<<
>>

Сочетание частных и публичных интересов при осуществлении банковской деятельности. Правовые основы реализации социальной ответственности (социальных функций) при осуществлении банковской деятельности

Реализуя свои функции, банки вступают в различные правоотношения, при этом реализуя как частные, так и публичные интересы. Отметим, что рассматривая сочетание частного и публичного интереса при осуществлении банковской деятельности, мы в настоящей работе не будем исследовать саму категорию «интерес», которая и так относится к наиболее дискуссионной в науке и которой уделено достаточно внимания со стороны ученых в различных сферах познания.

Из определения основания «интереса», данного А.А. Осиповым[152], сделаем вывод, что «интерес» - это причина, побуждающая совершать определенные действия (либо не совершать их). Вполне понятно, что в юридическом контексте, данные действия должны нести правовые последствия.

Переходя непосредственно к исследованию сочетания частного и публичного интереса в банковском бизнесе, следует отметить, что классическое деление права на частное и публичное было основано на различие частных и публичных интересов еще в римском праве.

Так, Титул 1 книги первой Дигест Юстиниана содержит следующее высказывание древнеримского юриста Ульпиана: «изучение права распадается на два положения: публичное и частное (право).

Публичное право, которое (относится) к положению Римского государства, частное - к пользе отдельных лиц; существует полезное в общественном отношении и полезное в частном отношении»1.

Несмотря на значительный срок, которым занимаются исследователи в этой области, вопрос соотношения частного и публичного интереса остается дискуссионным. Данной тематике было и будет посвящено множество работ, причем, даже затрагивающих такие общественных отношения, которые в этом не нуждаются, а полемика возникает только из стремления отдать дань существующей «моде»[153] [154].

Однако для исследуемых в настоящей работе отношений, этот вопрос является очень важным, т.к. именно оптимальное соотношение частного и публичного интереса в банковской деятельности определяет как эффективность функционирования всей банковской системы, так и объем социальной составляющей деятельности в указанной сфере. Соответственно, и правовое регулирование банковской деятельности, как правильно указала профессор Г.Ф. Ручкина, содержит в себе частные и публичные начала[155].

Преобладание публичного интереса в банковской сфере способно вызвать потерю заинтересованности в нем частного предпринимателя, который такое положение может рассматривать как посягательство государства на свои имущественные права, в то же время, главенство частного интереса кредитной организации может привести к потере правовых механизмов государственного воздействия на субъектов банковской деятельности в вопросах защиты интересов общества и государства, а в итоге, к дестабилизации в секторах экономики, нуждающихся в финансовой поддержке, и к сокращению социальных государственных программ.

Важность исследования в указанной области обусловлена также тем, что позволяет установить, каким образом следует регулировать отношения по защите тех или иных интересов и при этом не допустить излишнего вмешательства государства в предпринимательскую деятельность. Соответственно, выявляя частные и публичные сферы интересов в банковской деятельности, государство должно устанавливать тот минимум императивного воздействия, без которого решить публичные экономические и социальные проблемы невозможно. В остальном, необходимо применять исключительно частноправовые методы регулирования, давая возможность предпринимателю действовать в своих интересах, которые в некоторых случаях пересекаются и с публичными[156].

Принципиально важно, чтобы зачастую мнимая защита публичных интересов не закреплялась в нормах публичного права и последние не подменяли собой частноправовые методы регулирования исключительно гражданских отношений либо не дублировали их, расширяя полномочия органам государственной власти в их публично-властной компетенции.

Говоря о публичных интересах в банковской деятельности, в первую очередь, следует обратиться к Конституции Российской Федерации, гарантирующей защиту прав граждан, в том числе и имущественных, единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержку конкуренции, свободы экономической деятельности, признание и защиту всех форм собственности. Деятельность банковской системы страны во многом влияет на уровень защиты перечисленных прав, что прямо указывает на публичные интересы в этой сфере.

В свою очередь, защита публичных интересов в стране является прерогативой государства, во всяком случае, именно последнее, в силу ч. 1 ст. 45 Конституции Российской Федерации гарантирует и несет конституционно­правовую ответственность за общее благо1 и в рамках данной функции обеспечивает условия осуществления предпринимательской деятельности. В частности, когда речь идет о защите имущественных прав, затрагивающих значительное число субъектов, то, как правильно указал Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 24 февраля 2004 № 3-П[157] [158], возрастает значение надлежащих юридических процедур. Соответственно, процедура самого допуска субъекта к осуществлению банковской деятельности императивна и служит защите частного и публичного интереса, где частную заинтересованность выражает претендент на занятие банковской деятельностью, а публичный интерес априори имеет государство и потенциальные клиенты.

Следует отметить, что государство старается не допускать кризисных ситуаций именно в банковском секторе экономики. Конечно, провалы во всяком секторе рынка негативно сказываются на общем состоянии экономики страны, а значит, уменьшают уровень государственной защиты конституционных прав и интересов как отдельного человека, так и всего общества. Однако банковская деятельность напрямую обеспечивает стабильность финансовой системы в целом[159], а значит, публичные интересы в экономике наиболее зависимы от стабильной работы банковской системы, нежели чем от остальных отраслей рынка.

Собственно, все сферы рынка, так или иначе, зависят от банковской системы и ее кризис неизбежно приведет к существенному ухудшению жизни в стране[160].

Насколько активно защищает государство публичные интересы в банковской отрасли можно было видеть во время кризиса 2007-2009 годов, который в первую очередь «ударил» по финансово-банковской сфере1. Поддерживая, казалось, частные интересы банков, государство предотвратило резкий спад производства во всех секторах экономики, обеспечив доступ субъектов предпринимательской деятельности к банковскому кредитованию, тем самым выполнив ключевую задачу[161] [162] по защите публичных интересов. Именно в периоды экономических кризисов роль государства, как защитника публичных интересов, резко возрастает, что требует от последнего принятия оперативных решений, посредством осуществления необходимой нормативной коррекции законодательной базы, регулирующей деятельность попавших в затруднение субъектов. Этим объясняется резкий рост нормотворческой активности государства.

Принятые федеральные законы позволяли банкам, действуя в своих частных интересах повышать уровень ликвидности своих активов, предотвращать отток капиталов вкладчиков, кредитоваться в Банке России без обеспечения, брать валютные кредиты во Внешэкономбанке[163] для погашения и (или) обслуживания займов от иностранных организаций, а также приобретать права требования у иностранных кредиторов.

Агентство по страхованию вкладов[164], предпринимало экстренные меры по предупреждению банкротства кредитных организаций, являющихся участниками системы обязательного страхования вкладов физических лиц, получив на эти цели 200 млрд. рублей из федерального бюджета. В то же время, государство установило максимальный размер страхового возмещения по вкладам физических лиц в банках в 700 000 рублей, защитив тем самым граждан от последствий неплатежеспособности части кредитных организаций.

Защита публичных интересов, затрагиваемых банковской деятельностью, заключалась и в увеличении минимальных требований к размеру собственных средств (капиталу) кредитных организаций (К 2010 г. все банки были обязаны увеличить свой капитал до 90 млн. руб., а к 2012 г. - до 180 млн. рублей). Данное требование в совокупности с процедурой повышения капитализации кредитных организаций путем обмена облигаций федерального займа на привилегированные акции банков, определяемых Правительством Российской Федерации по размеру активов и рейтингу долгосрочной кредитоспособности банков, было направлено на освобождение банковской системы от неустойчивых кредитных организаций, деятельность которых была сопряжена с большими рисками для контрагентов (Федеральный Закон от 18 июля 2009 № 181-ФЗ «Об использовании государственных ценных бумаг Российской Федерации для повышения капитализации банков»1).

Учитывая потребность организаций в заемных средствах, особенно в периоды кризиса, Правительство Российской Федерации приняло Программу антикризисных мер[165] [166], направленную на поддержание, в том числе, и банковского сектора, за счет создания условий для расширения и удешевления банковского кредитования организаций и граждан. Однако, опять же, для защиты публичных интересов, государству нельзя было допускать избыточного кредитования, чтобы значительная денежная масса не перешла от банков к частным лицам, т.к. это могло привести к обесцениванию денег и резкому росту цен на товары, что в свою очередь, могло привести к снижению жизненного уровня населения, сворачиванию многих социальных программ, падению курса национальной валюты.

В настоящем исследовании мы уже установили, какое значение для правового обеспечения банковской деятельности имеют правовые акты Банка России, который в силу своего особого положения обязан защищать одновременно частные и публичные интересы, поддерживая тем самым кредитные организации и банковскую систему в целом.

Так вот, пытаясь в этот сложный кризисный период соблюсти баланс частных и публичных интересов,

Банк России значительно активизировал свою нормотворческую деятельность и издал во исполнение федеральных законов или одновременно с ними, в период с июля 2008 г. по сентябрь 2009 г. около двухсот нормативных правовых актов, что, опять же, позволило минимизировать потери банков, тем самым защитить интересы вкладчиков.

Аналогичную в целом реакцию государства можно было наблюдать и в настоящий период, когда санкции США и Евросоюза коснулись ряда ведущих банков страны. Банк России незамедлительно объявил о поддержке санкционных банков, тем самым защищая как частные интересы последних, так и публичные интересы, распространяющиеся на поддержание тех сегментов рынка, которые наиболее зависимы от финансовых возможностей указанных кредиторов.

Большой проблемой в вопросе сохранения баланса публичных и частных интересов в банковской деятельности остается неурегулированность отношений между банком и должником, когда последний не исполняет кредитные обязательства, а реальной возможности взыскать долг по необеспеченному обязательству у кредитора нет. Такое положение не устраивает ни сами банки, ни государство, т.к. размещение денежных средств среди заемщиков является основной статьей дохода кредитной организации, а увеличивающийся риск неплатежей не только подрывает финансовое положение кредитора, но и угрожает стабильности всей банковской системе. Соответственно, и для кредитных организаций, и для государства, возврат максимально возможной суммы долга кредитору и причитающихся процентов по нему имеет жизненно важное значение.

Одним из способов возврата ссудных средств является банкротство должника. Федеральный законодатель, при регулировании процедуры банкротства, попытался наиболее оптимально соблюсти баланс интересов как должника, так и кредитора, при этом, не выделяя среди конкурсных кредиторов кредитные организации и не наделяя их какими-либо превенциями. Тем не менее, законодательство, через общие нормы, укрепляет позиции кредитных организаций при банкротстве заемщиков.

Однако существующая в настоящее время процедура банкротства зачастую позволяет недобросовестным заемщикам использовать ее для ухода от исполнения кредитных обязательств. Причем, не всегда очевидна фиктивность или преднамеренность банкротства. Довольно трудно доказать наличие возможности должника рассчитаться с кредитной организацией еще до подачи им заявления в арбитражный суд о признании банкротом. Также, почти невозможно доказать наличие у него умысла на совершение действий, подрывающих его финансовую устойчивость, с целью получения отсрочки или рассрочки как по выплате основного долга, так и по погашению процентов, а в некоторых случаях, и полном списании долга.

Тем не менее, в последнее время совершенствуется не только законодательство, но и судебная практика в решении проблем, связанных с взысканием задолженности при банкротстве заемщика, оспариванием сделок, очередностью списания средств со счета клиента-банкрота и тому подобное.

Внесены изменения и в вопросы залогового обеспечения займа, в том числе, реализации залогового права при неисполнении кредитного обязательства (с 1 июля 2014 г. вступил в силу Федеральный закон от 21 декабря 2013 № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации»[167]).

В своем выступлении на заседании Межрегионального банковского совета на тему «Правовая защита банков при банкротстве заемщиков. Банкротство физических лиц» Председатель Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации В.И. Матвиенко констатировала, что процедура банкротства юридических лиц получила достаточное правовое обеспечение и подробно описана, за исключением вопросов, связанных с «нерасторопностью судебной системы», с затягиванием процедуры наблюдения, приводящей к выводу активов должника, вернуть которые в дальнейшем очень сложно, с достаточно мягкой ответственностью оценщиков и руководителей за искажение реальной стоимости имущества и отчетности, При всем этом, наибольшую тревогу вызывает ситуация, сложившаяся на рынке потребительского кредитования. Тридцать четыре миллиона российских граждан (половина экономически активного населения страны) имеют задолженность перед кредитными организациями. Общий объем кредитов составляет девять триллионов рублей, а просроченная задолженность по ним за последний год выросла более чем на 40%1.

Положение с неплатежами граждан по кредитным обязательствам только ухудшается, что не может не тревожить кредитные организации, т.к. при такой «результативности» банковской деятельности говорить о каких-либо частных интересах не приходиться.

Для разрешения указанной проблемы и минимизации потерь кредитных организаций были внесены изменения в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)»[168] [169], в соответствие с которыми с 1 июля 2015 года введен институт банкротства физических лиц, который ранее отсутствовал, несмотря на наличие в Федеральном законе от 26 октября 2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»[170] (далее, Закон о банкротстве) главы X «Банкротство граждан».

Согласно п. 2 ст. 231 Закона о банкротстве и разъяснению, данному Пленумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в п. 59 Постановления от 15 декабря 2004 № 29 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»[171], арбитражные суды не вправе возбуждать дела о банкротстве граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями, так как они не могут быть признаны несостоятельными (банкротами) до вступления в силу федерального закона о внесении соответствующих изменений и дополнений в федеральные законы. Указанные законодательные изменения позволят судам общей юрисдикции рассматривать дела о банкротстве граждан.

Следует отметить, что правопорядкам многих развитых стран известен институт банкротства гражданина, устанавливающий модель социально­экономического рационального поведения как заемщика, так и кредитора. В его основе лежит такое нормативное регулирование, при котором уравновешиваются экономические интересы должника и кредитора. Что касается граждан- должников, то данный институт предоставляет им возможность судебной реструктуризации долгов, вплоть до их списания, восстановление своей платежеспособности, то есть, защита интересов должника соблюдается наиболее полно.

Вместе с тем следует понять, насколько нормы Закона о банкротстве защищают частные интересы кредиторов, которые в большинстве своем являются кредитными организациями, предоставившими потребительский кредит физическим лицам.

Право кредитора и уполномоченного лица на подачу заявления в суд о признании гражданина банкротом первоначально было предложено установить при задолженности более 50 тыс. рублей. В настоящее время данный показатель увеличен до 500 тыс. руб., с мотивацией, что сейчас средний размер кредита составляет порядка 90 тыс. руб., а потому стоимостный порог задолженности следует существенно повышать. Также, ряд специалистов указывают на значительное число должников, имеющих долг ненамного превышающий 50 тыс. руб., что может повлечь значительное число обращений с заявлениями о банкротстве в суды, которые с таким наплывом заявителей не справятся.

С одной стороны - довольно разумное объяснение установленной величины задолженности. Однако возникает явное несоответствие, почему тогда для юридического лица, обладающего значительной финансовой устойчивостью по сравнению с гражданином, данный показатель установлен в 100 тыс. рублей?

По-видимому, следует рассматривать возможность кредитора приступить к процедуре банкротства заемщика исходя из динамики погашения долга. Если долг по обязательству сокращается, это положительная динамика и банкротить заемщика нецелесообразно, т.к. последний обладает потенциалом на исполнение договора. В этом случае размер неисполненных обязательств не столь важен. Если же очевидно, что обязательство не будет исполнено, а размер долга будет только расти (отрицательная динамика), было бы целесообразней не апеллировать к большим показателям задолженности, т.к. в итоге взыскать ее будет невозможно. Следует отметить, что некоторые кредиторы ведут себя так, как будто заинтересованы в неисполнении заемщиками кредитных обязательств и росте задолженности до момента, когда ее можно будет «продать» коллекторам.

В таком же ключе можно говорить и о реструктуризации долга. Если обратиться к теории права, то реструктуризацией долга следует считать изменение условий выплаты или погашения долга, увеличение сроков погашения, отсрочка очередных платежей, прощение части долга, а также изменение величины процентов по нему в сторону их уменьшения. В таком случае, что мешает кредитной организации, не привлекая суд, самой реструктуризировать долг гражданина, то есть, изменить первоначальные договоренности в связи с затруднительностью для последнего погасить долг прежним способом с целью получить исполнение обязательств иным путем1.

Практика показывает, что банки с нежеланием идут на реструктуризацию долга, при том, что инициатором всегда выступает заемщик, для которого введение данной процедуры, помимо возможного уменьшения долга, в силу международных принципов урегулирования потребительской задолженности (мораторий на предъявление требований к должнику), влечет приостановление взыскания по исполнительным документам[172] [173].

Соответственно, реструктуризация долга гражданина, закрепляемая Законом о банкротстве как обязательная процедура при банкротстве, прежде всего, служит защите интересов должника, а не кредитора. Что касается кредиторов, то перспектива уменьшения кредиторской задолженности в любой форме их не устраивает, во всяком случае, банки стараются этого не допускать.

Помимо этого, если частные интересы любой кредитной организации предполагают взыскание с должника задолженности в полном объеме, то неконструктивно сразу прибегать к процедуре банкротства, во всяком случае, в этом нет никакой необходимости. Вполне достаточно в случае задолженности гражданина обратиться в суд общей юрисдикции. Проблема же состоит не в получении постановления суда, подтверждающего денежные обязательства, а в их реальном взыскании через исполнительное производство, которое, как правило, прекращается невозможностью удовлетворения требований взыскателя из-за отсутствия у должника потенциально реализуемого имущества.

Так, исходя из взаимосвязи ст.ст. 46 и 47 Федерального закона от 2 октября 2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»[174], исполнительный документ возвращается взыскателю, если у должника отсутствует имущество, на которое может быть обращено взыскание, и все принятые судебным приставом- исполнителем допустимые законом меры по отысканию его имущества оказались безрезультатными. Что изменится, если вместо судебного пристава-исполнителя поиском и реализацией имущества должника будет заниматься финансовый управляющий.

Здесь следует поставить вопрос об изменении отношения к существующему прямому запрету на обращение взыскания на имущество, закрепленное в ст. 446 ГПК РФ. Однако любое посягательство на данную норму, будет расценено как нарушение конституционных прав граждан, и возникновение дисбаланса между частными и публичными интересами. В таком случае, реализация института банкротства гражданина, не увеличит имущественной массы должника, за счет которой может быть погашен долг.

Теперь, что касается рассуждений о справедливом пропорциональном распределении средств должника между несколькими кредиторами, то есть, необходимости соблюдения частных интересов кредиторов. Во-первых, кредитным организациям необходимо более осмотрительней подходить к вопросам кредитования граждан, уже имеющих кредиторскую задолженность, а во-вторых, как правило, речь идет о заемщиках, у которых нет имущества, на которое возможно было бы обратить взыскание. Так что, в любом случае

получается, что нескольким кредиторам достанется ничего, а одному - почти

ничего.

Таким образом, принятие Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части регулирования реабилитационных процедур, применяемых в отношении гражданина-должника» открывает путь институту банкротства граждан в российское законодательство, однако не станет стабилизирующим фактором в отношениях между кредитными организациями и заемщиками-должниками. Введение института банкротства граждан в предлагаемом виде не даст сколько-нибудь действенных правовых инструментов кредиторам для улучшения ситуации, связанной с возвратностью заемных денежных средств. Более того, даже в краткосрочной перспективе Закон о несостоятельности не изменит отношения граждан к своим обязательствам, а в некоторых случаях, усилит позиции тех, кто изначально не намерен их исполнять. А в итоге, можно вступить в длительный процесс перманентного реформирования законодательства, сопровождающегося значительными финансовыми потерями для банков и иных кредитных организаций, работающих с физическими лицами[175].

Единственными положительными моментами нововведения, по нашему мнению, станут:

- возможность банков списывать безнадежные долги (долги, нереальные ко

взысканию);

- более тщательный подход банков к отбору заемщиков, тем более, что возможность банкротства граждан может полностью «уничтожить» коллекторский бизнес, которым так активно пользуются банки.

Теперь о связи банков и коллекторов. До последнего времени много вопросов и споров возникало относительно соблюдения баланса публичных и частных интересов при переуступке банками права требования коллекторам. Сторонники запрета на перемену лиц в данном обязательстве мотивировали свою позицию отсутствием у коллекторов банковской лицензии и невозможностью граждан во вновь возникающих правоотношениях пользоваться законными преференциями, предусмотренными Законом Российской Федерации от 7 февраля 1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей»1.[176] [177]

Также, сторонники запрета цессии указывали на неурегулированность коллекторской деятельности, что может привести к криминализации данных отношений, и нарушение в таких случаях специальных норм, гарантирующих сохранение тайны об операциях, о счетах и вкладах клиентов и корреспондентов кредитных организаций[178].

Действительно, ст. 26 Федерального закона от 2 декабря 1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности»[179] устанавливает закрытый перечень лиц, которые могут быть допущены к сведениям, составляющим банковскую тайну. В данном перечне юридических лиц, занимающихся коллекторской деятельностью нет. Соответственно, банки, передавая такую информацию, могли быть привлечены к ответственности. Более того, их могли обязать возместить ущерб, если тот был причинен клиенту разглашением банковской тайны кредитной организацией.

По понятным причинам коллекторы придерживались прямо противоположного мнения, ссылаясь на то, что во многих странах мира от проблемных долгов при кредитной задолженности традиционно освобождаются через уступку права требования и это вполне легитимно, в том числе, и в России.

Действительно, при цессии не требуется согласия должника (п. 2 ст. 382 ГК РФ), кроме случаев, когда возникновение самого обязательства неразрывно связано с личностью кредитора (ст. 383 ГК РФ). Об этом говорится в Письме Роспотребнадзора от 2 ноября 2011 № 01/13941-1-321, который считает, что сам статус банка в отношениях с заемщиками играет важную роль и может рассматриваться как факт неразрывной связи кредитора с его субъектностью, который имеет для заемщика существенное значение. Поэтому, замена кредитных организаций коллекторскими агентствами, не являющимися субъектами банковской деятельности, без согласия должника недопустима.

С такими выводами не согласился Президиум ВАС РФ, указав в своем Информационном письме от 13 сентября 2011 № 146[180] [181], что уступка банком не исполненного в срок требования по кредитному договору с заемщиком- гражданином лицу, не обладающему статусом кредитной организации, не противоречит закону и не требует согласия заемщика.

Иную позицию по этому вопросу занял Верховный Суд Российской Федерации. Так, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем Постановлении от 28 июня 2012 № 17[182] (п. 51) частично поддержал позицию Роспотребнадзора, разрешив банкам передавать право требования по кредитному договору с потребителем, являющимся физическим лицом, некредитным организациям только если такое условие установлено законом или было согласовано сторонами при заключении договора.

Казалось бы, Федеральный закон от 21 декабря 2013 № 353-ФЗ «О потребительском кредите (займе)»1, в котором федеральный законодатель подтвердил позицию Верховного Суда Российской Федерации, должен был поставить точку в этом споре. Однако, в силу того, что данный нормативный акт в части указанного правоотношения явно не защитил интересы потребителей, споры продолжаются.

Законодатель не учел сущности кредитных отношений между банком и гражданином-заемщиком. Так, последний, при получении кредита, лишен реальных возможностей изменить условия сделки. Несмотря на то, что кредитный договор нельзя считать договором присоединения, по существу договор банка с потребителем таковым и является[183] [184]. Поэтому отсылка в ст. 12 Федерального закона «О потребительском кредите (займе)» к договору носила бы практический характер, если бы у потребителя была бы не только формальная, но и реальная возможность изменять типовые условия сделки, предлагаемые банками. Несмотря на формальное равноправие сторон в кредитном договоре, заемщик выступает в нем субъектом, целиком зависящим от воли кредитора. Любая попытка волеизъявления, противоречащего требованиям банка, приводит к отказу заключения сделки со стороны последнего, а альтернативы у потребителя нет, т.к. почти все кредитные организации недостаточно заинтересованы в каждом заемщике-потребителе и используют одни и те же типовые условия, выгодные им самим. Поэтому условие об уступке требования станет обязательным в типовом кредитном договоре, а отказ потенциального заемщика соглашаться данным условием договора будет означать невозможность последнего получить заем. Сюда же следует отнести, так называемую, информационную диспропорцию, когда контрагент банка не вполне понимает существо оказываемой ему услуги[185], а значит и условия договора остаются за пределами его восприятия.

Такое положение явно не соотносится с принципами института защиты прав потребителей, который существует именно по причине «слабости» граждан по отношению к предпринимателям, как в правовом, так и в экономическом смысле, и в данных отношениях равенство сторон является, по сути, декларативным (на экономическую слабость гражданина и необходимость особой защиты его прав посредством ограничения свободы договора для банков, указал Конституционный Суд Российской Федерации еще в 1999 г.[186]).

Не следует забывать о банковских гарантиях относительно сохранения тайны об операциях, о счетах и вкладах клиентов и корреспондентов кредитных организаций. Банки придают этому вопросу большое значение и руководствуются не только федеральными законами и актами Банка России, но и принимают специальные локальные акты, регулирующие функционирование систем обеспечения информационной безопасности (СОИБ), разрабатывают методики оценки уровня эффективности СОИБ. Что касается вопроса - насколько правомерно передавать данную информацию коммерческим организациям, деятельность которых регулируется общими нормами, то, по-видимому, необходимо ввести, хотя бы, какие-либо законодательно закрепленные критерии допуска указанных субъектов на рынок, а до тех пор запретить кредитным организациям передавать конфиденциальную информацию, за сохранение которой последние несут ответственность.

Таким образом, учитывая, что в данных правоотношениях участвует неограниченное число лиц, интересы которых нарушаются, государство должно решить данную проблему путем императивного, законодательного регулирования, а именно, введением запрета для банков применять цессию в отношениях с потребителями, т.к. иное противоречит публичным интересам, сводя ответственность банков перед обществом к нулю. Для этого необходимо ст.

12 Федерального закона «О потребительском кредите (займе)» признать утратившей силу.

Следует признать, что соотношение частного и публичного интереса зависит не только от правовых оснований, но и от экономической целесообразности.

Можно было бы согласиться с Д.В. Кравченко, который считает, что отношения в банковском секторе экономики необходимо регулировать частным правом в той мере, в которой такое регулирование не будет препятствовать надлежащей защите публичных интересов1. Однако, как мы видим, все отношения в данной сфере в разной степени затрагивают публичные интересы[187] [188]. Причем защита публичных интересов предполагает и защиту частных интересов кредитной организации, если не брать в расчет отношений, сулящих сиюминутную выгоду.

Любой договор, заключаемый в рамках банковской деятельности, несмотря на свою частную природу, регулируется с учетом частных и публичных интересов, то есть, посредством как частных методов регулирования, так и публичных. Однако вмешательство императивных (публично-правовых) норм в частноправовые отношения приводит к тому, что субъекты лишаются права выбора модели своего поведения. Но здесь ничего нельзя изменить, т.к. при регулировании отношений, в которых необходимо соблюсти баланс публичных и частных интересов, государство устанавливает жесткие правила поведения, в том числе, и посредством частноправовых норм[189].

Многими авторами такое положение поддерживается. Они исходят из того, что нельзя допускать на произвол частных лиц возможность устанавливать правопорядок в отношениях, которые ценны с точки зрения государства и общества[190]. Поэтому недопустим примат частного интереса банка за счет отрицания или умаления интересов его контрагентов и государства в целом, т.к. это может привести к дисбалансу банковской деятельности, а в итоге к девальвации значимости банковского сектора для экономики страны. Следует признать, что любые ущемления контрагентов банков в частных интересах последних недопустимы, в том числе, когда речь идет о потребительском договоре кредитования.

Представляется необходимым, в целях защиты публичных интересов и повышения банковской дисциплины в кредитных отношениях, законодательно закрепить запрет для кредитной организации устанавливать в договоре право передачи своих обязательственных прав к контрагентам, третьим лицам, не являющимися кредитными организациями. В этом случае, возможность перехода лиц в обязательстве будет устанавливаться судом.

2.3.

<< | >>
Источник: РУЧКИН РОСТИСЛАВ ОЛЕГОВИЧ. ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ БАНКОВСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук.. 2016

Еще по теме Сочетание частных и публичных интересов при осуществлении банковской деятельности. Правовые основы реализации социальной ответственности (социальных функций) при осуществлении банковской деятельности:

  1. Глава 2. Правовые основы осуществления банковской деятельности как социально значимого вида предпринимательской деятельности
  2. Статья 6.29. Невыполнение обязанностей о представлении информации о конфликте интересов при осуществлении медицинской деятельности и фармацевтической деятельности Комментарий к статье 6.29
  3. Правовые проблемы осуществления инновационной банковской деятельности
  4. Классификация законодательных требований и ограничений, связанных с осуществлением банковской деятельности
  5. 1.2 Механизм правового регулирования банковской системы и банковской деятельности. Нормы и источники банковского права
  6. Алгоритм действий при осуществлении расчетов посредством «классической» банковской системы:
  7. 1 Основы правового регулирования банковской системы и банковской деятельности
  8. Понятие банковской деятельности и ее значение для социально­экономического развития страны. Соотношение понятий «банковская деятельность» и «рынок банковских услуг»
  9. Глава 3. Порядок проведения аттестации на право осуществления аудиторской деятельности в области банковского аудита
  10. Глава 5. Договор при осуществлении медицинской деятельности
  11. 1.1 Банковская система РФ и банковская деятельность как объект правового регулирования
  12. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 2052 УК РФ)
  13. Порядок взаимодействия собственников помещений и Управляющей организации при осуществлении деятельности по управлению многоквартирным домом
  14. Нормативно-правовое регулирование применения электрон­ных банковских продуктов в банковской деятельности
  15. Статья 14.40. Нарушение антимонопольных правил, установленных федеральным законом, при осуществлении торговой деятельности Комментарий к статье 14.40
  16. II. Понятие и правовые основы лицензирования банковской деятельности