Техническая основа проекта виртуальной реальности. Компьютерная симуляция

Раздел 3.1. посвящен рассмотрению того, каким образом соот­носятся виртуальная реальность и компьютерное моделирование. Прежде чем перейти к изложению, хотелось бы еще раз подчерк­нуть, что при употреблении понятия виртуальная реальность я ис­хожу из приведенной истории вопроса (Глава 1) и определенного на этом основании в данной работе понятия социальной виртуальной реальности.

Современная семантика виртуальной реальности необходимо подразумевает присутствие существенного компонента, который пронизывает собой всю эту конструкцию: речь идет об элементе и смысле техники в самом широком смысле этого термина. Как видно из истории смысла виртуального (Глава 1) и из социального смысла конструкции виртуальной реальности, рассмотренной в Главе 2, техника в широком смысле - как подход и как принцип, - а также техничность как определяющий элемент социального конструиро­вания в целом лежит в основе современного конструирования вир­туальной реальности.

- и, наконец, определенным образом встречает сама себя, поскольку эти смыслы и функции оказываются в своем конечном выражении прямо противоположными друг другу. Рассмотрим эту ситуацию подробнее.

Какое бы социальное значение ни оказывалось проблематизи- рованным в качестве импульса к построению виртуальной реально­сти, в конечном счете проблематизация эта относится к интерсубъ­ективности как таковой и, далее, к самому субъекту виртуальной реальности. В этой связи конструирование виртуальной реально­сти предстает осмысленным как порыв к некоей идеальной или предельной интерсубъективности.

Одним из основных смыслов техники, значимым по отноше­нию к рассматриваемым проблемам, является то обстоятельство, что техника конституируется по принципу поиска универсального, которое могло бы принять на себя функции и смысл некоей оконча­тельной константы, которая, в свою очередь, могла бы олицетво­рять и верифицировать собой саму возможность объективности. Техника означает, таким образом, отрицание релятивизма и, следо­вательно, неуправляемости мира. Она олицетворяет собой возмож­ность существования незыблемых законов мироустройства, кото­рые окажутся верными «во всяких условиях», что подразумевает главную надежду: чтобы техника обеспечила человечеству нечто, что наконец-то окажется непоколебимо верным и правильным и бу­дет одинаково обязательным - для природы и людей (а также и бога

- поскольку техника впрямую не отменяет бога, но лишь отказыва­ется признать его исключительное неподчинение своим основопо­лагающим принципам).

Проект техники представляет собой надежду на построение модели такого универсального мироустройства. Проект техники предпринимается в расчете на возможность выбраться из песков субъективности, континуальности - на твердый путь объективно­сти, расчленяемости, познаваемости мира.

Если раньше различные технические приспособления опосре­довали отдельные моменты человеческой деятельности (и техника в целом была понятием абстрактным и собирательным), то в по­следние годы компьютеры (в особенности подключенные к Интер­нету) стали олицетворением техники в целом. Они тотальны в силу того, что становятся или обещают стать безусловным опосредова­нием человеческой деятельности. Они аккумулируют и опросреду- ют самые различные функции, - не имея при этом прямого, одно­значно трактуемого назначения (в отличие как от молотка, так и от микроскопа, пусть даже электронного), - и это обстоятельство дей­ствует на их восприятие повседневным сознанием гораздо более неотразимо, чем множество прежних специализированных меха­низмов, каждый из которых «отвечал» за нечто конкретное, и в силу этого воспринимался как бездумный исполнитель человеческого распоряжения.

Компьютеры же дали повод для размышлений об искусствен­ном интеллекте на уровне повседневном не только и не столько по­тому, что они действительно, якобы, способны мыслить и отвечать тому подобным отчетливо мифологизированным представлениям, сколько потому, что они стали словно бы единоличным, властным представителем «мира техники» и вступили в этом качестве в диа­лог с человеком. Точнее сказать, сам факт такого представительст­ва и образовал этот «мир техники» как нечто интегрированное и целостное.

Само повседневное современное выражение «виртуальная ре­альность» со всеми его семантическими особенностями, которые описывались выше, не было непосредственным заимствованием из компьютерного дискурса в повседневный язык.

Техническое стремление к универсальной интерсубъективно­сти мира оказывается, в конечном итоге, утопическими поисками некоего универсального языка. Противоречие уже возникает здесь: отчуждение и обособление людей, сопровождающее технический проект, выбрано в качестве пути к будущему предполагаемому еди­нению и взаимопониманию. Желаемая предельная интерсубъек­тивность мира осмысляется, таким образом, как представление о возможности универсального общечеловеческого языка, и этот язык оказывается необходимо опосредованным техникой. При этом гораздо более существенной технической семой виртуальной реальности является не то обстоятельство, что она представляет со­бой якобы «реальность машин», - но то, что она конституирует «ре­альность программ», поскольку программа и есть язык техники. Та­ким образом, всякая социальная конструкция виртуальной реаль­ности оказывается поиском универсального языка, который мыс­лится в таких обстоятельствах, скорее, как язык программирования, чем как естественный язык. Такой язык никак не может характери­зоваться тем, что Ж. Бодрийяр называет отрывом означающих от означаемого, - напротив, это пространство не только прямых, но и жестких, как можно более однозначных референтных языковых со­ответствий.

Однако же, что касается конкретных реализаций проекта вир­туальной реальности, то они показывают, что такой проект в поис­ках универсальности может быть предпринят лишь применительно к группе людей, более или менее крупному, но обязательно обособ­ленному сообществу, которое выстраивает для этого свои механиз­мы поддержания собственной целостности и обособленности. Бо­лее того, сообщество это неизбежно оказывается строго организо­ванным и подверженным существенному внутреннему контролю. Поскольку виртуальная реальность - это проект технического по сути своей языка, видоизмененная техническая утопия, а техниче­ский язык - это ни что иное как программа, то виртуальная реаль­ность как бунт против тотальной онтологической ответственности имеет тенденцию оборачиваться еще более жестким контролем, вплоть до прямой запрограммированности.

Обязательное опосредование техникой применительно к вир­туальной реальности означает и еще один существенный аспект. Реальность в повседневном понимании - это то, что представляет­ся непосредственно воздействующим на органы чувств, без техни­ческого опосредования. Семантика непременной «сделанности» того, что виртуально, связана и с конструкцией более низкого онто­логического статуса виртуального, которое осмысляется в данном случае как нечто в любом случае «искусственное», не настоящее. При этом, однако, эта семантика «сделанности» оказывается не только стремлением к возможности выбора без ответственности, но и осознанием того, что выбор делается в повседневной суете, в меру возможностей и сил, по сути своей ограниченных, что полная от­ветственность и невозможна. Человечество создает технику и ис­пользует ее для достижения своих целей, - но у него, тем не менее, остается отчетливый «комплекс неполноценности как творца», чув­ство онтологической вторичности всего этого технического мира, которое в случае с виртуальной реальностью само оказывается ис­пользованным человеком для достижения своих целей.

В виртуальной реальности техническая цивилизация имеет возможность увидеть себя, проснуться от техницистской утопии регулярной реальности, которая являет собой, напротив, проект техники, который не предназначен для того, чтобы его видели в зер­кале, - проект, который предпринимается, невзирая на его утопиче­ские свойства. Однако, та возможность рефлексии, которую пред­ставляет собой виртуальная реальность, используется не для отри­цания регулярной реальности, - но, напротив, для ее исправления и дальнейшего упрочнения, сгущения. B свою очередь, человек пе­ред лицом такого положения вещей приобретает действительную претензию на всемогущество, - не столько даже по собственной воле, сколько вынуждаемый к этому развитием событий.

Мир техники предстает могущественной, но безличной конст­рукцией. Чем больше его могущество, тем более угрожающей пред­стает эта безличность. За свою историю человек выработал множе­ство способов договариваться со злыми силами и уменьшать их вредное воздействие на свою жизнь, а также призывать на помощь силы добра. B теперешней же ситуации человек не надеется больше на внешние силы добра, а способов договориться со злом не суще­ствует, поскольку зло приняло вид ошибок самого человека. Техни­ка выходит из строя и из-под контроля тогда, когда нечто ускольз­нуло от внимания и рассмотрения ее создателя, - таким образом, зло приняло вид и вины, и беды самого человека самым буквальным об­разом. Мир машин - это мир, в котором нет собственно случайно­сти в прямом смысле слова, а человек сам создает то, что могло бы называться роком. Это противоречие достигает пика, так как рань­ше оно могло разрешаться лишь при помощи трансцендентного, а теперь оказывается замкнутым в плоскости имманентного. Человек теперь уже оказывается вынужденным претендовать на всемогуще­ство и совершенство, вне зависимости от своего на то желания, - претендовать уже не с модернистской увлеченностью, а, скорее, с растерянностью взрослеющего ребенка.

Если до распространения компьютеров развитие техники осу­ществлялось в противопоставлении с природным как тем, что оста­ется вне конструирования и до конструирования, - то в настоящий момент впервые этот мир человеческой конструкции поглотил при­родный мир «реального» или грозит это сделать. До сих пор мы имели дело с техническим до-конструированием природы, теперь же речь идет о воспроизводстве, именно моделировании реально­сти. B таком контексте под реальным обыкновенно подразумевает­ся природная данность, не подвергшаяся человеческому конструи­рованию, - вернее сказать, не подвергшаяся еще конструированию в той степени, которая привела к «самостоятельной» интегрализа- ции и централизации техники, - процессам, которые «не зависят больше» от человека. Техника словно бы получила в «лице» компь­ютеров некую замену человеку как началу своих координат, причи­не и способу своего существования в целом.

В соответствии с этой ситуацией строятся и доминирующие сейчас этико-онтологические оценки «мира техники». Если преж­нее техническое до-конструирование в целом выглядело в глазах общества полезным и талантливым, и к нему были применимы все благодушные и положительные атрибуции творения и творчества, то современная ситуация привела к тому, что техника расценивает­ся в современном обществе практически единодушно как копиро­вание и моделирование некоей этически и онтологически первич­ной реальности, как бездумное воспроизведение и утрата благо­творного авторского начала. Такое положение выглядит и воспри­нимается как пугающее.

Для повседневного сознания моделирование онтологически безответственно еще и потому (или даже едва ли не в первую оче­редь потому), что оно не освящено представлением об авторстве и таланте конкретных людей, - то есть о том, что человек привык ува­жать в творении, и без чего творение является уже бессмысленным и опасным тиражированием. Авторство в данном случае соотносит­ся с контролем. Констатируя утрату принципа авторства в совре­менном мире, человек расписывается в том, что контроль над про­исходящим - и в первую очередь над техникой - больше не принад­лежит ему всецело. Здесь создается парадоксальная ситуация. Если мы рассмотрим действительное положение вещей в различных нау­ках, то убедимся, что контроль человека над техникой и природой, скорее, продолжает возрастать. Однако, несмотря на это, в общест­ве усиливается противоположное ощущение. Этот момент едва ли не более важен, чем происходящая количественная экспансия «смоделированного».

В самом деле, что известно, например, о гениях и личностях мира компьютерного моделирования? В самом лучшем случае, «повседневный человек» сможет назвать два-три имени, да и те от­носятся более к финансированию и менеджменту этой области, чем к ее собственно техническим новациям. Анонимность компьютер­ных наук при ближайшем рассмотрении поражает. Можно ли счи­тать, что причиной здесь служит новизна как самих компьютеров, так и соответствующих областей знания, - в сочетании с той прак­тической, повседневной важностью, которую они получили за по­следние тридцать лет, в результате далеко обогнав за это время по популярности многие прочие, традиционные дисциплины? К тому же, достигаемые в этой сфере результаты тут же подхватываются, развиваются, тиражируются для массового пользователя. В резуль­тате весь «мир компьютеров» начинает восприниматься на повсе­дневном уровне как некая «неведомая сила», и ее повседневное же восприятие варьирует от средневекового до мифологического, так что безымянность компьютерной техники может быть закономер­ной и в этом смысле. Однако, анонимность эта в то же время репре­зентирует и утрату человеком уверенности в его власти над техни­кой, - а, следовательно, сомнения в состоятельности его техниче­ского проекта. В конечном итоге это означает ту ситуацию экзи­стенциальной проблематизации, которая и является импульсом к конструированию виртуальной реальности. Таким образом, круг замыкается: те пути решения проблемы, которыми располагает че­ловек, по сути своей таковы, что ведут лишь к усугублению остро­ты данной проблемы.

Каков же выход из этого круга? Возможно, попытка выхода со­стоит в том, что техничность виртуальной реальности - особого рода. Вернее сказать, эта техничность представляет собой попытку возрождения первоначальной техничности того времени, когда она еще означала до-конструирование природы до совершенства, и ко­гда она еще не отрицала саму себя таким явным образом. Проект виртуальной реальности в его современном виде подразумевает по­пытку такого возрождения. Помимо всех тех его особенностей, о ко­торых я уже говорила (включая важные пересечения с магическим типом взаимодействия с миром - см. раздел 2.3.), нужно отметить здесь еще несколько существенных моментов. Механизмы сокры­тия, умолчания, безответственности имеют отношение к попытке если не отказаться от использования средств техники, то, по крайней мере, завуалировать абсолютность технических претензий челове­ка, постараться избежать отрицательных сторон такой претензии, - не отказываясь, однако от тех преимуществ, которые она дает. Ис­пользование механизмов виртуальной реальности приводит к тому, что человек в декларативном порядке отказывается от статуса реаль­ности применительно к своим действиям ради того, чтобы проде­монстрировать отказ, а, фактически, осуществить сокрытие своей власти над происходящим и, тем самым, выйти из поля ответствен­ности за него. Нельзя утверждать, однако, что такие действия явля­ются попыткой собственно избежать ответственности, ведь речь идет только о плане декларативном, - скорее, они призваны обеспе­чить дополнительную свободу маневра. Абсолютный, прагматич­ный язык технического, язык программы вуалируется в конструк­ции виртуальной реальности таким образом, чтобы его можно было выдать за умолчание, выдать программу за «темный язык» магии.

B заключение этого раздела я приведу пример того, каким обра­зом конструируется сочетание власти над техникой и одновременно­го отказа от ответственности, апелляции к «природе» и одновремен­ного утверждения «технической мощи», - того, каким образом тех­ника встречается сама с собой, означая и высшую благую силу, и злое начало, и самого человека. Этот пример - текст таблички на од­ном из кабинетов рядовой районной поликлиники: «Кабинет компь­ютерной реабилитации методом биологической обратной связи».

Итак, виртуальная реальность - парадоксальная попытка по­строить степени свободы в системе путем полной мобилизацией системы, абсолютизированием ее. Попытка эта полагается на свои специфические механизмы преодоления парадоксальности. Bирту- альная реальность может быть рассмотрена как печальный апофеоз одиночества и бессилия человека - за который уже некого винить, поскольку он достигнут в результате высшей точки развития соци­альности и силы человека. Однако, в ней может быть увиден и па­фос преодоления кризиса, и поиска новых путей конструирования. B конце концов, виртуальная реальность - лишь инструмент или определенная техника, которая может применяться в различных об­стоятельствах и в зависимости от этого использоваться для конст­руирования различных конкретных значений.

3.3.