<<
>>

МИКРОБ

Казимир Ягеллончик, король Польши и Великий князь Литовский, был похоронен в часовне Святого Креста Вавельского собора в Кракове в июле 1492 г. В мае 1973 г., 481 год спустя, кардинал-архиепископ Кракова Кароль Войтыла дал разрешение группе реставраторов открыть гробницу, где Казимир был погребен вместе со своей королевой Елизаветой Австрийской.

Этот случай не был единственным: гробница Казимира Великого (ум. в 1370 г.) также была вскрыта в 1869 г., а последовавшее затем новое захоронение стало поводом громадных демонстраций польского патриотизма. Гробница св. Ядвиги (ум. в 1399 г.) была вскрыта в 1949 г.

И тем не менее эксгумация 1973 г. во всех отношениях вызывала беспокойство. В течение короткого периода не менее 16 человек, непосредственно в ней участвовавших, умерли по неизвестной причине. Мировая пресса вспоминала «проклятие фараонов» и предполагала наличие какой-то пятисотлетней бациллы. Журналист из Кракова написал бестселлер Проклятия, микробы и ученые, где он (вполне в духе средневековья) предлагал читателям задуматься о том, что человек смертен.

316 PESTIS

над выглядел преимущественно теократическим, то и Восток ему в этом не уступал. Причем православный мир избежал многих новых влияний, так что по отношению к периоду начиная с XIV в. можно усомниться в справедливости некоторых обобщений (см. Глава VII).

Следует различать, однако, высокую культуру образованной элиты и низкую культуру простых людей; в наше время ученые также выделяют клерикальную культуру и фольклорную традицию. Поскольку образованное меньшинство формировалось из клириков или их учеников, то можно было ожидать, что формальная культура грамотных слоев общества будет находиться целиком в рамках принятого религиозного учения. Однако большие группы населения, включая женщин и аристократию, были неграмотны, так что не удивительно, что мы находим в средневековом обществе множество языческих пережитков, еретических воззрений и даже идеи и взгляды, решительно противоречащие религии.

Традиционная средневековая ученость ограничивалась в основном областью высокой культуры. Народная же культура является предметом нового средневековья, как ero представляет последнее поколение медиевистов.

Нам довольно трудно вообразить жизнь средневековья. Историки обязаны не только показывать, что могло существовать тогда в реальности, но и подчеркивать, чего в той реальности не было. Физически в панораме средневековья отсутствовали многие картины, звуки и запахи, которые позднее стали обычными. Не было фабричных труб, постоянного шума дорожного движения, загрязнителей воздуха и дезодорантов. Крошечные изолированные поселения людей были вкраплены в абсолютно дикую природу, леса или пустоши. Они пребывали в такой тишине, что колокольный звон или мычание коровы разносились на много миль вокруг среди различных естественных, но резких запахов — например, от навозных куч или горящих дров. В своем восприятии внешнего мира люди средневековья мало различали естественное и сверхъестественное, реальное и вымышленное, настоящее и прошлое. У людей были очень скудные средства проверки своих ощущений, так что всяким ощущениям доверяли. Ангелы, демоны и духи были для них такой же

реальностью, как соседи. Герои недавнего прошлого или библейские герои были для них такими же современниками (а не принадлежали прошлому), как король или королева их страны. Ничего не могло быть естественнее и понятнее для них, чем путешествие живого человека но небу и аду (как у Данте) или встречи с тенями людей всех времен: для средневекового человека все люди были живы, едины и равны.

В средние века время и пространство воспринимались совсем не так, как в наше время. Время измерялось сменой дня и ночи, сезонами, посевом и сбором урожая. Точно выверенные часы и календари находились в ведении Церкви и были предметами священными. Люди передвигались так медленно, что не имели возможности проверить достоверность географических знаний. Иерусалим лежал в центре трех континентов: Азии, Африки и Европы — уделов трех сыновей Ноя: Сима, Хама и Иафета.

За континентами мыслился опоясывающий все океан, а за ним — линия, где небо и земля сливались в одно. [TEMPUS]

Человеческим телом люди средневековья интересовались так же мало, как и мало его понимали. Они не различали внутренние органы и уж, конечно не вычленяли нервную систему, скелет, кровообращение, пищеварение или систему репродукции. Тело считали комбинацией четырех элементов, четырех видов телесной жидкости и четырех характеров. Земля, огонь, воздух и вода сопоставлялись с черной и желтой желчью, кровью и флегмой, а каждому определенному сочетанию приписывали меланхолический, холерический, сангвинический и флегматический темперамент человека. Специальные знания развивались очень медленно. В начале XIV в. доктора стали производить вскрытие трупа (аутопсию), соответственно вносились коррективы в учебники, особенно в Анатомию Мондини ди Луцци (1316 г.) и Гвидо да Вигевано (1345 г.). Появились и новые учебники по хирургии, как Chirurgica Magna Гай де Холиака (1363 г.). После ужасов Черной смерти начали вводить карантины на зараженные корабли: сначала в Рагузе (Дубровник) в 1377 г., а затем в Марселе в 1383 г.

Кроме того, полагают, что люди в средние века жили в неблагоприятном психологическом климате страха и неуверенности, что мешало смелости и независимости мысли. Человек был беззащитен Христианский мир в кризисе, ок. 1250-1493 31

TEMPUS (ВРЕМЯ, ТЕМП)

Джованни да Донни (1318-1389 г.), профессор астрономии в Падуе, не был ни в коем случае первым, кто сделал механические часы. Данте упоминает часы в Рае; есть упоминания о часах в лондонском соборе Св. Павла в 1286 г. и в Милане в 1309 г. Но Донди первым описал работу часов в трактате II Tractus Astarii (1364 г.). Там описаны астрономические часы с семью циферблатами, которые работают от анкерного механизма с коронной шестерней. (С этих часов было сделано в наше время несколько современных копий: одна находится в экспозиции Музея науки в Кенсингтоне, другая — в Смитсоновском Институте в Вашингтоне до сих пор привлекает внимание экскурсантов.)

Изобретение механических часов обычно приписывают китайцу, жившему в VIII в., Лян Лин-сону.

Но это изобретение вошло в практику в Европе только в конце XIII века. На первых часах каждый час просто отбивался колокольчиком. Такого рода механизм (1386 г.) до сих пор работает в соборе Солсбери. Позднейшие модели имели циферблаты, на которых отмечались не только часы дня, но и фазы луны, планет, даже дни памяти святых и праздники. Лучшие экземпляры находятся в Милане (1335 г.), Страсбурге (1354 г.), Лунде (1380 г.), Руане (1389 г.), Уэлсе (1392 г.) и Праге (1462 г.). Механические часы постепенно вытесняли более ранние приборы измерения времени: теневые часы, солнечные, песочные и водяные часы (клепсидру). Механические часы были особенно привлекательны для жителей северных стран, где нельзя

было полагаться на солнечный свет. Часы сооружали на всех больших соборах, городских площадях и воротах и, конечно, в монастырях.

Часы, разбивавшие сутки на 24 часа, с часами одинаковой и определенной продолжительности буквально преобразили течение дня людей. По большей части люди жили соответственно восходу и закату, что не было точным мерилом. Там же, где в употреблении была система часов, часы имели разную продолжительность в разных странах и в разное время года. Мирские часы дня отличались от измерения ночного времени стражами и от уставных часов Церкви, где различали утреню, часы (перед обедней): первый час, третий, шестой, девятый, вечерню и вечернее богослужение. Простые люди переняли представление о постоянном делении дня (рутине времени) на равные временные у средневековых монахов. В позднейшие времена отсюда развилось нормирование городской жизни и искусственные установления индустриального общества. Часы — это «надсмотрщик-тиран», имеющий громадное социализирующее влияние. Ньютонова физика зиждилась на представлении, что вселенная — это громадные «небесные часы»; так что понадобились величайшие умы, как Эйнштейн или Пруст, чтобы показать всю искусственность и механистичность восприятия времени людьми. [КОМБРЕ] [e=mc2]

Следующей вехой в эволюции часов стало их уменьшение.

Появились домашние часы в XV в. и личные часы в XVI в.; часы с маятником (1657 г.), обеспечивавшие большую точность; морской хронометр (1761 г.), разрешивший давнюю проблему измерения долготы в море; и заводящиеся без ключа часы, позволившие создать карманные и наручные часы. Самые точные часы — атомные, которые дают ошибку в одну секунду за 3000 лет, были созданы в Британской национальной физической лаборатории в 1955 г.

С течением веков создание часов превратилось из высокого мастерства в массовое производство. Сначала центрами часового производства были Нюрнберг и Аугсбург, Париж и Блуа. Множество мастеровых-гугенотов бежало в Швейцарию. В XVII-XVIII вв. на первое место выходит Англия. Франция особенно славилась дизайном корпусов и украшением часов. В Шварцвальде специализировались на деревянных часах с кукушкой. В XIX в. на первое место в мире в машинном производстве часов высокого качества выходит промышленность Швейцарии (с центрами в Женеве и в Ла Шоде-Фон в Юре).

Ремесло часовщиков выросло внутри гильдий, объединяющих слесарей и ювелиров. Среди знаменитых часовщиков следует упомянуть Жака де ла Гарда из Блуа, создателя первых карманных часов (1551 г.); Кристиана Гюйгенса (1629-1695 гг.) из Гааги — изобретателя часов с маятником и волосковой пружины; Джона Арнольда, Томаса Эрншо и Джона Харрисона (1693-1776 гг.) — мастеров морских хронометров. А также Жюльена Леруа (1686-1759 гг.) — создателя часов в Версале; Авраама Луи Брегета (1747-1823 гг.) - 318 PESTIS

изобретателя самозаводящихся montre perpetuelle [вечных часов] и Эдварда Джона Дента (1790-1853 гг.), создателя Биг Бена. Антоний Патек из Варшавы и Адриан Филипп из Берна основали в 1832 г. фирму "Па-

тек-Филипп" — ведущую швейцарскую фирму наших дней.

Но к этому времени часы уже стали всеобщим признаком урбанизованного западного общества. Крестьяне Восточной Европы привыкали к

часам медленнее. Для миллионов же советских солдат вступление Красной Армии в Европу в 1944-1945 гг. стало возможностью вкусить свободы и заполучить в собственность часы.

перед лицом природных стихии, постоянных воин, повсеместного бандитизма, набегов викингов, кочевников и неверных, перед чумой, голодом и социальным хаосом — все являло человека ничтожным в руках великого Бога. И лишь укрытый в стенах монастыря неординарный разум мог предаться своему гению.

Таким образом, средневековая философия оставалась в основном отраслью богословия. Главной задачей было приспособить идеи Аристотеля к религиозным догмам, то есть примирить разум с верой. Величайший философ средневековья доминиканец св. Фома Аквинский (ок. 1225-1274 гг.) достиг этой цели, постулировав, что человеческий разум есть Божественное установление, что вера разумна и что, при правильном понимании, разум и вера не противоречат друг другу. Сходные проблемы стали предметом рассмотрения трех францисканцев (причем все они из Британии): Роджера Бэкона (1214-1292 гг.), Дунса Скота (1265-1308 гг.) и Уильяма Оккама (ок. 1285-1349 гг.). Бэкон, doctor mirabilis, провел четырнадцать лет в тюрьме за «подозрительные новшества». Дунс Скот34, в отличие от Аквината, полагал, что пищей разума может быть только то, что доступно в непосредственном восприятии. Он был поборником идеи непорочного зачатия [имеется в виду непорочное зачатие Божьей матери ее родителями]. Оккам, venerabilis inceptor, отлученный от Церкви за его труды, был главой так называемых номиналистов. Он отверг господствовавшие тогда в философии платоновские понятия универсалий — абстрактных сущностей, о которых полагали, что они существуют независимо от предметов, что было покушением на философские основания многих неизменных условностей средневековья, включая социальные порядки. Бритва Оккама — принцип гласящий, что факты следует интерпретировать на основе необходимого минимума разъясняющих их причин, —

оказался замечательным инструментом логического мышления. Он полностью отделил мышление от веры и открыл дорогу научному, светскому познанию. У него был замечательный лозунг: «Не следует без надобности умножать сущности». Когда его представили германскому императору Людовику Баварскому, он, говорят, произнес: «Защищай меня мечом, сир, а я буду защищать тебя пером».

Также и средневековая наука была неразрывно связана с богословием. Не было ясного сознания раздельности физических и духовных явлений, и часто считали, что тот, кто исследует «тайны природы», беззастенчиво заглядывает «в чрево Матери Церкви». Так, в средневековом немецком языке не различались понятия «газ» и «дух». Оба понятия передавались одним словом Geist, современным эквивалентом англ. ghost «привидение, призрак, дух». Тот, кто проводил научные эксперименты, рисковал быть обвиненным в колдовстве. Алхимия вытеснила физику и химию, а астрология — астрономию. Оксфорд Роберта Гроссетеста (ок. 1170-1253 гг.), ректора университета и епископа Линкольна, часто считают местом рождения науки.

Однако больше всего важных открытий совершали одиночки. Эксперименты Роджера Бэкона по оптике и механике были частью его борьбы против предрассудков и превратных представлений. Он пытался проверить знание так же, как, настаивая — наперекор духу времени — на изучении греческого, он пытался выверить точность латинского перевода Священного Писания. Учитель Бэкона Пьер де Марикур (Питер Иностранец) написал фундаментальное исследование по магнетизму, по-видимому, в то самое время, когда Анжуйцы осадили Люцеру ди Калабрию в 1269 г. Вителло, или Вителлон (1230-1280 гг.), из Силезии написал фундаментальный трактат по оптике Perspectiva, в котором автор, отделив механичес-

Христианский мир в кризисе, ок. 1250-1493 319

кие действия глаза от координирующей функции мозга, открыл дорогу современной психологии. Николай Орезм (ок. 1320-1382 гг.), епископ Лизье, был автором оказавшего большое влияние труда по денежной экономике, а также другого труда по астрономии De Coelo et Mundo, в котором он поддерживал теорию вращения Земли. Страстно защищая Разум и разоблачая астрологов и чародеев, он предвосхитил идеи Просвещения. «Все в Евангелиях, — писал он, — в высшей степени разумно: rationabilissima». Столетие спустя кардинал Николай Кузанский (ок. 1401-1464 гг.) из Кюе на Мозеле, повторил мысль о вращении Земли, предсказал реформирование календаря и конец света в 1734 г. Все они без труда отличали mirabilia природы от miracula Церкви.

В этих условиях, когда шло постепенное накопление знаний, возникла потребность в энциклопедических компендиумах. Из таковых наибольшее распространение получили Speculum Maius (1264 г.) Винсента Бове и Opus Maius (1268 г.) Роджера Бэкона.

Религиозные верования, однако, были по-прежнему окружены иррациональным и предрассудками. В конце Средних веков догматы Церкви все еще находились в процессе формулирования и систематизации. Область веры, которую люди должны были принимать, не рассуждая, расширялась. Латеранский собор 1215 г. объявил исповедь и покаяние обязательными. В 1439 г. оформилось учение о семи таинствах: от крещения до соборования. Учение о пресуществлении (хлеба и вина за Евхаристией в Тело и Кровь Христа) теперь позволяло только священнику потреблять евхаристическое вино из потира. Миряне приобщались только хлебом. Таким образом, люди еще более отдалялись от священнической касты. По всякому поводу служились мессы. Официально был принят культ Пресвятой Девы Марии как божественного посредника между людьми и Иисусом Христом; в состав мессы была введена молитва Ave Maria сразу же после Pater Noster. Всякая организация: от гильдий до рыцарских орденов — имела своего святого покровителя. Повсеместно поклонялись святым мощам. Паломничества были самым обычным делом всякого — не только истовых верующих. Вера в сверхъестественное еще более укрепилась с оформлением официального учения об иерархии небесных чинов и всеобщим страхом перед дьяволом. Люцифер, падший архангел, некогда восседавший рядом с Гавриилом на небесах, теперь отдал мир силам тьмы. Страх ада был любимой темой проповедников и художников.

Традиция мистицизма, которая признавала за религиозной интуицией первенство по отношению к рациональной вере, получила первое последовательное выражение в XII в. в монастыре августинцев Св. Виктора в Париже. Позднее мистицизм широко распространился в народе. Среди представителей этой традиции особенно выделялись св. Бонавентура (ок. 1217-1274 гг.), некогда генерал ордена францисканцев и автор известного ltinerarium Mentis in Deum; Мейстер [Мастер] Иоанн Экхарт (1260-1327 гг.) из Страсбурга, генеральный викарий ордена в Богемии (он, говорят, похвалялся, что мир создан его мизинцем); Флеминг Ян ван Райсбрук (1294-1381 гг.), «экстатический учитель», автор De Septem Gradibus Amoris; англичанин Вальтер Хильтон (ум. в 1396 г.), автор такой же книги на родном языке The Ladder of Perfection; но главное — Томас Хемеркен из Кемпена близ Кельна, известный как Фома Кемпийский (ок. 1380-1471 гг.), автор книги Imitatio Christi [О подражании Христу]. Представителем этого жанра был и анонимный английский автор книги The Cloud of Unknowing. Многие мистики были представителями спекулятивной философии; но они учили христиан развивать свою внутреннюю жизнь и бежать мира зла, с которым им невозможно справиться. Их труды разжигали угольки, из которых позднее разгорелась Реформация.

Колдовство развилось параллельно христианскому мистицизму и отчасти по сходным причинам. Колдуны и колдуньи — черные и белые — остались, без сомнения, от свойственного язычеству анимизма дохристианского местного населения, как и вера в эльфов, фей, духов, леших и домовых (гоблинов). Однако систематические занятия колдовством появились, кажется, только в позднем средневековье. Церковь же, вступив в открытую борьбу с колдовством, неосторожно развязала настоящую истерию, так что стали бесконечно множиться мнимые колдуны и чародеи. Решающая в данном отношении булла Summis Desiderantes, с которой началось официальное 320 PESTIS

контрнаступление Церкви, была выпущена Иннокентием VIII в 1484 г. Распространенный учебник охотников на ведьм Malleus Maleficarum был издан доминиканцами в 1486 г. И если до того ведьмовство было покрыто некоторой тайной, то теперь все обсуждалось открыто. Теперь весь христианский мир узнал, что легионы дьявола идут за злокозненными женщинами, которые мазались жиром, вытопленным из тел некрещеных младенцев, которые ездили голыми на метлах или на спинах баранов и коз, которые устраивали ночные шабаши, где занимались колдовством и совокуплялись с демонами. Женщины рассматривались как слабые, низшие существа, которые не могли противостоять искушениям. Как только Церковь публично поверила таким вещам, действенность колдовства очень выросла. Люди, бравшиеся погубить урожай соседа или вызвать выкидыш у жены врага, получали за это большие деньги. Еще больше стирались границы между фактами и иллюзиями, между шарлатанством и галлюцинациями.

«Дошло недавно до наших ушей, — писал Иннокентий VIII, — что... многие люди обоего иола предали себя дьяволам, incubi et succubi35, и по их заклинаниям, магическим формулам, чарам и заговорам... убивались дети в утробе матери... погибали плоды земли, виноградные лозы, фрукты... эти бесстыдники, далее, кощунственно отрицались Веры, в которой были крещены, и по наущению Врага рода Человеческого не остановились даже перед тем, чтобы грязнейшими преступлениями погубить свои души»36.

После этого в течение 300 лет почти повсюду в Европе свирепствовала эпидемия колдовства и охоты на ведьм. [HEXEN ВЕДЬМЫ]

Средневековая этика, как ее излагала Церковь, определялась иерархией представлений как о социальном устройстве, так и о моральных ценностях. Все и вся, кто был по рождению низшим, должны были подчиниться высшим: сервы господам; женщины — мужчинам. Простительные грехи следовало отличать от семи смертных грехов. В тех странах, где сохранялась древняя практика виры, денежного штрафа за убийство или иное преступление, убийство или насилие над благородным человеком считалось более серьезным (и, соответственно, более дорогим) преступлением, чем такое же преступление по отношению к незнатному человеку. Искупительные тарифы подчеркивали тот факт, что Мелкие проступки должны наказываться не так, Как большие. Несмотря на репрессивное учение бл. Августина по вопросам пола, сексуальные грешки судили не очень строго. Неверно направленная любовь (любовь к неверно выбранному объекту), как называл такие проступки Данте, Не шла ни в какое сравнение с грехами ненависти и предательства. Прелюбодеи находились в верхних кругах Ада; предатели — томились в Преисподней. Самым большим грехом было предательство Бога. Богохульство и ересь приносили наибольшее бесчестие. Собор в Констанце 1414-1417 гг., который приговорил к сожжению Яна Гуса, привлек в город примерно 700 проституток. [PROSTIBULA]

Иерархия ценностей царила и в средневековом Правосудии. В теории, по крайней мере, человеческие законы подчинялись законам божеским, как Их определяла Церковь; на практике же обычным было большое разнообразие. К неразберихе конкурирующих юрисдикций — каноническое право в церковных судах, местные обычаи в городских и манориальных судах, королевские декреты в королевских судах — прибавлялось множественность источников права, практик и наказаний. На юге Европы главным источником оставалось римское право; на севере и востоке — германские и славянские племенные обычаи.

Не следует, однако, считать обычное право только пережитком примитивной практики. Оно складывалось очень долго, но мере того, как князья тщательно разрабатывали свои отношения с подданными, а результаты часто записывали в детальных кодексах. Так, Weistumer (общинные постановления) распространились по всей Австрии и западной Германии. В Австрии они были известны как Banntaidingen, в Швейцарии — как Offnutigen. Около 600 осталось от Эльзаса, где они были известны как Dingofrodeln. Наличие этих законов очень поддерживало представление о Cutherrschaft в противоположность преобладающему к востоку от Эльбы Grundherrschaft, в то же время закрепляя положение крестьянских Gemeinde, или сельских общин. Именно этим объясняется, почему в западной Германии не произошло вторичного закрепощения», как это было на Востоке (см. сс. 583584).

Христианский мир в кризисе, ок. 1250-1493 321

В некоторых районах восточной Европы, как Богемия и Силезия, приток германских поселенцев привел к смешению германских и местных правовых обычаев.

Позднее возрождение классической учености способствовало распространению римского права за счет обычного права. В 1495 г., например, оно было признано Reichskammergericht, то есть Верховным Судом Германской империи. Влияние его было огромным. В условиях растущей раздробленности Империи оно побуждало отдельных князей считать себя единственным источником законотворчества и издавать множество постановлений, регулирующих все стороны жизни. Германское Rechtsstaat, то есть «государство, управляемое по закону», превратилось наконец в страну, где можно было встретить, например, такое знаменитое дорожное объявление (Баден): «Разрешается

37

путешествовать по этой дороге» .

Только Англия сохраняла приверженность исключительно обычному праву. В Англии, как и в других странах к западу от Рейна, считалось, что если по какому-то вопросу закон молчит, то гражданин свободен поступать как ему вздумается. Франция, за исключением набиравших силу королевских ордонансов и центрального парламента, оставалась разделенной на сферы действия обычного нрава на севере и римского права — на юге (Миди).

Многие страны предприняли развернутую кодификацию уже на ранних этапах своего развития. В Кастилии Leyes de las Siete Partidas (1264-1266 гг.), составившие впоследствии основу испанского нрава, служили той же цели, что и, скажем, Статуты Казимира Великого (1364 г.) и Дигесты (1488 г.) в Польше или Судебник Казимира Ягеллона в Литве. Но в отсутствие политических сил исполнение законов было слабым. Повсюду было множество тех, кому удавалось избежать правосудия. Наказания же для задержанных были суровыми и показательными: так, повешение часто сопровождалось протаскиванием и четвертованием; такие казни, как клеймение или лишение ног/рук, служили общественному устрашению. Тюремное заключение и штрафы, распространявшиеся вместе со статутным правом, ставили бедных в немыслимое положение, поскольку на поддержание жизни заключенных практически ничего не отпускалось.

Образование в Средние века покоилось на основаниях, которые были заложены в XII- XIII вв. Начальное образование — обучение счету и письму — оставалось делом семейным или обязанностью сельского священника. Среднее образование поддерживалось соборами и все в большей степени городскими советами. Содержание образования (хотя все в меньшей степени состав учащихся) еще сохраняло черты обучения клириков. Основными были три дисциплины (т. н. тривий): грамматика, риторика и логика. Хорошо поставленные образовательные учреждения, как Винчестерский колледж (1382) или Латинская школа в Девентере, пользовались не только популярностью у себя в стране, но и международной славой. Некоторые крупные города в Италии и Германии открыли коммерческие училища. Во Флоренции XIV в. таких школ было шесть, там обучалось свыше 1200 учащихся. В XV

в. университеты открылись во всех католических странах: Лейпцигский (1409 г.), ун-т Св. Андрея (1413 г.) и Лувенский (1425 г.).

Средневековая литература оставалась в основном религиозной, хотя продолжала развиваться и светская литература, в частности, chansons de geste и былины. Книги писали в основном на латыни и греческом. Такие произведения часто не выходили за рамки того узкого сообщества, для которого предназначались. Например, в XV в. обнаружили труды Хротсвиты Гандерсгеймской, немецкой монахини, писавшей пятью столетиями раньше латинские комедии, — эта находка заставляет думать, что большая часть средневековой литературы оставалась малоизвестной. Обширная народная литература, как баллады и жития святых, создавалась на родных наречиях, отчасти потому, что женщины не получали формального образования. Зарождался, сначала в виде церковных действ, народный театр. Мы видим, таким образом, ростки нового, которые принесут в будущем богатые плоды, но поначалу эти явления ограничивались узким кругом (см. Глава VII).

Средневековая историография по-прежнему оставалась царством хронистов и анналистов — это были в основном монахи, и они ставили себе задачу рассказать о прошлом, но не разъяснять его, поскольку достаточным объяснением была ссылка на Божественное провидение. Корпус средневековых хроник велик, и самые значительные из них: ранняя Англосаксонская хроника и По- 322 PESTIS

весть временных лет Нестора из Киева — обе написаны на родном наречии, как и великие французские хроники: Жоффруа Виллардуэн (ок. 1150-1212 гг.), Жуанвиль (ок. 1224-1317 гг.), Фруассар (1337-1400 гг.), Комин (1447-1511 гг.). Однако преобладали хроники на латинском или греческом языках. Обычно хронисты склонялись к точке зрения Церкви на описываемые события или на княжеское правление. «Кому хочет помочь Бог, — заключает Виллардуэн, — тому человек не может повредить». Политическая мысль занималась в основном вечной проблемой определения власти Государства и Церкви. При Каролингах решение этой проблемы было близко цезаропапизму Византии. При феодализме акцент стали делать на понятии договора. Споры об инвеституре (и связанные с ними) породили горячих приверженцев, с одной стороны, первенства пап, а с другой стороны (как Данте в его труде О монархии) — доминирующей роли императора. Изучение римского права повлекло за собой возрождение римских идей о суверенной монархии, в особенности распространившихся во Франции. Однако самым революционным оказался трактат Марсилия Падуанского (1270-1342 гг.) Защитник мира. Марсилий, бывший одно время ректором университета в Париже, решился предложить, чтобы высшую власть осуществлял суверенный народ, получавший полный контроль в светском государстве.

Проблемы отношений между народами решались в свете идеи 6л. Августина о справедливой войне. Теоретически справедливая война должна удовлетворять нескольким условиям. По определению Рамона ди Пинафора, таковые условия: получить возмещение за нанесенный ущерб, состояние, когда все иные средства уладить конфликт исчерпаны, использование в войне наемных солдат, честные намерения зачинщика и одобрение суверена. На практике же войны распространялись как чума. Всегда можно было найти податливых клириков, чтобы они подтвердили справедливость чьих-нибудь притязаний: личных или общественных. Так что вспышки мирной жизни лишь изредка отмечались на фоне непрерывных войн, ставших нормальным состоянием. Войны множили число наемников. Средневековая же логистика и технология войны не способствовали быстрому решению боевых задач.

Армии были крошечными, а театры военных действий — громадными. Потерпевший поражение всегда имел возможность отступить и отыграться. В основном военные действия направлялись против замков и других укреплений. При этом осады были более распространенным военным приемом, чем битвы. Военных трофеев жаждали больше, чем победы. В XIV-XV вв. военные соединения из наемников, впервые собранные итальянскими городами, постепенно вытесняли громоздкие и неповоротливые феодальные войска. Большие луки (в рост стрелка) и арбалеты, впервые появившиеся в XII в., увеличивали силу поражения. В XIV в. впервые применяют порох, и он становится решающим фактором в руках, например, гуситов или турок. Однако костяком крупных военных соединений остается тяжелая кавалерия.

В средневековой архитектуре преобладали два типа каменных сооружений: церкви и замки. Стиль церковных зданий позднего средневековья, который XIX в. назвал готическим, отличается высокой и вдохновенной эстетикой — в нем запечатлелась устремленность к Небу. И как таковой он часто противоположен функциональности таких военных сооружений, как замковые башенки, барбаканы (вынесенная за пределы укреплений башня, обычно обороняющая подъёмный мост) и навесные бойницы. На самом деле и все основные черты готики [от арочных сводов до летящих контрфорсов (опор)] были столь же функциональны, сколь и эстетичны: назначение этих конструкций состояло в том, чтобы поддерживать своды и создавать большие пространства для окон. Готика как нововведение аббата Сюгера из Сен-Дени быстро распространилась по всему латинскому христианскому миру. Готические соборы строились повсюду — от Севильи до Дерпта. Что же касается православного мира, то он оставался верным романско-византийской традиции. За границей, отделявшей православный мир от католического, не было ни готических соборов, ни замков. Под влиянием нового для феодального общества гражданского сознания рождались такие сооружения, как городские башни, ратуши и суконные ряды.

Замечательные образцы такого жанра мы найдем в Брюсселе (1402 г.), Аррасе, Генте, Ипре (1302 г.) и Кракове (1392 г.). [ГОТИКА]

Христианский мир в кризисе, ок. 1250-1493 323

Средневековое искусство развивалось в основном в связи с необходимостью украшать церкви и соборы. Живопись была представлена, главным образом, иконами, запрестольными образами и религиозными сценами из росписи стен храмов. Книжная иллюстрация занималась иллюстрированием библий и псалтырей. Каменная скульптура этого времени прославилась статуями и скульптурными группами храмовых фронтонов, а также портретными изображениями на гробницах и в часовнях. Деревянная скульптура украшала хоры для певчих в церквах. Витражи заполняли огромные пространства готических окон в церквах. «Все искусство было более или менее прикладным»38.

Однако светский элемент, который никогда полностью не исключался в средневековом искусстве, постепенно возрастал. Князья, а затем и богатые буржуа начинают заказывать свои портреты и статуи. Иллюстрации начинают украшать также и chansons de geste, и входившие в моду часословы, гербарии и бестиарии (собрания басен, сказок, аллегорий о животных). Одежда позднего средневековья приобретает экстравагантную пышность, когда дорогие материалы, фантастические фасоны и яркие цвета — все направлено на создание яркого впечатления. Зеленый цвет символизировал любовь, синий и голубой — верность, желтый — неприязнь, белый — невинность. Геральдика теряет свою первоначально военную направленность и становится показателем общественного положения.

Также и в средневековой музыке плодотворно соединялись сакральное и профанное. Звуки, впрочем, по-прежнему доносились, главным образом, из церквей, но и там растет патронаж музыки светскими богачами, особенно в Бургундии и фламандских городах. Стиль XIV в. ars nova39 в музыке получил такое же международное влияние, как готика в архитектуре. Джон Данстейбл (ок.1390-1453 гг.), придворный музыкант герцога Бедфордского во Франции, привнес много нового и оказал на музыкантов большое влияние, как и Гильом Дюфе (ок. 1400-1474 гг.). Развивалась хоральная полифония и

инструментальная музыка. Упоминание цимбал появляется в 1400 г., клавикорда — в 1404

г., органной клавиатуры в 1450 г., цитры или тромбона — в 1495 г.

Человек средневековья — это абстракция, и потому это понятие не историческое. Индивидуумы уникальны по определению, и ни один человек не может отражать все главные социальные, интеллектуальные и художественные течения времени. Все же следует попытаться справиться с анонимностью многих творений средневековья. Индивидуальность не была в моде. Художники, как Ван Эйк, могли иногда подписывать свои произведения JVE FECIT, но столь же часто ведущие художники оставались анонимными. Вот почему так важны попытки современных исследователей восстановить жизнь простых людей в подробностях. [MERCANTE]

В Средние века не было человека, более принадлежащего своему времени по абсолютной убежденности в миссии христианства и в то же время по абсолютной открытости всем важнейшим течениям своего времени, чем знаменитый каталонский доктор, философ, лингвист, поэт, неутомимый путешественник и мученик Рамон Ллулл (в средневековой традиции Раймунд Луллий) (ок. 1235-1315 гг.). Он родился в Пальма-де- Майорка вскоре после Арагонского завоевания. Арабский он знал не хуже латинского; он был воспитан на трудах мавританских и еврейских философов. Много лет он трудился в францисканском монастыре в Мирамар-на-Маунт Ранда, а затем стал без конца ездить к папам и принцам, убеждая их в необходимости преподавать восточные языки. В разное время он преподавал в Монпелье, Париже, Падуе, Генуе, Неаполе и Мессине и доезжал даже до Грузии и Абиссинии. На Соборе в Виенне в 1311 г. он собственными ушами услышал формальное принятие дорогих ему предложений. Несколько раз он отправлялся в миссионерские поездки в мусульманскую Северную Африку, где и погиб как мученик, забитый насмерть камнями. Ero Libro del Gentil (1272 г.) [Книга язычников и трех мудрецов], впервые вышедшая в свет по-арабски, содержала пространные споры трех религий. Его книги Ars Major и Ars generalis содержит массу спекулятивной философии, которая производила впечатление на Джордано Бруно и Лейбница, но в целом получила мало признания. Ллулл так представлял себе универсальное знание: «Его можно описать только как вычислительный механизм (компьютер), соединенный с главными принципами или «основными словами» всех знаний посредством механизма, состоящего из кон- 324 PESTIS

<< | >>
Источник: Дэвис. Н.. История Европы. 2005

Еще по теме МИКРОБ:

  1. 10.1. ИНФЕКЦИИ И СТРЕСС
  2. Болезнь как живое существо
  3. Внедрение лярвы и прочее
  4. Системы с различной внешней активностью
  5. 2. Динамика Мира
  6. Смерть Сократа
  7. 21 МЕЖДУНАРОДНОЕ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО И ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ КООПЕРИРОВАНИЕ
  8. 10.3. ИММУНИТЕТ И СТРЕСС
  9. Сотрудничество между отдельными живыми существами.
  10. Микромир, Макромир, Мегамир
  11. Н.А. Морозов: предсказание СПИДа
  12. СИФИЛИС
  13. Павликов С. Н., Убанкин Е. И., Левашов Ю.А.. Общая теория связи. [Текст]: учеб. пособие для вузов – Владивосток: ВГУЭС,2016. – 288 с., 2016
  14. Уткина Светлана Александровна. Английский язык в профессиональной сфере Рабочая программа дисциплины Владивосток Издательство ВГУЭС 2016, 2016
  15. Лаптев С.А.. АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО. Рабочая программа учебной дисциплины Владивосток. Издательство ВГУЭС - 2016, 2016
  16. Уткина Светлана Александровна. Английский язык в профессиональной сфере Рабочая программа дисциплины Владивосток Издательство ВГУЭС 2016, 2016
  17. Иваненко Н.В.и др.. МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ ПО ВЫПОЛНЕНИЮ и защите ВЫПУСКНОЙ КВАЛИФИКАЦИОННОЙ РАБОТЫ МАГИСТРАНТОВ по направлению подготовки 05.04.06 Экология и природопользование. Владивосток 2016, 2016
  18. Астафурова И.С.. СТАТИСТИКА ПРЕДПРИЯТИЯ. Учебно-практическое пособие. Владивосток 2016, 2016
  19. Т.А. Зайцева, Н.П. Милова, Т.А. Кравцова. Основы цветоведения. Учебное пособие. Владивосток, Издательство ВГУЭС - 2015, 2015