<<
>>

Алексей Хомяков указывает на отчуждение высших слоев общества от народной почвы еще задолго до Петра

I.

II. По его мнению, дружины киевских князей являли собой первых представителей высшего сословия и тогда уже стали терять живую связь с обществом. А. С. Хомяков писал: «Кочевая общерусская дружина много содействовала скреплению всей Руси в одно могучее целое, потому что была вообще чужда областному эгоизму, много билась и страдала за землю Русскую, много помогла спасительному возвышению князей московских; но едва ли при ней была возможность той стройности и цельности, которой требовало для своего развития начало разумного и цельного просвещения, ибо в ней были уже допущены раздвоение и внутренний разлад общественной жизни, и вредные их влияния были только сдержаны крепостью еще свежей земской жизни и кроткою силою общего христианского чувства.

Но зло не могло оставаться без последствий. Дружина не принадлежала области и вольно служила князю.

Таким образом, в ней существовала с самого начала крайность личной отделенности, которая должна была воздействовать на весь ход общественного развития.

чуждая местной общине, в некоторых отношениях более независимая от нее, чем сам князь, она не имела нигде корня и по необходимости стремилась сомкнуться в самой себе, в порядок самостоятельный и отдельный от всего общества... Славянское племя, вообще самое мирное изо всех племен Европы, одно только и произвело быт казачий, быт исключительно воинственный и которому нигде нет вполне соответствующего. Русский быт, исстари по преимуществу общинный, произвел дружину, в которой личная отдаленность была доведена до крайности и узаконена и которая, не имея с землею никаких общих начал, скрепила себя, наконец, искусственным сочленением местничества, уничтожая окончательно личность и обращая ее в нумер»[187].

Славянофильский взгляд на общество, или, как они говорили, «землю», — это русский ответ концепции гражданского общества.

Может показаться, что эти концепции похожи. Но на самом деле между ними ощутимая разница.

Во-первых, идея гражданского общества Канта и его последователей исходит из существования индивидуальных собственников — атомов. В учении славянофилов, напротив, говорится о единстве, о естественной духовной связи людей, а не их противопоставлении.

Во-вторых, теория гражданского общества имеет экономическую подоплеку, поскольку выражает связь между свободными товаропроизводителями. Славянофильская земля, скорее, не экономическое, а духовное соединение людей в семье, общине и церкви.

Перспективной для развития общества, на наш взгляд, следует признать концепцию славянофилов, поскольку реализация теории гражданского общества привела к его распаду на разрозненных индивидов, борющихся друг с другом за обладание властью и материальными благами. Как следствие - социальное одиночество, война, гибель общественного организма, полицейские средства контроля. В то время как идеал соборности и всесословности целиком устраняет проблему социального отчуждения и связывает всех людей в единое целое на основе общих духовно-нравственных начал.

Законченный вид славянофильская теория общества нашла в работах Ивана Сергеевича Аксакова, сформулировавшего основные признаки общества:

1. «Это не есть ни сословие, ни цех, ни корпорация, ни кружок, ни какое-либо иное, условленное соединение людей. Это даже не собрание, а совокупная деятельность живых сил, выделяемых из себя народом, деятельность людей, которые вышли из народа, но не состоят уже под законом непосредственного быта, не поглощаются в народе, а, напротив, делают непосредственно творчество народное и самый народ предметом своего сознания и деятельности, получая в то же время от народа жизнь, питание и силу

2. Общество, как само собой разумеется, не должно кристаллизироваться, костенеть, мертветь, а должно постоянно освежаться, обновляться новым притоком сил из народа, одним словом, состоять к нему в таком же отношении, как дерево к корню

3.

Общество, разумеется, существует только там, где есть цельное народное тело, цельный организм с соответствующим ему цельным органическим покровом, то есть внешней, государственной формой

4. Сила общества как явления не политического есть сила нравственная, сила «общественного мнения». Орудие деятельности общества есть слово и по преимуществу печатное слово, разумеется, свободное»[188] [189].

В отношениях общества и власти славянофилы выступали сторонниками самостоятельности общества от государственного вмешательства. Константин Аксаков отмечал: «Итак, русский народ, отделив от себя государственный элемент, предоставив полную государственную власть правительству, предоставил себе жизнь, свободу нравственно-общественную, высокая цель которой есть общество христианское. Хотя слова эти не требуют доказательств, — ибо здесь достаточно одного пристального взгляда на русскую историю и на современный русский народ, — однако можно указать на некоторые особенно ярко выдающиеся черты. Такою чертою может служить древнее разделение всей России, в понимании русского человека, на государство и землю (правительство и народ), и оттуда явившееся выражение: государево и земское дело. Под государевым делом разумелось все дело управления государственного, и внешнего и внутреннего, и по

преимуществу дело военное, как самое яркое выражение

**

государственной силы...» .

Проникновение государства в земскую жизнь сковывает, порабощает свободу человека. Бюрократизация разрушает живое, органическое нутро в жизни общества, делая его безвольным и слабым по своей духовной энергетике. Иван Аксаков точно сказал: «Всякая попытка организовать общество политически противоречила бы самому существу общества, убила бы внутреннюю свободу его развития, внесла бы в стихию его духовной деятельности начало внешнего принуждения. При всем том общество такое имеет значение в организме народа, граждански живущего, что без него бессилен народ и несостоятельно государство»[190] [191].

Славянофилы верили в могущественность и духовность русского народа, способного без представителей власти к самодеятельности и творчеству. Главное зло, привнесенное петровскими реформами, они связывали с бюрократией и крепостным правом, которые подавляли силу духа русского народа. А.С. Хомяков писал: «Тебе известна более, чем многим, мерзость административности в России. Пошатавшись по Святой Руси и наглядевшись на все слои, ты знаешь, как хороша наша чиновность от грошовой уездной до миллионной столичной. Я думаю, что даже киселевщина не столь еще ужасна для народа увеличением податей, сколько размножением чиновничества, которое народ так верно и живописно называет

**

крапивным семенем» .

И. С. Аксаков аргументировал эту мысль следующим образом: «В самом деле, там, где начало государственности вышло бы за свои пределы, мало-помалу иссякла бы всякая животворная сила. Государство, конечно, необходимо, но не следует верить в него как в единственную цель и полнейшую норму человечества. Общественный и личный идеал человечества состоит выше всякого совершеннейшего государства, точно так, как совесть и внутренняя правда стоят выше закона и правды внешней. Идеал может быть и недостижим, как и вообще недостижимо человеческое совершенство, но он должен постоянно предноситься пред человеком и побуждать его вперед к достижению и осуществлению. Но то, что является как несовершенство, как неизбежное зло, хотя бы и предложенное в наименее тягостной внешней форме, «наука» с кафедры выдает нам за высшую ступень человеческого развития, возводит в апофеоз вечной, безусловной истины!.. Вообще чрезвычайно опасно регламентировать извне какое бы то ни было живое начало. Есть явления, которые стоит только подчинить «уставу», чтобы подорвать в них всякую жизнь и силу»[192].

Яркое выражение земщины в России славянофилы видели в крестьянской общине. Именно в ней народ проявлял свои нравственные добродетели, помогая семье и общинникам в труде, сопереживая за общую судьбу и невзгоды, вместе приобщаясь к Богу в Церкви и в молитве.

Славянофилы полагали, что община может перенести все тяготы хозяйственной и бытовой жизни и не нуждается в вездесущей и мелочной опеке государственного чиновничества. чиновник формальными порядками только убивает свободу общины, ее глубинную нравственную силу.

Алексей Хомяков приводит прекрасный пример, иллюстрирующий богатый духовный потенциал крестьянской общины в России: «В пользу нашей общины должно заметить, что она почти не нуждается в средствах противунищественных, ибо сама отстраняет нищенство почти совершенно; а предварять зло всегда лучше, чем исправлять зло... Тому несколько лет назад ехал я из Ельца, на своих, проселочною дорогою. Покуда кормили лошадей, вышел я на улицу, увидел собирающуюся сходку и пошел за народом в надежде кое-что рассмотреть, может быть, кой-чему поучиться. Сходка была собрана для раздела огородных земель. Толки продолжались часа два, и за ними последовало какое-то решение, которое, впрочем, ни для кого не занимательно, кроме самой деревни, в которой делились огороды. После толков, когда сходка уже собиралась расходиться, вышел молодой малой, 18 лет, поклонился миру и бил челом на старика, своего двоюродного дядю, в обделе. Дело он представил в следующем виде: в одном доме жили трое родных братьев (в том числе старший, хозяин дома, тот самый, на которого он жаловался) и двоюродный брат, отец истца. Этот двоюродный брат вышел из дома и зажил своим хозяйством, когда еще его дети были малолетни; вскоре он умер. Молодой парень жаловался, что двоюродные братья обидели его отца. Старик стал доказывать, что это обвинение несправедливо и что четвертая часть дома была, как следованно, выдана покойнику. Молодой парень, признавая истину этого показания, говорил, что, так как дом их торговал хлебом, семенами и шкурьем, то по торговым оборотам оставалось несобранных долгов тысяч до двух с половиною; что из них четвертая часть (около 600 рублей) следовала бы его отцу, который и получил бы ее, если бы был жив; но что так как она не была выплачена вдове (его матери), то она теперь следует ему и его братьям.

Старик спорил, горячился и бранился; сходка слушала и молчала; кое-какие робкие голоса изредка говорили в пользу просителя. Старик, как я после узнал, был по своему достатку первый крестьянин по всей деревне. Молодой парень был, видимо, смущен и оторопел. Тут выступил крестьянин лет сорока и вступился за него. Он стал доказывать старику, что долги им почти все собраны и что четвертая часть деньгами или вещами следует его племянникам; голоса в толпе стали ему явственно вторить. Старик горячился и ругался все более и более. Заступник молодого парня отвечал ему вежливо, но твердо; наконец, изложивши все дело, он стал повторять одно: «Грех обижать сирот, - заплати им». Старик, выведенный из терпенья, вскрикнул: «Что ты горланишь: заплати да заплати! Нешто ты мне барин?» - «Коли прав, так и барин», - отвечал адвокат. Ответ ошеломил старика. На такое слово не могло быть возражения: он это видел в глазах сходки, он это чувствовал на самом себе. Он помолчал, наконец, махнул рукою и сказал: «Ну, как мир положит»! - и ушел со сходки. Я ушел также и помню, что ушел с веселым сердцем. Есть, видно, в старых обычаях, есть в стародавней сходке свои юридические начала»[193].

Некоторые исследователи упрекали славянофилов в идеализации русской общины, говоря о ее косности и коллективистских началах. Так, Н. А. Бердяев писал: «Идея личности, столь же центральная в религии Христа, как и идея соборности, была задавлена в славянофильской общественной философии. Русская сельская община фактически давила личность, принудительно оставляла ее на низком уровне культуры, и потому ее нужно было устранить во имя высших форм культурной жизни... Славянофильски-народническая социальная идиллия разбита жизнью и критикой. Факт развития в России капитализма и европеизации общественной жизни неотвратим»[194].

Надо сказать, что философия Н. А. Бердяева сама была разбита жизнью. А европеизация русской действительности привела к катастрофе - революции по большевистскому, западному образцу, разрушившей традиционный уклад культуры нашей страны. Невозможно нравственно оправдать революцию, развитие капитализма и частной собственности. Безусловно, крайности социализма и индивидуализма вредны и опасны, что показал опыт исторического развития советской России и западного мира. Однако не следует славянофильские взгляды путать с коллективизмом. На самом деле, славянофилы были горячими сторонниками свободы человеческого духа, без которой невозможно добровольное единение людей, проявление любви между ними в церкви, семье и общине. Несомненно, общинный дух крестьянства являлся необыкновенно могучим нравственным и экономическим фактором развития России. При этом русская община с ее заботой всем миром о сиротах, стариках, больных, беглых - даже если это невыгодно с точки зрения материальной - не укладывалась в европейские формы хозяйствования[195].

М. А. Широкова справедливо полагает, что славянофилы предложили вполне современный, а может быть, и идеальный вариант отношений между личностью и обществом: «Соборная антропология славянофилов ищет равновесия между единством общества и свободой человека. Антропология Хомякова, Киреевского, Аксакова, Самарина абсолютно социальна и в то же время гуманистична. Именно они первыми в русской философии обратили внимание на зависимость типа социальнополитической организации общества от антропологического типа человека. Подлинно общество, народ и представляют, по их мнению, единую, гармоничную «соборную личность», в отличие от общества неподлинного - механической суммы индивидов»[196].

Представляет интерес мысль славянофилов о том, что самодержавие согласуется с широким самоуправлением общества. В отечественной государственно-правовой науке принято ошибочно говорить об отсутствии самоуправления в дореволюционной России и о необходимости обращения местного самоуправления к зарубежному опыту, в особенности к английскому. Однако анализ исторической действительности показывает существование самоуправления на Руси еще до земских реформ XIX вв. А. М. Величко отмечает: «За негативными и критическими оценками скрываются и очень серьезные факты, которые даже при тенденциозности отдельных исследователей нельзя не оценить положительно. Непосредственное участие практически всего населения в делах государства, полная до- минация выборного начала, в том числе в судоустройстве, благодаря чему вплоть до конца XVII в. Московское государство имело выборные судебные должности, полностью сложившееся и успешно функционировавшее местное самоуправление в уездах, волостях, и отдельно в городах и общинах, не входивших в состав земств»[197].

<< | >>
Источник: Васильев А.А.. Государственно-правовой идеал славянофилов. 2010

Еще по теме Алексей Хомяков указывает на отчуждение высших слоев общества от народной почвы еще задолго до Петра:

  1. 2. Пороки высших слоев общества и преступность
  2. Вопрос 61. Каков порядок отчуждения акций в акционерном обществе?
  3. 4. Реализация имущественных интересов участников хозяйственных обществ посредством отчуждения долей участия
  4. 6. Акционерные общества работников (народные предприятия)
  5. Клубы, народные общества, печать
  6. ВОПРОС: Но не существует ли еще и политология помимо политической философии? Кроме рефлексии те, кто интересуется политикой, должны что-то еще изучать?
  7. Вопрос 50. В чем заключаются особенности правового положения акционерного общества работников (народного предприятия)?
  8. НАРОДНЫЕ ВОССТАНИЯ ПОД РУКОВОДСТВОМ ТАЙНЫХ ОБЩЕСТВ И НАЦИОНАЛЬНЫХ МЕНЬШИНСТВ
  9. АЛЕКСЕЙ I КОМНИН
  10. Г осударственно-правовая теория национальной самобытности славянофилов (А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф.
  11. АЛЕКСЕЙ IV АНГЕЛ
  12. АЛЕКСЕЙ II КОМНИН
  13. ПОЛОЖЕНИЕ НИЗШИХ СОЦИАЛЬНЫХ СЛОЕВ
  14. АЛЕКСЕЙ V ДУКА МУРЗУФЛ