<<
>>

ЧАСТЬ 1 Объект политической философии - это политическая рефлексия, рефлексия о политике.

Чьей политике, какой политике? И вот тут маленькое отвлечение, которое я условно называю «беседой трех дураков», к которым прибавляется четвертый - ваш покорный слуга. Первый дурак: «Хватит, старик, все это деньги: экономика, финансы и так далее».

Второй дурак: «Ерунда, все это политика. Какие там к черту деньги, когда власть у меня их может отнять в любой момент, да и еще самого в тюрьму посадить». Третий дурак - Георг Фридрих Вильгельм Гегель: «Все это - признание, признание одного человека другим. Это и есть политика, борьба за признание, утверждение признания, отрицание признания. И другой политики нет и быть не может». И вот, наконец, ваш покорный слуга в качестве прибавленного к трем мудрецам четвертого философа. А я говорю: «Нет, все это - думание». О чем? О чем бы то ни было. В данном случае ваше думание - абсолютно. Ибо абсолютен его объект, не существующий вне вашего думания о нем и моей уже вторичной философской рефлексии над вашим и моим собственным думанием. Здесь, я думаю, был безусловно прав Гуссерль, когда он говорил, что «чье думание - в принципе безразлично для философа-феноменолога».
Сам процесс, сама авантюра редукции уже предполагает - в силу гуссерлевской концепции «трансцендентальной субъективности», - что любой анализ думания неизбежно сужает его сферу, скажем, сводит иногда объект думания к субъекту, а нередко, и мы об этом будем говорить, субъект думания - к объекту. Подумайте, не весело ли будет каждому из нас редуцировать свое единственное, бесценное «Я» к тому, о чем Я думаю.

Вообще все должно делаться для нашего веселья. Говорить о вещах невеселых - чушь, не имеет смысла. Как говорил замечательный философ Лейбниц: «Серьезный человек полноценным философом быть не может, и уже никак не может быть полноценным философом человек, серьезно относящийся к самому себе».

Это правда. Он был философом по определению и по жизни.

Теперь второй момент нашего веселого разговора о политической философии. Объект - политическая рефлексия. Предмет - основные понятия политической рефлексии. В каком-то смысле объект произволен, он дает большее поле свободы. Предмет установлен: так говорят в политике, так думают в политике, наконец - так не думают. Поэтому предмета - и, простите, я подчеркиваю, в отличие от объекта - нет у меня в кармане. Я родился, думал, жил, старел, а он уже был. Уже были сформированы понятия, которые составляют предмет и которыми оперирует политическая рефлексия. Я выделяю четыре таких понятия, которые можно назвать фундаментальными. Их может быть гораздо больше. Но ни одна область знания не может иметь бесконечный предмет. При этом я совсем не отстаиваю эту точку зрения как принципиальную. Если мне скажут, что есть еще пятое, шестое, 123-е или их должно быть меньше - возможны другие редукции. Здесь я действую, скорее исходя из принципа, который я формулирую как принцип «Например». Политический принцип «Например». Итак, первое понятие - «политическая власть». Второе понятие - «государство». Третье понятие - «революция». И четвертое понятие - «война». Это - для начала думания.

Кстати, недумание, дамы и господа, - тоже разновидность думания. И очень важная разновидность. Если вы спросите про какого-нибудь джентльмена, что он сейчас делает, и вам на это ответят, что он не думает - то ответили совершенно правильно. А по эффекту политического воздействия политическое недумание может быть гораздо сильнее политического думания. В особенности в выделенных критических ситуациях.

В моем философском рассмотрении, я подчеркиваю - философском рассмотрении, для того чтобы понять, что мы в политической философии делаем с нашим объектом, с рефлексией о политике, вводится дополнительное инструментальное понятие - «абсолют». То есть мы имеем дело с абсолютной политической властью, абсолютным государством, абсолютной революцией и абсолютной войной.

Но, заметьте, это чисто методологический прием. Ну, скажем, говоря о политической власти, абсолютной политической властью я назову не конкретную политическую власть, которой приписывается некое качество, называемое абсолютностью, а мышление, рефлексию о политике, в которой данная политическая власть имеет абсолютный смысл, то есть она мыслится не релятивной относительной в ее связи с другими феноменами общественной жизни, а напротив, это все другие феномены мыслятся как релятивные в отношении к ней. Понятно?

Значит, когда я думаю об этой политической власти, я ее не могу исключить из своего мышления, о чем бы я ни думал.

Чем «политическая власть» отличается от «власти»? Политическая власть - это более конкретное понятие и более частное в отношении к власти. Частный характер этого понятия очевиден в любых примерах.

И вот что здесь интересно: она абсолютна в том смысле, что бездна других вещей, о которых я думаю, оказываются включенными в эту сферу.

Ну что, старик, тебя обокрали? Это политика!

Да какая это политика? Это рост криминальности в северном пригороде города Лондона!

А я говорю:

Хорошо, но ведь тут же подошедший полисмен скажет:

«Это у наших политика такая, что теперь в Лондоне все может случиться».

Да это смешно, это детский сад политической академии! И тем не менее введение, как инструментального понятия, понятия «абсолютного», очень ценно. В конце концов, «абсолютное» в политической рефлексии - это не только степень, это и ее качество. И вот это понять трудно, это такое качество вашего мышления о политике, которое обуславливает не только доминирование данного понятия в вашем мышлении о политике, но и доминирование этого понятия, когда вы черт знает о чем мыслите. Можете о любви, можете об экономике, да о чем угодно, оно абсолютно как в интенсивном, так и в экстенсивном смысле этого слова.

Философское мышление - о котором, к сожалению, у нас с университетских времен развилось представление как о самом общем - это тоже очень частное мы тлен не наряду с другими или многими другими.

Говоря об абсолютном, я подчеркиваю, что это - термин политической философии, в данном случае моей. И будет чушью, если вы откроете окно и скажете: «О, кажется, начинается абсолютная революция!». Или радио пищит, или телевизор что-нибудь показывает: «О, это пахнет не какими-нибудь Косово или Чечней, а абсолютной войной!». Вы должны понимать, о чем мы говорим, ведь не о том, что происходит в Косово или на Кавказе, - ничего подобного. А о том, что происходит в нашем собственном мышлении и в восприятии других людей. Это только в политической рефлексии любое политическое событие может мыслиться как неабсолютное или абсолютное.

Поскольку я буду возвращаться к понятию «абсолют» в каждой лекции и на каждом шагу, я буду приводить простые примеры, чтобы сделать ваше восприятие более легким. Я помню, более 16 лет назад, в разгар горбачевских реформ, ко мне на конференции подошел английский философ Тэд Хондрик и сказал: «Где ваша настоящая революция?». А Тэд Хондрик в возрасте шестнадцати лет в 1938 году убежал из дома воевать в Испанию. «Это же, - говорит, - то, что произошло в России, - противно смотреть!» Совершенно очевидно, что старик Хондрик исходил из идеи абсолюта. Не только абсолютной революции в смысле, что она камня на камне не оставит, а абсолютной в смысле ее абсолюта в мышлении?. А я рос в другое время, и в моей политической рефлексии, я подчеркиваю - бытовой, идея абсолютной революции существовала уже с чужих слов, с чужого мировосприятия, а не с моего собственного.

Я ответил Тэду Хондрику - ну жалко же было старого идиота - я ответил:

Она уже была, настоящая,

Где, когда?

Ну как же, в 1917-м!

Вы понимаете, это был ответ по существу. Потому что в тот период, в начале XX века, идея абсолютной революции была абсолютно доминирующей в голове как Владимира Ильича Ленина, так и Николая Романова. Боялись абсолютной революции, мечтали об абсолютной революции, ненавидели абсолютную революцию, любили. Это неважно, она была абсолютной. Она определяла политическое мышление и расширялась от одного данного конкретного объекта к любым политическим фактам, событиям и обстоятельствам.

Хондрик очень обиделся.

Примеры я люблю и не люблю. Цитировать - иногда цитирую. А примеры люблю исторические. Собственная жизнь - тоже история, поскольку ты ее уже осознал как, и не только, твою историю.

Теперь быстро перескакиваю. Совсем другой джентльмен, не Тэд Хондрик, а очень талантливый историк идей Освальд Шпенглер на следующий день после того, как случилась немецкая революция, написал: «Немцы, бездари, какой позор, что это за революция, чушь какая-то! Ерунда, курам на смех. Вот русские сделали настоящую революцию». То есть ту, о которой, исходя из своих коммунистических убеждений, мечтает и мечтал этот дурак Тэд Хондрик, о ней же, нисколько ей не сочувствуя, говорил в общем-то гегельянец Освальд Шпенглер. Почему ему, как вы думаете - а Шпенглер был совсем не дурак и безумно талантливый человек, - почему ему германская не понравилась по сравнению с русской? Потому что он исходил из гегелевского понимания действительности и разумности в связи с действительностью. Что это за революция? Разумеется, она неразумна, потому что она недействительна. И не считайте, пожалуйста, бедного Шпенглера людоедом, он говорил: «Да говорят, что на главной площади было убито всего семь человек». Разумеется, в этом смысле португальская революция, сбросившая иго диктатора Салазара, уже совсем была бы позором в глазах и Хондрика, и Шпенглера: было убито три человека, и португальцы клянутся, что двое были убиты совершенно случайно, один рикошетом, а другой не увернулся от бронетранспортера. Так это же позор революции! И все это не шутка, ибо в политической рефлексии и Шпенглера, и Николая Романова, и Чичерина, и культурного идиота, присяжного интеллигента русской революции Луначарского довлела идея абсолютной революции. Все с ней сравнивалось. С конца XVIII века революция рефлексировалась с точки зрения абсолютной революции. Вот поэтому очень важно начать разбирать основные понятия, которые я перечислил: «политическая власть», «государство», «революция» и «война» - под углом зрения абсолютного.

Обычно конференции до политической философии бессмысленны, потому что люди сообща не думают, они сообща спорят и валяют дурака. Это борьба не за истину, а борьба за признание того, кто говорит. Это неинтересно. Как любил повторять Мераб Мамардашвили: «Философия - это одинокое дело». И когда ты ее манифестируешь, ты уже делаешь первый шаг к будущей борьбе за твое право заниматься ею одиноко.

Следующий пункт - субъект, о котором мы немного говорили на предыдущей лекции. Первое, что нам следует знать: субъект политической рефлексии, по определению, простите за плеоназм, неопределенен. Это могу быть я, это можете быть вы, это может быть русский народ или новозеландский - это случай определяет субъекта политической рефлексии. Субъект определяется случаем попадания одного человека или группы людей в определенные, по Гуссерлю интерсубъективные, обстоятельства, которые как-то примерно определяют субъекта. А чтобы понять это, надо - не хочу огорчать вас, дамы и господа - читать не Шпенглера, не Гегеля, а надо читать историю, конкретную историю конкретных стран в конкретные эпохи. И иногда вы придете к каким-то, с точки зрения нашего опыта, нашего недостаточно четко себя отрефлексировавшего мышления, к каким-то оценкам, которые могут показаться парадоксальными.

<< | >>
Источник: Александр Моисеевич Пятигорский. Что такое политическая философия: размышления и соображения. 2007

Еще по теме ЧАСТЬ 1 Объект политической философии - это политическая рефлексия, рефлексия о политике.:

  1. ВОПРОС: Если я правильно понимаю, то любой предмет может быть предметом политической рефлексии. Можно ли это рассматривать как акт власти - назначение предметов предметами политической рефлексии? По аналогии с тем, что вы сказали про первого, который посылает второго убить третьего.
  2. Мир политического как объект политико-философской рефлексии
  3. ВОПРОС: Но не существует ли еще и политология помимо политической философии? Кроме рефлексии те, кто интересуется политикой, должны что-то еще изучать?
  4. ВОПРОС: Как народ может быть субъектом политической рефлексии?
  5. Глава 3. Англия: консервативная рефлексия и политические трансформации
  6. Значение политической философии и та роль, которую она играет, сегодня столь же очевидны, как это было и всегда с тех пор, как политическая философия появилась на свет в Афинах.
  7. Глава 2. Германия: исторические рефлексии и актуальные политические проблемы
  8. «Условный рефлекс» говорил о проявлениях «иррадиа­ции» и «концентрации» одного и того же рефлекса.
  9. Топчий М.В., Чурилова Т.М.. СТРЕСС КАК ОБЪЕКТ НАУЧНОЙ РЕФЛЕКСИИ., 2009
  10. Порой для обыденного сознания философия предстает в значении рефлексии над собственной жизнью.
  11. § 31. Техника как объект философской рефлексии. Эволюция понятия техники. Человек и техносфера
  12. 11.1. 2.Условные рефлексы
  13. Качественные изменения с точки зрения формирования основ политической науки и политической философии произошли с переходом от средних веков к Новому времени.
  14. 11.1. 1. Безусловные рефлексы
  15. 11.2. Автоматизация условных рефлексов
  16. 2.2.3. Психотехника рефлексии