<<
>>

Время

Я отлично представляю себе, что такое время, пока не просят пояснить, что это та­кое, и совершенно перестаю понимать, как только пытаюсь объяснить.

Августин Блаженный

С одним время идет шагом, с другим бе­жит, с третьим скачет, а с четвертым стоит, не

Время — сторона движения, соотносительная с пространст­вом.

Само по себе время еще не есть движение. Только в единст­ве с пространством оно становится движением. С другой сторо­ны, время не существует вне единства с пространством, т. е. вне движения. Отсюда следует, что время, рассматриваемое отдель­но, — лишь абстракция реального времени.

Время выражается в системе определений-понятий, представ­ленной на диаграмме (структурной схеме) — см. ниже.

а

о-

о­

н.

У

(эра, год, секунда, миг) (вечное — преходящее) ДЛИТЕЛЬНОСТЬ

ОБРАТИМОСТЬ

столкновений

неорганических

систем]

(“КРУГ ВРЕМЕНИ”) (время устойчивых неорганических систем)

СПИРАЛЕОБРАЗНОСТЬ (взаимоопосредствование обратимости и необратимости)

{“СПИРАЛЬ ВРЕМЕНИ”} {биологическое, челове- ческое-социальное

время}

НЕОБРАТИМОСТЬ

[“СТРЕЛА ВРЕМЕНИ”]

[время внешних взаимодействий,

ПОРЯДОК ВРЕМЕНИ

[одновременность-последовательность]

[момент; прошлое-насто- ящее-будущее]

Рис. Диаграмма (структурная схема) категории “ВРЕМЯ”

Прежде всего время есть единство длительности и порядка времени. Длительность выражает непрерывно-количественный аспект времени. Порядок времени выражает дискретно­количественный аспект времени.

Длительность делится на конечную (временное, преходящее) и бесконечную (вечность, непреходящее, бессмертие).

Конечная длительность характеризуется следующими понятиями: миг, мгновение, секунда, минута, час, день, сутки, неделя, месяц, год, век, эра и т. д.

Порядок времени есть тождество, различие и противополож­ность моментов. Частным случаем порядка времени является по­следовательность. Последняя выражает только различие или противоположность моментов времени. Порядок времени или временной порядок включает помимо последовательности тож­дество, обратимость моментов времени (одновременность, одно- моментность).

Виды последовательности: "прошлое-настоящее-будущее"[420],

Момент — ячейка времени, в которой пребывает или совер­шается что-либо, откуда или куда изменяется что-либо. Момент — чисто временное понятие; в t-движении (изменении и сохра­нении) ему соответствует состояние.

Длительность и последовательность выражаются в понятии "течение времени". Последнее означает переход от одного мо­мента времени к другому. "Течению времени" в системе субкате­горий пространства соответствует путь (дорога, траектория и т. п.). "Течение времени" не тождественно изменению. Первое является абстракцией второго так же, как время является абст­ракцией движения во времени или вообще движения. Когда мы говорим: "время не ждет" или "время остановилось", то этим вы­ражаем объективный характер движения во времени, что что-то изменяется или сохраняется независимо от нашей воли и созна­ния. "Течение времени" или его "нетечение" указывает нам, что мы должны действовать, чтобы успеть "во время" или, напротив, не должны торопиться, "подгонять время".

"Течение времени", будучи абстракцией движения во време­ни, является также и абстракцией реального времени. Измеряемое секундой, минутой, часом, сутками, годом и т. п., оно является формальным, искусственным временем и служит лишь в качест- ве средства человеческой деятельности. Такое время характери­зует некоторое абстрактное изменение, общее, ритмически одно­родное, на фоне которого происходят реальные изменения или сохраняется что-то.

Течение времени или формальное время есть не что иное, как система отсчета для всех реальных изменений, временных процессов, служащая для их сравнения (оценки их последовательности, одновременности, длительности, равномер-

БУДУЩЕЕ

ПРОШЛОЕ

НАСТОЯЩЕЕ

теперь, сейчас пора

есть

было

раньше

поздно

наступившее

наступающее

вчера, позавчера

сегодня

прошедшее

минувшее

давнее

современность

старинное

древнее, древнейшее

будет

потом, после, позже рано

завтра, послезавтра грядущее предстоящее следующее ближайшее будущее далекое будущее

ности и неравномерности). Реальное время для каждого реально­го изменения свое, конкретное. Оно не является единым, общим для всех реальных изменений. В этом смысле человек не может использовать в своей деятельности только такое реальное время. Ему нужно единое "мировое" время, равномерно и непрерывно текущее. Оно будет формальным для почти всех реальных изме­нений кроме одного: времени обращения 3емли вокруг Солнца и вокруг своей оси. Формальное время — это как деньги; на него можно все обменивать; с его помощью можно все сравнивать, оценивать. Формальное время — инструмент человеческой дея­тельности подобно тому, как деньги — инструмент товарообме­на, экономических отношений производителей и потребителей. Часы служат для измерения формального времени (течения вре­мени) и для относительного измерения реального времени.

Из того факта, что формальное время равномерно и непре­рывно течет в одном направлении, от прошлого через настоящее к будущему, не следует, что реальное время реальных процессов также равномерно и непрерывно течет от прошлого к будущему. Реальное время, как установил А. Эйнштейн, может течь быстрее или медленнее в зависимости от скорости реальных изменений, а может и вообще не течь, как бы стоять на месте или быть обра­тимым.

Когда все время имеют дело с формальным временем в кон­кретных видах деятельности, то это порождает иллюзию тожде­ства формального и реального времени.

Последнему приписыва­ются, навязываются свойства, черты формального времени, а именно: непрерывность, равномерность, заданный темп, необра­тимость (течение от прошлого к будущему).

Здесь мы переходим ко второму "внутреннему" определению времени: время есть единство обратимости и необратимости.

Это определение соответствует определению пространства как единства симметрии и асимметрии.

Как следует из определения, необратимость не является уни­версальным свойством времени. Между тем среди философов и ученых распространено представление о необратимости времени. В чем тут дело? Выше мы уже указали одну из причин такого представления, а именно, вольное или невольное отождествление реального времени с формальным, искусственным. Другой при­чиной является неприятие обратимости как реального свойства времени наряду с необратимостью, о чем мы уже писали в разде­ле "Логика соответствий и антисоответствий между категория­ми". Пики философов и ученых часто направлены против абст­ракции идеальной обратимости. Справедливо полагая, что реаль­но отсутствует полная или абсолютная обратимость процессов, они вместе с водой из ванны выплескивают и ребенка, т. е. отбра­сывают понятие неабсолютной реальной обратимости. А в мире ведь вообще нет ничего абсолютно абсолютного. И необрати­мость не существует реально, если брать ее в чистом виде, как абсолютную необратимость, исключающую всякий элемент об­ращения, возврата к исходному состоянию. Чистая необрати­мость тоже всего лишь абстракция. Она означает полный разрыв между исходным и последующим состояниями. Ведь ничем иным, как абсолютизацией необратимости является представле­ния различного рода анархистов и ультрареволюционеров о пол - ном разрушении старых основ жизни. В естествознании такой аб­солютизацией необратимости была гипотеза тепловой смерти Вселенной. Сам термин "необратимость" направлен своим со­держанием против какой бы то ни было обратимости. И если не­обратимость провозглашать универсальным свойством времени, то ничего не остается, как предавать анафеме все, связанное с по­нятием обратимости.

Время принадлежит к числу фундаментальных определений мира и приписывание ему в качестве универсальных тех или иных конкретных, частных свойств, черт чревато опасностью од­ностороннего истолкования категории времени. Хорошо сказал Г. Рейхенбах: "Мы не можем говорить о направлении времени, взятом в целом; только определенные отрезки времени обладают направлениями и эти направления не одинаковы"[421].

Итак, реальное время столь же обратимо, сколь и необратимо. Оно протекает как бы в двух противоположных ипостасях: в виде обратимого и необратимого времени. Соответственно ему и все процессы в неорганической природе делятся на обратимые и не­обратимые. М. Планк считал такое деление настолько важным, что позволил себе нечто вроде пророчества: "в теоретической фи­зике будущего первым и самым важным делением физических процессов будет деление их на обратимые и необратимые"[422]. М. Планк говорил, правда, о физических процессах. Мы, однако, знаем, что физические процессы составляют самый фундамент всех (известных на сегодняшний день) реальных процессов. Су­ществование необратимых процессов делает невозможной абсо­лютную обратимость времени, а существование обратимых про­цессов делает невозможной абсолютную необратимость времени.

Прекрасной иллюстрацией к проблеме обратимости- необратимости времени и соответственных им категорий являет­ся глава "Ньютоново и бергсоново время" в книге Н. Винера "Ки­бернетика". Н. Винер отчетливо показал существование двух противоположных подходов и форм объективной реальности, в которых время рассматривается или существует как обратимое, с одной стороны, и необратимое, с другой. Он сопоставляет две от­расли знания — астрономию и метеорологию:

“Есть маленький гимн или песня, знакомая каждому немецкому ре­бенку (...). В переводе это значит: "Знаешь ли ты, сколько звездочек стоит на синем шатре небес?. Знаешь ли ты, сколько облаков проходит надо всем миром? Господь бог их сосчитал, чтобы не пропало у него ничего из всего огромного числа".

Эта песенка интересна для философа и для историка науки, ибо в ней сопоставляются две отрасли знания, имеющие то сходство, что в них рассматривается небесный свод, но совершенно различные во всех других отношениях: астрономия, древнейшая наука, и метеорология, одна из самых молодых наук, лишь сейчас начинающая заслуживать на­звание науки. Обычные астрономические явления могут быть предска­заны за много веков, а точное предсказание погоды на завтра, вообще говоря, затруднительно и во многих случаях является очень грубым.

Что касается стихотворения, то на первый вопрос следует ответить, что в определенных границах мы действительно знаем, сколько звезд на небе. Оставляя в стороне мелкие спорные детали, касающиеся некото­рых двойных и переменных звезд, можно сказать, что звезда — вполне определенный объект, весьма удобный для счета и каталогизации...

Напротив, если вы попросите метеоролога дать аналогичный пере­бор облаков, то он рассмеется вам в лицо или, может быть, терпеливо объяснит, что в метеорологии нет понятия облака как определенного объекта, остающегося всегда более или менее тождественными самому себе, и что если бы таковое и существовало, то у него, метеоролога, нет средств сосчитать облака, да, по существу, счет облаков его и не инте­ресует. Метеоролог со склонностью к топологии, пожалуй, мог бы оп­ределить облако как связную область пространства, к которой плот­ность воды, имеющейся в твердом или жидком состоянии, превосходит некоторое значение. Но это определение не имело бы ни для кого ни малейшей ценности и описывало бы в лучшем случае весьма преходя­щее состояние. Метеоролога интересует в действительности лишь ста­тистические утверждения, например; "Бостон, 17 января 1950 г., облач­ность 38%, перисто-кучевые облака.

Правда, есть раздел астрономии, имеющий дело, так сказать, с кос­мической метеорологией — исследованием галактик, туманностей, звездных скоплений и их статистики... Но это очень молодой раздел ас­трономии, моложе метеорологии, и он лежит несколько в стороне от ос­новного направления классической астрономии, которая, вне рамок чистой классификации и перебора, первоначально занималась больше Солнечной системой, чем миром неподвижных звезд. Именно астроно­мия Солнечной системы тесно связана с именами Коперника, Кеплера, Галилея и Ньютона и явилась кормилицей современной физики. Это действительно идеально простая наука. Даже до появления какой-либо динамической теории еще в Вавилоне понимали, что затмения происхо­дят черт правильные, предсказуемые периоды и что можно узнать их наступление в прошлом и в будущем. Люди поняли, что и само время лучше всего измерять перемещением звезд по их путям. Моделью всех событий в Солнечной системе считалось вращение колеса или ряда ко­лес, как в птолемеевской теории эпициклов или в коперниковской тео­рии орбит; и в любой такой теории будущее в некоторой степени повто­ряло прошедшее. Музыка сфер — палиндром[423]— и книга астрономии читаются одинаково в прямом и обратном направлениях. Прямое и об­ратное движения планетария различаются лишь начальными положе­ниями и направлениями перемещения светил. Наконец, когда Ньютон свел все это к формальной системе постулатов и к замкнутой механике, было установлено, что основные законы не меняются при замене пере­менной величины времени t на -t.

Таким образом, если снять кинофильм движения планет, ускоренно­го так, чтобы изменения их положения были заметны, и затем пустить этот фильм в обратном направлении, то картина движения планет была бы все же возможной и согласной с механикой Ньютона. Напротив, ес­ли бы мы сняли кинофильм турбулентного движения облаков в области фронта грозы и пустили бы этот фильм в обратном направлении, то по­лучилась бы совершенно неверная картина. Мы увидели бы нисходящие токи там, где должны быть восходящие; размеры турбулентных образо­ваний увеличивались бы; молния предшествовала бы тем изменениям строения тучи, за которыми она обычно следует, и т. д. до бесконечно­сти.

В чем же различие природы астрономических и метеорологических явлений, вызывающее все эти особенности, и в частности то, что в ас­трономии время столь очевидно обратимо, а в метеорологии оно столь же очевидно необратимо? Дело прежде всего в том, что метеорологиче­ская система всегда содержит большое число приблизительно одинако­вых частиц, причем некоторые из них очень тесно связаны между со­бой. Напротив, астрономическая, а именно Солнечная система содержит лишь сравнительно небольшое число частиц, притом весьма различного размера и связанных между собой настолько слабо, что связи второго порядка не меняют общего характера наблюдаемой нами картины, а связи высших порядков можно совершенно не учитывать. Планеты движутся при условиях, более благоприятных обособлению некоторой ограниченной системы сил, чем условия любого физического опыта, ко­торый мы можем поставить в лаборатории. Планеты и даже Солнце по сравнении с расстояниями между ними являются настоящими точками. Упругие и пластические деформации планет настолько малы, что пла­неты мож-но считать абсолютно твердыми телами; а если даже это и не так, то во всяком случае внутренние силы планет имеют сравнительно малое значение при рассмотрении относительного движения их цен­тров. Пространство, в котором движутся планеты, почти совершенно свободно от вещества, препятствующего их движению, а при рассмот­рении взаимного притяжения планет вполне можно считать, что их мас­сы сосредоточены в центрах и постоянны. Отклонения силы тяготения от закона обратной пропорциональности квадрату расстояния совер­шенно ничтожны. Положения, скорости и массы тел Солнечной систе­мы в любой момент известны с исключительной точностью, а их буду­щие и прошлые положения вычисляются легко и точно — хотя бы в принципе, если и не всегда на практике. Напротив, в метеорологии чис­ло рассматриваемых частиц так велико, что точная запись их начальных положений и скоростей совершенно невозможна, а если даже и соста­вить такую запись и вычислить будущие положения и скорости всех частиц, то мы получим лишь необозримое множество цифр, которые нужно было бы коренным образом переосмыслить, прежде чем мы смогли бы их использовать. Термины "облако", "температура", "турбу­лентность" и т. д. относятся не к отдельному физическому состоянию, а к распределению возможных состояний, из которых реализуется лишь одно. Если собрать все одновременные наблюдения всех метеостанций мира, то эти наблюдения не составят и одной миллиардной доли дан­ных, необходимых для описания мгновенного состояния атмосферы в ньютонианском смысле. Они дадут лишь некоторые константы, совмес­тимые с бесконечным числом различных атмосфер и в лучшем случае способные — при некоторых априорных допущениях определить в виде распределения вероятностей лишь некоторую меру на множестве воз­можных атмосфер. При помощи законов Ньютона или любой другой системы причинных законов мы можем предсказать на будущий момент лишь распределение вероятностей для констант метеорологической системы, причем надежность даже и этого предсказания уменьшается с увеличением времени.

Но и в ньютоновой системе, в которой время вполне обратимо, в за­дачах на вероятность и предсказание получаются асимметрические от­веты для прошлого и будущего, потому что сами эти задачи асиммет­ричны. Если я ставлю физический опыт, я перевожу рассматриваемую мной систему из прошлого в настоящее, фиксируя некоторые величины и считая себя вправе предполагать, что некоторые другие величины имеют известные статистические распределения. Затем я наблюдаю ста­тистическое распределение результатов после данного промежутка вре­мени. Этот процесс я не могу обратить. Для этого нужно было бы по­добрать благоприятное распределение систем, которые без нашего вме­шательства заканчивали бы свои процессы в определенных статистиче­ских пределах, и найти, каковы были условия в данный момент прежде. Но событие, при котором система, начавшая свой процесс с неизвестно­го состояния, заканчивает его в строго определенном статистическом диапазоне, бывает настолько редко, что мы можем основывать наши экспериментальные методы на ожидании и счете чудес. Говоря коротко, наше время направлено и наше отношение к будущему отлично от от - ношения к прошлому. Все вопросы, которые мы ставим, содержат эту асимметрию, и ответы на них также асимметричны...

Вернемся к различию между ньютоновой астрономией и метеороло­гией. Большинство наук занимает промежуточное положение между ними, но ближе к метеорологии, чем к астрономии" .

В неорганической природе имеет место взаимовлияние обра­тимого и необратимого времени. В живой природе и человече­ском обществе к этому взаимовлиянию прибавляется взаимо- опосредствование противоположных "ипостасей" времени. В процессах развития и становления мы воочию видим органиче­ское соединение, взаимоопосредствование обратимости и необ­ратимости. В этих процессах время имеет спиралевидную форму, соединяющую "стрелу времени" и "круг времени", ритмичность, обратимость временного порядка.

<< | >>
Источник: Балашов Л.Е.. НОВАЯ МЕТАФИЗИКА. (Категориальная картина мира или Основы категориальной логики). 2003

Еще по теме Время:

  1. Задуманный еще в 1858 г. М.М. Достоевским журнал «Время» долгое время не мог получить разрешения комитета по цензуре.
  2. Время социально-историческое или время этическое?
  3. Глава 15 РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ И ВРЕМЯ ОТДЫХА
  4. Само- и взаимопомощь во время работы на месте катастрофы во время спасательных работ
  5. Регламентация рабочего времени и времени отдыха. Нормальное рабочее время, сокращенное рабочее время
  6. Время
  7. 1. ВРЕМЯ и ИСТОРИЧНОСТЬ
  8. ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ
  9. Время
  10. ПЕРВОЕ ВРЕМЯ
  11. Время возникновения
  12. Во время корпоративного праздника
  13. Время совершения исполнительных действий