его носителя-субъекта» (там же). Естественно, у неискушенного читателя возникают вопросы: как философ представляет воздействие внешних предметов на органы чувств, относимых им к материальным факторам и условиям идеаль­ного? Ведь из физики известно, что взаимодействие всех предметов, B том числе объектов материального мира и воспринимающих их субъ­ектов, совершается с помощью электромагнитных колебаний. A Тюх- тин доказывает, что идеальный образ не содержит ни грана вещества отображаемого объекта и нейрофизиологического субстрата. A что та­кое электромагнитное излучение, исходящее от объектов природного мира? Что такое нервный ток, возникающий из возбуждений матери­альных рецепторов материальными электромагнитными колебаниями? Что такое материальные химические реакции в материальной плазме материального нейрона, расщепляющие и синтезирующие материаль­ные молекулы? Что такое смена материального натриевого положи­тельного потенциала на материальный калиевый отрицательный и об­ратно? Bo всех этих материальных процессах нет ни грана вещества? Натрий и калий к материальному веществу не относятся? Положи­тельный и отрицательный электрические потенциалы относятся к иде­альному? B общем, что ни фраза, то логический парадокс. Столь же парадоксальны и характеристики идеального, приводимые автором в заключительных абзацах статьи.

А. В. Соколов фактически присоединился к названным филосо­фам: «Сознание, не производящее и, значит, не содержащее идеально­го, не есть сознание» (94, с. 93).

Пока были неизвестны сверхмалые частицы, вроде атомов ионов (масса которых ничтожно мала — она кратна массе электрона, равной 9 10 ²⁸ г), отнесение сознания к идеальному в какой-то мере было оп­равдано. Имевшиеся в распоряжении философов и естествоиспытате­лей приборы не позволяли видеть, измерять структурные единицы веществ, менее клеток. Ho когда частицы были открыты, приборы позволили увидеть их, измерить, проследить реакции расщепления и синтеза молекул и т. д., стала понятна роль этих сверхмалых частиц материи в жизни живых организмов, появилась возможность открыть и материальные процессы возникновения и функционирования созна­ния. Сознание из идеального закономерно превратилось в материаль­ное. Произошел довольно крупный переворот в философии, который философы и по сей день не замечают.

Суть естественнонаучного метода познания вытекает из физиче­ского взаимодействия материальных конструкций. Ero хорошо рас­крыл русский священник, крупнейший философ XX века П. А. Фло­ренский. Опираясь на открытие в XDC в. электромагнитного поля, он пришел к выводу, что окружающая действительность во всем ее мно­гообразии и человеческий организм, особенно его мозг, суть электро­магнитные противоположности, между которыми постоянно возникает электромагнитное взаимодействие. Флоренский сравнил сознание с физическим явлением, что правомерно по всем параметрам. Если энергия одного бытия не слилась с энергией другого, применил мыс­литель физический закон в отношении сознания, то бытие остается непознанным: «бытие остается не открытым, не-явленным и, следова­тельно, непознанным». Если потоки электромагнитных волн проходят мимо не настроенного на них контура, то взаимодействие между ними и контуром остаются вне связи; «чтобы связь установилась, контур должен проявить деятельность отклика и поглощения падающей на не­го энергии, и тогда деятельность уже не будет только его деятельно­стью, потому что колебаний резонанса не отделить от колебаний, воз­буждающих резонанс: резонанс есть уже не деятельность той или дру­гой цепи, а содеятельность цепей. B резонаторе колеблется не только его энергия, и энергия только вибратора, а синергия того и другого, и наличием этой последней две цепи, хотя и разделенные пространст­венно, делаются одною» (115, с. 256-257). B человеческой речи в каче­стве вибратора и резонатора выступают слова, предложения, вопросы, восклицания разговаривающих, их мимика, жесты, коротко говоря,- речь, по оценке Флоренского, «весьма тонко отточенная».

Физики давно уже установили, что электромагнитное поле — осо­бая форма материи, посредством которой осуществляется взаимодей­ствие между электрически заряженными частицами (см.: 113, с. 874). A магнетизм определяется как особая форма материальных взаимо­действий, возникающих между движущимися электрически заряжен­ными частицами. Передача магнитного взаимодействия, реализую­щая связь между пространственно разделенными телами, осуществля­ется магнитным полем... Поскольку все микроструктурные элементы веществ — электроны, протоны, нейтроны — обладают магнитными моментами, то любые их комбинации — атомные ядра и электронные оболочки, а также комбинации их комбинаций, т. e. атомы, молекулы и макроскопические тела, могут в принципе быть источниками магне­тизма. Таким образом, все вещество обладает магнитными свойствами (см.: 113, с. 357).

Биологи открыли биоэлектрические потенциалы, которые возника­ют в тканях и отдельных клетках живых организмов, являются важней­шими компонентами возбуждения и торможения... Одиночные колеба­ния биопотенциалов длятся тысячные доли секунды (см.: 21, с. 72).

Мозг не просто серая масса, он состоит из нервных волокон, кото­рые служат проводниками электрически заряженных частиц — атомов ионов. Именно ионы, вступая в физические и химические взаимодей­ствия с плазмой и плазменными мембранами нервных клеток, несут в превращенном виде образы внешних и внутренних ощущений, а их сочетания образуют мозговые ассоциации, которые создают превра­щенные образы целостных предметов, а комбинации ассоциаций по­рождают уже формы абстрактного мышления.

Самым уязвимым местом в рассуждениях философов (да и неко­торых физиологов) является то, что они стремятся обойти самый су­щественный момент в толковании сознания — нервный ток и разные энергии. A это центральный вопрос всей мировой нейрофизиологии, биологических и других естественных наук. Ha протяжении всего XIX в. шла дискуссия о том, есть или нет «животный ток», сродни он электрическому или это какое-то особое раздражение? Благодаря феноменальному упорству и настойчивости Э. Дюбуа-Реймона было доказано, что «животный (нервный) ток» существует и оказывает ре­шающее воздействие на возникновение и деятельность сознания, всех его видов. Гениальные труды И. М. Сеченова, В. М. Бехтерева, H. E. Вве­денского, И. П. Павлова, А. А. Ухтомского, талантливые работы их учеников и преемников П. К. Анохина, П. В. Симонова, H. П. Бехте­ревой, Б. М. Теплова, В. Д. Небылицына, Ю. В. Урываева, А. М. Ива­ницкого, А. Я. Николаева и др. рассматривают сознание как матери­альное явление, не оставляя никаких лазеек для идеального в созна­нии. Правда, не все так решительны, как названные нейрофизиологи и нейропсихологи. H. П. Бехтерева, очень осторожно намекает в своей книге «Магия мозга и лабиринты жизни» (СПб, 2007), что идеальность мысли— это что-то не совсем убедительное: «Нужен методический скачок, причем, скорее всего, это произойдет в психо-физиолого-био- химическом симбиозе. Как бы идеальна ни была мысль {хотя что это такое— идеальна?), ей подлежит совершенно определенная матери­альная, анатомо-физиолого-биохимико-биофизическая основа» (17, с. 68. Курсив мой —А. Я.).

Ну, а теперь о главном аргументе философов в пользу идеальности сознания, о понимании ими функции мозга. Ведь чаще всего в защиту идеальности сознания звучит постулат: сознание есть функция особым образом организованной материи — мозга. При этом функция трактует­

ся как назначение конкретного органа по отношению ко всеи системе организма и назначение организма по отношению к материи. Здесь снова возникает непонимание между философами и естествоиспытателями.

Под функцией в естествознании понимается «форма деятельности, характерная для живой структуры на клеточном, тканевом, органном и системном уровнях, а также на уровне целостного организма. Основой функции живой структуры на любом уровне является постоянный об­мен веществ и энергии, с которым связаны такие проявления жизнедея­тельности, как рост, развитие, размножение, питание, дыхание, движе­ние того или иного органа или тела в целом» (см.: 24. Т. 26, с. 465).

Видный советский нейропсихолог А. Р. Лурия дал такое подроб­ное описание функции: «В биологии, физиологии высшей нервной деятельности и психологии под „функцией⁴⁴ нередко понимают слож­ную приспособительную деятельность организма, направленную на осуществление какой-либо физиологической или психологической за­дачи. B этом смысле говорят о функции „дыхания⁴⁴, функции ,щокомо- ции“, функции „восприятия⁴⁴ и даже об „интеллектуальных функциях⁴⁴.

„Функция⁴⁴ в только что упомянутом смысле на самом деле явля­ется функциональной системой (понятие, введенное П. К. Анохиным), направленной на осуществление известной биологической задачи и обеспечивающейся целым комплексом взаимно связанных актов, кото­рые в итоге приводят к достижению соответствующего биологическо­го эффекта. Наиболее существенная черта функциональной системы заключается в том, что она, как правило, опирается на сложную дина­мическую констелляцию звеньев, расположенных на различных уров­нях нервной системы, и что эти звенья, принимающие участие в осу­ществлении приспособительной задачи, могут меняться, в то время как сама задача остается неизменной» (63, с. 24). Функцию «перестали понимать как „отправление⁴⁴ какого-либо одного мозгового органа или какой-либо группы клеток. Функция... начала пониматься как сложная и пластичная функциональная система, осуществляющая ту или иную приспособительную задачу и составленная из высококодифицирован- ного комплекса взаимозаменяемых элементов» (там же, с. 26).

Продолжая разговор об идеальном и материальном

, следует под­черкнуть еще одно обязательное требование. Надо максимально пред­ставить функцию в ее натуральном выражении. Функция всегда состо­ит из того же материала, из которого состоит весь организм, функци­ей которого она является. Мозг — это орган, созданный эволюцией для восприятия и переработки энергии в сознание. Выполнить эту свою главную функцию он может только при помощи нервного тока, пси­хической энергии, циркулирующих по многообразным мышцами и волокнам организма. Нервный ток, нервная энергия — специфические средства превращения энергии в сознание. Ни рецепторы, ни нервы, ни нейроны с их аксонами, дендритами, ни мозг в целом не являются функцией сознания (сам по себе мозг— серая слизистая масса), а именно нервный ток, нервная энергия, служат материальным выра­жением сознания, приводящим в действие все компоненты мозга и центральной нервной системы. Поэтому все утверждения, что идеаль­ное является функцией мозга, субстрата мозга человека — некоррект­ны. Когда говорят: «Сознание — функция мозга», то совершается одна малозаметная подмена понятий: не функция мозга, а функция того нейронного тока, той нейронной энергии, возникающей в результате движения ионов и других частиц по нерву и в нейронах мозга. Эти сверхмалые энергочастицы и преобразуют восприятия, представления, память и другие психические образования в сознание. Сознание воз­никает в результате деятельности мозга, а сама эта деятельность без нервного тока, нервной энергии невозможна. Образ, мысль, речь, соз­нание в целом — результат материально-энергетической деятельно­сти нервного тока мозга, проявляющейся в материальных энергети­ческих формах.

Философы, исписавшие ни одну тысячу страниц по поводу суще­ствования (несуществования) идеального, не ставят перед собой во­проса: а есть ли эта самая идеальность, «бьш ли мальчик»? B свое время Платон создал прекрасный миф об идеях, гуляющих по небо­своду в свите Зевса; другие философы и поэты бесчисленное количе­ство раз повторили этот миф, превратили его в стереотип мышления, а нынешние философы бьются над мыслью, идеально ли сознание, и если идеально, то как оно становится функцией материального органа. Стереотип, созданный гением Платона две с половиной тысячи лет назад, продолжает оказывать свое завораживающее воздействие на не­критические умы.